Глава 2
Проснулась Татьяна сильно не в духе. Ночью спать не хотелось, а когда пришло время вставать, кажется, полжизни отдала бы за возможность поваляться пару часиков. Укладывая перед зеркалом короткие светлые волосы, придирчиво разглядывая слегка отекшее за ночь лицо, вспомнила известную шутку про три возрастных этапа в жизни человека.
Первый – это когда можно всю ночь пить, гулять, черт знает чем заниматься, а утром вид свежий и отдохнувший. Второй – когда всю ночь пьешь, гуляешь, всякими глупостями занимаешься, и утром по тебе это видно. Ну а на третьем ночью спишь, ни грамма спиртного в рот не берешь, ничем вообще не занимаешься, а поутру физиономия такая, будто… ну, в общем, ясно.
Утро катилось по привычному многолетнему распорядку. Покончив с прической, она слегка подкрасилась, выпила кофе со сливками, съела бутерброд, оделась, заперла дверь и вызвала лифт.
А потом случилось странное.
В подъехавшем лифте уже находился пассажир. В первое мгновение Татьяна не узнала этого человека, лишь отметила про себя, что лицо знакомое. Симпатичный парень. Даже красивый. Густые светлые волосы, крупные глаза чуть навыкате, капризный чувственный рот. Он повернул голову, и, глянув на его вздернутый нос, она тут же вспомнила: ну конечно! Динкина большая любовь! Как его звали? Жак, кажется? Нет… Жан! Да-да, Жан. Актер.
Знакомы они не были, но Татьяна видела его, когда Жан провожал девушку до дому. Молодой человек равнодушно чиркнул взглядом по ее лицу и отвернулся. Она тоже отвела глаза, ничем не выдав, что знает этого типа.
Что он здесь делает? Ехал сверху. Наверняка возвращается от Дины. По всему видать, ночевал у нее.
«Неужели она снова с ним встречается? Вот дуреха», – расстроилась Татьяна.
Про их роман она знала от Наиля. Тот с ума сходил, настолько противен ему был этот сахарный красавчик. Он считал возлюбленного дочери совратителем и негодяем, расчетливым, испорченным и наглым типом. Впервые в жизни полюбившая девочка страдала с ним рядом – это было видно. Отец, терзаясь от сознания собственного бессилия, ничем не мог помочь дочери.
Потом их отношения закончились. Как и почему, Татьяна не знала. Дина как-то, не вдаваясь в подробности, вскользь заметила, что снова одна. С Наилем на эту тему тоже не говорила: к тому времени они практически перестали общаться. В его жизни воцарилась Азалия, остальное померкло.
Наиль изменился до неузнаваемости, отдалился и из близкого друга превратился в соседа. Это ранило гораздо больнее, чем Татьяна осмеливалась себе признаться, но изменить что-либо было невозможно.
Впервые она увидела Азалию на улице, возле подъезда. Была суббота, по-летнему теплый майский день. Татьяна собралась на дачу к подруге. Шла по двору, а Наиль и Азалия выходили из машины. Радостно улыбаясь, она поздоровалась с ними. Но женщина на приветствие не ответила и, не повернув головы, прошествовала мимо. Самая обычная, на первый взгляд, тетка. Старше самой Татьяны, невысокая, полная. Правда, одета хорошо, и видно, что тщательно за собой следит.
Она не показала, что ее задело это подчеркнутое игнорирование. Сделала вид, что не обратила внимания. Они с Наилем минутку поговорили, и он умчался вслед за Азалией.
Примерно через месяц у Татьяны сломался выключатель. Она по привычке поднялась на один этаж и позвонила в знакомую дверь. Наиль открыл, выслушал и, не пригласив войти, убежал в глубь квартиры. До нее донеслись голоса: мужской, виновато объясняющий что-то, и женский – недовольный. Никогда прежде Татьяна не слышала у друга таких приниженно-умоляющих интонаций и не предполагала, что он умеет так говорить. Потом он вернулся, и они отправились к ней.
Татьяна была настолько потрясена переменами во внешности и поведении Наиля, что ей стоило больших усилий держаться как обычно. Быстро и молча починив выключатель, Наиль, запинаясь и пряча глаза, попросил больше не приходить к нему. И не обращаться ни с какими просьбами. Он занятой человек, а не сантехник и не электрик. Оскорбленная, она ледяным тоном пообещала впредь не беспокоить его. С того дня они только сухо кивали друг другу при встрече.
