Глава 20
ПИР ВО ВРЕМЯ…
Если и хотел офицер Саградо понаблюдать за творческим процессом, то это ему не удалось бы при всем желании. Потому что княгиня довольно грамотно и последовательно отсекала куски своей свиты.
Взмах ладошки, и закрывшиеся ворота отсекли самую шумную и никчемную часть прихлебателей. Второй взмах, и позади нас остались только самые доверенные фрейлины двора. Еще чуть позже гляжу, только две дамы увиваются вокруг своей госпожи. А там и они остались за последней дверью, плотно закрыв ее снаружи.
Я же остался наедине с местной владычицей в великолепной мастерской, оборудованной по всем требованиям изобразительного искусства. Чего только наружная стена стоила, вся застекленная от пола до потолка. И это при высоте зала метров в восемь!
Наверняка здесь в дневное время работал не один художник и не два. На нескольких мольбертах виднелись картины, прикрытые кусками легкой ткани. Стояли всюду подставки с оригинальными предметами или их композициями. Возвышалось несколько подиумов, порой укрытые шикарными шкурами или покрывалами, явно предназначались для живой натуры.
Ну и все свободное пространство на стенах и у стен было завешано, заставлено готовыми или неоконченными картинами.
– Да здесь не просто мастерская, – не удержался я от комментария вслух. – Здесь не иначе как художественная академия!
Княгиня самодовольно улыбнулась:
– Да, ни у кого из соседей подобного нет.
– Сразу чувствуется, что ваше сиятельство – истинный меценат искусств.
– Рада, что тебе здесь нравится, – она еще раз улыбнулась, но уже совсем по-другому. – И когда никого нет, я тебе позволяю обращаться ко мне просто по имени. Ты понял, Михаил?
– Да, ва… Юлия! – Хорошо, что я уловил это имя во время ужина, иначе мог бы опростоволоситься. – А что конкретно ты закажешь для рисования?
– Ты – творец. Тебе и решать.
И при этом так кокетливо выгнула спинку и томно на меня посмотрела, что я окончательно потерял покой. Только вот причина беспокойства была не столько от любовного или фривольного томления. Женщина передо мной стояла великолепная, просто любоваться такой – любому мужчине за счастье. Больше меня волновали творящиеся во дворце интриги. Уж слишком подробно мне о них Сюзанна поведала, чтобы отнестись к ним наплевательски.
Вроде бы князь с княгиней ни капельки не придерживались супружеской верности. Изменяли направо и налево, чуть ли не на глазах друг у друга. Но в то же время считалось модно и правильно устраивать постоянно пакости и розыгрыши любовникам или любовницам своей второй половинки. Этакая постоянная война велась со всеми прилипалами постельного толка. Особенно с теми, кто выходил на явную роль фаворитки или фаворита. В этой войне с удовольствием участвовали и все остальные придворные.
«Бабенка настроена решительно, – пришел я к выводу. – Она мне, конечно, понравилась, но не совсем подходит по двум параметрам: возраст и возможные неприятности от грядущей связи. – Да даже если у нас с ней ничего не будет, все равно дворня решит, что было. Значит, остается только одно… Но вначале придется сказать давно ожидаемый комплимент».
Я его и сказал:
– Юлия, здесь вокруг тебя ничего нет такого, на что стоит обращать внимание живописца. Поэтому истинное удовольствие было бы запечатлеть на полотне самое прекрасное, что является центром этого мира, то есть тебя! – И тут же скромно добавил: – Если мне будет позволено, конечно?..
– Так и быть, позволяю! – изрекла пафосным тоном донельзя довольная княгиня. И тут же хихикнула, как простая девчонка: – А как ты меня будешь рисовать? В каком виде? Стоя? Тогда я хотела бы переодеться… Или лучше обнаженной?
– Нет, что ты! – мягко возразил я и многозначительно добавил: – Первый раз натурщица изображается в одежде. И лучше, если ты приляжешь… Вот сюда, к примеру, на эти вполне роскошные шкуры.
