12
– Это хорошо, – сказал Уэйн, держа перед собой блокнот. – Выходит, ты уверена, что этот парень вел себя как обычно? Ничего странного в нем не было?
Служанка покачала головой. Она сидела, обхватив себя руками за плечи. Когда завершился панический исход богатеев, они наконец-то сумели спуститься с верхнего этажа. Губернатор, окруженный кольцом телохранителей, находился слева от Уэйна; несколько мощных электрических фонарей освещали туманную ночь.
Лужайка перед небоскребом опустела. Хотя вот-вот должна была вернуться Мараси и привести с собой констеблей. В ожидании их Уэйн ощущал себя единственным слугой правопорядка в округе. Брр, жуть какая.
– У меня к тебе еще вопрос. – Он снова повернулся к женщине.
– Да, офицер?
– Где ты купила эти туфли?
Служанка удивленно моргнула, потом посмотрела себе на ноги:
– Э-э… мои туфли?
– Да, твои туфли. Они весьма удобные, как я погляжу Лишняя пара черных тапочек никогда не помешает. Они, ржавь их побери, для всего годятся.
Женщина перевела взгляд на Уэйна:
– Вы мужчина.
– Ну еще бы, – согласился тот. – Проверял, когда в последний раз ходил отлить. Ну так что с туфлями?
– Купила в лавке Руссо. Третий октант, Иомен-стрит. – Помедлив, служанка прибавила: – На той неделе там была распродажа.
– Будь я проклят! – воскликнул Уэйн. – Это мило. Спасибо, можешь идти.
Женщина одарила Уэйна тем взглядом, каким люди смотрели, похоже, на него одного, – он толком не разобрался, что означает этот взгляд. Ну и ладно. Уэйн записал название лавки. Если придется еще раз надеть те жуткие тапки из ящика с маскарадными принадлежностями, он, наверное, с ума сойдет.
Сунув в рот шарик жвачки, Уэйн неспешно двинулся к скопищу охранников, на ходу просматривая свои заметки.
«Этот слуга наверху, – подумал он, постукивая по блокноту карандашом, – не был кандрой».
Уэйн поговорил со множеством слуг. Официанта все знали и твердили, что никаких странностей в поведении не заметили. Однако его не любили. Парень был полным неудачником, и никто не удивился тому, что за ним числились грязные делишки.
Любитель мог бы решить, что новичок – хорошая кандидатура для маскировки, но эта Кровопускательница могла сделаться кем угодно. Зачем ей выбирать последнего из списка – того, кто начал тут работать всего лишь пару недель назад? Конечно, новичку простительно не знать чьих-то имен, но, судя по результатам опроса, этот парень ничьих имен сегодня не забыл. Выбрав обыкновенного недотепу с дурной репутацией, можно было добиться лишь того, что на него все стали бы поглядывать косо. Не самое удачное решение для имитатора.
Этот малый был кротом какой-то другой разновидности. Уэйн покачал головой.
– Где Дрим? – спросил он у охранников. – Хочу ему показать, что я нарыл.
Тот, что стоял ближе всех, наклонился, заглядывая Уэйну в блокнот:
– Да у тебя же тут ничего нет, кроме каракулей.
– Это я напоказ, – объяснил Уэйн. – Люди больше говорят, если видят, что ты записываешь. Сам не знаю почему. Мне бы точно не хотелось, чтобы кто-то запомнил все мои непристойности… – Он поколебался, потом отпихнул охранника и окинул взглядом его сослуживцев.
Дрима нигде не было, как и губернатора.
– Что вы с ним сделали?! – спросил Уэйн, поворачиваясь к остальным. Вот ведь ублюдки самодовольные!
– Лучше, чтобы все думали, будто он еще здесь, – заметил охранник. – На самом деле они с Дримом уже давным-давно отправились в надежное местечко. Если мы тебя обдурили, то, надеюсь, убийца тоже повелся.
– Обдурили… Я ведь должен его защищать!
– Ну что ж, приятель, дело твое ржавое, верно? – Охранник ухмыльнулся.
И потому Уэйн поступил так, как подсказывал здравый смысл: выплюнул жвачку и одним ударом свалил парня с ног.
Вакс редко ценил город настолько сильно, как в те моменты, когда требовалось быстро куда-нибудь добраться.
Человек, зажегший сталь, видел Элендель светящимся и полным движения, хотя на самом деле он был погружен во тьму и туман. Металл. В каком-то смысле он был истинным признаком человечества. Люди укротили камни – кости земли у себя под ногами. Люди укротили огонь – эфемерную, прожорливую душу самой жизни. И, соединив первое со вторым, вызволили из камней их суть, а потом переплавили ее в инструменты.
Вакс летел среди небоскребов как тихий шепот; от движения его одежда высохла. Он превратился в еще один поток в тумане, и вместе с ним двигалась грандиозная сеть голубых лучей, которые исходили от него во все стороны, миллионом протянутых пальцев указывая на встречающиеся на пути «якоря», годные для использования. Для тех случаев, когда даже лошадиный галоп представлялся бы медленным, у Вакса имелась сталь. Она горела в нем, вновь становясь тем огнем, который придал ей форму.
Из нее Вакс брал силу, которой иногда оказывалось недостаточно.
В обиталище Хармсов он ворвался сквозь освещенные окна верхнего этажа, перекатился и вскочил, держа наготове пистолеты. Лорд Хармс повернулся в кресле у своего письменного стола, опрокинув чернильницу. У краснолицего пожилого мужчины было симпатичное брюшко, непринужденные манеры и усы, которые соревновались с отвислыми щеками в скорости движения к полу. Увидев Вакса, он вздрогнул, потом поспешно протянул руку к выдвижному ящику стола.
Вакс оглядел комнату. Никого. Ни врагов по углам, ни движения металла в чулане или в спальне. Он прибыл вовремя. Вакс облегченно вздохнул и выпрямился, а лорд Хармс наконец-то выдвинул ящик и достал пистолет – один из современных полуавтоматических, которые предпочитали констебли. Хармс вскочил и ринулся к Ваксу, держа оружие обеими руками.
