Глава 36
На одно тошнотворное мгновение Кара выпустила воротник Эспель и успела представить верхолазку застрявшей, а ее Пэ-О-сознание – разбивающим их общие мозги в кровавое месиво о металлический вал. Царапнув воздух, Кара ухватила Эспель, когда они упали лицами в грязь и черный полиэтилен. Не мешкая, даже пошатнувшись на неровной, усыпанной мусорными мешками поверхности, она умудрилась продолжить двигаться вперед, таща за собой Эспель.
«Заставляй ее двигаться, не давай ей останавливаться». Пока она вынуждала тело Эспель искать равновесие, раздвоенному сознанию, заключенному внутри него, было не до того, чтобы сражаться с самим собой.
Выбежав из переулка, они помчались через туманные арки станции «Лондонский мост». Она оказалась пуста – все сидели дома перед телевизором. Кара ненадолго заколебалась перед разверзшимся входом на станцию, но ее охватил ужас при мысли оказаться в ловушке под землей, и она поволокла их по улице, по наитию уйдя влево. От заледеневшего асфальта босые ноги пошли волдырями. Зимняя ночь обжигала кожу через металлическое платье. Уши заполнило собственное резкое дыхание, сердце прыгало и запиналось в такт бессвязных шагов разделенной девушки позади нее.
«Заставляй двигаться, просто заставляй ее двигаться».
Но когда они достигли вершины подъема, ведущего к мосту, Кара споткнулась и почти остановилась, но все же умудрилась сохранить равновесие, даже когда в изумлении уставилась на тех, кто шел по Лондонскому мосту.
Прямо к ней, маршируя неровной волной, равные под капюшонами и банданами, восторженно попирающие закон, внушительной толпой шли Безликие. Многие размахивали бутылками, плюющимися маслянистым оранжевым пламенем. Надписи, выведенные серебряным на черных плакатах, попали в свет фонаря: «Не вашими Глазами» и «Наш взгляд и никаких других!» и чуть помельче, наискосок: «Отвалите, мы прекрасны».
Кара изумилась их числу. Безликих были сотни, нет, тысячи – намного больше, чем она видела в Кенсингтонской крепости. Они ликующе выкрикивали лозунги, вот только холодок по шее девушки пробежал не от возгласов, а от звука шагов, барабанивших по асфальту так, что казалось, сейчас мост обрушится в реку.
Когда Кара втащила Эспель на мост, его залила тишина, Безликие замерли. На мгновение, побежав к ним, Кара успела подумать, что они остановились ради нее, их графини-самозванки, но, приблизившись, увидела их глаза, различимые в тонких щелях над банданами. Никто из них не смотрел в ее сторону.
Услышав позади себя грохот, напоминающий металлические шаги, девушка почувствовала, как сжимается желудок. Оглянувшись, она проследила за их взглядами.
Менее чем в сотне ярдов от южного конца моста улицу перегородила шеренга Рыцарей. Их матовые щитки сияли, отражая свет фонаря, руки плотно прижимали к груди винтовки.
Кара ринулась в центр ничейной земли.
Никаких предупреждений, никаких предложений разойтись или сдаться. Бронированные полицейские стояли в жутковатой тишине. Затем в воздухе разнесся треск рации, офицер рявкнул односложную команду, и со звуком, словно разом сломалась тысяча костей, Рыцари прижали винтовки к плечу.
Кара побежала, таща за собой Эспель. Ее сердце неслось и замирало, и девушка чувствовала, как сжимаются мышцы. Она находилась в десяти шагах от первых рядов Безликих. Шлепая по земле, ноги казались глыбами льда. Пять шагов. Она услышала за спиной еще один приказ – что-то тошнотворно похожее на: «Остановить их».
Толпа перед нею забурлила, словно кипящая жидкость. Обезумевшие люди в черном отступали за стоящих за ними, пытаясь спастись. Теперь, оказавшись рядом с ними, Кара увидела, что в основном на них были не толстовки: их лица закрывали импровизированные маски, сделанные из разорванного постельного белья, платков и старой одежды.
«Они не Безликие, – бросившись бежать, вдруг поняла она. – По крайней мере, не были ими до сегодняшней ночи». Эти люди пришли сюда из-за нее. То, что она сказала, разбило образ стеклянной республики, ее хрупкую сущность.
«Они пришли сюда из-за меня».