– Лежа? И в одежде? – хихикала титулованная натурщица.
– Именно! Еще и сделаешь вид, словно ты устала от государственных забот, чуть прилегла, да так и уснула измученная.
– Хм! И как будет называться эта картина?
– «Спящая красавица». И получится она воистину шедевральная… В меру моих талантов, естественно.
– Хорошо! – Княгиня послушно легла, как я ей подсказывал. Затем хитро прищурилась и стала уточнять: – И долго мне так позировать?
– Пока не устанешь, – не стал я пугать словами «До утра!», попутно уже устанавливая мольберт, а потом и выбирая одно из готовых, загрунтованных и натянутых на раму полотен. – Да и для начала я буду делать только карандашные наброски. Красками можно и попозже все это оформить.
Любых карандашей, да и всего остального, хватало с избытком и при огромном выборе. Так что я дальнейшие четверть часа трудился как вол, то рисуя, то подскакивая к натурщице, чтобы поправить то руку, то деталь одежды, то локон на прическе, то чуть перекосившуюся тиару. И без ложной скромности мог бы похвастаться: набросок получался великолепный. Честно говоря, такой этюд даже красками портить не хотелось. А значит, талант мой не пропал, усиление гениальности, полученное мною в гипне Сияющего Кургана, никуда не рассосалось, и я никогда не останусь без заказов и куска хлеба. То есть голодной старости мне опасаться не стоит.
Но чего больше всего я добивался, касаясь порой княгини, приближаясь к ней вплотную и настоятельно требуя закрывать глаз – так это процесса усыпления. Чего и добился примерно минуте на двадцать пятой. Правительница великого княжества уснула как ребенок, сладко и безмятежно.
Вот я и дал себе еще минут пять на дорисовку этого безмятежного лица. А потом собрался уходить, пообещав фрейлинам, что приду завтра утром. Вряд ли они будут возражать, устраивать мне скандал. И уж точно не рискнут жестко будить свою повелительницу.
Но как раз в момент завершения запланированных действий все и началось. Последовал первый толчок, очень напоминающий землетрясение балла в два-три, не больше. За ним – второй. Ну а мне-то что? Спешно завершаю прорисовывать лицо спящей красавицы. На третьем толчке мигнул свет, качнулись все три люстры, дающие яркое освещение.
После четвертого толчка дверь раскрылась, и вошли обеспокоенные фрейлины. Они замерли так, что им был виден этюд и спящая княгиня, а я шепотом поинтересовался:
– Ну и чего надо? Что-то случилось? Не видите, ее высочество спит?!
– Уже пятый! – озадаченно прошептала одна из них.
– Такого еще не бывало! – ухватилась за свои горящие щеки вторая.
Пришлось на них шикать, да и самому шептать еще тише:
– Ну и что страшного? Нам грозит опасность?
– Да нет вроде бы… О! Шестая Волна! – запаниковала первая.
– А это очень, ну очень тревожно! – скривилась вторая.
– В самом деле, как бы чего не случилось, – искренне озадачился я, откладывая карандаши и тыкая рукой в сторону Юлии: – Вы тут присмотрите за ее сиятельством, я сбегаю и все в подробностях разузнаю. А то мало ли что…
Меня останавливать никто не стал, потому что обе на цыпочках прошли к своей повелительнице, которая как раз повернулась во сне, заулыбалась и шумно вздохнула. Видимо, снилось ей что-то очень приятное.
Правда, на меня обе приближенные особы взглянули со страшным недоверием, тщательно осматривая все детали одежды. Они явно глазам своим не верили, зная характер Юлии и прекрасно догадываясь, зачем она меня сюда привела. Но все выглядело чинно и пристойно: натурщица спит, и рисунок, весьма сложный и тщательный, выполнен наверняка на сто процентов от требуемого. То есть заниматься сексом нам банально было некогда.