– Где они? – воскликнул Хармс. – Мы с ними расправимся, верно, старина?
– У вас пистолет, – заметил Вакс.
– Еще бы, еще бы. После того что случилось в прошлом году, я понял, что мужчина должен быть вооружен. Что стряслось? Я прикрою твою спину!
Вакс аккуратно опустил дуло пистолета лорда Хармса – на тот случай, если в стволе осталась пуля, потому что магазин, к счастью, его будущий тесть не вставил. Вакс бросил взгляд на окно. Приближаясь к зданию, он распахнул его алломантическим толчком, открыв вовнутрь, а не наружу, как полагалось. Сорвал обе створки с петель – одну совсем, а другая повисла на уголке, который в конце концов тоже не выдержал, и створка грохнулась на пол, отчего в деревянной раме треснуло стекло.
В оконный проем струился туман, затапливая пол. Где же Кровопускательница? Прячется в доме? Изображает какую-нибудь горничную? Соседа? Констебля, проходящего по улице?
Или, может быть, она стоит рядом с ним?
– Джекстом, – сказал Вакс, глядя на лорда Хармса, – вы помните нашу первую встречу, когда Уэйн притворился моим дворецким?
Хармс нахмурился:
– Ты хотел сказать, дядей?
«Хорошо», – подумал Вакс. Самозванка не могла об этом знать, верно? Ржавь… Придется подозревать всех и каждого.
– Вы в опасности. – Вакс вложил пистолеты в кобуры на бедрах. Костюм был практически испорчен после купания в канале, и пришлось выбросить шейный платок, но крепкий туманный плащ бывал в переделках и похуже. – Я вас отсюда вытащу.
– Но… – Лорд Хармс осекся и побелел. – Моя дочь?!
Как будто она у него была единственная.
– Стернс ничего не угрожает, – заверил Вакс. – Ее охраняет Уэйн. Идемте.
Проблема заключалась в том, куда идти. Вакс мог бы спрятать Хармса в сотне разных мест, но Кровопускательница могла притаиться в любом из них. Расклад был безусловно в пользу Вакса, и все же…
«Кровопускательница очень древняя, – сказал ему Гармония. – Она появилась на свет раньше, чем был разрушен прежний мир. Она искусна, ловка и сообразительна… Она изучала поведение людей на протяжении веков».
Любой выбор Вакса мог оказаться именно тем, который предугадает Кровопускательница. Как обхитрить кого-то столь древнего и столь хорошо осведомленного?
Решение пришло на ум легко: не стоило и пытаться.
Выйдя из башни Зобелл, Стернс обнаружила Уэйна, который сидел по другую сторону улицы от группы избитых и явно рассерженных мужчин и поедал сэндвич.
– Ох, Уэйн, это же охранники губернатора. Они ему сегодня ночью понадобятся.
– Сами виноваты, – прежде чем откусить еще кусок, объявил Уэйн. – Нужно быть посговорчивей.
Стерис со вздохом присела рядом и глянула сквозь туман на башню. Огни, огни на разных этажах, чье призрачное сияние уходило в высоту до самой вершины.
– С ним ведь так всегда и будет? Я буду оставаться одна каждый раз, когда произойдет что-нибудь подобное? Всегда буду частью его жизни лишь наполовину?
Уэйн пожал плечами:
– Ты могла бы поступить благородно, Стерис. Отказаться от всей этой идеи со свадьбой. Позволить ему найти того, кто и впрямь ему по нраву.
– А как быть с инвестициями моей семьи в него и его Дом?
– Знаешь, Стерис, я совершил великое открытие: можно одолжить человеку деньги, не заставляя его при этом ходить на задних лапках в знак признательности. Если ты, конечно, понимаешь мои намеки.
Гармония свидетель, Уэйн бывал шокирующе невоспитанным. Однако с другими он так не разговаривал. Ох, он мог сделаться грубым и чудаковатым, но редко позволял себе столь явные оскорбления. Их он приберегал для нее. Неужели ждал, что она даст сдачи, станет доказывать свою правоту? Так ей и не удалось понять этого человека. Заранее подготовленные ответы лишь заставляли его вести себя еще вульгарнее.
– Он сказал, куда направляется? – спросила Стерис, пытаясь остаться вежливой.
– Не-а, – ответил Уэйн, откусывая очередной кусок. – Он выслеживает Кровопускательницу. А значит, мог отправиться куда угодно и искать его бесполезно. Он вернется за мной, когда сможет. Если я отсюда уйду, мы с ним просто разминемся.
– Понятно. – Стерис откинулась назад, скрестив ноги на бордюре, и снова уставилась на горевшие в вышине огни. – Ты меня ненавидишь из-за того, что я олицетворяю, Уэйн? Из-за долга, который заставил его вернуться сюда?
– Я не ненавижу тебя. Я нахожу тебя отталкивающей. Это две большие разницы, как говорится.
– Но…
Уэйн поднялся и запихнул в рот остаток сэндвича.
Потом подошел к сердито пялившимся на него охранникам и сел рядом. Подтекст был очевиден: «Я лучше с ними посижу чем с тобой».
Стернс закрыла глаза и попыталась представить себя кем-то другим.
Вскоре звон бубенчиков оповестил о прибытии констебльских карет, и Стерис, с облегчением увидев Мараси, встала и поспешила к сестре.
– Ваксиллиум? – спросила та.
Стерис покачала головой.
– Забирайся. – Мараси указала на карету. – Я отправлю тебя в безопасное место.
– Мне кажется, здесь уже безопасно, – возразила Стерис. – Если только Уэйн опять не полезет в драку.
– Нет, – возразила Мараси. – Самое опасное только начинается.
Что-то в ее тоне заставило Стерис насторожиться. Другие констебли не выходили из карет. Похоже, ждали возвращения Мараси. Значит, они прибыли сюда не из-за человека, за которым погнался Ваксиллиум.
