На следующее утро Тулл встал еще затемно. Шагнув из палатки, он увидел, что мир скрыт от него за толстым слоем холодного, влажного тумана. Центурион тотчас же распорядился развести потухшие за ночь костры, благо для этого имелись запасы оливкового масла, которые все равно подлежали уничтожению. Даже самое мокрое дерево загорится, если полить его маслом. К тому времени, когда трубачи протрубили подъем, для солдат уже зажарили на завтрак мясо мулов.

Как известно, сытый солдат шагает лучше голодного, подумал Тулл, довольно отметив про себя, с каким аппетитом его легионеры поглощают завтрак. Призвав своих людей проявить стойкость и мужество, он на всякий случай приказал каждому третьему захватить с собой лопату. Это шло вразрез с приказом Вара, согласно которому с собой следовало взять только оружие, но Тулл счел себя вправе его нарушить. Одно дело бросить тяжелые кожаные палатки и излишки снаряжения, но только дурак оставит себя без лопат – чем тогда прикажете вырыть оборонительную канаву?

Сегодня, согласно приказу Вара, в голове колонны шел Семнадцатый легион. Стандартная процедура, однако Тулл был от нее не в восторге. Шагая по густому лесу или через чавкающее болото в середине растянувшейся на несколько миль колонны, он и его солдаты не будут иметь ни малейшего понятия о том, что происходит впереди. Хуже того, в случае атаки они будут совершенно беспомощны. Им не останется ничего другого, как и дальше брести по месиву, оставленному шедшими перед ними. В глубине души Тулла – хотя он и отказывался признаться самому себе – жил страх, что он и его солдаты могут оказаться в западне. Центурион как мог пытался его отогнать: опасения ему вряд ли помогут. Сегодняшний день он проведет на марше. Он должен остаться в живых – и защитить своих солдат.

Несмотря на его дурные предчувствия, поначалу все шло гладко. Всем не терпелось поскорее покинуть лагерь. Колонна быстро построилась и была готова к маршу. Правда, женатые солдаты, особенно те, у кого имелись дети, поначалу ворчали и упирались, но в конечном итоге, как и все, были вынуждены подчиниться приказу. Оставить без охраны тех, кто не мог быстро идти – особенно раненых товарищей на повозках, – было нелегко. В лагере стоял плач младенцев, стенания матерей, стоны раненых, прекрасно понимавших, что их бросают на верную смерть. Сердце Тулла обливалось кровью, однако он был рад, когда все это осталось позади. Легионы спустились с холма, оставляя за спиной клубы дыма, что вились к небу от пылающих подвод, и терпкий запах оливкового масла, с помощью которого их подожгли.

Между тем варвары, подстерегавшие их накануне, так и не появились. У всех отлегло от души. Настроение резко пошло вверх, когда лес отступил, а ему на смену пришло открытое, поросшее травой пространство вроде того, что окружало Порта Вестфалика. Здесь можно было шагать гораздо быстрее. И верно, вскоре колонна двигалась со скоростью лишь вполовину меньше той, с какой она шла бы по приличной римской дороге, – огромный прогресс по сравнению с тем, как они ползли накануне. Вскоре солдаты затянули песню. Когда были спеты три самых похабных, но всеми любимых куплета, дурное настроение Тулла почти улетучилось. Нет, он слышал эти попевки уже как минимум тысячу раз, и все же, распеваемые во всю мощь солдатских глоток, они возвращали его в годы молодости, когда он, зеленый новобранец, шагал дорогами империи.

Внезапно колонна замерла на месте.

Солдаты Тулла продолжали петь, но он жестом велел им умолкнуть. Причина остановки была неясна: от головы колонны не долетело ни звуков сражения, ни команд офицеров. По обеим сторонам дороги не было видно никаких варваров. Может, путь им перегородила речка? Увы, в душе Тулла вновь шевельнулось дурное предчувствие: похоже, впереди их ждала очередная засада.