А я и рад. Прошмыгнул первое, пустое помещение, зато во втором наткнулся на десяток иных придворных дам. Этакая вторая линия обороны, на случай если вдруг князь нагрянет к супруге с рабочим визитом.
На немой вопрос в глазах всей присутствующих объяснил:
– Ее сиятельство несколько утомилась и сейчас находится со своими фрейлинами. Просили не беспокоить. Ну и эти толчки… сами понимаете!
И двинулся дальше. Третья группа придворных, видимо, успела рассеяться в большинстве, и оставшиеся только проводили меня изумленными, завистливыми и злорадными взглядами. Уж не знаю, что они подумали, общаться с ними я не стал. Но попутно порадовался, что не заметил среди них моряка-офицера. Как-то не хотелось бы с ним сейчас играть в игру «Вопрос-ответ».
Иной дороги к камере хранения я не знал, потому и двигался известным маршрутом. В пиршественном зале князя не было, как и большинства лиц, приглашенных на ужин. То ли он завершался, то ли народ разбежался, испуганный странными толчками. Но два десятка дам и кавалеров как ни в чем не бывало продолжали застолье. Похоже, радовались, что все оплачено. Вдобавок к этой группе виднелись за столом пары-тройки выпивох, находящихся уже в стадии выяснения «Ты меня уважаешь?». Этим было плевать на все.
Когда я проходил мимо большой компании, ноги ощутили очередное потрясение, и пирующие с болезненным азартом хором проскандировали:
– Одиннадцатая Волна! – после чего хор распался на отдельные выкрики и громкие обсуждения. Я даже остановился на месте, пытаясь собрать как можно больше полезной информации. А потом для удобства присел за стол возле блюда «гусь запеченный с яблоками», отдавая ему должное и прислушиваясь к каждому слову.
Событие оказалось нетривиальное для этого мира. Волны, они же – гигантские цунами, здесь бывали, но крайне редко. И никогда более чем три, максимум четыре штуки подряд. А тут явно что-то случилось с какими-то Клапанами, и если так пойдет и дальше, то всему живому грозит жуткая катастрофа. Ибо подобные удары Волн могут в конце концов разрушить плато до основания.
Мелькнуло и несколько упоминаний, что о возможностях подобной катастрофы предупреждали Строители в своих заповедях. Только вот как конкретно они предупреждали и можно ли решить эту проблему, никто из гуляк толком не помнил.
Ел я, не стесняясь, руками, прямо с блюда. Да фруктами заедал, весьма приятственными на вкус. Получалось в сумме очень в тему. И наелся от души, и полезные сведения почерпнул из ведущихся диспутов. Может, и дальше слушал бы, но интуиция нашептывала сматываться отсюда как можно скорей. Княгиня хоть и крепко спит, но вдруг из-за Волн ее будить станут с особым пристрастием? Проснется, меня нет, и что взбредет в прекрасную головку, увенчанную чудной тиарой?
Вот потому я и запил быстренько плотный ужин доброй поллитрой кальвадоса да и посеменил к выходу. Точнее, к воротам, которые вели к камерам хранения. За воротами восседали уже иные стражники, которые ко мне никаких претензий не предъявляли. Только посматривали несколько удивленно, когда я после вскрытия обоих ящиков стал облачаться в свою разгрузку.
Уже оправившись и счастливо вздохнув, я поспешил по коридору с единственной мыслью:
«Ну и где теперь искать ночлег вольному художнику? Или сразу прорываться в спальню убиенного мною зуава Диялло?»
Рано губу раскатал! Точнее, надо было лучше прислушиваться к интуиции и бежать сразу. А так, не успел я выйти на первый перекресток каменного лабиринта, как мне навстречу вынырнул десятник Саградо. Еще объятия раскрыл, словно родному брату:
– Вот же мне повезло! Не то боялся, что тебя придется до утра ждать возле пиршественного зала! Или вот тут могли разминуться.
