В последние десятилетия XIX века в Европе Османскую империю и ее правительство все еще называли «Блистательной Портой», имея в виду обычай султанов принимать видных гостей и обнародовать свои постановления у третьей двери (итал, porta) великолепного королевского дворца Топкапы. Однако на самом деле империя эта давно перестала быть блистательной — она пребывала в состоянии полного упадка и походила скорее на опасно накренившуюся ветхую лачугу.

Различные подвластные ей народы все решительней пытались добиться от турок если не независимости, то, по крайней мере, реальной самостоятельности и гарантий прав. Но, несмотря на постепенное расчленение, гигантская империя, распростершаяся на два континента, выживала благодаря сходящимся на ней интересам европейских стран. Дело в том, что каждая из европейских держав опасалась, что другие смогут извлечь слишком большую выгоду из окончательного исчезновения османского государства, и поэтому все они старались продлить жизнь агонизирующего великана.

В этой ситуации на османский престол восходит деспотичный Абдул-Гамид II, которому суждено войти в историю под именем «красного», или «кровавого султана». Он получает власть в августе 1876 года в результате двойного переворота: великий визир Мидхат-паша, реформатор и сторонник сформировавшегося уже в 1865 году движения «Новые Османы», в конце мая принудил султана Абдул-Азиза отказаться от престола в пользу племянника Мурата V, а через два месяца объявил Мурата сумасшедшим. Абдул-Гамид, сменивший своего брата Мурата, как будто разделяет позиции «Новых Османов» и близких им движений, сторонников реформ и парламентского строя. В конце года он провозглашает конституцию, которая гарантирует свободу слова.

Однако довольно скоро новый султан начинает видеть в былых союзниках врагов и совершенно меняет свои позиции. Он смещает Мидхата-пашу (а затем ссылает его и приказывает убить), распускает парламент, вводит строгую цензуру, отменяет конституцию и в январе 1878 устанавливает самодержавный режим. Что касается «Новых Османов» и подобных политических организаций, он ставит их вне закона и подвергает гонениям. И. как оказалось, не зря: именно политические преемники «Новых Османов» — образующееся в 1889 году движение младотурок, которое впоследствии станет партией «Единение и прогресс», — низложат Абдул-Гамида; но произойдет это только через тридцать три года.

В начале правления Абдул-Гамида II, в 1877-1878 годах, на двух фронтах, на Балканах и в Армении, идет русско-турецкая война. По ее итогам фактическую независимость обретут Болгария, Румыния и Сербия. Перед лицом этого распада империи Абдул-Гамид решает сделать крайний, шовинистический национализм государственной идеологией и построить стратегию своего правления на запугивании и истреблении этнических меньшинств.

В периоды заката почти всех многонациональных империй в истории человечества их существование продлевалось правителями на небольшой срок с помощью одной и той же уловки — среди населения пропагандировался националистический фанатизм и разжигалась этническая нетерпимость. В случае с Османской империей чередование правителей в последние четыре десятилетия ее существования не изменит этой константы: экстремистский национализм и террор, как мы увидим, будут общим знаменателем политики Абдул-Гамида II, его злейших врагов — младотурок, низложивших этого султана, и кемалистов, которые, в свою очередь, сменят младотурок.

Политический курс Абдул-Гамида имел горестные последствия для армянского населения империи. Уже в первые годы его власти добровольческие и нерегулярные войска, главным образом курдские, при поддержке частей османской армии вырезали большое число армян в областях Баязет, Диадин и Алашкерт: в одном только городе Баязет их было убито 2 400. Так начался геноцид армян. Армянское население Османской империи издавна периодически подвергалось насилию, ущемлению прав и всевозможным притеснениям, объектом которых иногда оказывалось весьма большое количество людей. Но именно с приходом к власти Абдул-Гамида II в 1876 году действия турецких властей по отношению к армянским подданным стали все более явно походить на стремление уничтожить эту этническую общину.

Поистине невообразимы были в те годы зверства турок и их наемников-головорезов, чинимые против армянского населения. В произведении Владимира Соловьева Три разговора русский генерал рассказывает своим собеседникам о бесчеловечных зверствах башибузуков — солдат нерегулярной турецкой кавалерии, с которыми он столкнулся в войне 1877-1878 годов, находясь в войсках Лорис-Меликова: «Смотрю, казаки подъехали и остановились как вкопанные [...] Огромный обоз с беглыми армянами не успел спастись, тут они его захватили и хозяйничали. Под телегами огонь развели, а армян, того головой, того спиной или животом привязавши к телеге, на огонь свесили и потихоньку поджаривали. Женщины с отрезанными грудями, животы вспороты. [...] Только одно вот и теперь у меня в глазах стоит. Женщина навзничь на земле за шею и плечи к тележной оси привязана, чтобы не могла головы повернуть, — лежит не обожженная и не ободранная, а только с искривленным лицом — явно от ужаса померла, — а перед нею высокий шест в землю вбит, и на нем младенец голый привязан — ее сын, наверное, — весь почерневший и с выкатившимися глазами, а подле и решетка с потухшими углями валяется». Генерал признается, что наиболее «полное нравственное удовлетворение и даже в некотором роде экстаз» он пережил именно тогда, когда, настигнув башибузуков в соседней деревне, истребил их несколько тысяч...