Он приказал своим солдатам приготовиться. Те тотчас же подняли щиты, взяли на изготовку копья. Потянулось ожидание. Сердце сделало сотню ударов, но ничего не произошло. Две сотни – ничего. Тулл сердито спросил, в чем дело, у стоявших впереди легионеров Первой когорты. Перед ними ехали легаты и трибуны, а уж они-то наверняка знают, что происходит. Спустя короткое время ему ответили, что им известно не больше, чем ему. Как и следовало ожидать, настроения это не улучшило.

Однако враг так и не появился. Ожидание тянулось дальше, сопровождаемое порывами ветра, дождем и, изредка, проблесками неба среди серых туч, из-за которых выглядывало бледное, водянистое солнце. В конце концов Тулл велел своим солдатам опустить щиты. Что и было сделано – если не с радостью, то со вздохом облегчения. Утолив жажду из мехов с водой, солдаты вполголоса переговаривались между собой. Тулл еще раз огляделся по сторонам. Однообразный пейзаж не давал поводов для тревоги. И все же дурное предчувствие по-прежнему скручивало кишки тугим узлом, как будто у него расстроился живот. Он бы с удовольствием поговорил с Дегмаром, но того не было видно со вчерашнего дня, когда германец ушел в дозор. Оставалось лишь надеяться, что он жив.

К Туллу с кислым лицом подошел Фенестела.

– Что думаешь, центурион?

– Думаю, что впереди варвары устроили очередную засаду. Нам остается лишь ждать, когда авангард прорвется дальше.

Фенестела в знак согласия сплюнул.

– Вонючие ублюдки, дикари немытые!

Внезапно к Туллу пришло решение.

– Кстати, тебе есть чем заняться. Да и солдат это тоже успокоит. Пересчитай оставшиеся копья, а солдаты пусть проверят свое снаряжение. – Тулл хотел добавить что-то еще, но, посмотрев на Фенестелу, усмехнулся. – Впрочем, не мне тебя учить.

– Это точно, – лукаво улыбнулся в ответ опцион.

– Давай, проваливай отсюда. Доложишь, когда все будет готово, – добродушно приказал Тулл. Что бы ни случилось, этот сукин сын останется жив, подумалось ему.

Так прошло какое-то время, но, так как за тучами солнца видно не было, непонятно, сколько именно. Не больше часа, решил Тулл. И тут внезапно появился гонец. Центурион стоял, вновь разговаривая с Фенестелой. Заметив, что от Первой когорты в их сторону идет легионер, он поманил его к себе. На лице гонца выделялся мясистый нос, по которому явно прошелся не один кулак. Кажется, я его уже где-то видел, подумал Тулл, вот только где? Впрочем, стоило гонцу подойти ближе, как он тотчас вспомнил: в Ветере, в тот вечер, когда Пизон выиграл в кости.

– Центурион! – поздоровался Сломанный Нос; похоже, он его не узнал. – Ты примипил этой когорты?

– Да. И какие же у тебя известия?

– Авангард попал в беду. Впереди снова начинается лес, и дикари устроили там засаду. Их там тысячи – больше, чем вчера.

Будь сейчас рядом с ним Вар, Тулл с удовольствием выпустил бы ему кишки. За этим явно стоит Арминий. Иначе просто быть не может. Судя по хмурой физиономии Фенестелы, опцион подумал то же самое.

– Продолжай, – велел вестовому Тулл.

– Завязался тяжелый бой. Галльские лошади испугались камней и копий. Галлы отошли и смешались с когортами ауксилариев, неприятель же обрушился на них с новой силой. Похоже, в живых там никого не осталось. Семнадцатый тоже потерял сколько-то солдат, но в конечном итоге прорвался вперед. На данный момент дикари отступили, и колонна снова пришла в движение.

– Скажи, есть ли план сражения? – спросил Тулл, заранее зная ответ. В такой ситуации, как эта, говорить о каком-то плане наивно.

Сломанный Нос замялся.

– Наместник Вар приказал любой ценой идти вперед. Это все, что я могу сказать.

– Отлично.

Сломанный Нос отсалютовал и приготовился уйти, но Тулл поднял руку.

– Погоди.

– Да, центурион?

– Как твое имя?

