Глава 32
ВОЗМЕЗДИЕ
Мое экстравагантное появление нарушило весь покой и благолепие проходящего здесь таинства. Короткая очередь из десятка вельмож топталась возле двери. Затем длинная ярко-желтая дорожка пересекала остаток зала и упиралась в широкое трехступенчатое возвышение с троном. Там восседал князь, увенчанный короной и с выражением смертельной скуки на лице, слушал склонившегося к нему очередного подданного.
Вокруг подиума и на его первой ступени стояло с два десятка особей самого разного ранжира. Несколько военных, вроде как парочка телохранителей, пять-шесть писцов или секретарей, ну и до десятка самых приближенных придворных. Среди этих господ виднелось и несколько женщин, а уже среди них сразу бросалась в глаза несравненная Сюзанна. Если будучи под арестом она выглядела красавицей, то тем более сейчас, облаченная в парчу и шелка да увешанная драгоценностями, она могла ослепить, а то и лишить зрения любого неосторожного ротозея.
Из этого следовало, что девушка не только завоевала сердце князя, но и прочно, вполне официально заняла должность главной фаворитки. А чтобы с ней ничего такого больше не случилось, возлюбленный не отпускал ее от себя дальше чем на несколько шагов. Мне оставалось только порадоваться за сложившуюся пару и пожелать им удачи в дальнейшем противостоянии с завистниками и заговорщиками. Ну и себя мысленно похвалить за воздержанность и целомудрие. Не устоял бы перед плотским желанием, поимел бы свою сокамерницу, сейчас был бы казнен. Если чего не хуже.
Пока я все это рассматривал и анализировал, продвигаясь к трону и выкрикивая нужные фразы, ко мне наперерез двинулись как охранники его сиятельства, так и присутствующие вояки. И хорошо что были остановлены повелительным окриком своего господина. Не пришлось мне тратить усыпляющие эрги’сы на потенциальных союзников.
– Стоять! – Мы все замерли. – Ты – свободен! – Это он стоящему рядом вельможе. Пока тот кланялся и отходил, князь и меня поманил пальцем: – А ты рассказывай подробности.
Нисколько не смущаясь недовольным ропотом от военных и со стороны очереди, я приблизился к трону и пересказал дословно весь подслушанный нами разговор княгини с экселенсом Сток-Лиром. Разве что упустил некоторые моменты, касающиеся претензий княгини на мое тело. Мало ли что? Вроде все друг другу изменяют открыто, но в то же время и подпольных ревнивцев хватает.
Владетель княжества выслушал меня внимательно, все больше и больше мрачнея. Потом отдал военным чинам распоряжения, касающиеся немедленно отправки усиленного отряда к тюрьме. Второй отряд был отправлен в главную управу жандармерии. Приказы прозвучали соответствующие: разобраться, арестовать, наказать, проверить. Не остались без дополнительной работы и охранники, которым приказано было «…усилить бдение до максимума непосредственно во дворце».
Что интересно, каких-либо санкций в отношении княгини пока не принималось. Неужели она получит прощение? Вот уж правильно говорят: чужая душа – потемки. Да и не спрашивали моего совета.
Не знаю, как тут было принято раньше, может, и до утра народ прорывался к своему правителю с важными предложениями. Но сейчас Аффим Гриллих встал и распорядился:
– Прием окончен в связи с чрезвычайным положением! – после чего двинулся в сторону внутренних покоев, жестом не только ближайшее окружение, но и меня увлекая за собой: – Не отставай!
– Ваше сиятельство, там еще мой приятель остался и ташрамп, – зачастил словами. – Тот самый… – про певицу я пока благополучно забыл.
– А-а-а… Ну пусть их тоже приведут!
Это распоряжение улетело по цепочке дворцовых охранников, и вскоре Леонид вместе с Ворухом были доставлены в небольшой обеденный зал, где мы все уже рассаживались за несколько десятиместных столов. При этом мне казалось, что князь даже радовался неожиданно прервавшейся аудиенции. Потому что вожделенно посматривал на стол и с предвкушением потирал руки. Про нашу троицу тоже не забыл, повелительно указывая на стулья с другой стороны стола:
– Рассаживайтесь здесь. Поговорим… заодно.