В центре толпы тревожно вскрикнул одинокий голос; звук эхом отскочил от нагруженных кирпичами облаков, создающих причудливую акустику. Из толпы изверглась закутанная фигура с протянутой рукой. Пальцы сомкнулись на Карином запястье и дернули девушку вперед. Она потеряла равновесие и споткнулась, кислота из желудка резко запузырилась во рту, когда она упала, увлекая за собой Эспель. Холодный асфальт сотряс кости.
Она не могла дышать, воздух лишь царапал легкие. Кара уставилась на человека, потянувшего ее, и он оглянулся. Его маской оказался разорванный флаг. Знакомая, кривая от шрамов улыбка заставила ткань на его горле пойти рябью.
Выстрел раздробил ночь.
Голова Безликого дернулась направо, словно его ударили. Жидкость брызнула из виска на фонарь. Покачнувшись, он рухнул, и остался лежать, где упал, ужасающе неподвижно. Зрачки, оказавшиеся в нескольких дюймах от глаз Кары, походили на мраморные шарики.
Толпу взрезали крики. Демонстранты кинулись врассыпную. Не имея возможности сбежать через плотную давку своих единомышленников, некоторые Безликие атаковали полицейское заграждение, бессвязно крича. Новые выстрелы, новые крики. Ухо Кары задел протопавший мимо ботинок. Оторвавшись от взгляда мертвого протестующего, девушка кинулась на Эспель, накрывая извивающееся тело верхолазки собой. Непослушное колено выбило из нее дух, но она сумела удержаться. Кара сжала пропитанные потом волосы Эспель и стиснула зубы. Потребовались все силы, чтобы не дать раздвоенной девушке приложиться головой о бордюр.
Стрельба эхом разносилась по небу.
Частокол ног поредел. Оторвав взгляд от Эспель, Кара подняла глаза, обозрев падающие повсюду тела.
Рыцари стреляли избирательно: отслеживали демонстрантов в черных капюшонах и банданах – форме настоящих Безликих, – и пробивали их головы прицельными выстрелами. Охваченные ужасом восставшие швыряли зажигательные бутылки в стрелков; на глазах Кары закованную в броню фигуру охватило оранжевое пламя.
– Не вашими глазами! – взревел бунтовщик.
Кара вскочила на ноги. Она попыталась потянуть Эспель за собой, но пальцы онемели от холода, а блондинка билась так сильно, что она не могла ее удержать.
– Помогите! – прокричала Кара в неразбериху вокруг. – Они разбудили ее Пэ-О! Помогите…
Но никто не слышал ее за топотом ботинок, выстрелами и криками. Зажигательные бомбы летели, словно кометы, падая недалеко от шеренги Рыцарей, и, разбиваясь об асфальт, разлетались горящими осколками. Сначала Кара решила, что Безликие промазали, но потом увидела, как пелена маслянистого дыма покатилась по мосту, и отрывистый грохот выстрелов запнулся. Стволы неуверенно дрогнули, пытаясь прицелиться.
Выкрикивая оскорбления, демонстранты пошли вперед, размахивая плакатами, словно дубинками. Один Рыцарь изо всех сил пытался пустить свою винтовку в ход, но замотанные фигуры окружили его, орудуя древками плакатов с силой костоломов. Внезапно в шеренге образовалась брешь, и Безликие хлынули в нее. Кара видела, как они двигались сквозь дым, нечеткие, словно морок. Некоторые просто побежали по переулкам, но многие принялись забрасывать обломками кирпичей не отражающие их окна офисного здания. Они разбивали картины, в которых им не находилось места, и звон бьющегося стекла смешался с победными криками.
Кара боролась с Эспель.
– Помогите! – умоляла она, но никто ее не слышал.
Ветерок растрепал волосы, выскользнувшие из-под платка. Дым поплыл по мосту, и Кара смотрела на него с тревогой: его прикрытие не вечно, да и толпа редела. Через несколько секунд снайперам снова откроется чудесный обзор, и они с Эспель окажутся как на ладони.
Раздался выстрел, на этот раз позади нее. Кара повернула голову и увидела, как уличный фонарь разлетелся вдребезги. Еще один выстрел – еще один плафон, потом еще, и еще: по одному на каждый хлопок. Очевидно, кто-то подумал о том же, о чем и Кара.
