Часть вторая

Нику снова приснился все тот же сон – про «Молниевый питомник», в котором полушария соединяются друг с другом. Но тут сон внезапно изменился. Теперь юноша словно лежал на своем ложе из шкур. Над его головой дождь однообразно барабанил по брезенту, слышались раскаты грома и то и дело вспыхивали молнии, освещая палатку изнутри.

Ник приподнялся на постели. На его дорожном сундуке сидела сова и глядела на юношу огромными золотистыми глазищами. А рядом с постелью устроилась собака. Черно-рыжая, не крупнее терьера, за плечами у нее топорщились громадные, покрытые перьями крылья.

Ну, по крайней мере, хоть что-то новое приснилось, – отметила некая часть сознания Ника. Должно быть, он почти проснулся, и это один из тех разрозненных фрагментов сна, что непосредственно предшествуют пробуждению и представляют собою причудливую мешанину из реальности и фантазии. Это ведь совершенно точно его палатка, но откуда в ней взялись сова и крылатый пес?

«Что бы это значило?» – гадал Ник, заспанно щурясь.

Лираэль и Шкодливая Псина наблюдали за юношей, пока тот разглядывал незваных гостей. Глаза – сонные, но лихорадочно блестят. Вот он схватился рукою за грудь, точно у него сердце заболело. Моргнул раз, другой, затем зажмурился и откинулся на шкуры.

– Он и в самом деле болен, – прошептала Лираэль. – Выглядит просто ужасно. И что-то еще с ним не так… в этом моем обличье я не могу понять что. Какая-то неправильность.

– В нем заключена частица Разрушителя, – тихонько пояснила Псина. – По-видимому, осколок одного из серебристых полушарий, вобравший в себя долю его силы. Этот осколок гложет Ника изнутри, подтачивает тело и дух. Юношу используют как инкарнацию Разрушителя. Дух вещает его устами. Нам ни в коем случае нельзя пробудить эту силу внутри его.

– А как же тогда его отсюда вывести? – растерялась Лираэль. – Бедняга с виду совсем слаб, он и с постели-то встать не может, не то что ходить.

– Ходить я отлично могу, – запротестовал Ник, открыв глаза, и снова сел. Раз уж это его сон, отчего бы ему и не поучаствовать в беседе между крылатым псом и говорящей совой? – А кто такой Разрушитель и что еще такое гложет меня изнутри? По-моему, у меня просто грипп или что-то в этом роде. – Он немного подумал и добавил: – А грипп вызывает галлюцинации. И еще – яркие сны. Крылатый пес, ха!

– Он думает, мы ему снимся, – промолвила Псина. – Это хорошо. Разрушитель в нем не воспрянет до тех пор, пока не почувствует угрозы или присутствия магии Хартии. Будь осторожна, хозяюшка, твоя хартийная оболочка ни в коем случае не должна его коснуться!

– Еще не хватало, чтобы какая-то сова приземлилась мне на голову, – хихикнул Ник сонно. – А уж тем более собака!

– Держу пари, он не сможет сам встать и одеться, – лукаво предположила Лираэль.

– А вот и смогу, – откликнулся Ник, тотчас же спустил ноги с ложа и соскользнул на пол. – Во сне я на все способен. На все, что угодно!

Чуть пошатываясь, юноша стянул с себя пижаму, нисколько не стыдясь порождений собственного сна, и остался стоять нагишом. «Как он исхудал», – подумала Лираэль, сама удивляясь накатившему острому чувству жалости. Бедненький, все ребра наружу торчат – и не только ребра, если на то пошло.

– Видишь? – гордо заявил он. – Я встал и оделся.

– Уж больно легко ты одет, – намекнула Лираэль. – А вдруг дождь опять пойдет?

– А у меня зонтик есть, – похвастался Ник. Но тут же лицо его омрачилось. – Нет… он же сломался. Ладно, возьму плащ.

Мурлыча себе под нос, юноша подошел к сундуку и приподнял крышку. Лираэль едва успела вспорхнуть и перелететь на опустевшую постель.

– «Филин и Кисонька плыли в челне…» – напевал Ник, доставая из сундука исподнее, штаны и длинный плащ и надевая это все на себя (рубашкой он, по-видимому, решил пренебречь). – Вот только в моем сне все перепуталось. Потому что ты никакая не кисонька. Ты… э… Крылатая пёсинька, – докончил Ник свою мысль и, протянув руку, ощупал собачий нос. Нос этот оказался очень даже осязаемым, к вящему изумлению юноши. Щеки его вспыхнули лихорадочным румянцем. – А я правда сплю? – внезапно засомневался он, хлопая себя по щекам. – Не сплю, да? Я… просто… схожу… с ума.