Стол хороший, по ширине метра полтора, и весь заставлен холодными закусками, пирожками, фруктами и напитками. Алкоголь, причем любой, следовало заказывать в кубок носящимся вокруг виночерпиям. Горячие блюда, видимо, стали готовить в тот же момент, как князь появился в столовой и их по мере приготовления подавали несколько позже.
Шикарно все, красиво. Да и вкусно, чего уж там. Плюс ко всему, высокие, от самого пола, стрельчатые окна выходили на океан. Ночью океан скрывался под толстенным слоем тумана (или облаков?), тогда как ночное небо настолько сияло от крупных и многочисленных звезд, что освещение получалось бо́льшим, чем от нашей земной Луны. Создавалось впечатление, что внизу – равнины, покрытые сугробами глубокого потемневшего снега. И на эту дивную картину взгляд сам по себе возвращался непроизвольно.
Заметив это, хозяин застолья поинтересовался после короткого перекуса:
– Неужели так нравится любоваться на пропасть и просторы?
– Конечно! Воистину великолепное зрелище, – заверил я. – Тем более такой ночью, да при чистом небе.
– И ты не боишься высоты?
– Нисколько.
– Странно, – задумался Гриллих, – особенно учитывая твое происхождение из центра равнин. Как бы… Наши городские тут все поголовно боятся даже близко к окну подойти. Ха-ха! – хохотнул он, вспоминая нечто веселое: – Лучшая пытка при допросе: открывается окно, и подозреваемый ставится на край выступа, подоконника или балкона. После чего бедолага тут же начинает сознаваться во всех прегрешениях и проступках.
Пришлось в ответ немножко порассуждать на тему открытых и замкнутых пространств. Попытался доказать, что на просторах живется спокойней и радостней, да и сам солнечный свет – этакая панацея для здоровья, бодрости духа и хорошего настроения. Также положительно влияет на организм правильная деятельность по времени суток. То есть днем надо работать, а ночью желательно спать.
Тема оказалась интересна для всех, и к нам подключились иные сотрапезники. Разве что Сюзанна помалкивала, зато поглядывала в мою сторону весьма и весьма благодарно.
«Как бы с ней наедине пообщаться?» – промелькнула мысль. Потому что оговорка ее титулованного покровителя мне не совсем понравилась. Ведь недаром он сказал это «Как бы…».
Во время небольшого диспута был приведен пример крестьян и садовников. Эти люди, пусть и обладающие загаром простолюдина, всегда выглядели активнее, веселей и жизнерадостней. К работникам полей и садов можно было отнести и моряков, которые на кораблях бороздили просторы Мертвого Моря. Те тоже всегда отличались завидным оптимизмом и хорошим настроением.
А вот мои рассуждения о правильном режиме большинству присутствующих не понравились. Парочка придворных прошлись по мне тяжелым катком словесной критики, утверждая: ночная жизнь для богемы и для знати. Тогда как плебеям положено вставать на рассвете и ложиться сразу после заката.
То есть безмолвным наш ужин никак не классифицировался. Споры утихали только во время апробации очередного горячего блюда. И то, пока одни только начинали пробовать, вторые уже возобновляли диспут. Несколько притихли только в момент прибытия одного из офицеров охраны. Тот ничего не стал выкрикивать во всеуслышание, а доставленные новости нашептал в ухо правителя.
Что конкретно говорилось, подслушать не удалось. Двое вельмож продолжили меня атаковать ехидными замечаниями и вопросами, все пытаясь иносказательно доказать, что я отношусь как раз к тем самым плебеям. И пусть я хоть трижды генералиссимус, мое место в саду, а не за этим столом. Даже смешно стало. Так и захотелось воскликнуть в ответ: «В сад! Все в сад, животные!»
Жаль, что сия классика здесь неизвестна. Не поймут-с!