Не понравилась мне это встреча, ох как не понравилась! Но ничего, стараюсь вести себя адекватно:
– И я рад тебя видеть, дружище! Тем более что твои обещания сбылись: княгине я понравился, и отныне вольный, как сквознячок над морем. Кстати!.. Познакомился недавно с твоим братом, Келлингом, отличный мужик. Как увидишь его, передавай от меня самый горячий привет!
– Ну ты… феномен! – Килтер несколько растерялся от моего многословия, но пытался навязать свой стиль разговора: – Неужели и нарисовать что-то успел?
– Естественно! Первый рисунок ее сиятельство себе забрала. Ну а второй этюд, названный «Спящая красавица», наверняка займет самое достойное место в коллекции произведений искусств.
– Однако…
– Когда будешь в музее, обязательно присмотрись к моим произведениям. А сейчас извини, мне некогда.
И сделав легкий поклон, я попытался наобум отправиться в правую сторону. Увы, не тут-то было. И ладно бы я постарался усыпить надоедливого приятеля, будь мы тут одни. Но народишко тут бегал как на учениях, и мы до сих пор находились на территории княжеского замка. Так что просто военного люда здесь хватало. К тому же я заметил, как несколько в стороне замерли, вроде им делать нечего, еще два жандарма, если судить по однообразной форме. Да и сам Нестор загородил мне дорогу:
– Постой! Тут такое дело… – Он умело сделал вид, что застеснялся своего служебного положения. Вроде и хочет сохранить нашу завязавшуюся дружбу, да работать приходится, невзирая ни на что. – Экселенс распорядился, чтобы ты утром его ждал для важного разговора. И опять-таки в своей седьмой камере.
– А что изменится, если я подожду в ином месте?
– Ну неужели ты думаешь, что можно оспаривать приказы высшего начальства? – искренне поразился Саградо. – Да и какая тебе разница? Там у тебя уютно, с видом на равнину, и грелка во весь рост ждет тебя не дождется. Разве можно отказаться от такой жгучей красотки?
– Да как бы об нее не обжечься, – решил я чуток пугнуть, а заодно взвесить напоследок свои шансы к побегу. – Видел я сегодня князя, грустит очень, явно по Сюзанне скучает. Если выяснит, как мы все над ней издеваемся, никому не поздоровится. Даже твоему высшему, хе-хе, начальству.
– Да нет! По девице никто плакать не станет! – Но при этом заявлении в моем приятеле просматривалась некая растерянность и неуверенность. – Но своего он вознамерился добиться любой ценой. Изначально, чуть ли не подкупом: – Хочешь, сейчас немедленно тебе и ужин доставят из харчевни за мой счет? И выпивки сколько угодно!
«Ежить помножить! Как говорит Леня… Что за странные у них посиделки под домашним арестом? – размышлял я, пытаясь выбрать самое оптимальное решение. – Пытаются подкупить? Оставляя при этом оружие? Да подкладывая при этом симпатичную женщину? Или Сюзанна с ними заодно?.. А с кем «с ними»? И не рискнуть ли мне сейчас, самому отправившись на поиски замка графа Диялло? Или дождаться менее людного участка переходов?.. А! И самое главное! Не помешало бы выдоить «дозиметр», который носит на себе моя сокамерница! Тогда я буду более уверен в себе».
А вслух согласился с предложением, не доводя наш разговор до ссоры:
– Меня и на княжеском ужине неплохо покормили, но от шикарной стряпни из харчевни Карайса грех отказываться. Так что иду туда, а ты пока закажи все самое лучшее.
– Нет, я тебя провожу, – обрадовался десятник. – А то ведь и не впустят без меня. Время-то позднее. А в харчевню я сразу пошлю кого-нибудь… Чего заказывать будешь? – И подозвал к себе жестом одного из младших по чину жандармов. Добавив специально для него: – Слушай и запоминай!