– Что-то случилось? – спросила Стерис.
– Ага, – ответила Мараси. – Уэйн, иди сюда! Для тебя есть работа.
Лорда Хармса Вакс спрятал на самом верху башни Федер. Это место он выбрал, просто ткнув пальцем в карту Эленделя. Оставалось лишь надеяться, что Кровопускательница не сумеет просчитать ход, за которым не стояли осознанные размышления. Хармс получил указания не высовываться, сидеть в тени и не шуметь. Даже если Кровопускательница станет жечь сталь и рыскать в ночи, шансы, что она напорется на Хармса, были смехотворно малы, на грани невозможного. Впрочем, Вакс все равно беспокоился. Отец Стерис был глуповатым, но добродушным и дружелюбным.
Ничего лучше Вакс придумать так и не смог, поскольку требовалось разыскать губернатора. Поиски отняли больше времени, чем он предполагал, что вообще-то показалось добрым знаком. Выходит, Дрим, невзирая на неприязнь к Ваксу, выполнял свою работу на совесть. Насколько Вакс мог судить, от башни Зобелл отправили по меньшей мере три кареты без опознавательных знаков: две приманки и одну – с губернатором. Первую он заметил на Стентон-уэй, но не стал преследовать. Охранники, сидящие наверху, – слишком очевидно. Предположив, что еще одна карета поехала на восток, Вакс вскоре действительно обнаружил ее нарезающей круги в Третьем октанте. Двигалась карета слишком медленно и явно с целью привлечь внимание.
Кроме того, Иннейт был бойцом. Он бы не захотел, чтобы все видели, как он прячется. Так что в итоге Вакс оказался на верхушке здания возле прогулочной набережной Хэммонд, в нескольких кварталах от особняка Иннейта. Губернатор должен был вернуться сюда, потому что наверняка пожелал оказаться в месте сосредоточения своей власти и авторитета.
Туман здесь, в городе, словно светился, озаренный тысячами огней – большей частью электрических. Карета не показывалась так долго, что Вакс начал сомневаться в собственной догадке. Но она все же прибыла: высокий закрытый экипаж с красными шторами. Никаких особых примет. А вот лошади были из племенного губернаторского табуна. Впрочем, как и у двух экипажей-приманок.
Покачав головой, Вакс оттолкнулся алломантией, направив себя к верхней части каменной арки возле Первого Страхового банка. Карета двигалась довольно быстро, и охранников не было видно. Наверное, сделали большой крюк, потому дорога и заняла у них так много времени. Вакс спрыгнул с фасада банка и, оттолкнувшись от фонаря, кинулся следом за губернаторской каретой. Приземлился на крышу, кивнул изумленному извозчику и, повиснув сбоку на одной руке, постучался в дверцу кареты. Бедным лошадям совсем не давали продыху – булыжники мостовой так и мелькали.
Через несколько секунд шторка на окне поднялась, открыв изумленное лицо Дрима:
– Ладриан? Что вы делаете, ржавь вас побери?
– Веду себя учтиво, – сказал Вакс. – Можно войти?
– А если откажу?
– Тогда перестану вести себя учтиво.
Дрим ухмыльнулся, но все же бросил взгляд на сидевшего рядом губернатора со шляпой на коленях. Иннейт кивнул, и Дрим со вздохом снова повернулся к дверце.
Карету они не остановили, поэтому Ваксу пришлось разжать пальцы, бросить пустой патрон, оттолкнуться от него и опять прижаться к карете ровно в тот момент, когда Дрим открыл дверцу. Схватившись за ручку, Вакс оттолкнулся от промелькнувшего фонаря и нырнул в экипаж, очутившись на противоположном от Дрима и губернатора сиденье.
Дрим был безупречной кандидатурой для имитации. Как и извозчик, как и практически кто угодно, имеющий доступ к губернатору, включая его жену и членов семьи.
– Лорд Ладриан, – со вздохом заговорил Иннейт. – Испорченной вечеринки вам было мало? Вы еще и по пути домой меня изводите?
Вакс пожал плечами и сделал вид, будто собирается покинуть карету. Он наполовину открыл дверцу, когда Иннейт рявкнул, брызжа слюной:
– Что ты творишь, дурень?
– Ухожу, – пояснил Вакс. – Есть тысяча мест, где я мог бы находиться сейчас, и большинство из них куда приятнее. – Поколебавшись, он вытащил один из «стеррионов», перевернул и протянул губернатору рукоятью вперед. – Держите.
Иннейт вытаращил глаза:
– Зачем мне пистолет? У меня есть телохранители.
– У вашего брата они тоже были, – напомнил Вакс. – Возьмите. Если я совсем ничего не сделаю, меня будет мучить совесть, когда вас застрелят.
– Застрелят?.. – Иннейт побелел. – Моего брата убили, потому что он заигрывал с криминальным подпольем Эленделя. Меня никто не посмеет тронуть.
– Ну разумеется. – Вакс наклонился, высунув голову наружу, но помедлил и снова обернулся: – Дрим, ты же знаешь, как отличить кандру?
– Кого?! – переспросил толстошеий телохранитель.
– Кандры – это миф, – отрезал лорд Иннейт.
– Да неужели? Значит, та, с которой я встретился сегодня ночью, меня обманула. Впрочем, вопрос о том, как она сделала свою кожу прозрачной, остается открытым. Ладно. Полагаю, у вас все под контролем.
– Вы хотите сказать, – проговорил Иннейт, прикосновением останавливая Вакса, развернувшегося было в сторону дверцы, – что на моей вечеринке сегодня была одна из… Безликих Бессмертных?
– Вообще-то, две, – уточнил Вакс. – Одна пришла на помощь. Я вас представлю, попрошу ее доказать свою природу, но мне и впрямь кажется, что вы для себя все решили. Другая кандра, побывавшая на вечеринке, – убийца вашего брата. Точно не хотите пистолет? Нет? Ну ладно, тогда я просто…
– Вы доказали свою точку зрения, лорд Ваксиллиум, – с кислой миной перебил Иннейт и откинулся на спинку сиденья рядом с каретной лампой, которая работала на газе и давала хороший свет.