Зато мою ухмылку правильно понял Леонид, наверное, размышлявший аналогично. Придравшись к одному из слов, сказанному нашими оппонентами, он заявил в защиту наших взглядов:
– Проживая в ракушке, улитка всегда отыщет для этого самые высокие причины и следствия. Но ей при этом никогда не понять величия птиц, с высоты бескрайнего неба обозревающих просторы всего мира. Как говорится: рожденный ползать летать и не попытается.
И рассмеялся своим уникальным, заразительным смехом. Когда он так хохочет, нормальный человек (и гайчи к ним относятся) тоже удержаться не может, даже самый желчный мизантроп начинает посмеиваться или улыбаться.
Аффим Гриллих непроизвольно хохотнул, но тут же в раздражении поднял руку, призывая всех к тишине и серьезности. Великий маэстро клоунады перестал ржать, после чего и мы все притихли, ожидая, чем нас собираются огорчить.
– Печально, что не все в моем княжестве в порядке! – С каждым словом князь все больше хмурил брови. – Только что была попытка штурма нашей главной тюрьмы. Жертвы – внушительные. Только погибших – почти три десятка. Причем погиб глава моей жандармерии, экселенс Сток-Лир. А вместе с ним – два десятка его подчиненных. Еще десяток, сражавшихся с ними плечо к плечу, – это переодетые разбойники барона Гепистора. И только благодаря ручным бомбам среди защитников тюрьмы всего лишь несколько раненых… Кстати, не забыли произвести и арест племянницы Сток-Лира, при которой отыскали яд. Она и не стала запираться, что ее дядя заставлял подсыпать отраву в пищу Сюзанны.
Он сделал длинную паузу, после чего продолжил, словно рассуждая:
– Почему так произошло?.. Как случилось, что мои подданные устроили заговор за моей спиной? Чего им не хватало? С какой стати призванные оберегать порядок жандармы опустились до предательства?.. Причем настолько страшного предательства, что у меня в голове не укладывается?..
Один из вельмож осмелился уточнить:
– Ваше сиятельство! Неужели Сток-Лир задумал что-то плохое именно против вас? – И второй тип, точно так же наряженный, добавил:
– Может, произошла какая-то ошибка? Или экселенс что-то не поделил конкретно с Нестором Брайком?
– Ага! И для своих разборок использовал бандитов Гепистора? – скривился с сарказмом Аффим Гриллих. Фыркнул с недовольством и продолжил: – Мало того, выяснилось, кто именно пытался убить мою супругу, введя ей в пятку ядовитую иглу. Это сделал один из мастеров, состоящих в штате главного жандарма. И благо еще что иглу успели вытащить, пока княгиня спала. Сумей ее кто разбудить раньше изъятия инородного тела, она бы умерла. А вся вина легла бы на плечи путешествующего художника Македонского. Не будь меня на тот момент в замке, парня быстренько казнили бы, и все концы в воду.
Он как-то странно посмотрел на меня при последних фразах, и я уловил некоторую издевку. Мало того, в ауре правителя четко просвечивались цвета лживости и недовольства. Похоже, что он мало горевал бы после смерти жены. Особенно если не забывать о восседающей рядом с ним фаворитке, а также учитывая факт уже известного сговора Сток-Лира с княгиней.
Еще одна версия событий нарисовалась моей фантазией:
«Не удивлюсь, если та самая иголочка – дело рук самого князя. Попытался использовать удобный повод для убиения давно приевшейся женщины. Вроде как и нехороший поступок, но…»
Лично я не хотел бы иметь в супругах такую даму, как Юлия Гриллих. Вроде и красивая бабца, да и я далеко не ревнивец какой-то, но вот сама мысль, что такая женская особь может стать официальной спутницей жизни, вызывала стойкое отвращение. А уж если ее сравнивать с таким прелестным цветком, как Сюзанна, то поневоле возжелаешь устранить неуместную помеху к истинному счастью. Или сам повесишься.
Такой, как Аффим, вешаться не станет. А к данному моменту ему и грех брать на душу больше не придется. Вполне официальные обвинения в измене и заговоре, и супруга навсегда исчезает в застенке. Или в дальнем монастыре, если тут такие имеются в наличии.