Перестав общаться с Наилем, она продолжала поддерживать связь с Диной, которая на ее глазах из робкой девочки превратилась в хорошенькую мечтательную девушку.
Татьяна видела, что с бывшим другом творится неладное, и жалела Дину, которая вынуждена была жить под одной крышей с Азалией и потерявшим себя отцом. Они находили утешение в обществе друг друга, еще больше сблизившись в тот период. Однажды девушка сказала:
– Слушай, я же вижу, папа тебе нравится. Почему вы не вместе? – И по-детски прибавила: – Тогда не было бы никакой Азалии.
Татьяна промолчала. Что тут ответишь? Что привыкла быть одна? Что никогда не интересовала Наиля как женщина? И даже не пыталась заинтересовать, раз и навсегда примерив образ «своего парня»? Наверное, надо, надо было попробовать! Засунуть подальше старые комплексы, страх быть отвергнутой, неуверенность в собственной привлекательности – и рискнуть. А вдруг бы он потянулся, понял, что им так хорошо и легко вместе, а это бывает нечасто…
Но вышло все так, как вышло. Романа не случилось. Был друг, и того потеряла. Вскоре после того разговора Дина окончательно рассорилась с отцом и переехала.
А потом Наиль внезапно умер…
Татьяна медленно брела к остановке, уйдя в воспоминания, на которые ее натолкнула мимолетная встреча в лифте. Легко предугадать, как отреагировал бы Наиль, если бы узнал, что его дочь снова сошлась с этим Жаном! Как же бедную девочку угораздило второй раз наступить на одни и те же грабли? Конечно, не ее это дело, с кем встречается Дина. Та уже вполне взрослая самостоятельная девушка и может сама решать…
Татьяна попыталась выкинуть из головы все посторонние мысли и переключиться на размышления о работе. Подошел автобус. Татьяна забралась в салон и даже умудрилась занять место у окна. Но на душе было неспокойно. Не могла она не думать о Дине с ее проклятущим Жаном, хоть ты тресни! Равнодушно смотреть, как девчонка себе жизнь ломает? Нет уж! У нее же вообще никого не осталось, вот и кинулась, наверное, к единственному «родному» человеку! Сама Татьяна в последнее время, как назло, не вылезала из командировок. Может, у девочки возникли проблемы, депрессия началась, а ей и обратиться было не к кому, вот и…
Если Татьяна устранится в такой ситуации, то никогда себе не простит. Динуля ведь ей почти что родственница!
Женщина достала из сумки телефон, нашла знакомый номер и нажала кнопку вызова. Абонент был недоступен. Она перезванивала каждый час в течение всего дня, но телефон Дины был отключен. Возможно, номер сменила. Но в этом случае обязательно дала бы новый…
Конечно, можно было бы позвонить на домашний. Но очень не хотелось натыкаться на Азалию. Что ж, тогда стоит попробовать поймать Дину на работе. Татьяна посмотрела на часы: полчетвертого. Дина наверняка в институте. Номер телефона у нее есть: девочка дала на всякий случай. Вот случай и настал.
Татьяна налила себе кофе, порылась в толстенной записной книжке и позвонила на кафедру.
– Кафедра культурологии и философии, старший преподаватель Звонцова, слушаю вас, – церемонно ответили на том конце провода.
– Добрый день, меня зовут Татьяна Харитонова. Могу я поговорить с Диной Айвазовой? – в тон проговорила она.
Воцарилось молчание. Потом Звонцова спросила, слегка запнувшись:
– К сожалению, она не сможет вам ответить. А вы, простите, по какому вопросу? Могу я узнать?
– Конечно, – бодро ответила Татьяна и выдала обтекаемую полуправду: – Это ее близкая подруга. Дело в том, что я только что вернулась из отпуска, звоню ей, а телефон отключен. Вот и подумала, что смогу застать Дину на работе. Она вышла куда-то?
Звонцова снова помолчала, обдумывая Татьянины слова. Потом, видимо, решилась и сказала:
– Понимаете, Татьяна… простите, как вас по отчеству?
– Можно без отчества, – нетерпеливо отмахнулась она.
– Так вот, Татьяна, Дина у нас больше не работает.
– Как это? Не может этого быть! Дина диссертацию пишет!