– Милорд, – вмешался Дрим. – Это какие-то глупости. Безликие Бессмертные? Каждый второй заявляет, будто повстречал их, просто чтобы его история попала в газеты! Вы же не отнеслись к этим заявлениям всерьез?
Иннейт пристально глядел на Вакса.
– Отнесся, – ответил тот вместо губернатора. – Потому что знает: с его братом случилось нечто странное. Убит в убежище, охранников прикончил со спины кто-то, кому они доверяли, – а Винстинг Иннейт относился к своей безопасности очень, очень серьезно. Подозреваю, куда серьезнее вас, господин губернатор.
– Вы можете познакомить меня с одним из этих существ? – наконец заговорил Иннейт. – Привести доказательство их существования?
– Да.
– Но зачем слуге самого Гармонии убивать лорда Винстинга? – недоумевал Дрим.
– Эта кандра сошла с ума, – негромко пояснил Вакс. – Пока что мы не знаем ее мотивов, но она и впрямь хочет вас убить, господин губернатор. Так что моя работа состоит в том, чтобы сохранить вам жизнь.
– Что мы будем делать? – спросил Иннейт. – Как подготовимся?
– Ну, – сказал Вакс, – для начала я возьму на себя вашу охрану.
– И не надейся, ржавь тебя побери! – вскричал Дрим.
– Это невозможно, – согласился Иннейт. – Дрим верой и правдой служил мне много лет. Он… Куда это вы?
– Я хотел сегодня поглядеть одну пьесу. – Вакс отвернулся от дверцы. – Подумал, как раз успею на заключительную часть, пока вы вдвоем будете обсуждать этот вопрос.
– А если эта тварь придет за мной, пока вас не будет?
– Уверен, ваш шеф охраны разберется. Он ведь знал, что на сегодняшней вечеринке присутствует кандра, верно? И он, вне всяких сомнений, не упустил из виду Уэйна, когда тот проскользнул на прием замаскированный. И…
– Можете пересмотреть мои протоколы безопасности, – со вздохом произнес Иннейт. – И дать свои рекомендации.
– Ладно. – Вакс закрыл дверцу. Карета повернула за угол – до особняка губернатора осталось рукой подать. – Но кое с чем вы должны согласиться прямо сейчас. Я дам вам обоим фразу-пароль и хочу, чтобы вы поклялись ни с кем ею не делиться. Даже друг с другом или леди Иннейт. Вы также дадите мне фразу-пароль. Встретившись, мы обменяемся этими фразами шепотом, и это докажет, что никого из нас не подменили.
– Вы правда думаете, что я не узнаю собственную жену? – устало спросил Иннейт.
– Уверен, узнаете, – смягчив тон, ответил Вакс. – Но таково условие моей помощи, и вам придется мне подыграть, чтобы я был спокоен.
Семья представлялась опаснее прочих. Кровопускательница говорила так уверенно, словно губернатор уже у нее в руках, и это заставляло Вакса предполагать, что тварь добралась до кого-то из членов семьи. Леди Иннейт отсутствовала на вечеринке, но Гармония сказал, что Кровопускательница могла менять тела, когда вздумается. Ржавь и Разрушитель, до чего ужасная ситуация! Может, Кровопускательница убила племянника или племянницу, даже младенца! И планирует изобразить кого-то из них, чтобы добраться до губернатора. В «Истории мира» говорилось, что кандра имитировали даже животных. Любой из домашних любимцев мог оказаться притаившимся убийцей.
Вакс посмотрел на губернатора – тот выглядел глубоко встревоженным: сцепил перед собой руки и будто смотрел на что-то, расположенное в тысяче миль от него. Похоже, постепенно осознавал последствия случившегося. Иннейт не был идиотом. Просто считал себя пупом земли и, возможно, вел двойную игру.
Карета подъехала к особняку, и Дрим вышел наружу. Когда Вакс собрался последовать за ним, губернатор взял его за руку:
– Я хочу увидеть это ваше доказательство, дикоземец.
– Организую встречу завтра.
– Сегодня ночью.
Вакс кивнул.
– Если все это правда, – продолжил губернатор, все еще держа его за руку, – как мы поступим? Я читал Слова Основания. Я знаю, на что были способны Бессмертные. Разрушитель… эта тварь могла превратиться в кого угодно. Паролей не хватит. И близко не хватит.
– Так и есть, – признал Вакс. – Сэр, это существо еще и владеет металлическими искусствами. В любой момент она может сделаться кем угодно – от пульсара до архивиста. Хотя ей удается единовременно обладать лишь одной силой, не рискуя утратить контроль, она способна менять эти силы, как заблагорассудится.
– Клянусь величием Гармонии… – прошептал губернатор. – Как же остановить такое создание?
– По правде говоря, не знаю. Видимо, вы должны были уже погибнуть.
– Почему же тогда не погиб? – спросил губернатор, взмахом руки прогоняя Дрима, который сунулся в карету, чтобы проверить, почему они не выходят. – Эта тварь могла убить меня с той же легкостью, с какой убила моего брата.
– Похоже, у нее есть некий план. Вы лишь его часть. Может статься, она хочет покончить с вами лишь в тот момент, когда это позволит полностью развалить городское правительство. – Вакс поколебался, потом наклонился ближе к Иннейту: – Сэр, возможно, вам придется покинуть Элендель.
– Покинуть? – переспросил губернатор. – Вы хоть видели, что происходит в городе?
– Я…
– Забастовки, – будто не слыша Вакса, продолжал Иннейт. – Цены на продовольствие взлетели до небес. Слишком много рабочих одной профессии потеряли работу, слишком много рабочих другой профессии требуют, чтобы с ними обращались лучше. Ржавь, да у нас почти начались уличные бунты! И тут еще этот скандал… Я не могу уехать. С моей карьерой будет покончено.