На армянском фронте русские войска под командованием Лорис-Меликова в результате тяжелых боев, происходивших с 20 сентября/2 октября по 3/15 октября 1877 года на Аладжинских высотах, к востоку от города Карса, нанесли серьезное поражение сильной армии Гази-Мухтара-паши и взяли в осаду Карс.

После войны к России отходят лишь земли Карсская (с развалинами города Ани) и Ардаганская, которые образуют Карсскую область в Российской империи. Обеспокоенные всплесками насилия со стороны турок, российские армяне оказывают сильнейшее давление на власти для того, чтобы в договор о мире были включены положения, предусматривающие проведение в Османской империи реформ, которые бы гарантировали права армян. Армянский Константинопольский патриарх Нерсес Варжапетян обращается к российскому императору Александру II, умоляя его предпринять действия по защите западных армян. В результате по окончании конфликта Россия пытается настоять именно на таких условиях мира, предлагая ввести «самоуправление» для турецкой Армении и закрепить его указом еще до отвода царских войск с османских территорий. Однако, несмотря на это, в окончательном тексте 16-й статьи договора, подписанного двумя сторонами в Сан-Стефано, под Константинополем, 3 марта 1878 года, говорится лишь в общем о «реформах и улучшениях», исполнение которых должно проверяться представителями царя.

Впрочем, через три с небольшим месяца и эти слабые гарантии стали еще более эфемерными из-за того, что в дело вмешались Великобритания, традиционно дружественная туркам, и Австро-Венгрия, которые потребовали пересмотра Сан-Стефанских соглашений.

Почти целый век Великобритания поддерживала разваливавшуюся Османскую империю, желая сохранить путь к Индии. Россия же продолжала враждовать с турками, которые в Константинополе и на Балканах угнетали православные народы. В июне 1878 года турки и англичане подписывают на Кипре тайное соглашение, по которому Великобритания берется вместо России следить за проведением реформ и обеспечить незамедлительный отвод русских войск с занятых османских территорий, получая взамен остров Кипр.

В результате англичане навязывают России проведение нового конгресса в Берлине, и в июне-июле 1878 года был заключен новый трактат, заменивший Сан-Стефанский договор. В соответствии с Берлинским трактатом значительно ограничиваются как завоевания, так и влияние царской империи на османские дела. Правда, что касается армянского вопроса, то Турция и в Берлине на словах вновь обещает провести реформы. Согласно Берлинскому трактату, в областях, населенных армянами, Блистательная Порта «обязуется осуществить, без дальнейшего замедления, улучшения и реформы» и обеспечить безопасность армянского населения от черкесов и курдов; кроме того, османское правительство гарантирует полную свободу вероисповедания и возвращение конфискованного у армян имущества.

Однако 61-я статья Берлинского трактата, касавшаяся армянского вопроса и заменившая статью 16-ю Сан-Стефанского договора, не связывала отвод русских войск с осуществлением реформ и не устанавливала конкретные сроки их проведения; кроме того, проверка исполнения реформ перестала быть исключительной прерогативой русских и должна была перейти под общий контроль всех великих держав.

В действительности Турция и не собиралась проводить обещанные реформы, а после ухода русских войск европейские державы утратили всякую реальную возможность вести переговоры об их проведении. К тому же в 1878 году правительство приостановило действие Османской конституции. Положение христиан империи стало еще более бедственным. Западные государства неоднократно требовали проведения преобразований, но турки игнорировали их требования.

А с 1881 года коренным образом изменилась и русская позиция по армянскому вопросу. Действительно, вслед за убийством царя-реформатора Александра II его преемник Александр III, под давлением консервативного министра К.П. Победоносцева, стал проводить политику дискриминации национальных меньшинств и, соответственно, опасался, что осуществление благоприятных для армян преобразований в Османской империи может вдохновить российских армян на борьбу за свои права.

Кроме того, по окончании турецких кампаний петербургский двор был огорчен и разочарован: все православные народы, которых русские освободили от османского ига, добившись для них политической автономии, — греки, сербы, румыны и прежде всего болгары — вместо того, чтобы оставаться на русской орбите, обнаружили впоследствии недоверие к царям и тенденцию объединяться с их врагами, такими как Англия или Австро-Венгрия. Поэтому царское правительство не намерено было повторять эту ошибку в отношении армян — на которых, к тому же, Русская Церковь смотрела с подозрением, чуть ли не как на еретиков, — и подвергать себя риску возникновения на своих границах аванпоста вражеских держав...

