Глава 6
Утром только Бианакит смотрел на него, как всегда, со спокойным равнодушием соратника в походе, Азазель хитро улыбался, Аграт поглядывала надменно и победоносно.
Михаил кипел, чувствуя, что сорвется, если только дадут шанс, но Азазель по своей хитрости и Аграт по женскому чутью все понимали и такой возможности не давали.
Аграт вообще завтракала на другом конце костра, переговаривалась тихонько с Бианакитом.
Михаил поинтересовался хмуро, стараясь не встречаться взглядом с Аграт:
– Увидел свои две звезды?
Азазель кивнул с самым довольным видом:
– На том же месте. Есть же что-то вечное в этом мире!.. Хотя и говорят, что звезды тоже куда-то летят с огромной скоростью, но я не заметил никакого движения… Так, на полпальца сдвинулись… Причем в разные стороны, представляешь? Будто и звезды ссорятся. А были ж так вместе, так вместе!
– Значит, – перебил Михаил, – Сигор отыщешь?
Азазель кивнул:
– Ты ешь, ориентиры получены. Сейчас пойдем на поиски. Пока не найдем, никакого привала с лежанием! Нужно действовать быстро, на опережение вероятного противника.
– Он все еще вероятный?
– Кезим?.. Пока не увидим своими глазами, но вообще-то у меня сомнений нет.
Бианакит слушал молча, Аграт быстро-быстро ела и тоже промолчала, очень не по-женски занятая. Михаил старался не смотреть в ее сторону. Тело еще помнит ее тепло и женскую мягкость, а с виду вся из тугих мышц, как только и распускает их во сне, что становятся нежно щупальными…
Азазель первым закончил с завтракам, поднялся, собранный и напружиненный, с суровым лицом и требовательным взглядом.
– Похоже, – сказал он, – недели не понадобится. Мы почти у цели. По крайней мере, на месте.
Когда поднялись из ложбины, там гуляет сильный сухой ветер, неприятный порывами, когда то дует в лицо, то резко разворачивается и толкает в бок, стараясь спихнуть с узкой тропы.
Азазель шел впереди, бодрый и алертный, сказал с оптимизмом:
– Солнцу и ветру навстречу, расправив упругую грудь… э-э… или как там? Аграт, это я вообще, из песни слова не выкинешь. С другой стороны, это же прекрасно, что все так скрыто, хрен найдешь!
Михаил шел рядом, глядя больше под ноги, чем по сторонам. Рюкзак тяжеловат, туристы вряд ли носят с собой гранатометы, тем более спаренные и револьверные.
– Что прекрасного? – поинтересовался он.
– Если бы город нашли раньше нас, – пояснил Азазель, – здесь бы все было забито строительно-копательной техникой… хотя нет, ее не допустят, но пара тысяч археологов ползали бы на каждом шагу со щеточками, а по периметру города стояла бы армия со спецназом и бронетехникой, охраняя достояние нации.
Михаил пробормотал:
– Ты ничего не перепутал? Люди стремятся в сингулярность, сам говорил…
– В сингулярность, – сказал Азазель покровительственно, – стремится тысячная доля процента от общей массы населения!.. Как и вообще в будущее. И тащит за собой все остальное тело этого чудовищного динозавра под названием «человечество». Так было, так будет.
Михаил посмотрел с недоверием:
– А зачем в той сингулярности тело?
– В точку, – сказал Азазель с восторгом. – На самом деле войдет только голова, а тело останется по эту сторону! Жопа не пролезет… Аграт, там слишком крутой косогор!.. Бери левее!
Аграт крикнула, не оборачиваясь:
– Я пройду!
– Не ходи по косогору, – велел он строго, – сапоги стопчешь!
– Я в кроссовках!
– А-а-а, тогда ладно. Только не споткнись.
– Да тут валунов нет…
– Спотыкаешься не о горы, – строго выдал он очередной перл, – а о камушки.
Она ускорила шаг, стараясь утащить с собой и Бианакита, чтобы оторваться от умничающего начальника.
Михаил двигался в шаге от Азазеля, тот кивнул вслед Аграт:
– Бурчит, но слушается.
– Не раздражает?
Азазель отмахнулся:
– Пусть бурчит. Нельзя слишком уж закручивать гайки. Каждый член команды должен быть свободен… в узких рамках. Ты мне скажи другое, Михаил… Не кажется, что ты слишком чист для этого коварного мира? Я имею в виду вообще и Брий тоже.
Михаил спросил с неприязнью:
– С чего ты решил? У тебя это звучит так, словно «чистый» это синоним дурака!