– Лучше пожертвовать карьерой, чем жизнью.
Взгляд, который губернатор бросил на Вакса, говорил о том, что Иннейт другого мнения.
– Отъезд невозможен, – произнес он тоном, не допускающим возражений. – Это будет выглядеть так, словно я бросаю народ, – люди решат, что из-за скандала я удрал, поджав хвост. Меня сочтут трусом. Нет. Этому не бывать. Я отошлю леди Иннейт в безопасное место, как и детей. Сам же обязан остаться, а вы обязаны разобраться с этой тварью, кем бы она ни была. Остановите ее, прежде чем все зайдет слишком далеко.
– Я попытаюсь. – Вакс придвинулся: – Дайте мне фразу-пароль, чтобы я мог подтвердить свою личность. Что-нибудь запоминающееся, но бессмысленное.
– Дрожжи на песке.
– Хорошо. Моей фразой для вас будет «кости без бульона». У вас есть убежище?
– Да. В подвале особняка, под гостиной.
– Ступайте туда, – сказал Вакс, выбираясь из кареты, – и если запрете дверь, не впускайте никого, пока не появлюсь я и не произнесу фразу-пароль.
Оказавшись снаружи, Вакс выхватил из кобуры Виндикацию. Вскинул пистолет, сам толком не понимая, что его встревожило. Кто-то кричал – в смятении, но не от боли. Из губернаторского особняка выскочила служанка и побежала мимо колонн на фасаде, освещенных таким ярким белым светом, что они казались выстроенными в ряд бедренными костями.
– Милорд губернатор! – закричала она. – Прислали сообщение через телеграф. Вам надо подготовить ответ!
– Что произошло? – спросил Вакс, пока губернатор выходил из кареты.
Служанка поколебалась, глаза ее широко распахнулись при виде пистолета в руках Вакса. Она была в элегантном черном костюме с юбкой до лодыжек, с красным шарфом на шее. Распорядительница или, возможно, одна из советниц губернатора.
– Я констебль, – успокоил ее Вакс. – Из-за чего тревога?
– Убийство.
«Гармония, нет…»
– Пожалуйста, скажите, что это не лорд Хармс!
Неужто его убили из-за того, что Вакс так спешил к губернатору?..
– Какой лорд? – переспросила женщина. – Убитый вовсе не был аристократом, констебль. – Она посмотрела на Дрима, и тот разрешающе кивнул. Она снова перевела взгляд на законника. – Это отец Вин. Священник.
Мараси глядела на труп, который прибили гвоздями к стене, точно старый гобелен. По штырю в каждой глазнице. Кровь, стекая по щекам убитого, пропитала белые церемониальные одежды так, что на них проступил багровый «жилет». Почти как террисийский V-образный орнамент. Кровь запятнала и стену по обе стороны от трупа, размазанная руками агонизирующего отца Вина. Мараси содрогнулась: когда с ним это сотворили, священник был еще жив.
Констебли сновали туда-сюда, изучая большой церковный неф, но Мараси, стоя перед этим трупом со стальными глазами, чувствовала себя одинокой. Только она и мертвец – тревожная и благоговейная сцена. Она напоминала что-то из «Истории мира», хоть Мараси и не могла вспомнить, что именно.
Подошел капитан Арадель.
– По поводу вашей сестры, – сказал он. – Мы поместили ее в надежное убежище.
– Спасибо, сэр.
– Что вы об этом думаете? – Капитан кивком указал на труп.
– Жутко, сэр. Что именно здесь произошло?
– Церковные служители нам не очень-то помогают. То ли они в шоке, то ли считают наше вторжение оскорбительным.
Арадель сделал знак Мараси следовать за ним. Они миновали Уэйна, который, расположившись на церковной скамье, жевал жвачку и глядел вверх, на труп; вышли из куполообразного нефа и оказались в маленьком фойе, где на скамьях сидели люди с пепельными лицами. Это были служители, помогавшие отцу Вину совершать ритуалы согласно правилам Церкви Выжившего.
Возглавлявшая их седоволосая женщина в строгом платье церковной матроны вытирала слезы, несколько юных служителей прижимались к ней, пряча глаза. Неподалеку стоял Редди. При виде Араделя он сунул планшет под мышку и отдал честь. Обычно главный констебль октанта не вмешивался в такие дела, но Арадель много лет сам вел расследования.
– Займетесь допросом, сэр? – спросил Редди.
При слове «допрос» служители заметно напряглись. Мараси захотелось отвесить Редди пощечину из-за его тона.
– Нет, – сказал Арадель.
– Слушаюсь, сэр. – Редди поправил галстук, вытащил планшет и шагнул к служителям.
– Вообще-то, – продолжил Арадель, – я тут подумал, что нам стоит поручить это лейтенанту Колмс.
Мараси ощутила резкий всплеск паники, которую немедленно подавила. Она не боялась простого допроса, в особенности с дружелюбно настроенными свидетелями. Но серьезность, с которой Арадель это произнес, заставила понять, что речь идет о каком-то испытании. Чудесно.
Мараси перевела дух и прошла мимо Редди, который пристально глядел на нее, опустив свой планшет. Все восемь собравшихся служителей сидели, опустив плечи. С чего бы лучше начать? Они описали полицейскому художнику произошедшее, но отличия между Разрушителем и Охранителем крылись в деталях.
– Соболезную вашей потере, – присев на скамью между двумя служителями, негромко проговорила Мараси. – И приношу свои извинения. Сегодня констебли вас подвели.
– Вашей вины тут нет, – сказала матрона, покрепче прижимая к себе одного из юных служек. – Кто же мог предвидеть… Выживший свидетель, я знала, что эти приверженцы Пути – банда негодяев. Я всегда это знала! Никаких правил! Никаких заповедей, которыми следует руководствоваться в жизни!
– Хаос, – прибавил сидевший на скамье позади бритоголовый мужчина. – Им нужен только хаос.