Тем временем менялось и отношение Великобритании к Турции. Обосновавшись на Кипре с 1878 года и в Египте с 1882-го, англичане уже не нуждались в союзе с турками для защиты пути в Индию. С другой стороны, умирающая Османская империя, которая могла с минуты на минуту попасть под русское влияние, представляла собой серьезную угрозу для Англии.

Таким образом, сразу после Берлинского конгресса за несколько лет международное стратегическое равновесие претерпело коренное изменение. Англичане, которые по условиям Кипрского договора должны были заботиться о защите христиан в Османской империи, под воздействием информации об имевших место насилиях из союзников султана превратились в его обвинителей. Именно в это время русские, которые были кровными врагами Османской империи, начали все больше ее защищать — хотя бы из одной неприязни к англичанам. Однако это резкое изменение дипломатических отношений оказалось явно не на пользу армянам, поскольку для них российская поддержка была бы намного важнее английской.

Одним словом, если учесть его последствия, Берлинский трактат остался в истории дипломатии шедевром политической наивности или, скорее, примером чрезвычайной безответственности в вопросах человечности. Действительно, если бы англичане не навязали пересмотр Сан-Стефанского договора, то, возможно, не произошло бы ни массовых расправ 1894-1896 годов, ни трагедии 1915 года. Однако армянский вопрос, то есть судьба миллионов людей, был, к сожалению, всего лишь пешкой в сложной партии, которую разыгрывали между собой французы, австро-венгры и, главным образом, англичане и русские на шахматной доске Малой Азии...

Тем временем в армянских общинах широко распространяются идеи демократии и свободы, принесенные армянскими студентами из университетов Москвы, Петербурга, Парижа, Венеции, Берлина, Лейпцига, Женевы, Цюриха.

Параллельно с турецкими репрессиями постепенно формируется армянское сопротивление. Менее чем за десять лет возникают различные армянские политические партии. Все они ставят перед собой одну задачу: защитить национальное дело. В 1885 году в Ване появляется армянская революционная партия Арменакан; после того как ее основатель эмигрирует из Западной Армении во Францию, партия воссоздается в Марселе и ставит перед собой цель добиться освобождения турецкой Армении.

В 1887 году в Женеве группа армянских студентов создает партию социал-демократического толка — Гнчак («Колокол»). Партию наименовали по названию журнала, оппозиционного царскому режиму, который с середины века издавал в Лондоне русский писатель и философ Александр Герцен. И это не случайно: основатели партии учились в России, были знакомы с Плехановым и сочувствовали марксизму, но особое влияние на них оказала русская террористическая организация «Народная воля», взявшая на себя ответственность за убийство в 1881 году Александра II.

В 1890 году в Тифлисе создается партия Дашнакцутюн («Союз»), именуемая также Армянской Революционной Федерацией. Ее программа совпадает с программой социалистов-революционеров. Первая конкретная цель, которая объединяла эти армянские партии, — добиться проведения в жизнь реформ, предусмотренных Берлинским трактатом.

Окончательные цели партий Гнчак и Дашнакцутюн были почти идентичны: освобождение Армении от турецкого владычества; одинаковой была и их политическая ориентация. Близость позиций побуждала эти две партии в течение определенного периода стремиться к слиянию, однако члены Гнчака вначале придерживались более ясно выраженного социалистического направления, что через какое-то время привело к расколу внутри партии. В 1898 году те ее члены, которые считали, что борьба за национальное освобождение должна преобладать над социалистической идеологией, обособляются в Реформированную партию Гнчак. Через несколько лет она в свою очередь делится на экстремистов и умеренных консерваторов. Первые — сторонники террористических актов, будут называться Азадакан; вторые примкнут к партии Арменакан, назвав себя Рамкавар. В 1921 году обе фракции снова объединятся и образуют Армянскую либерально-демократическую партию (АЛДП).

Впоследствии и дашнаки приблизятся к социализму и даже войдут в Интернационал. И все же ни у одной из этих партий не будет, по крайней мере вначале, ясной идеологической позиции. В их взглядах идеалы немецкого и французского социализма соединяются с русским народничеством и с национализмом, но, главное, они побуждают армян к немедленному действию, самозащите, вооруженной борьбе. Важно отметить, что из-за идеологической близости армянских партий к социалистам и коммунистам западные державы будут подходить к армянскому делу с крайней осторожностью; с другой стороны, национализм армян навлечет на них подозрения товарищей по Интернационалу.