– Ты не сумасшедший, – успокоила его Лираэль. – Но ты действительно серьезно болен. У тебя жар.

– Да-да, точно, – раздраженно согласился Ник, ощупывая вспотевший лоб тыльной стороной ладони. – Мне нужно снова лечь в постель. Так велел Хедж, когда уходил за второй баржей.

– Нет! – возразила Лираэль. Голос ее прозвучал до странности громко для крохотного совиного клювика. Услышав, что Хедж отлучился, девушка поняла: такую возможность упускать нельзя! – Свежий воздух пойдет тебе на пользу. Псина, а ты можешь заставить его идти? Как того арбалетчика?

– Попробую, – проворчала Псина. – Я чувствую, что в нем борются несколько сил, а ведь даже малая частица скованного Разрушителя обладает огромной властью. Кроме того, мы привлечем внимание мертвых.

– Они все еще тащат полушария к озеру, – возразила Лираэль. – Сюда они не скоро добегут. Так что давай пробуй.

– Вы как хотите, а я лучше опять прилягу, – заявил Ник и стиснул голову руками. – И чем скорее я вернусь в Анцельстьерр, тем лучше.

– Никуда ты не приляжешь! – рыкнула Псина, угрожающе надвигаясь на него. – Ты идешь прогуляться!

И она гавкнула – так гулко и громко, что палатка заходила ходуном, а шесты ответно завибрировали. Мощь этого звука волной обрушилась на Лираэль, взъерошив ей перья. От совы во все стороны полетели искры: это Свободная магия столкнулась со знаками Хартии измененного обличья.

– Иди за мной! – приказала Псина, развернулась и вышла из палатки. Ник сделал три шага вслед за нею, но замешкался у входа и вцепился в брезентовый клапан.

– Нет-нет, не могу, – забормотал он. Мышцы под кожей его шеи и рук сводило странными судорогами. – Хедж велел мне оставаться здесь. Я лучше останусь.

Псина гавкнула снова, еще громче – лай этот заглушил даже раскаты грома. Лираэль окутало ореолом искр, а брошенная пижама под ее когтями внезапно загорелась. И сова поспешно вылетела из палатки.

От силы этого лая Ника затрясло и скрутило судорогой. Он рухнул на колени и пополз наружу, постанывая и призывая Хеджа. Лираэль кружила над его головой и поглядывала на запад.

– Встань, – приказала Псина. – Иди. Следуй за мной.

Ник поднялся на ноги, прошел несколько шагов – и застыл на месте. Глаза его закатились, из раззявленного рта потянулись струйки белого дыма.

– Хозяйка! – закричала Псина. – Осколок внутри его пробуждается! Тебе нужно сейчас же вернуть себе прежнее обличье и усмирить враждебную силу с помощью колокольцев!

Лираэль камнем пала с высоты на землю, еще на лету призывая знаки Хартии, чтобы сбросить с себя совиную оболочку. Но громадные золотистые глаза совы успели разглядеть в пронизанной молниями ночи раскоп, где трудились мертвые, перетаскивая серебристые полушария. Сотни мертвых подручных уже побросали веревки и повернулись к палатке. А в следующий миг они побежали; дружное пощелкивание сотен иссохших суставов жутковатым обертоном вплеталось в раскаты грома. Подручные в первых рядах нетерпеливо расталкивали друг друга, привлеченные такой манящей магией и обещанием легкодоступной жизненной силы: бери – не хочу. Мертвые алкали жизни, дабы утолить свой извечный голод.

Из ноздрей Ника повалил дым; Псина гавкнула снова – но без толку. А Лираэль могла лишь наблюдать за белыми клубами; на секунду ее словно захлестнуло сверкающим светоносным смерчем – это хартийная оболочка рассыпалась на составляющие знаки.

Вернув себе собственный облик, девушка тут же схватилась за Саранет и Нэхиму. Но ощущала она и что-то еще – некое чужое присутствие. Чей-то враждебный дух горел в Нике, полыхал внутренним жаром, от которого дождевые капли, попадая на кожу, с шипением испарялись. От юноши волнами исходил запах раскаленного металла – вонь Свободной магии, а изо рта, в сопровождении клубов белого дыма, раздался голос, Николасу не принадлежащий:

– Как вы посмели… А!.. Кто же тут, как не ты, надоеда, и одна из твоих сестер…

– Лираэль, быстро! – взревела Псина. – Ранна и Саранет – одновременно, вместе с моим лаем!