Закутанные фигуры порхали вокруг нее, смутные, словно тени в сумерках. Глаза выхватили крупного мужчину в темной толстовке. Он поднял пистолет к другому фонарю, и девушка увидела, как бледно-льдистые глаза прищурились, устремляясь вдоль ствола.
– КРЕЙ! – закричала Кара. – КРЕЙ, ПОМОГИ! ЭТО ЭСПЕЛЬ!
Он дернулся к ней. Пару секунд смотрел на нее, веря и не веря, словно видел, как она сошла с экрана телевизора. Потом побежал, пробиваясь через толпу локтями.
– Это Эспель, – пробормотала Кара, когда Крей добрался до них. Горло пересохло, но главный Безликий даже не взглянул на нее. Он опустился на колени рядом с Эспель.
– Сестренка, – прошептал он натянутым от страха голосом, – что случилось? Тебя ударили? У тебя кровь…
Крей запнулся, увидев наручники – красное облепило белый пластик там, где он впивался в запястья. Неуверенно положив руку Эспель на плечо, Крей перевернул ее на бок. И резко отпрянул, увидев на лице девушке сокращающиеся мышцы.
– Как? – его голос казался ровным.
– Это я, – призналась Кара. – Все из-за меня. Кейс сделала это из-за того, что я… из-за того, что я сказала. Мне… мне так жаль.
Когда Крей посмотрел на нее, в его глазах не было ничего, вообще ничего. Подняв пистолет, он прицелился девушке в лоб.
Кара даже не вздрогнула.
– Пожалуйста, – тихо проговорила она, выдерживая его взгляд. – Мы должны ей помочь.
Крей долго смотрел на нее поверх ствола. Затем шевельнулся, явно найдя цель, и, заткнув пистолет за пояс брюк сзади, нагнулся. Обеими руками взяв Эспель за лацканы куртки, Крей, кряхтя от натуги, потянул тело сестры с земли. Ноги верхолазки вздрогнули и задергались в воздухе, как у повешенной.
– Эй… – хрипло проговорил Крей, покачивая головой и во все глаза глядя на левую сторону лица Эспель. – Эй, я здесь, окей? Я держу тебя. Я люблю тебя, сестренка. Окей? Я люблю тебя.
Кара не могла сказать наверняка, но ей показалось, что Эспель немного успокоилась.
Крей опустился на одно колено и, повернув бьющуюся в его объятиях сестру, прижал руку под ее подбородком. Ткнул локтем другой руки в шею и принялся едва слышно считать. Даже без фонаря Кара разглядела слезы на его бандане. Постепенно рывки Эспель замедлились, и она обмякла. На мгновение Кара испугалась, что брат задушил сестру, но потом заметила, как грудь Эспель под курткой медленно поднимается и опускается. Мышцы разделенной девушки воссоединились в беспамятстве.
– Джек! – проорал Крей в мобильник. – Ты мне нужен! Северная сторона. Срочно!!!
Перекинув лежащую ничком Эспель через плечо, он встал и обратился к Каре:
– Пойдем. Надо вытащить ее отсюда до… – его голос сорвался.
– До чего? – переспросила Кара.
– Этого.
Девушка проследила за взглядом Крея.
Сотни затянутых в броню Рыцарей кишели на подходе к станции. С такого расстояния они походили на жуков, блестя доспехами, словно панцирями. Однако приближались они быстро, неся короткие, уродливые автоматы, дула которых то и дело вспыхивали выстрелами.
Бравада покинула мятежников, словно отлив. Сначала по одному и по двое, потом впятером-вшестером, потом, наконец, единым потоком рук и ног, люди с закрытыми лицами бросились по мосту.
Автоматы Рыцарей, открывших огонь, оглушили Кару.
Мучительно дыша, девушка побежала с толпой, петляя между демонстрантами. Крей, бегущий прямо перед нею, шел напролом: он несся по центру дороги, распихивая попадающихся на пути мятежников похожей на лопату рукой. Все еще не пришедшая в себя Эспель болталась у него на плече. Они уже почти добрались до дальней стороны моста, когда Кара решилась оглянуться. И увидела, как мужчины и женщины падают под подавляющим огнем, словно кукурузные стебли в бурю.
Девушка натолкнулась на толпу остановившихся перед нею демонстрантов. Кара попыталась обойти их или протиснуться мимо, но между людьми не оказалось зазоров. Они наседали на девушку, пытаясь бежать туда, откуда пришли.