Вероятно, Абдул-Гамид II замыслил план систематического истребления армян еще до наступления девяностых годов. Но в последнее десятилетие века этот замысел приобрел конкретные очертания в политическом проекте, который он стал планомерно осуществлять.

Греция, Сербия и Болгария уже отпали от его империи. Его армянские подданные — «верная нация» (по-турецки миллет-и-садыка) — были многочисленны, они были слишком влиятельны и богаты и, безусловно, составляли большинство в интеллектуальной элите страны. Они поддерживали либеральные идеи Запада, а потому были потенциальными союзниками его врагов, младотурок. К тому же, благодаря стараниям диаспоры во всем мире, армяне пользовались сочувствием, а отчасти и поддержкой всего Запада, который слишком часто вмешивался во «внутренние дела» Порты. Наконец, русские, активно помогавшие православным народам Османской империи в их освободительной борьбе, кажется были готовы поддержать и армянское дело...

Все эти соображения побуждают «красного султана» наметить политическую программу, поражающую своей простотой: он решает раз и навсегда положить конец армянскому вопросу, покончив с самими армянами.

Опасаясь реакции со стороны Англии, Франции и России, Абдул-Гамид защищает себя союзом с Германией. С другой стороны, для практического выполнения задуманного плана он использует различные курдские племена, которые издавна безнаказанно взимали дань с армян и совершали на них набеги. Во все время его правления большое число курдов-кочевников расселялось среди армян в провинциях Муш, Ван и Эрзерум. И вот, в 1890 году сам султан приказывает вооружить курдов и вербует их массовым порядком в нерегулярную кавалерию, названную в честь его «Гамидие». Многих армян подвергают пыткам, заставляя их подписывать доносы на других и признания на самих себя, будто они являются членами революционных и террористических организаций. Этими бумагами султан сможет с легкостью оправдать готовящуюся расправу, представив ее как решение внутреннего вопроса, как действия, обеспечивающие безопасность государства.

Ясное и точное свидетельство об этих событиях оставил нам немецкий пастор Иоганнес Лепсиус, который в то время был миссионером в Османской империи.

Армянская Церковь пытается защитить народ: 2 февраля 1890 года Армянский Константинопольский Патриарх предъявляет властям Порты официальную жалобу в связи со зверствами курдов в отношении армян и с пассивностью турецких чиновников. Но правительство остается глухим к каким бы то ни было призывам духовенства восстановить законность. Более того, оно провоцирует Церковь. В июне 1890 года на основании ложного доноса турецкая полиция решает произвести обыск в армянском соборе города Эрзерум: ищут оружие и боеприпасы. Армянское население оказывает сопротивление, жестоко подавленное войсками: 20 армян убиты и 300 ранены. В последующие годы полиция проводит массовые аресты среди армянского населения под предлогом уничтожения партии Гнчак.

Последние годы века становятся особенно мрачными для армян Турции. Различные выступления и попытки бунта потоплены в крови. Курдские полки совершают набеги на армянские деревни, убивая, грабя местных жителей и сжигая их дома. В 1893 году восстают и отказываются подчиняться вымогательствам армяне из горной области Сасун (к западу от озера Ван), которых многие годы курдские орды незаконно принуждали выплачивать дань, помимо официальных налогов, поступающих в турецкую казну. Отброшенные жителями Сасуна, курды обращаются за помощью к турецким властям, и в августе 1894 года османское правительство проводит кровавую карательную операцию. Регулярные турецкие войска присоединяются к курдским разбойникам и в течение трех недель расправляются с армянским населением, уничтожая 3 500 из 12 000 жителей Сасуна.

Сасунские события и другие случаи насилия по отношению к турецким армянам в конце столетия шокируют мировую общественность. Во многих странах начинаются акции протеста и митинги с осуждением турецкого насилия и в поддержку армян; граждане различных государств просят свои правительства вмешаться в происходящие события; публикуются статьи, книги и эссе, посвященные армянскому вопросу.

Католикос всех армян Мкртич I лично прибыл в Петербург и представил императору Николаю II прошение о вмешательстве России для осуществления реформ в Западной Армении.

Вследствие этих событий в марте-апреле 1895 года Великобритания, Франция и Россия в специальном меморандуме требуют от Блистательной Порты соблюдать законы и незамедлительно ввести в силу 61-ю статью Берлинского трактата. На основе этого меморандума в мае был разработан и представлен султану менее категоричный проект реформ в пользу армян.