– Марк Ай, центурион, – ответил Сломанный Нос.

Это он, подумал Тулл.

– Твой центурион Фабриций? – Тулл довольно отметил растерянность на лице Ая; тот явно недоумевал, откуда ему это известно. – Я прав?

– Да, центурион, это он.

– И ты какое-то время назад проиграл в кости пару бронзовых застежек, не так ли? Ими еще скрепляют на плечах кольчугу? – Так, кажется, узнал, подумал Тулл. В глазах Ая промелькнул страх.

– Да, центурион.

– Если я услышу хотя бы слово о том, что солдаты Первой когорты сражались сегодня не в полную силу, а то и вообще бежали, я приду и разыщу тебя, – процедил сквозь зубы Тулл. – И тогда засуну тебе в ноздри не застежки, а кое-что другое. Ты меня понял, сукин сын?

Ай кивнул.

– Ну, а теперь проваливай отсюда и отчитайся перед тем, кем положено.

Ай пошел прочь. Тулл же, поймав на себе взгляд Фенестелы, поспешил объяснить, в чем причина.

– Если честно, сегодня я предпочел бы стать участником пьяной драки, чем того, нас ждет, – буркнул Фенестела, услышав, как пропела труба, веля им двигаться вперед.

– Это точно, – согласился Тулл и хмуро посмотрел на небо. Оно было черно от туч. Похоже, с минуты на минуту пойдет дождь, и не просто дождь, а гроза с громом и молнией. В такие моменты даже самый прожженный циник наверняка думает про богов, которые явно на него разгневаны. Или же это боги варваров являют им всю свою силу хозяев этой земли, угрожая жизни каждого солдата в армии Вара…

«Юпитер всемогущий, – взмолился Тулл, – прошу тебя, храни нас в этот черный час. Пусть твой гром испугает наших врагов, а твои молнии сразят их наповал, и в первую очередь Арминия».

Тяжело ступая по раскисшей земле, центурион и его когорта двинулись вперед. Шли медленно, что не могло не сказаться на настроении солдат. Но и настроение самого Тулла было не лучше. Для солдат нет ничего хуже, чем ожидание вражеской атаки. В такие минуты они безуспешно борются с приступами тошноты или позывами опорожнить кишечник или мочевой пузырь. В этой же стигийской тьме, которую пронзали лишь вспышки молний, а раскаты грома заглушали человеческий голос даже на расстоянии пары шагов, было невозможно найти в себе силы и волю к победе.

Медленное продвижение колонны напомнило Туллу то, как мельник сыплет на жернов зерна пшеницы. Стоит зернам выскользнуть из его рук, и пути назад для них уже нет – лишь падение в середину камня, а затем краткая, всепоглощающая тьма. И наконец, как только верхний камень ляжет на нижний и перемелет все в муку, забытье. От этих мыслей по спине Тулла пробежали мурашки. Однако он, стараясь не обращать на них внимания, сосредоточился на солдатах, на их готовности и боевом духе. Ответственность за их жизни давила на него тяжким грузом и одновременно помогала сосредоточиться.

– Идем, братцы! Не замедляем шаг! – время от времени выкрикивал он, шагая рядом со своей центурией. – В Ветере вас ждет чаша горячего вина! Плачу я за каждого сукиного сына в нашей когорте! Думайте об этом, пока идете.

«Возможно, я лишь сотрясаю воздух бесполезными словами», – подумал Тулл. Впрочем, нет, похоже, солдат это слегка взбодрило. И пусть в их глазах по-прежнему затаился страх, а многие вслух молились или терли амулеты на шее, в ответ на его слова они закивали, как будто говоря: «Мы еще живы!»

Наконец впереди показались деревья, где голова колонны нарвалась на засаду. Сквозь раскаты грома до них донеслись звуки схватки – крики, звон оружия. Взгляд всех и каждого был устремлен вперед. Увы, все, что им было видно, – это спины шагавшей перед ними Первой когорты. Разглядеть что-то большее могли лишь те, что шагали с флангов. Эти отвечали на бесконечные вопросы шагавших к глубине колонны товарищей. Тулл не стал им мешать. Информация, даже скудная, была на вес золота. Она вселяла в солдат пусть крохотную, но надежду, что они в состоянии что-то изменить.

