Глава 14
Тулл сидел в палатке, занимаясь последними приготовлениями перед тем, как отвести солдат к деревне узипетов. Он слегка ослабил кольчугу, и та теперь нависала над его позолоченным поясом. Впрочем, был в этом и свой недостаток – со стороны могло показаться, будто он отрастил себе брюшко. Зато это помогало перенести тяжесть кольчуги с плеч на бедра. Если же этого не сделать, к концу дня колени будут кричать от боли. Центурион уже надел ремень и пристегнул меч. Металлические ножны и шлем были начищены до блеска. Кольчуга отдраена. Им лично. Эту работу Тулл не доверял никому. Сегодня он обязан произвести впечатление. Узипеты должны понять, что с римскими солдатами шутки плохи. Понять, что, если того потребует император, легионеры сотрут их в порошок.
Тулл критическим взглядом окинул браслеты на запястьях и украшенную многочисленными фалерами грудь. Те сияли золотом, серебром, бронзой, и каждая – знак признания его мужества в том или ином сражении. Впрочем, по мнению Тулла, примерно в половине случаев он действовал так, как на его месте действовал бы любой солдат, просто ему повезло попасть в поле зрения трибуна или легата. Трижды он всего лишь пытался уменьшить число жертв среди своих солдат. Заслуженно он получил разве что две медали. Тулл так и заявил Фенестеле, добавив, что ходить увешанным фалерами уже немодно. Бурная реакция опциона стала для него неожиданностью.
– Чушь! Полная чушь! – заявил Фенестела. – Я сбился со счета, сколько раз ты в сражении бросался туда, куда не загнать никаких солдат. Для этого нужны яйца, Тулл. Такие, как у тебя. Так что гордись своими фалерами, центурион, ты их заслужил.
Сказав эти слова, Фенестела покраснел. Тулл невольно улыбнулся.
Наконец он причесал на шлеме гребень из конского волоса. Эх, перед тем, как выезжать из Ветеры, надо было заново его покрасить… Ладно, сойдет и так, подумал он, надевая шлем. Вряд ли дикари заметят разницу, особенно если будут внимательно его слушать.
– Центурион! – раздался рядом с палаткой голос Фенестелы.
– Иду, – ответил Тулл и, взяв жезл, вышел к опциону. Снаряжение на Фенестеле блестело под стать его собственному. – Сразу видно: вот это настоящий опцион, – пошутил Тулл.
– И центурион тоже, – отозвался Фенестела и расплылся в улыбке.
– Солдаты готовы?
– Да. Как ты и приказывал, три когорты построены на плацу. Кавалерия тоже.
– Арминий вернулся? – На собрании офицеров рано утром Мело сообщил ему, что его начальник отправился молиться своим богам в соседнюю рощу. Тулла тогда это задело – по всем правилам, Арминий должен был предупредить его лично. Впрочем, ничего удивительного. Херуск тоже командир, поэтому возразить Тулл не мог. Он также не догадался спросить у часовых, когда Арминий ушел из лагеря.
– Да, центурион.
– Отлично. Пойдем со мной, – сказал Тулл и зашагал к плацу. – Я предложил Арминию оставить наш план прежним. Мы движемся к деревне. Когда до нее останется шагов сто, перестроимся в линию глубиной в одну когорту, с кавалерией на флангах. После чего трубачи протрубят сигнал, а мы посмотрим, как поведут себя эти варвары.
Фенестела неприятно усмехнулся.
– Можно подумать, у них есть выбор.
– Не зарекайся, опцион.
– А я и не зарекаюсь. Но нужно быть круглыми болванами, чтобы выйти навстречу нам с оружием в руках. На их месте я, как пес, перевернулся бы на спину и подставил нам брюхо и горло.
– Думаю, они так и поступят, – сказал Тулл. – И все же нам нельзя терять бдительность. Побитый пес может и укусить.
Вскоре римляне уже стояли рядом с деревней. Когорты быстро перестроились – три центурии в ширину, две в глубину. Между соседними – промежуток в двадцать шагов. Всадники Арминия заняли позиции на флангах, выстроившись двумя изогнутыми линиями, похожими на крылья хищной птицы. Центурия Тулла занимала почетное место в первом ряду центральной когорты. Хотя номинальным командиром войска был Арминий, херуск заявил, что его место вместе с кавалерией. Так что ультиматум Вара предстояло зачитать Туллу.
