Глава 9
В просторной лоджии вокруг изумительно белого стола красиво расположилась дюжина элегантных легких кресел, вдоль стен с десяток массивных горшков с довольно чахлыми цветами, а еще оттуда в самом деле дивный вид на огромный город внизу.
Михаил смущенно подумал, что за всю неделю даже не вышел на эту лоджию, как-то не до цветов, хотя отсюда прекрасный вид на город.
Азазель по-хозяйски сел в кресло, что во главе стола, но развернул в сторону красочной панорамы.
– На прозрачных крылышках? – переспросил он. – Как у насекомых?.. А я видел картинки, где у них огромные белые крылья, как у откормленных гусей.
– Как у лебедей, – поправила она чуть обиженно, – лебеди – это красиво, а гуси вкусно.
Азазель насмешливо хохотнул:
– Синильда… Ты что, всерьез принимаешь эти примитивные басни деревенских дурачков насчет крыльев? Как только увидишь в каком кине ангела с крыльями, плюнь и сразу выключи. Мне кажется, тупой народ уже со Средневековья ничего не читает, кроме заголовков.
Она распахнула прекрасные глаза во всю ширь и в непонимании похлопала ресницами:
– Но ведь…
Он сказал назидательно:
– Сказано, что у Сатана, или Люцифера, как его иногда зовут, до бунта было двенадцать крыльев. А за то, что соблазнил Еву… да-да, в самом прямом смысле, то ли приняв облик Адама, как говорят защитники Евы, то ли в своем виде… а он был блистающим красавцем, Господь оторвал у него шесть крыльев и понизил в должности, это твердо установленный богословами факт, что не подлежит сомнению. А теперь представь, как это летать с шестью крыльями? Не можешь? Тогда вообрази, как мог летать с двенадцатью!..
Она ответила растерянно:
– С шестью невозможно… с двенадцатью еще невозможнее… Но ведь крылья… Какой же ангел без крыльев?
– Если ангелы передвигаются моментально, как сказано в священных книгах, то при чем тут крылья? Они только для опоры о воздух, как сказал великий Нестеров. Хотя птицы открыли его закон еще раньше, но промолчали.
Она спросила шепотом:
– Тогда… зачем они?
– Птицы?
– Крылья!
– Это не крылья, – сообщил Азазель назидательно, – это знаки отличия. Лычки, как говорит здешняя интеллигенция на диванах. Не для полета! Это чтоб отличать майора от полковника.
Она с облегчением заулыбалась:
– Клево! В самом деле звучит клево. Я чуть было не поверила, вы оба такие серьезные-серьезные…
– Это Мишка серьезный, – сообщил он. – И вообще положительный. На него что ни положишь, то и везет. А я вот непостоянный, потому что творческая натура, идет на барабаны моя шкура!.. Я даже петь умею! Хочешь, запою, так запою?
Она сказала испуганно:
– Азазель, пощади!
Михаил не стал дожидаться вечера, Синильда улыбалась так ласково и таинственно, что, когда посмотрела на него как-то особо и медленно направилась по направлению к его комнате, он поднялся и, как завороженный, пошел за нею.
И весь день прошел, как в сладком чарующем тумане. Он наслаждался покоем, раскинувшись на роскошном ложе, а Синильда сидела рядом и, держа в руке огромную гроздь прекрасного винограда, дразняще кормила его по одной виноградинке и дольками апельсина.
Быть человеком, мелькнула крамольная мысль, вообще-то прекрасно. Если удержаться на светлой стороне, как вот удается Синильде и что очень трудно для остальной массы потомков Адама, среди которых практически все потомки Каина, убийцы родного брата, что с той поры никак не удается вытравить из людей.
Синильда спросила заботливо:
– Ты чего нахмурился? Что-то не так?
– Все прекрасно, – заверил он торопливо. – Просто подумал, почему не всю жизнь так?
Она светло улыбнулась:
– Наверное, чтобы оттенить такие дни?
Он задумался, а она сбросила халатик и, скользнув к нему, прижалась всем телом.
– Не думай о серьезном. Просто живи.
Утром она умчалась в свой дизайнерский центр, где проходит обучение на строителя небоскребов, Азазель закрыл за нею дверь и сказал с тоской опечаленному Михаилу:
– Здесь жизнь бурлит, а мы все не успеваем!.. Нужно отыскать и покарать Братковича, что организовывал покушения, но когда нужно выбирать между наказанием этой мелкой сволочи и спасением мира…
– Ты его еще покараешь, – утешил Михаил, – ты злобный и мстительный, я тебя знаю.