В те мгновения, когда Тулл замолкал, он смотрел вперед. Там с обеих сторон колонны теперь были различимы бегущие фигуры – варвары. Они то атаковали колонну, то отходили назад, решил Тулл. «Так пусть же эти дикари поскорее окажутся перед моим мечом! Пусть поскорее закончится это тягостное ожидание!»

Когда до деревьев оставалось шагов двести, из зарослей травы и кустов по обеим сторонам дороги выскочила новая засада. От неожиданности Тулл – да и все остальные – вздрогнул. Громко улюлюкая, дикари набросились на римлян. Все понятно, с тревогой подумал Тулл, эти ублюдки лежали там затаившись, ожидая, когда мы пройдем. Кстати, германцы прятались совсем близко. От колонны римлян их отделяло не более тридцати шагов, но все равно они сумели спрятаться за высокой травой и колючим кустарником, росшим вдоль дороги. Бородатые, в темной одежде, потрясая щитами и копьями, варвары грязной, неорганизованной массой устремились вперед. Исторгаемый десятками глоток, их барритус напоминал завывания демонов в преисподней.

И хотя сегодня ему не хватало мощи вчерашнего дня – варваров было меньше, – эффект был тот же самый. Помня о том, какая участь постигла накануне их товарищей, солдаты Тулла на миг растерянно застыли на месте. Страх струился из их пор, словно гной из нарыва. Четкие ряды легионеров дрогнули.

Для Тулла время как будто пошло трещинами. Он повертел головой по сторонам. Глаза его запечатлели ряд случайных картин. Ужас на лице ближайшего к нему легионера. Другой солдат уронил щит. Третий рухнул на колени и молил у богов защиты. Фенестела взялся раздавать тумаки. Он также орал на солдат во всю мощь своей луженой глотки, требуя сохранять строй. Увы, один болван выбежал вперед и теперь, безоружный, несся навстречу германцам. Именно в такие моменты, как этот, решалась судьба большинства сражений. Стоит легионерам дрогнуть, и варвары превратят их в кровавое месиво.

Тулла охватила ярость. Нет, мне еще рано умирать, подумал он. Не здесь, не сейчас, не сегодня.

– Направо! Налево! Поднять щиты! Сомкнуть строй! – гаркнул он.

Резко развернувшись вправо, центурион толкнул стоявшего рядом легионера, мысленно взмолившись, чтобы те, что шли сзади, сделали то же самое. Иначе дело кончится тем, что в спину ему вопьется копье. Варвары были уже совсем близко – шагах в двадцати. Туллу были видны их оскаленные зубы, капли пота на лбу, заточенные наконечники их фрамей. Риск был велик, но он все же крикнул:

– Метнуть копья!

Не все солдаты услышали его приказ или отреагировали вовремя. Но кое-кто успел. Из строя римлян на врага устремилась туча копий. С такого близкого расстояния почти все нашли свою цель – германца, его щит. Какая разница, подумал Тулл. Главное, что это приостановило атаку варваров. Барритус внезапно стих, и в наступившей тишине Тулл крикнул:

– Мечи в руки! Стоим до конца!

Но и варвары были не дураки. Еще миг, и они вновь устремились вперед. Когда до римлян оставался всего десяток шагов, они разделились на группы. Барритус сменили кровожадные крики. Четверо варваров бросились к Туллу – похоже, причиной тому был его шлем центуриона. Или же просто потому, что он был крайним в шеренге. На миг его охватила паника. Если варвары пробьются с обеих сторон от него, это конец.

– Позади меня кто-то есть? – крикнул он.

Еще никогда дружное «да» так не ласкало его слух. В середине шеренги из шести солдат у него все еще были запасные силы.

– Лицом вперед. Сомкнуть ряды! – проревел он, не глядя, выполнен его приказ или нет, и вновь развернулся к врагу.