Но султан медлит и еще несколько месяцев отказывается утверждать проект. Тогда партия Гнчак организует в Константинополе большую политическую демонстрацию в поддержку проекта майских реформ: 18 сентября 4 000 армян в районе «Баб Али», резиденции султана, отправляются в сторону Порты, чтобы подать правительству петицию с требованием провести реформы. Так, впервые в истории Османской империи одно из национальных меньшинств осмелилось открыто противостоять властям в самом сердце столицы. Несмотря на совершенно мирный характер демонстрации, власти разгоняют ее участников и учиняют над ними жестокую расправу: в результате кровавой бани, которую они устраивают по всему городу, было убито около 2 000 армян.

И на этот раз мировую общественность ужасают преступные действия Абдул-Гамида, и в конце концов под воздействием европейских стран султан в октябре 1895 года издает декрет о (еще менее радикальных, чем в майском проекте) реформах для армянских провинций. Но в тот самый момент, когда султан обещает иностранным державам провести долгожданные реформы, он отдает недвусмысленный приказ об уничтожении армян. Так истребление армянского народа, уже давно начатое, становится еще более систематическим.

С октября 1895 года по январь 1896-го резня затрагивает все армянские общины страны: Сасун, Зейтун, а также Эрзерум, Константинополь, Трапезунд, Себастию, Ван и многие другие места. Эмиссары правительства в мечетях тех провинций, где проживает много армян, натравливают на них мусульманское население, заявляя, что, согласно уликам, имеющимся у султана, армяне готовят антигосударственный заговор. Эти подстрекательства сопровождаются раздачей оружия. Почти повсюду армяне оказывают героическое, но тщетное сопротивление. За восстаниями и репрессиями со стороны турок следуют эпидемии.

В итоге по всей Османской империи в 1894-1896 годах не менее 300 000 армян (согласно некоторым источникам, до 400 000) истребляются регулярными войсками Абдул-Гамида II, бандами преступников и курдскими подразделениями. 100 000 человек заставляют принять ислам, 100 000 женщин и девушек отправляют в гаремы, уничтожают 2 500 деревень. У выживших курдские разбойники и сами турецкие власти отбирают все имущество. В эти годы около 100 000 турецких армян находят убежище в Восточной Армении.

В Европе и во всем мире раздаются громкие протесты армян диаспоры. Начинаются также силовые акции и террористические акты армянских партий с целью заставить турецкие власти (увы, безрезультатно) выполнить положения Берлинского трактата. Самой известной акцией становится захват Османского Банка в Константинополе дашнаками 26 августа 1896 года. Захватывая важнейший международный финансовый центр Ближнего Востока, террористы хотели напомнить великим державам об их обязанности настоять на выполнении решений Берлинского трактата: об этом говорилось в ноте, адресованной в тот же день посольствам в Константинополе.

В течение 14 часов армянские мятежники сопротивлялись атакам турецкой полиции. Наконец директор банка сэр Эдгар Винсент и представитель российского посольства Максимов пообещали вмешательство европейских стран и договорились с турецкими властями, чтобы те не препятствовали мятежникам выехать во Францию и найти там убежище. В ответ в столице империи на глазах у послов всех стран правительство султана провоцирует погромы, в результате которых за три дня будет зверски убито более 7 000 армян. Это станет, во всяком случае в ближайшей перспективе, единственным конкретным результатом захвата Османского Банка.

С начала нового века положение армянского населения в Турции продолжает ухудшаться. Протест против жестоких расправ, чинимых турками и курдами, принимает форму настоящего революционного движения, которое избирает своим девизом слова «Свобода или смерть». Уже в 1897 году партия Дашнакцутюн организовала карательную экспедицию персидских армян в Турцию против курдского племени, годом ранее истребившего там многих армян.

Восстания армянских подданных в разных городах Турции становятся все более многочисленными. В 1901 году группа партизан под предводительством Андраника Озаняна, ставшего впоследствии народным героем, в течение 19 дней выдерживала осаду турецких войск в монастыре Аракелоц, а затем сумела прорвать линию врага и уйти в горы. В 1904 году вновь восстали армяне Сасуна. Опять же под командованием Андраника — настоящего армянского Гарибальди, — сформировав два фронта, они целых два месяца оказывали в горах сопротивление османской армии и войскам курдов. Однако это восстание было потоплено в крови: турецкие войска уничтожили 7 000 армян; в селении Талворик в один день (4 мая) было зверски убито 3 000 человек. С марта по май 1904 года на равнине Муш погибло еще 6 000 армян.

21 июля 1905 года молодая армянка по имени Рубина из партии Дашнакцутюн совершила покушение на Абдул-Гамида; покушение окончилось провалом, и в результате были убиты десятки армян. Однако тремя годами позднее деспотическому режиму «кровавого султана» суждено было прекратить свое существование.