– Спасибо, – сказал Азазель серьезно, – а знаешь, что только мстительностью человек отличается от зверя? Ни один зверь не мстит, а человек и через годы может ударить в спину… Немстительный человек уже не человек, а так, жывотное…
– Спасибо, – сказал Михаил, – что предупредил насчет удара в спину.
– Ого, – проговорил Азазель с интересом, – уже и язвить научился? Быстро развиваешься, Мишка. Ладно, надевай штаны, а то пора звать Аграт.
Михаил проговорил с тревогой:
– А нам Бианакита мало?
– Он прост и честен, – пояснил Азазель, – как вот ты, а она злая и хитрая! Тебе понравится. Ну что тебя так передергивает?.. Где ты видел женщин другого типа?.. Она впишется в нашу команду. А если нет, то удушишь ее втихомолку, только и делов!.. Тебе же нравится душить демонов? Заодно и удовольствие получишь.
Михаил возразил с достоинством:
– От этого нельзя получать удовольствие!.. Убийство – крайняя мера. И прибегать к нему нужно со скорбью и очищающей душу молитвой.
– Ладно, – сказал Азазель, – души без удовольствия. Сейчас вот вызову, я же обещал, а ты хватай и души.
Михаил сказал с сердцем:
– Порталы в ад делаешь легко, не бреши насчет неимоверных усилий. Вот из-за таких оттуда и прут в созданный Господом мир!
– К счастью, – ответил Азазель, – таких немного. Сами демоны не могут, это точно.
– А кто может?
– Ангелы, – сообщил Азазель. – И то не все, только самые могучие. Вот и ты… если, конечно, поймешь как.
Михаил отшатнулся:
– Да ни за что! И пробовать не стану. Закрыть бы лучше все щели…
Азазель сосредоточился, вперил взгляд в пустоту. Михаил не двигался, Азазель после паузы вытянул руки и, погрузив пальцы в нечто невидимое так, что они скрылись полностью, ухватился там, судя по напряжению мышц, и с силой потянул в разные стороны.
Из трещины пахнуло морозным холодом, следом протиснулась Аграт, снег на голове и плечах, сосульки свисают с локтей. Портал закрылся сразу, как только Азазель выпустил края из рук, а сама Аграт с облегчением вздохнула, выпустив изо рта большое облако пара, тут же превратившееся в снежинки, что моментально растаяли.
– Долго же ты…
– А ты чего в Шеол забралась? – спросил Азазель. – Я тебя со вчерашнего вечера искал, вон Мишка не даст соврать! Правда, Мишка?.. Видишь, молчит, а молчание у людей знак согласия, странно, да?
– Пришлось побыть и в Шеоле, – ответила она недружелюбно. – Не все делается по нашей воле.
– Иди в ванную, – распорядился он. – Обсушись, а то с тебя течет, а у меня ковры, ковры… Можешь даже помыться сперва, хотя ты же как-то мылась лет семьсот назад, помнишь?.. Или это мы просто реку переходили?
Она фыркнула и, даже не поинтересовавшись, где здесь ванная комната, ушла в нужную сторону, то ли знает, то ли женщины такие места нутром чуют.
– Женщине перед постелью нужно принять ванну, – сказал Азазель Михаилу тоном знатока, – а нам достаточно принять стакан коньяка.
Михаил проводил взглядом ее эффектно вздернутые ягодицы в черной коже брюк, спросил тихонько:
– А почему с нею… так грубо?
Азазель ответил хмуро:
– Слишком своенравная и никому никогда не подчинялась. Когда ее пытались принудить, сумела развить в себе способность так скрываться в том же аду, что найти даже лучшим из следопытов не удавалось. А если ищейки были слабее, просто убивала.
– Понял, – сказал Михаил. – Перестали искать?
– Точно. Посылать нужно тех, кто сильнее беглянки, а таких не так уж и много во всем аду. А кто и правда сильнее, у тех дела поважнее. Потому искать перестали.
– А кто искал?
Азазель пожал плечами:
– Да кто только не пытался… Сперва родня, племя, клан, потом владыки Уровней Ада. Но когда убила троих ищеек самого Гзар Дина, обитателя Зала Вражды и властелина Шеола, все поняли, что лучше на нее махнуть рукой… Но ты не трепещи, не трепещи!.. Она будет в нашем отряде хорошим компаньоном.
Михаил дернулся, внутри в самом деле что-то противно затрепетало.
– Что-что?.. Ты в самом деле решаешься все-таки взять с собой… с нами!.. в далекий Сигор?
Азазель взглянул исподлобья:
– А ты помнишь, где он?
– Нет, – ответил Михаил, – а должен?