«К стрелкам?» – в паническом недоумении удивилась Кара. Она налегла на протестующих, но ее толкали обратно. Хотя мятежники уже обезумели от страха, девушка видела, как расширялись их глаза, когда, коснувшись холодного металлического платья, они наконец-то понимали, кто перед ними. Кара старалась заглянуть за них, чтобы понять, что же их развернуло.
Тела вокруг нее вспенивались в медленном удушающем водовороте: схлестнулись бегущие в обе стороны. Карина рука попала между двумя движущимися в противоположных направлениях мятежниками, локоть, пронзенный болью, неестественно выгнулся. Девушка едва успела вытащить руку, когда, потеряв равновесие, люди в капюшонах упали под ноги остальным.
Кара услышала хруст и захлебывающийся крик: ее нога, потерявшая опору, расплющила чью-то скулу.
Отпихивая демонстрантов, девушка в платье из поддельной колючей проволоки заскрежетала зубами и бросилась вперед, заставляя всех вздрагивать. Используя краткие мгновения замешательства и крошечные щелочки, Кара начала протискиваться к краю толпы. Уцепившись за столб разбитого фонаря, она вскарабкалась на балюстраду моста и, очутившись над головами соседей, наконец-то увидела, от чего они бегут.
Шеренга конных Рыцарей на забинтованных лошадях наступала с северного конца моста неспешной рысью. Всадники высоко подняли тонкие черные пики, упирая их в стремена, и по сигналу скачущего по центру офицера придержали коней. Окинув взглядом бурлящую массу пойманных демонстрантов, офицер, чье лицо было неразличимо за темным забралом, поднял руку в рукавице. Сгрудившиеся перед ним мужчины и женщины закричали.
Офицер опустил руку.
Рыцари натянули поводья, и, как одна, черные обмотки лошадей спали. Кара услышала вздох, и только секундой позже поняла, что сама его испустила.
Лошади фыркали и вскидывали головы, туман, вырывающийся из их ноздрей, сверкал в воздухе алмазной пылью. Они топтались, и удары копыт по брусчатке звенели, словно колокольчики. Лошади сверкали в отраженном свете фонаря: безупречные живые скульптуры из зеркального стекла.
Наконечники копий обрушились, как набежавшая на мель волна. Звеня, словно огромные Эоловы колокольчики, Стеклянные Рыцари пошли в атаку. Прорвавшиеся протестующие кинулись бежать со всех ног. Стоявшие по краям моста попрыгали в реку, другие ринулись через испуганную толпу. Большинству, однако, ни на что из этого просто не хватило вре-мени.
Стеклянная конница врезалась в толпу с сокрушительной силой.
Там, где острия копий соприкасались с плотью, Кара разглядела голубые электрические дуги. Жертвы резко падали, подергиваясь на земле на пути лошадей. Некоторых месили в кровавый фарш из костей и одежды стеклянные копыта, но других… Одна из лошадей встала на дыбы над поверженным Безликим, и Кара потрясенно зашипела, увидев, как скорчившийся демонстрант отразился в стекле лошадиного живота между ремешками, удерживающими седло. Его изображение быстро пробежало по изогнутым, искаженным стеклам на боку животного. Кара находилась достаточно близко, чтобы разглядеть шов, разделяющий лицо лежащего ничком мужчины.
«Я не могу позволить себе отражаться во всех подряд зеркалах, как вы, – вспомнила она слова Эспель. – В конце концов, отражение – это суть».
И эту суть, догадалась Кара, кожа зеркальной лошади сейчас отнимала у лежащего ничком человека. Животное похищало отражения, как зеркальный вампир.
Мужчина завизжал, словно из его груди вырвали сердце; он кричал так громко, что, хотя ночной воздух разрывали и другие крики, Кара слышала только его голос. Его капюшон провис над левой щекой, словно та ввалилась. Телесного цвета пар, вскипевший над банданой, потянулся к вздыбленному коню. Затем – так же резко, как если бы их просто выключили, – крики оборвались, и несчастный откинулся на асфальт. Зазор между капюшоном и платком наполовину заполнился гладким тусклым зеркалом, а наполовину – пустотой.
Рыцарь развернул лошадь, направляя ее глубже в толпу, но телесное отражение по-прежнему просвечивало сквозь бок скакуна. Посреди всего этого моргнуло нечто вроде искаженного глаза.