Центурион сидел верхом справа от своих солдат, рядом со знаменосцем и трубачом. Пока они строились, он едва ли не кожей чувствовал, как из деревни за ними следят сотни глаз, однако, кроме пары любопытных мальчишек, рискнувших выйти на луг, деревня узипетов как будто вымерла. Лишь время от времени между домами пробегала человеческая фигура или же высовывалась из-за угла, чтобы взглянуть на них, но это, пожалуй, и всё. Единственным признаком того, что в деревне оставались люди, был дымок над крышами домов.
Гарцуя перед строем солдат, Тулл взглянул на их лица. Страха в них он не заметил. Тем не менее счел нужным, как и перед боем, произнести воодушевляющую речь. Мол, их долг – верно служить императору и Риму. Они здесь для того, чтобы поддерживать в Германии мир. Все они здесь служат одной цели. Все они храбрецы и с честью выполнят свой долг, сражаясь, если это потребуется, не на жизнь, а на смерть.
– Впрочем, вряд ли дикари нападут на нас, – заявил он. – Увидев нас, они наложат в штаны и выполнят все наши требования.
Его слова были встречены дружным смехом. Когда же Тулл пообещал каждому на ужин дополнительную порцию мяса и вина, солдаты разразились одобрительными возгласами. Он вновь посмотрел на деревню, но, как и в первый раз, не заметил признаков готовности к сопротивлению. Эта подозрительная тишина настораживала. Не иначе как узипеты испугались, решил Тулл, что его войску только на руку.
– Готов? – спросил он.
Трубач кивнул.
– Труби как можно громче.
Центурион заранее попросил трубача сыграть ноты, какими обычно возвещалось прибытие на парадный плац генерала. Значение этих нот узипетам вряд ли известно, однако варвары наверняка поймут, что это сигнал выйти навстречу римлянам.
Громко запела труба. Пропев все ноты, стихла. Никакой реакции. Тулл посмотрел на ведущую в деревню дорогу, затем на дома, выискивая взглядом признаки засады. Но ничего не увидел.
Он насчитал уже тридцать ударов сердца, но вожди узипетов так и не появились. Раздраженный, Тулл велел трубачу протрубить сигнал снова. Если варвары не появятся, придется посылать к ним гонца.
Наконец между двумя строениями показалась группа людей. Гнев Тулла пошел на убыль. Их было человек двадцать. В таком количестве угрозы они не представляли. Тем не менее он спиной ощутил, как напряглись солдаты при их приближении.
– Смирно! – приказал Тулл, а сам выехал навстречу варварам – один, гордо восседая на своем скакуне, всем своим видом давая понять, что римским солдатам никто не страшен. На самом же деле от напряжения пересохло во рту, сердце билось о ребра кузнечным молотом. Они не посмеют поднять на меня руку, попытался он убедить себя. Поступить так – значит обречь на смерть всех до последнего младенца жителей деревни, и они сами это прекрасно знают.
Тулл узнал многих вождей, которые приходили в Ветеру с петицией к Вару, в том числе Рыжеволосого. Примерно с полдесятка человек были воинами, по всей видимости, почетный эскорт, а еще несколько – те, что несли дополнительные копья, – скорее походили на рабов. Но все до одного были хмуры. Так вам и надо, подумал Тулл, представив себе убитых мародерами жителей деревни на другом берегу. Нас здесь не было бы, не закрой их вожди глаза на самоуправство молодых воинов. Почему-то он не вспомнил Туберона, чья глупость была первопричиной всех этих кровавых событий.
– Стойте, вы уже близко! – крикнул он, когда узипетов отделяло от него не более пятнадцать шагов.
Вожди нехотя остановились. Тулл молчал, давая им возможность осознать, какое количество солдат он привел с собой.
Первым заговорил Рыжеволосый.
– Ты пришел разрушить нашу деревню?
Центурион ответил не сразу, довольный тем, что место негодования в глазах некоторых вождей занял страх. Его опасения по поводу возможной засады развеялись. Они заплатят наложенный Варом налог.
– Благодарите наместника за его милосердие. Не сегодня, – произнес он и вновь замолчал, чтобы узипеты переварили его слова. Вожди полушепотом начали задавать друг другу вопросы. Рыжеволосый слушал их, переминаясь с ноги на ногу.