Оппозиция ненавистному режиму усиливается и со стороны турецкой интеллигенции. Многие оппозиционеры уже давно предпочитают работать в изгнании. Как мы уже говорили в 1889 году в Париже младотурки создают националистическую политическую партию «Единение и прогресс» (по-турецки Иттихад ве Теракки), с программой обновления Османской империи. Эта партия встречает все больше сочувствия в Турции, причем не только среди интеллигенции, но также среди чиновников и военных; она организует свой центр в Салониках.

Находясь в оппозиции «кровавому султану», младотурки получают поддержку армянских партий.

В июле 1908 года младотурки с помощью турецкой армии Македонии совершают государственный переворот. Абдул-Гамид заключен в тюрьму в Салониках и вынужден вновь ввести в действие либеральную конституцию 1876 года, отмененную им в 1878 году. Османская империя становится конституционной монархией, закон признает и гарантирует свободу личности и абсолютное равенство всех османских подданных.

Конец деспотического режима поначалу с воодушевлением приветствует вся Европа и, разумеется, армяне Турции, России и диаспоры. Ведь они поддерживали младотурок, которые всегда представлялись либералами. В работе первой палаты парламента младотурок принимают участие 10 представителей армянской общины. Высшие руководители партии Энвер и Талаат наносят визиты в армянские школы и церкви, и повсюду их встречают по-братски; армянские священники посещают мечети. Впервые армянам разрешается носить оружие и служить в армии. Более того, правительство поощряет вербовку армян. Одним словом, у армянского народа возрождается надежда.

Но крайний национализм младотурок приведет к еще более тяжелым последствиям, чем те, которые породил обскурантистский режим Абдул-Гамида.

Османская империя в период наибольшего расцвета своим благосостоянием была обязана установившемуся соотношению между численностью турецкого населения и христианских меньшинств. Члены христианских общин, которые были богаче и образованнее турок, приносили пользу империи как своим участием в государственном управлении, так и в качестве вкладчиков в казну, поскольку с них государство собирало большую часть налогов. Но султаны, забирая в самом нежном возрасте христианских мальчиков в янычары, а девочек в гаремы, позаботились об ограничении демографического роста христиан, в то время как турецкое население непрерывно росло.

Таким образом, христианские народы, уменьшаясь количественно и подвергаясь постоянной дискриминации, все же имели право на существование — хотя бы потому, что это было в интересах самой империи. А теперь приход к власти младотурок полностью изменил ситуацию.

Придя к власти, Энвер немедленно, уже в июле 1908 года, заявил: «Сегодня больше не существует правительства произвола. Мы все братья. В Турции больше не будет болгар, греков, сербов, румын, мусульман или иудеев. Живя под одним небом, мы все горды тем, что мы османы». Так светский османизм младотурок противопоставлялся «старому» теократическому деспотизму султана. Тем не менее эта официально провозглашавшаяся цель создания современного и открытого для Европы османского государства вскоре свелась к жалкой шовинистической идее о Турции, которой будут править одни турки. В действительности это вырождение было логичным: утверждение, что в Турции больше не будет различий по национальному и религиозному признакам, отнюдь не означало равенство прав и свобод, а напротив — отрицание всякой возможности автономии для национальных и религиозных меньшинств и в конечном итоге отрицание самих этих групп как таковых. Османская самобытность, которую отстаивало новое правительство, начинала все больше совпадать с турецкой.

Более того младотурки желают не только ассимилировать или истребить все нетурецкие меньшинства Османской империи; они предаются новой безумной мечте о великой Турции, которая будет простираться от Босфора до центральной Азии и объединит все тюркские народы, то есть имеющие древнее тюркско-татарское происхождение, — азербайджанцев, туркменов, узбеков, киргизов, казахов, татар.

Так осуществился переход от фундаменталистского панисламизма Абдул-Гамида и от османизма времен начала деятельности младотурок к тому, что впоследствии стали называть пантюркизмом лидеров Иттихада. Такой грандиозный экспансионистский план, конечно же, не мог осуществиться без расчленения Российского и других государств, под властью которых находились многие тюркские народы. Для достижения своих целей в отношении России Турция находит себе могущественного и весьма заинтересованного союзника — Германию. Главным препятствием на пути к созданию пантюркистского государства становится само существование армянского народа, живущего на территории, расположенной как раз между турками и их восточными братьями — на территории, которая в начале века оказывается разделенной между двумя великими враждующими империями — Османской и Российской.

Такая форма национализма была очень удобна правителям: ответственность за любой неуспех можно было легко переложить на «внутреннего врага», а собственный народ держать в нищете и неведении. Кроме того, народу давалось анестезирующее средство, которым становится заманчивый и далекий идеал — построение Великого Турана. Во имя этой цели на второй план отодвигалось всякое недовольство властями и навязывалось простое и надежное истолкование событий, которое не допускало сомнений и было основано на четком противопоставлении: друг — враг, мусульманин — христианин, турок — армянин.