– Не знаю, вправе ли я что-либо рассказывать. Наверное, лучше вам переговорить с ее родственниками.
– У нее нет родственников, – отрезала Татьяна, – родители умерли. Только тетя в другом городе. Послушайте, я тогда сейчас к вам приеду и все узнаю…
– Я имела в виду мачеху! – Звонцова была слегка обескуражена ее напором. – Но вообще-то… Если вы так близки…
Ей не слишком хотелось, чтобы Татьяна заявилась на кафедру. И, похоже, не терпелось поделиться информацией с благодарным слушателем.
– Понимаете, формально Дина сейчас находится в отпуске, но совершенно очевидно, что работать она больше не сможет.
– Почему?
– По состоянию здоровья.
– Здоровья? – эхом повторила Татьяна. – А что с ней? Она была совершенно здорова… – И тут же сообразила: – Авария, да? Боже мой, разбилась на машине…
– Нет, – прервала собеседница, – аварии никакой не было. Дина очень больна. Я хочу сказать, она…
– Да говорите уже, не тяните резину! – не выдержала Татьяна и опомнилась: – Извините.
– Ничего страшного, – ответила Звонцова, – я вас понимаю. Когда с близким человеком беда, это лишает самообладания.
«Если эта мышь манерная немедленно мне не скажет, что с девочкой, я из нее душу вытрясу!»
– Дина больна психически, – выдала «мышь».
– Чего-чего? – Татьяна нервно хохотнула. – Вы что, издеваетесь?
– Мы тоже сначала не верили. Но пришлось! Мачеха, Азалия Каримовна, очень интеллигентная женщина, пришла к нам в институт. Она так переживает! Такая привязанность к дочери мужа нечасто встречается, согласитесь. Диночке исключительно повезло.
Да уж, сильнее некуда. Такую «любовь» и правда не часто встретишь. А Звонцова между тем продолжал нести совершенную ахинею. Татьяна слушала и не верила своим ушам.
– Азалия Каримовна прямо-таки плакала, когда рассказывала, что давно замечала неладное с Диночкой. Девочка трудно переживала смерть отца. Вы, очевидно, знаете, она была против его второго брака, пыталась помешать. Азалия Каримовна сказала, Дина даже из дома ушла, чтобы добиться своего. А ведь отец так любил дочь, один воспитывал… Но и от личного счастья не мог отказаться. Тем более дочка уже взрослая. Оказался между двух огней, страдал, вот сердце и не выдержало. Такая трагедия! – тараторила Звонцова. – Отца не стало, а у девочки появились навязчивые идеи, что она виновата в его смерти или что он не умер, а вместо него похоронили другого человека. Представляете? Азалия Каримовна рассказывала, что и спать Диночка перестала, и есть. Похудела как! Ну это мы уж видели, а…
– Дальше-то что? – нетерпеливо прервала поток словоизлияний Татьяна.
– А то, что она пыталась выкопать отца из могилы! – возвестила Звонцова.
– Выкопать из… Да вы в своем уме?
– Я-то да! А вот Дина! – От церемонно-витиеватого стиля речи и следа не осталось. Теперь собеседница говорила страстно, горячо, в голосе появились жадные интонации заядлой сплетницы. – Я сама лично видела ее в магазине с лопатой в руках! Мы с ней там случайно встретились, в супермаркете «Галерея», рядом с кладбищем. Я за тортом зашла, смотрю – Дина! А в руках – лопата. Небольшая такая. На могиле, говорит, папиной прибраться хочу. Ага! Так я и поверила! Кто же в начале весны на могилу прибираться ходит? Нормальные люди дожидаются, пока подсохнет. Да если мне не верите, в полицию позвоните. Туда и полицию вызывали! Дина такую яму вырыла! Почти до трупа докопалась! Азалия Каримовна с врачом и директором кладбища вовремя успели. Остановили безобразие.
Запыхавшаяся Звонцова перевела дыхание.
– И что теперь? – еле выдавила Татьяна.
– Пока дома, под наблюдением врача. Но ей только хуже становится, говорит Азалия Каримовна. Доктора считают, если и дальше так будет, придется в дурдом… то есть в психиатрическую клинику класть. А Азалия Каримовна не хочет! Сама, говорит, буду ухаживать! Святая женщина! Другие со своими-то больными не возятся, а эта…
– У Дины ведь еще родная тетя есть. Почему…
– Скажете тоже! Тетя! Считай, и нет. В Сибири где-то живет. Или на Урале, не помню точно. У нее своя семья, дети. Азалия Каримовна говорит, эта тетя прямо и не знает, как ее благодарить, что она о племяннице заботится.