Пока я прислушивался к словам о своей возможной казни да раздумывал над остальным, на стол подали очередные горячие блюда. Все-таки ужин продолжался, а слугам никто не дал команду приостановить конвейер ведущегося обжорства.
Мы-то с Леонидом, сидевшие только чуток наискосок от его сиятельства, вежливо внимали его словам и даже вилки отложили в сторону, как культурные гайчи. А вот наш приятель Торух, восседавший гораздо правее, чуть ли не на краю стола, продолжал с упоением дегустировать кулинарные изыски. Он ведь и так ничего не понимал в сути ведущихся разговоров, поэтому на него давно никто не обращал никакого внимания. Да и что взять с дикого отшельника ташрампа, чудом оставшегося осколка от вымершей цивилизации?
Причем несколько моих деликатных толчков в бок толстенный пупс преспокойно игнорировал. А если и вклинивался порой в разговор, то лишь пытаясь похвалить то или иное блюдо. Вот и сейчас он не удержался, не замечая, что мы все с особой грустью внимаем хозяину застолья. Наклонился к Найденову и прошамкал с набитым ртом:
– Это мясо в соусе вообще бесподобно! Нежное, прямо во рту тает. Первый раз такое пробую, ни у графини Диялло, ни у клайдены подобного не встречалось.
Пришлось Леониду на него шикнуть:
– Помолчал бы пока! Не видишь, серьезный разговор ведется?..
Но их перешептыванием заинтересовался князь:
– Чем ташрамп недоволен?
– Наоборот, ваше сиятельство, – пустился мой друг в объяснения. – Очень восторгается застольем. Утверждает, что ни разу в жизни не ели ничего подобного. Особенно последнее блюдо понравилось.
Ну я-то сразу все услышал и без перевода. Поэтому без всякой задней мысли и сам попробовал новое блюдо. В самом деле, обжаренные кусочки морской рыбы, да еще в особом пикантном соусе, оказались диво как хороши. Накалывая на вилку сразу два кусочка, я даже хмыкнул от удовольствия.
На что Леонид тут же добавил с сарказмом, непонятным остальным сотрапезникам:
– Ну вот, даже наш генералиссимус восторгается. А уж его чем только не угощали на званых обедах и ужинах.
Вместо ответа я наколол очередные куски, заталкивая их в рот и только с восторгом мыча и кивая головой. Глядя на мою мимику, князь сразу позабыл о печальных событиях и не преминул похвастаться:
– Так ведь у меня лучшие повара на всем плато. Мне многие соседи в этом плане завидуют.
И сам потянулся вилкой к кусочкам мяса. Точнее, рыбы.
Тут-то меня и пронзило словно молнией:
– Рыбы?!. Морской?!. Стоп! – Я только и успел окинуть всех взором, убеждаясь, что самые смелые и наглые только вилки в руки взяли. Мы – не в счет, ташрамп – тем более. А остальные ждали, пока его сиятельство первым продолжит ужин. Но мне-то следовало выяснить самое главное: – С каких это пор у вас стали подавать морепродукты?.. Ведь это блюдо не мясное, а рыбное…
Уф, стоило снять на видеокамеру эмоции наших сотрапезников. Не бывая под солнцем, они тут все и так бледные. А от переживания, что их отравили, все лица гайчи посинели и стали напоминать переспелые сливы.
Так что поспешил успокоить публику:
– Не переживайте, в остальных блюдах и закусках ничего из морепродуктов не было! Ручаюсь! Это лишь в последнем блюде находится нечто подобное нежному мясу здоровенных крабов.
Но мои заверения никого не успокоили. Поднялась страшная паника и суматоха. Понеслись приказы «Поймать!», «Допросить!», «Выяснить!» и все им сопутствующее. А мне только и оставалось, что шепнуть Найденову:
– Странно, конечно, но ничего ядовитого я в их рыбе не вижу. Да и мои симбионты никак не отреагировали на вкуснятину…
– А что будет с царевичем?
– Ха! С этим-то проглотом?.. Мне кажется, дай ему сырые крабы местного розлива, он их вместе с клешнями и панцирями съест! И ничего ему не будет! А вот остальные наши сотрапезники…
И мы начали присматриваться к действиям окружающих.