Так мы и пошли, под мою диктовку всего, что только одним перечислением у здорового мужчины сразу способствует слюноотделению. На половине пути посыльный нас покинул бегом, получив от десятника как бы не ту же самую серебряную монетку, которой я его одарил в момент нашего знакомства. Ха! Может, мне еще и взятку потребовать за добровольное сидение под арестом? Или о приличной зарплате договориться?
Створку ворот, за которой и находилась собственно тюрьма, Нестор открыл своим ключом. А вот внутренний постовой, похоже, был с десятником в дружеских отношениях, потому что затеял важный для меня, как оказалось впоследствии, разговор:
– Ух ты! А мне казалось, что этот арестант до сих пор у себя в камере находится и рыженькой забавляется.
– Не твоя смена была, да и докладывать тебе никто не обязан, – несколько грубо ответил Саградо, пытаясь увести меня дальше по коридору.
– Так если бы я знал, мог бы на выпивку заработать, – продолжал балагурить охранник. – Только и сказал бы тому странному визитеру, что отступника из седьмой на время отпустили. Или его не отпускали?
– Не твоего ума дело! А что за визитер-то?
– Понятия не имею, но уж слишком нахально доказывал, что он этому парню не то денег должен, не то увидеть ему надо крайне срочно да пообщаться…
– И как он выглядел? И почему он странный?
– Да одет вроде как в наши одежды, хоть и явно с чужого плеча. Видно, что не привык носить такое. А главная странность: выговор не нашенский. Явно издалека клиент. А общие данные таковы…
И охранник довольно красочно и в то же время изумительно точно описал молодого мужчину, по всем признакам соответствующего внешности… Леонида Найденова!
Я как услышал особые приметы, еле сдержался, чтобы не запрыгать от восторга. Жив! Здесь! И меня ищет! Молодец, чертяка!
Оставалось только выяснить, где мой лучший друг проживает, придет ли сюда снова и не пытался ли что передать на словах. Но эти все вопросы и Нестор огласил, недаром хлеб жандарма ест.
Ответы мы получили такие же обстоятельные и полные:
– Где живет – не сказал. Но утром наверняка еще раз наведается. Ничего на словах не передавал. Но намекал на некое поощрение со своей стороны, коль я буду не жадным на информацию.
Уже подводя меня к камере, Нестор объяснил такие вот умения простого охранника и его излишнюю вседозволенность:
– Когда-то у нас служил и отличным следователем считался. Но погорел на каких-то аферах с наследством одного богатенького барона. И теперь вот здесь штаны просиживает. Но глаз – алмаз!
Последнее слово мне напомнило о маленьком ящеренке, будущем гении, пророке и мессии. Где это мелкое величие сейчас? Неужели его Леня за пазухой прятал? А ведь ящеренок может где-то рядом находиться, чтобы меня отыскать. С него станется и самовольничать в этом деле.
Десятник открыл дверь моей персональной комнаты, не стесняясь гаркнуть во всю глотку:
– Встать! Почему население камеры не построилось для встречи старшего по гостевому рангу?!
Спавшая до того Сюзанна задергалась от неприятных звуков, моментально покраснела, но встать с моей кровати и не подумала. Только злобно глянула на горлопана и сжалась в комочек. А там и похохатывающий десятник убыл, закрыв дверь. Я же удостоился такого ненавидящего взгляда, что не по себе стало:
– Чего это ты на меня так вызверилась? Мы ведь с тобой друзья, и обижать я тебя не собираюсь.
Она несколько расслабилась, но не преминула пожаловаться:
– Ужина меня лишил главный палач. И даже не сказал, за что… Даже воды не дал…
Только и оставалось, что утешить расстроенную девчонку:
– Ерунда! Сейчас нам такой ужин принесут, что до самого утра пировать хватит. А чтобы не скучно было ждать, расскажу-ка я тебе, где только что побывал…
И приступил к рассказу о своем знакомстве с княгиней и прочими приключениями на сегодня.