– Неужели Дина вот так, сразу, сошла с ума? И раньше никто ничего не замечал?
– Замечали, отчего же, – важно ответила Звонцова. – Приблизительно месяц назад или около того ей стало плохо в деканате. Многие видели. Стояла-стояла, да вдруг как закричит! И в обморок. Припадок случился. А потом они с Ирочкой, тоже нашей сотрудницей, в кино ходили. Так она там такое устроила! Ужас! Вскочила, раскричалась, руками замахала, потащила Иру к выходу… Привиделось ей что-то. Даже сеанс прервали. А вы говорите!
– Прошу вас, мне нужно поговорить с этой Ириной! Нельзя ли попросить ее к телефону? Пожалуйста!
– К сожалению, это невозможно. У нее сегодня выходной день. – интонации снова стали чопорными и размеренными.
– Вы не могли бы дать мне ее сотовый?
– Мы не даем сотовые телефоны сотрудников, – категорично заявила Звонцова. – Извините.
Татьяна пошла в наступление. Минуты три улещивала, уговаривала и в итоге добилась своего. Сказывалась журналистская закалка.
Первое потрясение прошло. Требовалось срочно выяснить, что случилось с Диной. В то, что она и вправду повредилась рассудком, верилось слабо. Но, с другой стороны, в рассказе Звонцовой были подробности, каких не выдумаешь…
Необходимо проверить информацию. И начать с Ирины.
Та взяла трубку сразу, на первом же гудке. Как будто караулила возле телефона.
– Да-да, – скороговоркой проворковала она пришепетывающим голоском. Прозвучало как «та-та».
– Ирина, добрый день. Меня зовут Татьяна, я близкая знакомая Дины. Мы можем с вами поговорить?
– Здравствуйте. О чем? – Мелодичность исчезла, голос стал строгим и вроде даже неприязненным. Похоже, девушка действительно ждала звонка, вот только не от Татьяны. – С ней что-то случилось?
Она добавила в тон доверительности.
– Ирочка, милая, вам лучше знать. Дело в том, что… – Татьяна снова выдала легенду про вернувшуюся из затяжного отпуска подругу. – Видите ли, меня не было больше месяца, и тут я узнаю такое… Сложно поверить! Дина пыталась выкопать отца из могилы! Это правда?
– Правда, – вздохнула Ирина, слегка расслабившись, – ее мачеха приходила в институт и рассказывала. И про полицию, и про все… Динка такая скрытная была, совершенно ничем не делилась! Бедная! Столько всего на нее свалилось! Мало того что отец умер, так еще и парень бросил, оказывается! И ведь молчала!
– Жан? – осторожно спросила Татьяна.
– Не знаю, как его зовут. Может, и Жан. Он ей сказал, что они не могут быть вместе, а она устроила скандал. Расплакалась, начала кричать, что ничего у нее не получается, она совсем одна… Что-то в таком духе. А, и еще сказала, что в могилу закопали не отца, она, мол, не верит. Как-то так. Они в кафе сидели, Дина вскочила и убежала. Он взял и мачехе ее позвонил. Они вместе поехали на кладбище, а там… Ну вы знаете. А ведь я Динке давно говорила: «Иди к врачу!»
– Почему? Вы что-то заметили?
– Все замечали, не я одна! То в деканате в обморок свалилась. Ни с того ни с сего. То в кино… Я никому ничего не говорила, пока про кладбище не выяснилось. Но ведь нормальный человек так себя не ведет!
– А что она там сделала, Ирочка?
– Что сделала! Такое учудила! Сидела, смотрела, как все. А потом вдруг как вскочит, начала высматривать что-то внизу. Мы с ней на галерке сидели, ближе билетов не было. Я поначалу значения не придала, да и кино интересное было, смешное. Тут она как давай орать! Трясется вся, несет чушь какую-то, тащит меня не знаю куда. Мы еще, кричит, можем спастись! Ой, даже вспоминать этот позор не хочу. Еле-еле сбежали оттуда, администратор чуть не оштрафовала.
– Ира, так она вас не послушалась? Не сходила к врачу? – продолжала расспрашивать Татьяна, переложив трубку из одной руки в другую.