Перед ним плечом к плечу стояли два молодых, крепких варвара с копьями в руках. У одного был шестиугольный щит, красно-синий, у второго – типичный для германцев узел из волос у виска. Рядом – рябой парень в домотканой рубахе; у этого была лишь дубинка. Но самым страшным был жилистый германец, примерно одного с Туллом возраста. В одной руке – щит с железным ободом, в другой – не сулящий ничего доброго меч.

– Возьми на себя того, что с дубинкой, – приказал Тулл легионеру справа.

– Слушаюсь, центурион! – И солдат тотчас осыпал парня грязной руганью, привлекая к себе его внимание.

Тулл втянул голову в плечи и теперь смотрел на варвара из-за края щита. Двое с копьями подоспеют к нему первыми, а вот тот, что с мечом, не спешил, выжидая удобный момент. Германцы с ревом двинулись на него, словно пара свирепых быков. Их копья одновременно устремились вперед. Тулл согнул ноги в коленях. Одно копье пронеслось над его головой, второе впилось в щит. От удара Тулл покачнулся. Если б не стоявший сзади солдат, поддержавший его щитом, он наверняка бы упал навзничь. Восстановив равновесие, центурион выпрямился и в следующий миг вонзил меч в живот германцу, чье копье попало в его щит. Точности его движения можно было позавидовать: удар, поворот лезвия – и назад. Обливаясь кровью, варвар рухнул на землю и зашелся в крике, словно младенец, которого слишком рано отняли от материнской груди.

Увы, торчавшее из щита Тулла копье доставляло массу неудобств: щит стал тяжел и его было неудобно держать. Но выхода у Тулла не было, потому что второй варвар уже целился ему в голову. К тому же к нему присоединился тот, что с мечом. Размахивая оружием, он высматривал слабое место противника. Превозмогая затекшие мышцы, Тулл вогнал щит в германца с копьем, а затем сделал то, против чего всегда предостерегал новобранцев: выскочил из строя вперед, чтобы воспользоваться замешательством противника. Германец с копьем пытался оттолкнуть его щит и потому даже не заметил его маневра. Налетев на него, Тулл толкнул его левым плечом. Враг отлетел назад. Тулл, не теряя времени, присел, чтобы вогнать меч в бок третьему варвару. Тот, хотя не ожидал такого развития событий, успел, однако, увернуться и избежать смертельного удара. Клинок римлянина лишь разрезал тунику у него на спине и прочертил на ней тонкую кровавую линию. Варвар вскрикнул от боли.

Тулл между тем развернулся к германцу, которого повалил на землю, и вогнал меч ему в ногу, после чего, все так же лицом к врагу, попятился назад в строй. Старый германец увязался за ним, как кот за мышью. Все, мне конец, подумал Тулл. Сам виноват. Они с германцем сошлись в поединке. Звякнули мечи. На счастье Тулла, стоявший справа от него легионер сделал несколько шагов вперед и, осыпая варвара проклятиями, вынудил его отступить.

Тулл занял свое место в строю и попросил новый щит, который ему тут же передали откуда-то сзади. Благодарить спасшего его легионера было некогда. Как не было его, чтобы проверить, как обстоят дела у солдат. Ибо варвары атаковали снова. На треть меньше первоначального количества, но тем не менее. Среди них был и тот пожилой, которого ранил Тулл. Равно как и тот, кого он ранил в ногу. Центурион не мог не воздать должное его храбрости.

– За Рим! – крикнул он. – За Рим!

Ответ солдат, исторгнутый десятками глоток, прозвучал громко и бодро, что не могло не радовать. Тулл первым же ударом сразил варвара, которого первоначально ранил в ногу. Увы, за эти мгновения пожилой германец сумел нанести смертельную рану легионеру справа от него. В строю образовалась брешь. С кровожадным рыком германец прыгнул в нее, следом за ним устремились еще несколько. Туллу повезло, что перед ним никого не оказалось: стоило ему повернуться и подставить левый бок, как он тотчас был бы убит. Движимый яростью, он вогнал клинок в первого, кто попался ему на глаза, – в воина в темно-синей тунике. Быстро посмотрев влево – никого! – он сразил еще одного варвара.