– Тогда зачем ты пришел сюда? – спросил он наконец.
– Ты и сам знаешь.
– Из-за того, что натворили наши воины, – признал Рыжеволосый.
– Верно. Наместник Вар прислал меня передать вам его волю, – произнес на германском наречии Тулл, однако во избежание ошибок, которые потом могут быть превратно истолкованы, вновь переключился на латынь. Правда, говорил четко и медленно, чтобы Рыжеволосый успевал перевести.
– Вы наверняка слышали, что их отряд практически весь уничтожен, а те немногие, что остались живы, проданы в рабство. Однако на этом дело не закончено. Император не потерпит нарушения мира в своей империи. Никогда. Всему вашему племени положено наказание, и Вар решил наложить его в виде дополнительного налога. Тяжелого налога. – При этих его словах Рыжеволосый заметно поник. Отлично, довольно подумал Тулл. Пусть это станет хорошим уроком бешеным псам. – Вы меня поняли?
Рыжеволосый перевел. Когда он сделал то же самое в Ветере, его слова были встречены криками ликования. Сегодня Тулл увидел лишь усталые кивки и пожимание плечами. Кое-кто одарил центуриона полным ненависти взглядом. Впрочем, этого и следовало ожидать. Было бы подозрительно, если б этого не случилось.
– Поняли, – ответил Рыжеволосый старческим голосом. – И как велик этот налог?
– В схватке с вашими воинами погиб сорок один легионер и ауксиларий. Двадцать человек получили ранения. Были также убиты четыреста восемьдесят семь жителей деревни. Вар назначил следующую цену: триста денариев за каждого погибшего солдата, половина этой суммы за каждого раненого. И по сто денариев за каждого убитого жителя деревни. Общая сумма равна… – Прежде чем нанести окончательный удар, Тулл сделал паузу. – Шестьдесят четыре тысячи денариев.
Рыжеволосый перевел. Тотчас раздался хор возмущенных голосов. Впрочем, никаких угрожающих действий не последовало. Тулл с каменным лицом дождался, когда узипеты угомонятся.
– Ты должен понять, центурион, что наш народ не пользуется деньгами так, как это делаете вы, римляне, – произнес Рыжеволосый. – Мы не богаты. Налог разорит нас.
– Меня это не касается! – рявкнул Тулл. – Вы должны были представлять себе последствия, когда отпустили своих воинов в воровской набег.
– Мы не знали, что у них на уме! – воскликнул Рыжеволосый.
Римлянин улыбнулся ледяной улыбкой.
– Наместник Вар согласен принять налог в любой форме: скотом, рабами, мехами. Даже женскими волосами. Отвезите все это в Ветеру, и государственный чиновник оценит их стоимость.
При этих словах Тулл прочел на лице Рыжеволосого смесь омерзения и бессильного гнева. Впрочем, те же самые чувства отразились и на лицах других узипетов. Наверное, тому причиной женские волосы, подумал Тулл. Однако в Риме, где они шли на парики, спрос на них был крайне высок, и женские косы ценились дорого.
Рыжеволосый посовещался с другими вождями.
– И как долго мы должны платить этот налог?
– Вар требует, чтобы первая половина была выплачена в течение ближайших семи дней – эти тридцать две тысячи денариев. До окончания сбора урожая вы должны изыскать остаток суммы, а также уплатить обычный ежегодный налог. В вашем распоряжении более трех месяцев.
Рыжеволосый поморщился.
– А если к тому времени мы не соберем полную сумму, что тогда?
– Тогда солдаты вернутся и заберут его силой. – Тулл не стал добавлять, какое количество жителей деревни будет продано в рабство, чтобы возместить эту недостачу.
Рыжеволосый перевел его слова другим узипетам. Возмущенных криков не последовало. Тулл с удовлетворением отметил на лицах вождей усталое согласие.
– Мы принимаем налог Вара, – произнес Рыжеволосый.
– Мудрое решение! – заявил центурион. – И чтобы в течение часа мне в лагерь пригнали семь десятков овец!
Рыжеволосый открыл было рот, чтобы возразить, однако не стал этого делать.
– Я прослежу, чтобы это было сделано.