– Нет, по-моему. Мы с ней виделись как раз в тот день, когда она на кладбище этот цирк устроила. Дина на работу пришла, писать заявление: она дни хотела взять. Ну и я опять сказала ей, чтобы проверилась. Вы бы ее видели в тот день! Это же… – Девушка замолчала, подбирая слова.
– Что с ней было не так?
– Да все! – выпалила Ира. – Худая, страшная… Руки трясутся. Вся голова седая!
– Как вы сказали? Седая? – Татьяна почувствовала, как по спине побежали мурашки.
– Ну не совсем вся голова… Я, наверное, не так выразилась, – поправилась Ирина, – но полным-полно седых прядей. За один день поседеть – это же надо!
– Большое спасибо вам, Ирочка, вы мне очень помогли. – Она почувствовала, что пора сворачивать разговор. Больше ничего ценного не услышит, дальше будут сплошные сопли-вопли.
– Погодите-ка, женщина, а вы почему у меня-то все выспрашивали? Почему к ней не пойдете, не спросите у этой… Как ее, я забыла… Ну, у мачехи? – подозрительно спросила Ира.
«Надо же! Опомнилась», – усмехнулась про себя Татьяна.
– И туда обязательно схожу, а как же! Мне просто надо было морально подготовиться, узнать, что меня ждет. Чтобы лишний раз людей не травмировать своей реакцией. Вот и решила поговорить с ее близкой подругой. Диночка мне часто говорила, какой вы хороший человек, как ее поддерживаете! – не моргнув глазом, соврала она.
Ирина должна поверить: по всему судя, барышня она недалекая, зато чувствительная. Та и поверила. Голос смягчился, и она сказала:
– Вы ей привет от меня передайте. Никогда у нее дома не была, даже адреса не знаю, и… – она замялась, – неудобно идти.
Татьяна все отлично поняла. Адрес узнать – дело нехитрое. Просто не больно-то хочется обременять себя чужими проблемами. Одно дело – пить вместе чаек, и совсем другое – навещать больную. Тем более больную психически. Но и терять лица перед посторонними тоже не желаем.
– Конечно, милая, передам. Зачем вам туда ходить? Только беспокоить понапрасну. Вы ведь все равно ничем не сможете помочь, – великодушно пришла она на помощь Ирине.
– Вот именно. – В голосе девушки явственно прозвучало облегчение.
Татьяна попрощалась и положила трубку. С минуту посидела, постукивая пальцами по столу. Так-так. История становится все более интересной. Вот и душка-Жан на горизонте нарисовался, не сотрешь.
Она вылезла из-за стола и стала расхаживать по кабинету: на ходу ей всегда думалось лучше.
Что мы имеем? Нормальный, адекватный человек за один месяц слетел с катушек. Может, у девочки всегда было какое-то психическое заболевание и сейчас оно проявилось? Обострилось? Но Наиль обязательно рассказал бы, будь у его дочки диагноз. Допустим, он и сам не знал… Возможно ли это? Болезнь непременно обнаружилась бы за столько лет! Были бы заметны странности в поведении или что-то другое. Нет-нет, это исключено.
Куда более вероятно, что с Диной произошло нечто нехорошее. Просто так люди в одночасье не седеют. Тем более если им нет двадцати пяти.
Случаи, про которые в один голос рассказывают институтские дамы, безусловно, имели место. Какой смысл им обманывать? Да и свидетели есть.
Положим, про кино Ира могла и выдумать на волне всеобщей истерии по поводу сдвига подружки… Могла, но не выдумала. Эта девица, кажется, не способна так буйно фантазировать. Не тот типаж. И потом, ее история при желании тоже легко проверяется. Так что примем как данность: она не врет, Дина действительно устроила сцену в кинотеатре.
Двигаемся дальше. Совершенно не понятно, каким боком во всем этом замешан Жан. Почему ночует в доме Наиля?
Ира сказала, Дина расстроилась, что тот ее бросил. Слишком уж запоздалая реакция! Татьяна-то, в отличие от Ирины, точно знала: огорчаться по этому поводу девушке следовало почти год назад. Именно тогда закончились ее отношения с красавцем-актером. Так откуда он опять взялся? И, главное, почему они с Азалией на пару соврали про расставание? Опять неясно…
У Татьяны проснулся давно забытый и похороненный журналистский инстинкт. Она должна докопаться до истины! И ради несчастной девочки, и в память о Наиле, и для себя самой. Разве она сможет теперь спокойно спать?