– Что произошло? – спросила Мараси. – Я читала отчет, конечно, но… ржавь… даже представить себе не могу…
– Мы ждали начала вечерней церемонии, – начала рассказывать матрона. – Туман сегодня выглядел весьма зрелищно! Наверное, почти тысяча человек собрались под куполом для поклонения. А потом этот презренный путеец просто взял да и встал за кафедру.
– Вы его узнали?
– Еще как узнала! Это Ларскпар, мы его постоянно видим на торжественных собраниях нашей общины. Людям кажется, что следует приглашать и священников Пути, чтобы никого не обвинили в фаворитизме, но на самом деле их никто здесь видеть не хочет.
Младший священник позади нее кивнул:
– Ларскпар – такой коротышка, почти утопает в собственном одеянии. Впрочем, разве это одеяние? Обычный, ничем не украшенный халат. У священников Пути даже нет подобающего облачения для церемоний.
– Он обратился к толпе, – продолжала матрона. – Как будто собирался сам прочитать проповедь в честь нисхождения тумана! Только вот он извергал мерзостные вещи.
– Например? – уточнила Мараси.
– Он богохульствовал. Но это не должно иметь значения. Послушайте, констебль. Почему вы вообще с нами разговариваете? Его видела почти тысяча человек! Почему вы с нами обращаетесь так, словно мы совершили что-то неправильное? Вы должны найти этого монстра и арестовать.
– У нас есть люди, которые его выслеживают, – заверила Мараси, положив руку на плечо одной из юных служительниц; девочка всхлипнула и схватилась за нее. – И я обещаю, мы поймаем и накажем того, кто это сделал. Но каждая деталь, которую вы припомните, поможет нам его арестовать.
Матрона и младший священник посмотрели друг на друга. Но заговорил другой человек – долговязый алтарный служка лет двадцати с небольшим.
– Ларскпар сказал, – прошептал он, – что Выживший – фальшивый бог. Что Кельсер попытался помочь человечеству, но у него не вышло. Что причина его смерти кроется не в желании защитить нас или вознестись, но в глупости и браваде.
– Они всегда так считали, – прибавила матрона, – но не говорили вслух. Эти последователи Пути… они твердят, будто принимают в свои ряды кого угодно, но если как следует постараться, узнаешь правду. Они насмехаются над Выжившим.
– Им нужен хаос, – повторил младший священник. – Они в ярости оттого, что столь большое количество людей обратилось к Выжившему. Они ненавидят нас за наши догмы. У них нет ни собраний, ни церквей, ни заповедей… Путь – не религия, а какой-то пошлый спектакль.
– Должна признаться, мы были потрясены, – заявила матрона. – Я сперва подумала, что, видимо, отец Вин сам пригласил Ларскпара, чтобы тот произнес речь. Иначе откуда он набрался подобной дерзости, чтобы встать за кафедру? Я была в таком ужасе от его слов, что поначалу и не заметила крови.
– А я заметил, – сказал младший священник. – Я думал, он в перчатках. Я пялился на его ярко-красные пальцы, а потом увидел капли, которые летели во все стороны от кафедры, когда он взмахивал руками.
Все ненадолго замолчали.
– Больше добавить нечего, – наконец проговорила матрона. – Ларскпар взмахнул рукой в последний раз, позади него упал занавес – и мы увидели его, нашего святого отца, прибитого гвоздями в ужасной пародии на один из наших символов веры. Бедный отец Бин… висел там все это время. Может, он был жив, истекал кровью и умирал, пока мы слушали богохульства Ларскпара.
Мараси в этом сомневалась. Хотя священника сначала явно сотрясали конвульсии, штыри в глазницах должны были быстро с этим покончить.
– Спасибо, – поблагодарила она убитых горем людей. – Вы нам очень помогли.
Осторожно отцепив ручки юной служительницы от своей руки, Мараси передала девочку матроне. Встала и подошла к Араделю и Редди, которые стояли в противоположном конце помещения.
– Что вы думаете? – негромко спросила Мараси.
– О полученных сведениях? Или о вашей технике допроса? – уточнил Редди.
– И о том и о другом.
– Я бы поступил по-другому, – сказал низенький констебль. – Но, полагаю, вы и впрямь их успокоили.
– Не очень-то много они сообщили, – потирая подбородок, проговорил Арадель.
– А чего вы ожидали? – спросила Мараси. – Капитан, это наверняка тот же человек, который убил Винстинга.
– Не спешите с выводами, – предупредил Арадель. – Какой у него может быть мотив?
– А вы можете объяснить это иначе? – Мараси махнула рукой в сторону церковного нефа с убитым священником. – Приверженец Пути – убийца? Сэр, во всем мире не сыщешь менее агрессивных людей, чем их священнослужители. Видала я карапузов, которые были опаснее.
Арадель продолжал тереть подбородок:
– Редди, найдите-ка для этих служителей какое-нибудь питье. Полагаю, кружка чего-нибудь теплого им не помешает.
– Сэр? – переспросил ошарашенный Редди.
– Вы столько времени провели на стрельбах, что оглохли? – язвительно поинтересовался Арадель. – Займитесь делом, капитан. Мне надо переговорить с констеблем Колмс.
От взгляда, который Редди бросил на Мараси, могла бы закипеть вода, но он все же пошел выполнять приказ.
– Сэр, – проговорила Мараси, провожая его взглядом. – Не могу не заметить, что вы, похоже, решили позаботиться о том, чтобы остальные констебли меня возненавидели.
– Чушь, – отрезал Арадель. – Парню просто нужен был пинок. Редди бесполезен, когда не пытается произвести на меня впечатление. На протяжении тех недель, когда он думал, что с должностью моего помощника все решено, от него не было никакого толку. С лучшей стороны он проявляет себя, только когда с кем-нибудь соревнуется.
И, взяв Мараси за плечо, Арадель отвел ее подальше от скамеек, на которых сидели служители. Тут как раз появился младший капрал с одеялами и чашками горячего чая. Оставалось лишь надеяться, что Редди не слишком выйдет из себя оттого, что у него отняли и эту работу.