Топот ног заставил его вновь посмотреть вперед – там были воин с дубинкой, а за ним юнец, тощий, как копье, которое тот держал в руках. Готовый в любой миг получить удар в спину от прорвавших римский строй варваров, Тулл напрягся, чтобы отразить атаку. Сначала он разделался с тем, что потрясал дубинкой, вогнав ему в живот меч, после чего сразил юнца. Тот, купившись на старый финт со щитом, никак не ожидал, что меч Тулл вонзится ему в горло. Разделавшись с обоими противниками, центурион на миг расслабился, давая себе отдых. Внезапно грудную клетку сдавили тугие обручи боли, в горле перехватило дыхание. И все же он был жив, и это самое главное!

Перед ним больше никого не было. Другие варвары, похоже, отходили назад. Обернувшись через плечо, Тулл не увидел никаких германцев – лишь потные, перемазанные кровью, но улыбающиеся лица легионеров.

– Всех уложили?

– Да, центурион, – ответил ветеран, прослуживший с Туллом столько же, что и Фенестела. – А кого нет, сейчас уложим. – Его головы исчезла, затем раздался короткий стон, и голова появилась снова. – Это был последний.

– Отличная работа.

Тулл покосился налево. Первая когорта продолжала двигаться вперед. Его охватила тревога. Им тоже нельзя мешкать, если они не хотят здесь остаться. Он посмотрел направо, вдоль строя солдат, и его сердце наполнилось гордостью. Тулл не знал, сколько воинов он потерял, но они устояли. Они, разрази его гром, устояли!

– Добить их? – раздался рядом чей-то голос.

Тулл посмотрел в спину варварам, со всех ног улепетывающим к лесу. В иных обстоятельствах, в ином сражении, он дал бы добро. Но только не сегодня. Среди деревьев их наверняка прячется еще много; более того, там они в своей стихии.

– Ладно, пусть убегают. Лучше займитесь ранеными, окажите им по возможности первую помощь. Заберите у мертвых оружие, и поживее. Нам нельзя здесь задерживаться.

Тулл прошел вдоль когорты, повторяя приказы, а заодно оценивая потери и настроение солдат – усталых, перемазанных кровью. Шестеро больше никогда не покинут это место, и примерно десяток получили ранения разной степени тяжести. Для одного столкновения с врагом это немало, подумал Тулл, особенно если учесть, что то же самое происходит и с остальными когортами. Впрочем, его тревога слегка пошла на убыль, стоило ему увидеть свирепые улыбки на лицах своих солдат. Они также пообещали ему, что, как только раненым будет оказана помощь, они тотчас двинутся дальше. Они пробьются во что бы то ни стало, заверил себя Тулл.

И все же стоило им сдвинуться с места, как тревога вновь дала о себе знать. Вдоль всей дороги валялись тела мертвых легионеров Первой когорты. Их были десятки, если не больше. Многих убитых их товарищи оттащили к краю дороги, но офицеры упрямо подгоняли легионеров вперед. В результате Тулл и его солдаты были вынуждены перешагивать их, а то и ступать по окровавленным телам, причем, что еще хуже, не только мертвых, но и умирающих. Что не могло не сказаться на настроении солдат – это было сродни тому, как если вылить на тлеющий костер ведро воды.

Тулл промолчал, приберегая воодушевляющие слова до того момента, когда им вновь предстоит сразиться с врагом. Из головы у него не шел Арминий: их первая встреча, то, как германец всех очаровал, включая Вара. Германец умен. Он – закаленный в боях воин и прекрасный организатор. Он никогда не напал бы на три легиона, даже из засады, не имей под своим началом целой армии. По всей вероятности, варвары, чью атаку они только что отбили, – это лишь часть войска Арминия. Остальные затаились и ждут удобного момента где-то впереди.

Там, куда движется их колонна.

«Ах ты, грязный, вероломный пес», – подумал Тулл. С какой радостью он бы сейчас перенесся в Ветеру, где сухо, тепло… и безопасно. Увы, в эти мгновения Ветера была так же далека, как и луна. Если не дальше.