Кара пошатнулась. Ей пришлось прильнуть к фонарному столбу, чтобы не упасть. Она отчаянно пыталась вглядеться в сумятицу бегущих тел. «Что если они упали? – лихорадочно думала она. – Что если он ее бросил? Как я узнаю? В этих капюшонах и масках они все на одно лицо».
Но тут ее глаза выхватили Эспель, по-прежнему переброшенную через плечо Крея, словно нелепый плащ. Главарь Безликих каким-то образом проскользнул через линию кавалерии и топал по противоположной стороне тротуара к северному концу моста. Пока Кара смотрела, Рыцарь, пришпорив лошадь, ринулся за ними. Спрыгнув с балюстрады, Кара побежала.
Крей оказался очень быстр для крупного человека с бесчувственной девушкой на спине, но стеклянная лошадь была несоизмеримо быстрее. Кара едва добежала до середины дороги, когда голубая молния промелькнула между позвоночником Крея и копьем Рыцаря.
Спина Крея яростно выгнулась. Пальцы бунтовщика царапнули по асфальту, каждая мышца тела напряглась. Потом он упал лицом вниз, и Эспель вяло скатилась с его спины, распростершись в канаве. Рыцарь дернул поводья, и лошадь встала на дыбы. Лежащий в ее тени Крей закричал.
Карины ноги обожгло – она прибавила ходу. Слюна просочилась сквозь стиснутые зубы. Девушка кинулась между лошадью и ее жертвой, широко раскинув руки, закрывая Крея от смертоносной шкуры зеркальной твари.
Увидев, как в изгибах лошадиного живота изогнулось и зарябило ее собственное изображение, она подняла руки к глазам. Пальцы зарябили, словно пламя телесного оттенка, но боли не было, просто легкое ощущение тепла, стекающего по коже. Глаз стеклянного зверя расширился; тупые зубы заскрежетали от натуги. Карино отражение потекло по всей поверхности лошади, но как бы та ни старалась, девушка по-прежнему ничего не чувствовала.
«Бесконечные отражения», – подумала она с благоговением и отвращением. Как и все зеркалократы, она обладала иммунитетом. Зеркальные лошади были оружием, предназначенным только для полулицых. Лошадь опустила передние ноги, и Кара распласталась на лежащем ничком Крее, чтобы не попасться под стеклянные копыта. Всадник попытался нацелить копье, потом отбросил его в сторону и нащупал висевший на бедре пистолет. Кара почувствовала, как под нею зашевелились руки Крея. Рыцарь еще возился с ремешками на кобуре, когда Безликий, непристойно выругавшись, высунулся из-под Кары и выстрелил. Забрало Рыцаря вогнулось внутрь. Он соскользнул вбок с седла и повис, запутавшись в стременах.
Кара, оцепенев, смотрела, как лицо мужчины, обрамленное зазубренным пластиком разбитого шлема, превратилось в кровавый кратер. Лошадь, заржав от внезапного смещения веса всадника на правый бок, поскакала прочь, волоча его за собой.
Каре показалось, будто в голове взорвался фейерверк. Выстрел по-прежнему грохотал в ушах. Она чувствовала, что должна бы кричать до хрипоты, но могла только смотреть. Все казалось далеким и приглушенным.
Поджав ноги, Крей присел перед нею. Девушка безразлично оглядела его. Он что-то сказал, но она не сразу поняла смысл слов.
– Спасибо, – повторил бунтовщик, и Кара кивнула в оцепенении, рефлекторно стряхнув с себя его руки.
Кожа вокруг глаз Безликого сморщилась, что вполне могло означать улыбку:
– Пойдем.
Кара помогла ему вытащить бесчувственную Эспель из канавы. Теперь, когда она не сопротивлялась, это оказалось легко; верхолазка была пугающе легкой.
Рычание мотора перекрыло звук бойни, и их окатило светом фар: на мост въехал видавший виды седан. Кара напряглась, готовясь к драке, но Крей поднял руку.
– Все в порядке.
Завизжали тормоза. Дверь со стороны водителя открылась, прежде чем автомобиль остановился, и из него вылезла знакомая долговязая фигура.
– Когда я говорю, что ты нужен мне срочно, Джек, – запальчиво проговорил Крей, – можешь смело предполагать, что я имею в виду: прежде чем объявятся конные легавые.