Новая мечта сразу же захватила турецкое население: появились пантуранистские ассоциации, стали организовываться поездки, установились контакты с «тюркскими братьями», барды и поэты воспевали новый идеал... Сделав идеологический выбор в пользу пантюркизма, Иттихад проявил большие стратегические способности. Действительно, только такая простая и банальная идеология, как крайний национализм, в соединении с великой мечтой-утопией могла быть понята и принята народом, доведенным до нищеты и пребывавшим в невежестве. Таким образом, младотурки, вдохновляясь фанатичной идеей и следуя простому расчету, продолжили печальное дело Абдул-Гамида II. Но с еще большим упорством и ожесточением.

31 марта 1909 года в результате государственного переворота Абдул-Гамид возвращает себе власть в Стамбуле; однако остальная территория страны остается под контролем младотурок, которым 27 апреля, все также опираясь на армейские подразделения Македонии, удается вновь занять столицу. В дни кризиса, когда султан имеет кажущееся превосходство, стамбульские армяне помогают младотуркам, укрывают их и оказывают поддержку.

Тем временем в Киликии разворачивается новая трагедия: посреди хаоса, возникшего в результате государственного переворота и последовавшей за ним реакции младотурок, в городе Адане, а затем и в остальной части провинции вновь начинаются массовые избиения армян.

Одни воспринимают это как последние удары агонизирующего чудища, которым представлялся режим Абдул-Гамида; другие считают, что это первые массовые убийства, организованные новой властью. Возможно, что обе версии были верны, то есть что приспешники султана начали резню, а младотурки с удовольствием ее завершили.

В самом деле, не успел Абдул-Гамид вернуться к власти в Стамбуле, как в Адане распространились слухи о том, что султан призывает всех наказать неверных. В последующие дни началось избиение армянского населения. Но массовые убийства начались после 14 апреля, то есть после того дня, когда правительство младотурок под предлогом наведения порядка прислало в город военные отряды. Именно солдаты младотурок совершили большую часть убийств, которые потом приписывались «кровавому султану». Армяне со своей стороны старались верить — скорее не по здравому размышлению, а потому, что хотели надеяться, — что это дело рук уходящего режима. Как бы то ни было, менее чем за год в Киликии было уничтожено около 30 000 армян.

В 1912 году Османская империя потеряла Македонию и почти всю Фракию. Опасаясь дальнейшего распада империи, младотурки усилили борьбу против самых активных и представляющих для них угрозу меньшинств, и прежде всего против армян. Кроме того, в результате двух балканских войн (1912-1913) сотни тысяч мусульманских беженцев покинули потерянные районы европейской части империи; чтобы разом решить две проблемы, правительство направляло эти толпы обездоленных и озлобленных против христиан людей как раз в районы Малой Азии, преимущественно населенные армянами.

Начиная с 1913 года, истинными правителями Турции становятся Талаат Бей и Энвер-паша — до того никому не известные личности: Мехмет Талаат прежде работал служащим на почте в Константинополе, Исмаил Энвер жил в Германии, а затем был военнослужащим в Салониках. К ним присоединяется Ахмет Джемаль, и чуть позже эти три «сильных человека» установят диктатуру, создав своего рода военный триумвират: Талаат будет министром внутренних дел, Энвер — министром войны, а Джемаль — морским министром.

Новое правительство Турции все более решительно ориентируется на Германию, в то время как внутри страны старается ослабить нетурецкие этнические группы (греков, арабов, македонцев и т.д.). Как и Абдул-Гамид, младотурки, получив при захвате власти поддержку армянских партий, тем не менее в первую очередь нападают на армян. Так же как и султан, они прежде всего используют для этого кочевников-курдов.

Тем временем, в начале 1912 года новоизбранный католикос Геворг V попросил известного армянского общественно-политического деятеля из Египта Погоса Нубара повлиять на державы, чтобы они потребовали от Порты положить конец беззакониям, чинимым против армян.

Два года страны «Тройственного Согласия», или Антанты, т.е. Англия, Франция и, больше всех, Россия, оказывают сильное дипломатическое давление с целью добиться в Османской империи реформ в пользу армян. Тем не менее, постоянные несогласия между тремя государствами, которые преследуют разные интересы, позволяют турецким чиновникам медлить. Против этих реформ по-прежнему выступает Германия, которая хочет сохранить империю такой, какая она есть, чтобы превратить ее в свою колонию. Прибытие в Константинополь немецкой военной миссии вызывает негодование стран Антанты; тогда немцы сдают свои позиции, согласившись не препятствовать проведению реформ в пользу армян.