Тулл уже было собрался развернуть коня, когда его внимание привлек возникший среди узипетов спор. Один из вождей, с побагровевшим от гнева лицом, тыкал пальцем в грудь раба, повторяя одни и те же слова. В принципе Тулла это не касалось, и он мог развернуть коня, однако раб напомнил ему раненого легионера, которого он когда-то был вынужден бросить в Иллирии. Попав в засаду, устроенную местными варварами, Тулл и его отряд был вынужден отойти с боем. Увы, тогда он был вынужден бросить раненого легионера, которого знал уже много лет. А все потому, что варвары сверху закидывали их камнями, что повлекло многочисленные потери в рядах его солдат. Тогда это был единственно правильный выбор, но крики раненого легионера преследовали его в кошмарных снах еще много лет. Он до сих пор надеялся, что несчастный умер, раздавленный валуном, а не от рук врага. Увы, знать этого он не мог.
На глазах у Тулла вождь начал осыпать голову и грудь раба ударами. В конце концов тот не выдержал и, тоже сжав кулаки, замахнулся, чтобы ответить обидчику. Увы, ноги его были закованы в кандалы; раб потерял равновесие и упал. Сыпля проклятиями, узипет принялся пинать его ногами, а потом и вообще схватился за меч. Совесть жгла Тулла тем же огнем, что и в тот день в Иллирии.
Не раздумывая, он устремил лошадь вперед. Рыжеволосый и другие вожди разинули рты, когда он проскакал мимо. Центурион подлетел к буяну, рослому узипету, с украшенными татуировками бицепсами. Тот смерил его злобным взглядом. Раб растерянно посмотрел на них снизу вверх.
Узипет что-то процедил сквозь зубы. Тулл не понял слов, однако догадался, что они значат. Пылая праведным гневом, Тулл двинул лошадь дальше и встал между вождем и рабом.
– Твой раб пойдет со мной! – крикнул он на латыни, после чего повторил свои слова на ломаном германском наречии.
– Этот пес – моя собственность, а не твоя! – ощерился узипет и сделал шаг ему навстречу. – Что хочу, то с ним и делаю!
Тулл уперся подкованной подметкой варвару в грудь и отпихнул.
– Считай его частью уплаченного Вару налога. – Он посмотрел на раба. – Ты говоришь на латыни?
Ответом ему стал непонимающий взгляд.
– Пойдем со мной, – приказал Тулл по-германски. – Теперь ты мой.
В глазах раба промелькнуло удивление и что-то еще – неужели благодарность? Трудно сказать. Однако он без лишних напоминаний вскочил на ноги и встал рядом с Туллом.
Узипеты подхватили своего соплеменника, не давая ему упасть. Восстановив равновесие, тот с мечом двинулся на Тулла. Остальные вожди напряглись.
Кишки центуриона словно стянуло узлом. Наверное, зря он заступился за раба. Теперь одно неверное движение, и узипеты набросятся на него, как бездомные псы на кость. Он быстро посмотрел на раба. Страх в его глазах – а также шрамы и рубцы на всем теле – укрепили Тулла в своей правоте: с этим человеком обращались как со скотиной.
– Только попробуйте тронуть меня или его хотя бы пальцем! – выкрикнул он на латыни. – Боги свидетели, я отдам моим солдатам приказ атаковать вашу деревню! – Он посмотрел на Рыжеволосого. – Переведи ему.
Тот сказал пару предложений. Рослый узипет насупил брови. Затем, отхаркнув полный рот мокроты, выплюнул ее рабу под ноги.
– Сам иди туда же, – сказал по-германски Тулл.
Узипет что-то рыкнул в ответ и снова вскинул меч.
– Давай-давай, говнюк! – бросил ему Тулл, чувствуя, как гнев снова берет над ним верх.
Рыжеволосый сделал знак своему соплеменнику и что-то негромко сказал. Тулл уловил слова «слишком велик риск». Хотя лицо его было чернее тучи, узипет отошел на несколько шагов.
– Ты унизил его, – произнес Рыжеволосый. – Рабы – собственность своих хозяев. Те вольны делать с ними что угодно.
– У моего народа принято точно так же, – ответил Тулл.
– Тогда почему ты отнял у него раба?
– Потому что мне так захотелось, – ответил Тулл ледяным тоном. С какой стати он должен объяснять им причину?
– В Риме тоже так принято? – язвительно спросил Рыжеволосый.