– Я, – заговорил Арадель, заставляя Мараси вновь сосредоточиться на нем, – не в состоянии бороться с туманными призраками и духами в ночи. Я сторож, а не экзорцист.
– Понимаю, сэр. – По пути сюда Мараси поведала Араделю все, что Ваксиллиум разузнал о Кровопускательнице. У нее и в мыслях не было скрывать такие сведения от начальника. – Но если убийца – сверхъестественное существо, разве у нас есть из чего выбирать?
– Не знаю. И это меня бесконечно расстраивает. Лейтенант, мой город похож на кучу сухих опавших листьев, к которой поднесли спичку. Мне не хватит людей, чтобы выслеживать падшее бессмертное создание; я вынужден отправлять констеблей на улицы, чтобы они хотя бы попытались помешать Эленделю сожрать самого себя.
– Сэр, а что, если одно связано с другим?
– Вы о двух убийствах?
– Об убийствах и уличных беспорядках, сэр.
Мараси закрыла глаза, вспоминая церковное помещение с потолком-куполом и рядами скамеек, и попыталась представить себе то, что там произошло ранее. Вот Ларскпар стоит перед всеми и размахивает руками, вот прихожане в ужасе бегут, унося с собой историю о том, что глава приверженцев Пути убил священника из Церкви Выжившего…
– Кровопускательница или кто-то другой, кто за этим стоит, отвлекли правительство скандалом, – продолжала Мараси, открыв глаза. – И вот теперь она убивает видную персону одной церкви под видом приверженца другой? Сэр, какими бы ни были ее истинные мотивы, она явно замыслила для города недоброе. Она хочет, чтобы Элендель взорвался.
– Возможно, вы приписываете одной персоне слишком многое, лейтенант.
– Она не просто персона, – возразила Мараси. – Она полубог. Сэр, почему рабочие начали бастовать?
– Провалиться мне на этом месте, если бы я знал… – Арадель похлопал себя по карманам и вытащил портсигар. Открыл и обнаружил внутри всего лишь сложенную записочку, которую с гримасой продемонстрировал Мараси: «В ящике твоего стола лежит банан». – Эта проклятая женщина сведет меня в могилу. Ну так вот, я подозреваю, что забастовки назревали уже какое-то время. Гармония свидетель, я сочувствую бедным дурням. Им платят, словно какому-нибудь отребью, а сами-то лорды живут в особняках и пентхаусах.
– Но почему именно теперь? – настаивала Мараси. – Дело в продовольствии, верно? Цены внезапно взлетели, и люди стали тревожиться, что даже после окончания забастовок купить еду будет негде?
– От этого точно не стало легче, – согласился Арадель. – Это наводнение нам еще аукнется.
– Прорвавшаяся плотина. Инцидент расследовали, как положено?
Арадель замер, так и не засунув в карман наполовину сложенную записку:
– Думаете, это мог быть саботаж?
– Проверить не помешает.
– И действительно, – проговорил Арадель. – Посмотрим, смогу ли я выделить кого-нибудь. Но если вы правы, какая у этого существа конечная цель?
– Всеобщий хаос? – предположила Мараси.
Арадель покачал головой:
– Может, с туманными призраками все по-другому, но когда такими вещами занимаются люди, они, как правило, хотят что-то доказать. Продемонстрировать свой недюжинный ум или остановить какое-нибудь беззаконие. Может, она хочет с кем-то расправиться. Губернатор у нас кто, приверженец Пути?
– Полагаю, да.
– Значит, сегодняшнее убийство может быть попыткой дискредитировать его религию. – Арадель кивнул. – Убить его брата, обнародовать скандал, подорвать его веру, вызвать беспорядки во время его пребывания в должности… Ржавь, да ведь она не просто хочет убить Иннейта, она желает его растоптать!
Мараси медленно кивнула:
– Сэр… возможно, у меня есть доказательства того, что губернатор коррумпирован.
– Что? Какие еще доказательства?
– Ничего конкретного, – поспешно добавила Мараси, краснея. – Это связано с его политикой – с тем, как он меняет свое мнение о законах, как аномально голосует после встреч с некоторыми важными персонами. Сэр, вы сказали, что наняли меня отчасти из-за моей способности собирать и толковать статистические данные. Я вам покажу, что получилось, когда подведу итоги, но история, которую рассказывает досье губернатора, – это история человека, который выставил самого себя на продажу.
Арадель запустил руку в свои рыжие с сединой волосы:
– Гармония… Молчите об этом, лейтенант. Разберемся в другой раз. Понятно?
– Да, сэр. И я с вами согласна.
– Но вы хорошо поработали, – заметил он и поспешил прочь, чтобы выслушать отчеты о месте преступления.
Мараси невольно ощутила восторг оттого, что к ее словам прислушались, хотя сказанное ею нельзя было назвать полноценным объяснением. И тут же ей в голову закралась тревожная мысль: а вдруг Арадель на самом деле… кандра? Сколько вреда может причинить Кровопускательница, если каким-то образом подгребет под себя полицию целого октанта?
Нет. Арадель был среди людей в то время, когда убивали священника. Ржавь… Из-за этой твари Мараси начнет вздрагивать от каждой тени, подозревать каждого встречного в том, что он кандра. И она отправилась на поиски чашки чая, надеясь, что это поможет изгнать из памяти зрелище бедного отца Бина, висящего на стене. Мараси не одолела и половины пути до стола с бутылями, когда двери в фойе распахнулись и вошел Ваксиллиум.
Ленты плаща стелились за ним, словно туман, решительная походка заставляла младших констеблей поспешно убираться с дороги. Как же у него получалось в столь полной мере воплощать все, чем констебли должны были обладать, но не обладали? Благородство без избалованности, вдумчивость в сочетании с упреждением, твердость характера в сочетании с любознательностью.
