Перед возвращением домой он заходит в бар выпить. Дэвида всегда тянет выпить, но на этот раз я ничего не имею против. Пусть уж лучше остынет. Когда он открывает входную дверь, я уже сижу за столом на кухне с заплаканным лицом. Но плакать не плачу. Пожалуй, хватит с него на сегодня рыдающих женщин.

В том, что касается Луизы, я продолжаю гнуть свою линию. Снова и снова извиняюсь за то, что ничего не сказала ему про свою новую подругу, но мне было одиноко, и я боялась, что он не разрешит мне больше видеться с ней, и вообще, я пыталась быть нормальной. Я думала, что общение с ней пойдет мне на пользу. Спрашиваю его, куда он ходил. Спрашиваю, кто она для него и почему при виде ее имени он выскочил из дома как ошпаренный. Разумеется, правды он мне не говорит, хотя, казалось бы, за столько лет уже должен был бы понять, что скрывать от меня что-то бессмысленно.

Он отвечает, что она одна из его пациенток, и пристально следит за моей реакцией. Проверяет. В то, что я невинная овечка, он, зная меня, не очень верит. Я старательно изображаю озадаченность. По правде говоря, он меня слегка разочаровал. Даже не будь я в курсе, что он спит с Луизой и что она его секретарша, это определенно вызвало бы у меня подозрения. При всех моих горячих чувствах к Дэвиду, один пациент с обсессией – это еще куда ни шло, но двое сразу – это уже слегка переходит границы правдоподобия. И тем не менее мне остается лишь подыгрывать ему, что я и делаю.

Я задаю все полагающиеся вопросы, и он без запинки на них отвечает. Телефон он мне обратно не отдает, но отсутствие вопросов по поводу нашей дружбы выдает его с головой. Мне даже жаль Луизу – он явно выплеснул большую часть своего гнева на нее. А с другой стороны, он не привык на нее злиться. Я – совершенно другое дело. У него просто больше не хватает сил пребывать в состоянии гнева на меня хоть сколько-нибудь продолжительное время. Это его выматывает.

– Может, нам стоит куда-нибудь уехать на пару недель, – говорит он и, сгорбившись, смотрит куда-то себе под ноги.

Он устал. Очень, очень устал. От всего. От меня.

– Мы не можем уехать, – говорю я. И, откровенно говоря, это действительно так. В мои планы это совершенно не входит. – Ты отработал всего несколько недель. Как это будет выглядеть? Просто передай эту твою Луизу кому-нибудь из коллег, как сделал с тем парнишкой, вот и все.

– Тогда, может, хотя бы на несколько дней. Чтобы мы могли наконец нормально поговорить.

Он вскидывает на меня глаза. Подозрения. Нервозность. И все это в одном этом коротком взгляде.

– И решить, что нам делать дальше.

Доблестная Луиза не выдала нашей тайны, но упомянула о таблетках и телефонных звонках, и теперь он пытается понять, действительно ли наша встреча была чистой случайностью, или же это я каким-то образом ее подстроила.

– Мы не можем постоянно сбегать, – рассудительным тоном говорю я. – В чем бы ни заключались наши проблемы, мы должны остаться и взглянуть им в лицо.

Он кивает, но его задумчивый взгляд устремлен на меня. Луиза все это время водила его за нос, однако же он ни на грош мне не доверяет. Пытается постоянно анализировать мое настроение, мой образ мыслей, мои действия. Он не верит, что я не знала, кто Луиза такая, но, поскольку ему не удалось ничего из нее вытянуть, доказать он ничего не может. Я просто физически чувствую линию фронта, пролегшую между нами по выложенному дорогой плиткой полу.

Он явно на грани и очень скоро сделает какой-то шаг. Как минимум подаст на развод, несмотря на все мои угрозы уничтожить его. Думаю, ему сейчас почти все равно, и я уже давно чувствую, что моя власть над ним начала шататься. Он вздохнет с облегчением, освободившись из-под нее. Во всяком случае, на какое-то время, пока до него не начнет доходить, что он собственными руками разрушил свою во всех остальных отношениях идеальную жизнь из-за того, что случилось много лет назад.

Впрочем, я действую быстрее, чем он. Так менее страшно. Я всегда на один шаг впереди. Моя решимость крепнет. Дэвид никогда не будет счастлив, пока не освободится от прошлого, а я никогда не буду счастлива, пока не будет счастлив Дэвид.

Наконец мы выходим из кухни – сперва укрывается в своем кабинете он, чтобы избежать неловкого расхождения по разным спальням, следом иду по лестнице в нашу большую пустую постель я. И еще долго лежу без сна, глядя в темноту и думая обо всем. Вернее, о них, о нас, о нем.

Путь истинной любви всегда тернист.