– Странно слышать такие слова от вождя, чьи воины зарезали невинных деревенских жителей на другом берегу Ренуса, – возразил Тулл.
– Они поступили так, потому что… – Рыжеволосый не договорил, но затем добавил: – С тобой бесполезно спорить.
– Верно. Заплатите налог или отвечайте за последствия, – огрызнулся Тулл. Он посмотрел на раба. – Следуй за мной.
С этими словами центурион развернул лошадь и поскакал к своим солдатам. Раб, гремя цепями, потрусил следом за ним.
Посовещавшись с Арминием, Тулл – с целью запугать узипетов еще больше – выждал еще час и лишь затем развернул войска и семьдесят черных овец в сторону Ветеры.
Вар принял их с Арминием как только они вернулись и остался доволен принесенными известиями.
– В следующий раз они дважды подумают, – произнес он. – Арминий, центурион, вы отлично справились с порученным вам делом. Нам ни к чему заварушки за нашими спинами, когда мы отправимся на восток. – Вар перехватил недоуменный взгляд Тулла. – Я планирую выйти в поход к идам этого месяца. Проследи, чтобы твоя когорта была готова. И твои ауксиларии тоже, Арминий.
Приготовление можно начать уже завтра, подумал Тулл. Прислонившись к двери кухни с глиняной чашей вина в руке, он наблюдал за тем, как его новый раб разводит в очаге огонь. Наступил вечер, и он был в своем жилище. Сходство раба с легионером, которого он когда-то бросил на дороге, не ограничивалось чертами лица и темными волосами. Как и тот солдат, раб был молод, невысок и мускулист. Как только в кузне с парня сняли цепи – Тулл был не готов держать его в цепях, пусть даже это было чревато бегством, – центурион велел ему приготовить ужин. Это тоже был риск – неизвестно, умеет раб готовить или нет, – однако его следовало чем-то занять. Тулл еще не решил для себя, что с ним делать. У него уже был раб, склочный старый галл по имени Амбиорикс, который находился у него в услужении с момента его приезда в Ветеру. Однако Амбиорикс вот уже два дня как слег с лихорадкой. Как только выздоровеет, он вряд ли будет рад новичку.
– Как твое имя? – спросил Тулл на местном наречии.
Раб подбросил в очаг еще одну щепку.
– Дегмар, – ответил он, не поворачивая головы.
Вместо того чтобы возмутиться такому откровенному неуважению, Тулл ощутил что-то похожее на восхищение. Этот парень не трус.
– Дегмар. Какое же племя называет так своих сыновей?
На этот раз Дегмар повернулся к нему. Впрочем, лицо его осталось каменной маской.
– Марсы.
Марсы жили к востоку от узипетов, между реками Лупия и Рура. Они довольно долго враждовали с Римом, но в данный момент жили с империей в мире.
– А как ты стал рабом?
Ответом ему стал хмурый взгляд.
– Два года назад, во время угона скота. Пробравшись в деревню узипетов, мы не заметили часовых. Те подняли тревогу. Проснулись все воины, мы были вынуждены бежать. Я споткнулся и упал. Так из-за собственной неуклюжести я стал рабом.
– Да, злая тебе выпала судьба, – сочувственно произнес Тулл.
– Это моя собственная вина, и ничья больше, – пожал плечами Дегмар.
Два года в рабстве. Парню не позавидуешь, подумал Тулл.
– У тебя не было причин заступаться за меня, но ты все равно заступился… хозяин. Теперь я тебе обязан.
Ощутив неловкость, Тулл махнул рукой.
– Могу я спросить, почему ты это сделал?
– Ты похож на одного моего солдата… – Крики раненого легионера до сих пор стояли в его ушах. Центурион усилием воли заставил их смолкнуть. – Он умер.
Дегмар пару мгновений в упор смотрел на Тулла, после чего вновь занялся очагом.
– Мне повезло, что я похож на него. Думаю, у тебя мне будет лучше, чем у узипетов.
Ему не нужен второй раб. Центурион не сомневался: Амбиорикс выскажет все, что думает по этому поводу. Тулл подумал о вожде, которому принадлежал Дегмар. Интересно, как тот воспринял бы весть о том, что его бывшая собственность, его раб снова стал свободным человеком?
– У тебя осталась жена в твоем племени? Дети?