Самый оптимальный вариант, конечно, поговорить с Диной. Скорее всего она дома. Прекраснодушная Азалия, растрезвонив по всему свету, что падчерица – полоумная истеричка, почему-то преданно за ней ухаживает. Но допустит ли эта интриганка, чтобы они поговорили? Вряд ли.
«А вот пообщаться с самой Азалией не мешает. Только как это сделать? Думай, думай!»
Дверь в кабинет открылась, и в проеме показалась прилизанная женская голова. Вслед за головой выдвинулась и ее обладательница, Лиля Валеева, сотрудница Татьяниного отдела. Тридцать два, разведена, воспитывает сына, редкостного балбеса и двоечника. Характер отнюдь не нордический.
– Ты чего это тут бродишь? – с порога зычно прогремела Лиля.
Китайские церемонии в их отделе не были заведены. Все три сотрудницы – начальница Татьяна и Лиля с Соней, которая сейчас сидела на больничном с бронхитом, – общались на равных. Сидели они в смежных кабинетах. Как в хрущевской «двушке»: сначала попадаешь в кабинет Сони и Лили, а через него проходишь к Татьяне.
У Лили своеобразная внешность. На первый взгляд, даже пугающая. Высоченный рост, необъятный бюст, мощные бедра, ноги-колонны. Венчала все это изобилие маленькая голова, которая казалась меньше из-за вечно собранных в пучок волос. Лиля обладала трубным голосом африканского слона и нездоровой привычкой вываливать в лицо собеседнику все, что пришло на ум.
– Думаю, – коротко бросила Татьяна. – Подготовила заметку на сайт?
Ежедневно вывешивать на корпоративный сайт новости компании было одной из обязанностей пресс-службы. И неважно, если новостей не было. Приходилось проявлять смекалку, искать и находить. Лилька трудилась над злополучной заметкой с самого утра. Сочинительство никогда не было ее сильной стороной, в основном этим занимались Татьяна или Соня. Валеевой же доставалась техническая сторона работы: администрирование сайта, верстка газеты «Наши будни», которая издавалась вот уже тридцать лет. Однако сегодня Сони не было, так что Лиле пришлось ваять «нетленку» самой.
– Вот, родила наконец! Почитай! – прогудела она и сунула начальнице листок.
Татьяна взяла и стала на ходу проглядывать текст. Ничего нового: написано скучно, скулы сводит. Но официально, чинно, добротно.
– Че? Как? – осведомилась Лилька, впихивая свое грузное тело в кресло. – Байда?
– Еще какая. Но для нас сойдет. В любом случае читать никто не будет. Только второй и четвертый абзац местами поменяй, а то концовка оборванная.
– Как скажешь, босс! – Лилька посветлела лицом. – Уже без двадцати. Вывешу на сайт – и домой. За квартиру еще заплатить надо. Вчера платежку принесли: охренеть, сколько за свет набежало! Мой за компьютером чертей гоняет и свет в туалете вечно забывает погасить. Приходишь домой – иллюминация! А мать – плати!
Точно – платежка! Начало месяца, а это значит, начнут приходить счета! План созрел моментально. Теперь у нее есть железный повод попасть в квартиру к Азалии, а там уж по обстоятельствам.
– Лилька! Ты гений! – воскликнула Татьяна.
– А то! – немедленно отозвалась Валеева и вышла.
До дома Татьяна добралась быстро. Вошла в подъезд и прямиком направилась к почтовым ящикам. Отлично: пришли счета за газ и телефон. Открыть соседский ящичек удалось без труда. Еще в самом начале их дружбы они с Наилем обменялись ключами: мало ли какие обстоятельства могут возникнуть? Однажды маленькая Динуля захлопнула дверь, а ключи дома оставила – так соседка открыла. И когда в отъезде, есть кому за квартирой присмотреть.
После ссоры Татьяна получила ключи назад: Дина вернула. А свои забирать не стала. Сам Наиль, похоже, забыл о связке, на которой, в числе прочих, висел и ключ от почтового ящика.
Татьяна схватила счет за газ, сунула остальное обратно, быстро захлопнула ящик и зашагала к лифту. Все прошло как по маслу.