Азазель чуть хохотнул:
– В какой-то степени верно. Я тебе несколько раз сказал, что живу здесь изначально, что в аду ни разу не был… ну, по принуждению, а ты почему-то решил меня туда отправить!.. Скажи, откуда возникла у тебя эта идея? Прости, что снова возвращаюсь к этому разговору, но детали в самом деле важны.
Михаил посмотрел на него расширенными глазами:
– Но это же очевидно! Ты демон, а демоны должны быть в аду…
– Но ты пришел к этой мысли только в последнее время, – напомнил Азазель. – Почему? Я же здесь шесть тысяч лет!
Михаил на ходу пожал плечами, чуть переместив тяжелый рюкзак на менее вспотевшее место.
– Не знаю… Как-то зашел разговор об этом… Что пора почистить, что в мир людей стали проникать демоны…
– И вы решили начать с того демона, – сказал Азазель, – который живет здесь изначально? Мудрое решение, не находишь?.. В смысле очень коварное. Кто подсказал?
Михаил подумал, наконец покачал головой:
– Мне казалось, я сам… Хотя теперь чудится, что к этой мысли кто-то да подтолкнул. Или я сам пришел, уже подтолкнутый.
– Вспомни всех, – посоветовал Азазель уже серьезным голосом, – кто тогда с тобой общался. А потом методом исключения или еще каким, у меня их тыща, можно отыскать крысу.
Михаил посмотрел исподлобья:
– А это не твоя работа?
Азазель покачал головой:
– Кто-то начал раньше меня. И с другой целью.
– Какой?
– Как я уже говорил, – напомнил Азазель, – тебя хотят подставить. Честные и бескомпромиссные бывают нужны только в начале, а потом начинается разложение… А кто не вписывается в коррупционные схемы, того стараются выпихнуть. Михаил, я даже не подозреваю ваших местных. То просто очень пышные и величественные куры. А что, если и туда проникли невидимые лапы ада?.. Госдеп не… тьфу, ад не дремлет!.. И мощь его растет.
Михаил зябко передернул плечами, дорога пошла по совсем уж крутому косогору, нужно осторожничать на каждом шагу, чтобы не скатиться на спине вниз в далекую долину.
– Этим тоже займемся, – пообещал он.
– Если выберемся живыми отсюда, – ответил Азазель очень серьезно. – Наши противники все круче. В бой пошла, как здесь говорят, тяжелая артиллерия. И бить она будет, что совсем хорошо и даже прекрасно, прямой наводкой. В упор!
Михаил промолчал, берег дыхание и со стесненным сердцем оглядывал окрестности.
После той страшной катастрофы весь регион оставался прежней выжженной пустыней, и только переселенцы, вгрызаясь в эти земли, медленно шаг за шагом превращали ее в подобие прежнего роскошного сада, но большая часть этой страны все еще выглядит бесплодной пустыней.
А на месте Содома и остальных близко расположенных четырех городов выжженная земля так и осталась под слоем окаменевшей лавы. Редко-редко где растет трава или даже кустик, но и это, как понимал Михаил, поверх той скопившейся толстым слоем пыли, что принес ветер и оставил в щелях и выемках.
А деревьев нет, потому что корням не пробить окаменевшую корку лавы, которая даже в самых тонких местах не меньше метра толщиной.
Он спросил молча шагающего Азазеля:
– А почему идем не в сам Сигор, так я понял?
– Идем в Телль-эль-Хаммам, – ответил Азазель раздельно.
– Почему?
Азазель проговорил лениво:
– Наконец-то… У небесников мозги совсем усохли без нагрузок.
– Что? – спросил Михаил. – Я должен был спросить раньше?
– Должен был спросить сразу, – объяснил Азазель лениво. – Если может появиться в этой квартире или даже в этой комнате, то зачем забираться так далеко?
– Зачем? – спросил Михаил.
– Ты не знаешь, что такое Телль-эль-Хаммам?.. Ну да, это же великолепное презрение к миру, который обязаны охранять… Который охраняете не потому, что он вам интересен или что хотите ему благополучия, а лишь потому, что так велено!.. Ладно, не оправдывайся.
– И не собираюсь, – отрезал Михаил с достоинством. – Приказы не обсуждаются.
– Дело в том, – сказал Азазель, – что Телль-эль-Хаммам выстроен рядом с тем самым Сигором и тоже был разрушен и стерт с земли гневом Господним. И хотя огненная лава сожгла даже каменные фундаменты храмов, но остались склепы, подземелья, пещеры, где хранились самые ценные вещи…
– Не слышал ни о каком Телль-эль-Хаммаме, – буркнул Михаил.