– Жена. – По лицу Дегмара впервые скользнула тень эмоции. – Когда я отправился в набег, она была беременна в первый раз. Один Донар ведает, осталась ли она жива после родов. Если да, то наверняка снова вышла замуж. Она красивая женщина.
Туллу в голову пришла мысль.
– А почему ты не хочешь ее найти?
Дегмар нахмурил лоб.
– Ты мой хозяин, но я прошу, не насмехайся надо мной. Ведь теперь я твой раб!
– Разве я насмехаюсь? Приготовь мне приличный ужин – и получишь свободу. Я составлю соответствующую бумагу, чтобы тебя беспрепятственно пропустили через мост. После чего обойдешь стороной земли узипетов и свернешь на юг, к родным местам.
Дегмар посмотрел на него, не веря собственным ушам.
– Но почему? Всего за какой-то ужин?
И вновь Тулл вспомнил легионера, которого он бросил умирать на дороге.
– Просто я в хорошем настроении. Вот почему. – Он пригрозил Дегмару пальцем. – Но помни: все зависит от того, каким ужином ты меня накормишь!
Марс усмехнулся – впервые за несколько часов. Туллу стало теплее на душе.
– Твое предложение щедрое, но я не могу его принять, – ответил раб.
– Ты плохо готовишь? – улыбнулся Тулл.
– Я обязан тебе жизнью, – пояснил Дегмар, видя его растерянность. – Мой хозяин грозился меня убить.
– Это еще почему?
– У него крутой нрав, – ответил Дегмар и приподнял тунику, обнажая живот.
Увидев многочисленные рубцы, свежие и старые, Тулл поморщился. Некоторые были похожи на заживающие ожоги.
– Зачем ему было тебя убивать?
– Я не слишком хороший раб. Мой рот сам себе хозяин. – Губы Дегмара скривились в улыбке. – Я лишь пробормотал, что узипеты – бесхребетные черви, коль так покорно согласились на новый налог.
Тулл хохотнул. Ну кто предположил бы, что этому Дегмару хватит духу повторить такие слова перед римлянином, в руках которого теперь были его жизнь и смерть?
– Хочешь сказать, что твои соплеменники не склонили бы передо мной колени?
– Думаю, что перед лицом такой силы склонили бы. Пусть они не жалуют Рим, но они не дураки, – ответил Дегмар. – Однако ему я не собирался этого говорить.
Тулл рассмеялся.
– Странный ты человек, Дегмар из племени марсов. Я предлагаю тебе свободу, но ты отказываешься… Что же тогда ты намерен делать?
– Если ты согласишься, я буду твоим слугой и телохранителем. Я знаю, под твоим началом сотни солдат, но я буду твоим сторожевым псом. Буду спать под твоей дверью. Охранять твою спину. Оберегать от предательства.
– Несмотря на то, что я римлянин?
Дегмар пожал плечами:
– Какая разница. Ты спас мою шкуру.
Тулл проникся подлинным уважением к этому варвару.
– И как долго ты намерен мне служить?
– Пока не заплачу тебе свой долг.
Если честно, Тулл никогда даже не помышлял о такой защите, но желание Дегмара отплатить ему добром за спасение его жизни было чистым и искренним. Этот воин-марс – честный человек, подумал центурион. Отказаться от его предложения означало бы проявить к нему неуважение. К тому же годы берут свое… Вот и сейчас он почти растроган.
– Хорошо. Я принимаю твое предложение.
– Спасибо тебе, – сказал Дегмар и слегка склонил голову.
Вот и вся благодарность, на большую даже не рассчитывай, с улыбкой подумал Тулл. Германцы – они совсем не такие, как римляне. Несмотря на обстоятельства, при каких свела их судьба, несмотря на разницу в положении – военачальник и раб, – этот германец разговаривал с ним почти как с равным. Но еще больше Тулла удивило то, что его это не задевало.
Он сидел, глядя, как Дегмар взялся за свежепойманного леща – подарок от центуриона другой когорты. Тулл пока так и не понял, умеет ли Дегмар готовить – ладно, это вскоре выяснится, – а вот то, что это хороший воин, видно с первого взгляда. В этот момент центурион почему-то вспомнил Туберона.
Имея рядом с собой такого надежного воина, как Дегмар, он может вздохнуть спокойно. Этот заносчивый сопляк ему больше не страшен.