– Божечки боже! – огрызнулся Джек Вингборо, мотнув головой на бой, по-прежнему бурлящий дальше на мосту. – Давай-ка обсудим это прямо сейчас. Ума не приложу, чем бы еще заняться…
Увидев, как Кара с Креем затаскивают Эспель на заднее сиденье, Джек перестал ерничать. Кара втиснулась рядом с блондинкой, а Крей прыгнул на переднее сиденье.
– Что с Эс? – спросил Джек, скользнув за руль.
– Я ее вырубил, – коротко ответил Крей.
– Зачем? – поинтересовался Джек, но ставший хриплым голос и побледневшее отражение в зеркале заднего вида сказали, что он уже знает.
Джек развернул машину, крутнувшись на сто восемьдесят градусов, и вдавил педаль газа. Потрепанный седан рванулся вперед, словно испуганный кот. Крики, звуки выстрелов и свет горящего бензина поблекли за ними.
Кара заметила, как Крей посмотрел назад, видела, как он вбирал всех людей, принявших его образ, ставших – всего на одну ночь – им. Он медленно стянул бандану. Импровизированные губы страдальчески изогнулись. Девушка поняла, что Безликому всегда будет казаться, будто он предал своих сторонников.
– Куда едем? – поинтересовался Джек. – Гаррисон, дай мне чертовы ориентиры.
– К Святому Янусу, – безжизненно ответил Крей.
– Ты двинулся? – недоверчиво поинтересовался Джек. – Хочешь, чтобы я отвез девушку с разбуженным Пэ-О в военную больницу? Предлагаешь просто сдаться?
Крей не ответил.
– Гаррисон, пожалуйста, – проговорил Джек. – Ради нее я бы бросился под зеркального коня… ты же знаешь, я бы… но вылечить ее нет никакой возможности. Они взглянут на нее, срежут наручники и позволят себя задушить. Не существует ни одного официально ненаказуемого способа ее разделить. Она меченая.
«Меченая», – подумала Кара. Симметричное лицо лежащей рядом с нею Эспель по-прежнему оставалось спокойным. Пока они ехали, фонари через окна автомобиля отбрасывали на верхолазку тени, похожие на тигриные полоски. Красные пятна пометили места, где мышцы сжимались особенно сильными спазмами, где они снова стиснутся, едва девушка проснется. – Заклейменная. Исцарапанная».
Кара рухнула на сиденье. Слезы хлынули в горло, но она проглотила их. Девушка искала внутри себя что-нибудь, что угодно, что могло бы уберечь ее от уныния, вырвало бы его из сердца. Почувствовав вспышку гнева, она сосредоточилась на нем, лелея и раздувая, словно уголек.
Девушка вспомнила пулевое ранение в груди Корбина; вспомнила, как он отчаянно дрожал, пытаясь заговорить, и не смог. По телу прошла дрожь, когда она поняла, что, вероятно, никогда не узнает, умер ли Рыцарь.
Начав дрожать, Кара одернула себя. «Мне тебя не жаль», – сказала она себе. Девушка сосредоточилась на маленьком полулицем мальчике, пустом взгляде его единственного глаза за миг до выстрела Корбина. «Не жаль, – повторяла она снова и снова, ненавидя себя за то, как эти слова заставляли ее чувствовать себя лгуньей. – Мне не жаль».
Боль растекалась по тыльной стороне левой руки, привлекая внимание. Оказывается, правой рукой Кара выдавила кровь из хитросплетения шрамов.
Крей с Джеком ругались.
– Я знаю одного медбрата в Святом Янусе… – Крей говорил тихо, словно пытаясь уговорить самого себя. – Он мог бы…
– Одного медбрата? Понадобится целая армия докторов, круглосуточно дежурящих до конца ее жизни. И даже тогда… Ничего не хочу сказать, Гаррисон, но она…
– Заткнись, – оборвал его Крей.
– Дружище, пожалуйста.
– Да я не об этом: правда, заткнись. Дай послушать.
Юный зеркалократ замолчал. Крей склонил без-ухую голову, Кара тоже постаралась прислушаться. Сначала она различала только шум двигателя и шуршание шин по асфальту. Затем вдалеке послышался звук Эоловых колокольчиков, с ужасающей скоростью делающийся все громче.
– Джек, – просто сказал Крей, – жми.
Кара оглянулась: шесть стеклянных лошадей вырвались из переулка и с грохотом пустились за ними.