– Потому что это не город, – ответил Азазель. – Там никто не жил. Просто некий храм для… для особых. Ладно, придем, все увидишь сам.
Далеко впереди Бианакит двигается мерно и мощно, зато Аграт то и дело оглядывалась, наконец сказала что-то напарнику, тот остановился, но рюкзак с плеч не спустил.
Дождавшись их, Аграт сказала:
– Дальше будем прикрывать ваши спины, а вы указывайте дорогу, хорошо?
– Хороший вариант, – согласился Азазель. – Видишь, я не ущемляю твою инициативу.
Бианакит кивнул и остался на месте, пропуская их вперед и давая оторваться на нужное расстояние, зато Аграт пошла рядом с Азазелем и спросила живо:
– Просвещаешь смертного насчет интимной жизни демонов?..
– Насчет интимной сама просвещай, – отмахнулся Азазель. – Я лучше напомню, что мир демонов не только расширялся, но и усложнялся, что вам обоим не мешало бы знать. Само слово «демон» обозначает «исполненный мудрости». Это потому, что были только мы, двести мудрецов и героев, сошедших к людям! Затем добавились низвергнутые неким умником в ад Сатан и его сторонники… И все мы, как некоторых от этого ни корежит, были исполнены мудрости. В сравнении, конечно, с местным населением. Потому и названы так по праву…
Михаил поморщился:
– Мы живем сейчас.
– Вот-вот, – согласился Азазель. – Когда от наших связей с женщинами начали рождаться нефилимы, а от нефилимов вообще чудовища, не знающие никаких нравственных ограничений… умно говорю, да? Если что, скажи, перейду на язык жестов, в общем, тогда только и пошло разделение на зудемонов и какодемонов, что значит на языке простого народа, добрые и злые.
– Что-то слышал, – буркнул Михаил, – даже названия мерзкие.
– С тех пор поверье, – закончил Азазель, – что у каждого человека на правом плече сидит, свесив ноги, добрый ангел и нашептывает добрые советы, а на левом – злой, что подает советы дурные насчет выпить и поиметь чужую бабу… Ага, щас! Больше демонам делать нечего, как заниматься людьми! Всевышний дал человеку свободу воли даже от Него Самого, что могут сделать демоны?
Михаил сказал недовольно:
– Но нашептывают же!
Азазель саркастически заулыбался:
– Да, конечно. Если человек сообразил что-то умное сам, то это он придумал, а если сглупил, то бес попутал! Как по-детски наивно и характерно для простого народа, а он весь проще пареной репы!
– Почему?
– Почему прост?
– Нет, при чем тут репа?
– А я откуда знаю, – ответил Азазель оскорбленно. – Я думающий интеллигент, а ты про корм для свиней!.. Хозяйство завести думаешь? Начинай с кур, с ними проще… Могу подсказать, где хороших коз купить и без всяких обязательных сертификатов!
Аграт тут же спросила с живейшим интересом:
– Где?
– Тебе коз или курей? – спросил Азазель деловито.
– Сперва кур, – ответила она, – с ними проще, а потом коз. Это же замечательно! Вон уговорю Михаила на мне жениться, утром буду стакан козьего молока подавать прямо в постель.
Михаил дернулся, посмотрел дикими глазами:
– Ну и шуточки у вас обоих!
Аграт сказала Азазелю печально:
– Вот видишь, как разбиваются мои светлые мечты о милом домике с садиком и грядками? И все вы, мужчины, ломаете!.. Я бы и деток от него завела… Представляешь?
Азазель помотал головой:
– Такого даже я вообразить не могу.
– А я могу, – ответила она со вздохом, – но он верен какой-то ветреной Синильде!.. Надо ее найти и убить.
Азазель спросил дежурно:
– Почему ветреной?.. Необязательно, хотя, конечно, все женщины в той или иной мере… Но Синильда мне показалась не такой уж и ветреной. Так, в меру. Разве она не женщина?
Михаил сказал с нажимом:
– О Синильде ни слова!..
– А в самом деле, – сказал Азазель, – Аграт, давай лучше о тебе! Вон у тебя какие вторичные признаки, душа радуется.
Михаил посмотрел волком:
– Не употребляй святые слова.
– Ну не душа, – согласился Азазель, – а плоть радуется, все равно ликование. Уровнем пониже, согласен, но помощнее, позаметнее! И даже повесомее.
Михаил нахмурился и, не желая выслушивать пошлости, приотстал, дождался Бианакита и пошел рядом с ним.