Мараси улыбнулась и поспешила за Ваксиллиумом. Лишь когда они достигли церковной капеллы с большим стеклянным куполом и висящим на дальней стене убитым священником, она поняла, что совсем забыла про чай. Если бы еще не болела голова…
В нефе вместе с двумя молодыми констеблями стоял Арадель.
– Лорд Ладриан, – он повернулся к Ваксиллиуму, – мы подготовим для вас отчет о трупе через…
– Я сам посмотрю, констебль, – перебил Ваксиллиум. – Спасибо.
Бросив пустой патрон, он взмыл в воздух, перелетел через ряды церковных скамеек под куполом и приземлился на кафедру.
Арадель вздохнул, пробормотал какое-то ругательство, потом повернулся к одному из капралов:
– Позаботьтесь о том, чтобы его светлость получил все, что потребуется. Может, он сумеет разобраться в этом проклятом бардаке… если, конечно, взамен не устроит тут пальбу.
Молодой констебль кивнул и побежал к Ваксиллиуму который что-то говорил Уэйну Оттуда, где стояла Мараси, ничего не было слышно, но помощник лорда Ладриана вскоре поспешно покинул неф с каким-то поручением.
Главный констебль покачал головой, на лице его застыла кислая гримаса.
– Сэр? – обратилась Мараси. – Вы расстроены из-за лорда Ваксиллиума?
Арадель вздрогнул, будто не видел – или не заметил, – что она стоит рядом.
– Не обращайте внимания, лейтенант. Его светлость – настоящая находка для нашего департамента.
– Сэр, звучит как хорошо заученная отговорка.
– Это потому, что я долго тренировался произносить ее без ругательств.
– А можно услышать полную версию?
Арадель изучающе взглянул на нее:
– Скажем так, лейтенант: наверное, весьма приятно, когда твой бардак за тебя подчищает кто-то другой.
Сказав это, он кивнул и вышел из помещения.
Ржавь! Выходит, таким Арадель видит Ваксиллиума? Своевольным аристократом, привыкшим добиваться своего и применяющим грубую силу, когда самому Араделю подобное категорически запрещалось? Главный констебль был не из благородного сословия, и ему приходилось тревожиться о финансировании, политике, будущем своих людей. Ваксиллиум же мог пинком открывать любые двери и делать все, что заблагорассудится, стрелять во все стороны, зная, что статус – как алломанта, так и главы Дома – избавит его от всех осложнений.
Мараси прозрела. Ваксиллиум представлял собой… проблему. Это того стоило, поскольку он и впрямь доводил дело до конца, но все же сам по себе лорд Ладриан создавал почти столько же неприятностей, сколько решал. На краткий миг он представился не столько союзником, сколько грозой, к которой надо было подготовиться, а после – прибраться.
Встревоженная, Мараси прошла через зал, чтобы присоединиться к нему возле трупа.
– От этих штырей исходят сильные лучи, – сообщил ей Ваксиллиум, указывая на изувеченное лицо отца Вина. – Ну, я их вижу своим алломантическим зрением. Если опираться на то, что я читал, это не гемалургические штуковины. Те труднее увидеть, и от них сложнее, как и от метапамяти, оттолкнуться.
– Чего мог добиваться убийца, проткнув его этими штырями? – спросила Мараси.
– Понятия не имею. И все же, когда вы снимете тело со стены, пришли мне образцы стружки с каждого штыря. Я хочу провести кое-какие опыты, чтобы выяснить их состав.
– Хорошо.
– Мы должны были это предвидеть. Она пытается вбить клин между приверженцами Пути и сторонниками Церкви Выжившего.
– Губернатор следует Пути, – заметила Мараси. – Мы думаем, она пытается таким образом досадить ему.
– Вы правы, – сказал Ваксиллиум, прищурившись. – Но ее истинная цель в другом. Она хочет устроить переворот в Эленделе. Возможно, убийство Иннейта будет кульминацией. Но при чем тут я?..
– Ну да, конечно, все на свете обязательно связано с тобой.
– Не все на свете. Только это.
Как бы ни сердилась Мараси, Ваксиллиум был, скорее всего, прав. А зачем тогда Кровопускательница разгуливала по городу в теле человека, который убил его жену?
Отвернувшись от трупа, Ваксиллиум через заднюю дверь вышел из церкви в узкий переулок, ведущий на улицу. Мараси поспешила следом.
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Планируя столь театральное убийство, нельзя не предусмотреть путь к отступлению. Судя по брошенным носовым платкам и сумочкам, полагаю, зал был полон, когда Кровопускательница продемонстрировала труп. Прихожане кинулись к главному входу, и убийца должна была это предусмотреть. Пока одна часть свидетелей преступления убегала, а другая еще не оправилась от шока, она наверняка вышла через заднюю дверь и скрылась.
– Ну, допустим…
– Переулок такой узкий, – проговорил Ваксиллиум, приседая рядом со стеной. – Взгляни-ка на это.
Мараси прищурилась. На кирпичной стене виднелись царапины, покрытые каким-то веществом.
– Выглядит как металл. Серебристый.
– Думаю, это краска, – решил Ваксиллиум. – Откуда она – это, к сожалению, нерешенный вопрос, пусть и не такой важный, как все прочие. Прежде всего, зачем кандра убила этого священника? Она предупредила меня, что собирается это сделать. Правда, решил, речь о твоем отце. Не об отце Вине.
– Ваксиллиум, нам нужно побольше узнать о том, на что способно это существо и каковы его мотивы.
– Согласен. – Он выпрямился и устремил пристальный взгляд в конец переулка. – Я бы хотел задать Богу несколько нелегких вопросов. Однако сомневаюсь, что Он явит Себя, так что придется побеседовать кое с кем другим.
– С кем?
– У меня сегодня ночью появилась весьма неожиданная помощница. Есть ощущение, что разговор с ней многое прояснит. Хочешь пойти со мной?
– Еще бы, – сказала Мараси. – С чего бы мне не хотеть?
– Видишь ли… Боюсь, общение с ней может повлечь за собой… теологические сложности.