– Ко мне, слуги мои! – воззвал Ник чужим голосом – голосом куда более громким и жутким, нежели способна произвести человеческая глотка. Крик этот заглушил раскаты грома и прокатился по долине из конца в конец. Все мертвые услышали его, даже те, что тупо продолжали возиться с веревками, и все они, потоком гниющей плоти обтекая раскоп с обеих сторон, ринулись к маяку – к пылающей огнем палатке, откуда призывал их верховный Хозяин и Повелитель.

Призыв услышали и другие – те, кто находился за пределами досягаемости звука. Выругавшись, Хедж свернул с пути и убил какую-то злополучную лошадь, чтобы разжиться скакуном, способным не испугаться такого всадника. За много лиг к востоку Хлёрр, покинув берег напротив дома Абхорсена, бегом кинулась на зов; этот столп огня и тьмы двигался куда быстрее, нежели ее могли бы нести человеческие ноги.

Лираэль выронила меч и извлекла Ранну, да так поспешно, что колокольчик коротко звякнул. Девушку захлестнула волна усталости. Запястье ее все еще ныло после столкновения с обитателем Смерти, но ни боль, ни протесты Ранны не могли ей помешать. В сознании Лираэль вспыхнули нужные страницы «Книги мертвых», объясняя ей, что делать. И девушка сделала, что должно: мягкий напев Ранны слился с гулкой мощью Саранета, а к ним в свой черед добавился властный и резкий собачий лай.

Этот звук плотной пеленою окутал Ника и заглушил вещающий через него голос. Однако неистовая, яростная воля воспротивилась чарам. Воля эта неодолимо давила на Лираэль и противостояла объединенной мощи колокольцев и лая. Но в следующий миг сопротивление было сломлено, Ник рухнул наземь, и белый дым стремительно втянулся в его ноздри и рот.

– Торопись! Быстрее! Поднимай его! – подстегивала Псина. – Бегите прямо на юг – и к назначенному месту встречи! Я задержу их здесь!

– Но… Ранна и Саранет… он же уснул! – возразила Лираэль, убрала колокольцы и рывком вздернула Ника на ноги. Юноша оказался куда легче, чем она ожидала, – даже легче, чем казалось с виду. Совсем исчах; в чем только душа держится!

– Нет, уснул только осколок внутри его, – быстро пояснила Псина. Она уже втянула крылья и теперь дорастала до боевых размеров. – Похлопай его по щекам – и бегите!

Чувствуя себя бессердечным деспотом, Лираэль тем не менее послушалась. Она отвесила Нику смачную пощечину – даже ладонь отбила, но разбудить разбудила. Тот вскрикнул, принялся дико озираться и попытался высвободить руку из железной хватки Лираэль.

– Беги! – приказала она и потащила юношу за собою, задержавшись лишь на долю секунды, чтобы подобрать Нэхиму. – Беги, а не то проткну тебя насквозь.

Ник поглядел на нее, на пылающую палатку, на Псину и на надвигающуюся орду тех, кого он привык считать недужными рабочими. На лице его отражалось потрясенное изумление. Он побежал; девушка властно тянула его за руку, направляя на юг.

Позади них в отсветах пламени застыла Псина – мрачная тень футов пяти ростом, никак не меньше. Знаки Хартии, составляющие ее ошейник, призрачно переливались и мерцали своими собственными красками, ярче, чем багрово-желтые отсветы полыхающей палатки. Под ошейником пульсировала Свободная магия, и красные сгустки огня капали из собачьей пасти, точно слюна.

Первая волна мертвых подручных увидели Псину и притормозили: мертвые не знали, что перед ними такое и велика ли опасность.

Шкодливая Псина залаяла. Мертвые подручные завизжали и завыли: сила, которую они знали и которой страшились, подчинила их; Свободная магия, накатив, заставила их сбросить полуразложившиеся тела… и погнала обратно в Смерть.

Но на место каждого упавшего заступала целая дюжина новых. Мертвые рвались вперед, их цепкие костлявые руки уже изготовились хватать и рвать, а сломанные, выбеленные могилой зубы жаждали вгрызться в любую плоть, не важно, магическую или нет.