– Вот и я не должен, – буркнул Азазель. – А она там, как догадываюсь, провела немало веселых деньков. Как и в Содоме с Гоморрой. Да и вообще… Ты же видел, какие у нее сиськи?..
Михаил поморщился:
– Ну и доводы у тебя.
– А что, есть доводы круче? Но боец из нее тоже ничего. Не соскучишься.
Михаил оглянулся на плотно прикрытую дверь ванной.
– Что-то она долго… Хоть умеет ванной пользоваться? А то все там погрызет…
– Ванной умеют все женщины, – заверил Азазель. – Как и косметикой. Не отличишь, кто из них настоящая демоница, а кто просто демоница. Да и надо ли? Иная женщина так разойдется, что куда там исчадиям ада… Будь уверен, сейчас там перебирает все шампуни, кремы и лаки, балдеет и не скоро выйдет. В этом у них различий вообще нет. Да если честно, то вообще нет по характерам.
Михаил пробормотал:
– Но как-то… не очень. Мы с тобой понятно, ты все-таки хоть и демон, но ангел в далеком и смутном прошлом, а она чистый демон.
– Да еще и женщина, – добавил Азазель в тон. – А женщины все по своей натуре еще те демоны. Сексист ты, я вижу!.. А вот я за равноправие. К тому же она в бою в самом деле хороша. Я видел, как она сражалась, когда вела свои легионы против сил Лилит.
Михаил насторожился:
– Там была война?
Азазель посмотрел на него с жалостью:
– А у вас не знали?.. Весь мир ликовал, потому что в то время голоса всех людей восходили к Всевышнему без помех, потому что четыреста восемьдесят легионов Махаллат и ее дочери Аграт сшиблись в страшной битве с легионами под руководством Лилит! И до людей никому из демонов не было дела.
Михаил спросил потрясенно:
– Четыреста восемьдесят легионов?.. А сколько было у Лилит?
– Четыреста семьдесят четыре, – ответил Азазель вдохновенно, – я сам их пересчитал, прежде чем… гм… в общем, неизвестно из-за чего возникла битва, но с тех пор между армиями Махаллат и Лилит постоянная вражда, что переходит в частые стычки и боестолкновения. Но раз уж большой войны нет, Аграт там наскучило, как видишь.
– Я бы такую не брал, – сказал Михаил нервно.
Азазель посмотрел в изумлении:
– Ты чего? Сам же недавно встал на сторону демонов, предав интересы людей! Даже я такого не ожидал. Во всяком случае, так быстро. Коллаборационист!
Михаил сказал с отвращением:
– То были не люди, а отбросы! Они обижали девочку, родную дочь, а те демоны ее любили и защищали, хотя это их выдало нам. Они это знали и понимали, что такое им грозит гибелью! Но все-таки вмешались, спасая ребенка!
– Вот-вот, – сказал Азазель, – не все йогурты одинаково полезны… Тьфу, я вообще-то имел в виду коньяк. Согласен-согласен, абсолютное большинство нужно истребить! Не коньяки, а людей и демонов. Я что, спорю? Нет, я начал истреблять еще раньше, чем придумал комбинацию по заманиванию тебя в нашу неразбериху. Но отдельные имеют право жить. Особенно те, кто нам помогает!
Михаил спросил настороженно:
– А почему эта Аграт готова помочь?
Азазель развел руками:
– Увы, не из любви к людям и даже не из любви и почтения к нам, хотя кто, как не мы, я в особенности, заслуживает любви и поклонения?.. Просто у нее свои счеты. Даже не у нее, а у ее клана.
– Счеты с Кезимом?
– С его кланом, – пояснил Азазель. – Тот начал усиливаться в последнее время, а это вызывает опасный перекос. Вот против него и начали объединяться старые враги.
– А что насчет нас? Не обернется с оружием против нас?
– Я знаю связывающие клятвы, – заверил Азазель. – Никто их нарушить не посмеет. К тому же Аграт пообещала, а ее слово твердое.
– У женщины и твердое слово?
Азазель ответить не успел, из ванной комнаты донесся звонкий голос Аграт:
– Азазель!.. Что за дурь? У тебя только холодная вода!.. А у нас привыкли к горячей! Я после Шеола и так зуб на зуб не попадаю!
Азазель поморщился:
– Вот дура… Михаил, я занят, покажи ей, как переключать с холодной на горячую и обратно.
Михаил бездумно кивнул, пошел по коридору в сторону ванной, открыл дверь и застыл, а Аграт, полностью обнаженная и с каплями воды по всему великолепному телу, повернулась к нему и спросила быстро:
– Как сделать горячей, не знаешь? Или ее тут нет вовсе?