Итак, 8 февраля 1914 года великий визир подписывает «Соглашение по армянским реформам» с представителем русского царя. Проект реформ предусматривает назначение двух иностранных генеральных инспекторов, представителей нейтральных государств (вначале считалось, что они будут из скандинавских стран), которые должны следить за тем, как соблюдаются нормы Берлинского трактата в двух новых провинциях Ван и Эрзерум, в которые вошли все провинции (вилайеты) турецких армян.

В апреле 1914 года оба инспектора назначены: это голландец Вестененк и норвежец Хофф. Казалось бы, для турецких армян начинается новое время.

Но не успел Хофф прибыть по назначению в провинцию Ван (в июле 1914 года), как разразилась Первая мировая война. 1 августа 1914 года Германия объявляет войну России. На следующий день правительство Османской империи заключает тайный договор с Германией, что явно говорит о ее скором вступлении в войну; и действительно, объявляется мобилизация. В тот же самый день младотурки реорганизуют специальный отряд политической полиции, называемый «Специальной организацией» (Тешкилат-и-Махсуса), которая подчиняется министерству войны. Цель этой организации — заложить реальную основу для осуществления пантюркистского проекта, заключавшегося в создании моноэтнической, исламской Турции, населенной исключительно турками, границы которой охватывали бы территории всех тюркских народов.

Немногим ранее, в июле-августе, лидеры Иттихада встречаются с представителями партии Дашнакцутюн, собравшимися на конгрессе в Эрзеруме, и предлагают им, в случае возможной войны между Россией и Турцией, разжечь восстание российских армян, чтобы облегчить проникновение турецких войск в царскую империю. Взамен правительство обещает осуществить формирование независимой Армении. На это предложение лидеры дашнаков отвечают, что в случае войны между двумя империями армяне и той, и другой стороны останутся верными странам, гражданами которых они являются, и будут сражаться в их армиях. Иттихад, конечно же, расценивает этот отказ как решение армян поддерживать Россию.

Через несколько дней после объявления Германией войны Армянский Католикос Геворг V пишет из Эчмиадзина представителю царя на Кавказ, а затем самому царю в Петербург, чтобы напомнить им об армянском вопросе и побудить Россию напасть на Турцию. Николай II отвечает Католикосу, что благосклонно расположен к его стаду. Однако впоследствии инициатива католикоса обратится против армян, которых турки также и на основании этой переписки обвинят в заговоре с русскими.

Уже в августе турецкое правительство выдворяет из страны недавно прибывшего норвежского инспектора Хоффа. Спустя немногим более двух месяцев Турция уже воюет бок о бок с Германией, а младотурки используют сумятицу, вызванную войной, для того, чтобы раз и навсегда «решить» армянский вопрос.

В это же время «Специальной организации», которой руководят двое врачей, Мехмет Назым и Бехаэддин Шакир, поручается освободить Анатолию от нетурецких этнических меньшинств. «Специальная организация» пользуется неограниченной властью, прибегает к помощи полиции и армии, имеет связи с министерством внутренних дел и управляется непосредственно партийными лидерами.

Для «освобождения» Анатолии Организация учреждает «отряды исламской милиции», состоящие из так называемых чете. Это, в сущности, банды разбойников, набранных в основном из курдов или освобожденных из тюрем преступников, которым за оказание такой «услуги» государство дарует амнистию.

Так начинается заключительная, безусловно самая ужасная, фаза первого геноцида XX века.

С начала Первой мировой войны история армянского народа неожиданно начинает развиваться как бы в ускоренном темпе. Все события с конца 1914 до конца 1920 года — мировая война, геноцид, большевистская революция, отделение стран Кавказа от России, первое турецкое нашествие, война с Турцией, рождение и закат независимой Армянской республики, второе турецкое нашествие, аннексия Армении Советской Россией — не только по причине своей трагичности, но и быстроты, с которой они следовали одно за другим и нагромождались друг на друга, перевернули историю более чем трехтысячелетнего народа Арарата; они изменили плотность и распределение его населения и на долгое время определили его судьбу.

Подсчитано, что в 1914 году, до войны и геноцида, во всем мире было около 4 100 000 армян. Из них 2 100 000 жили на территории Османской империи, 1 700 000 — на территории Российской империи, 100 000 — в Персии и 200 000 — в других странах мира. На территории Восточной Армении, входившей в Российскую империю, проживало 1 300 000 армян, а в Западной Армении и Киликии, которые подчинялись Турции, — 1 400 000. Как в российской Армении, так и в турецкой жило много людей и других национальностей. Городами же с наибольшей численностью армянского населения были Константинополь и Тифлис; значительными с точки зрения численности населения и его влияния на экономику и культуру были также армянские общины в Баку и Смирне.

Турция вступила в войну как союзница Германии 2 ноября 1914 года. В том же ноябре 1914-го года, после нападения Турции на Россию без объявления войны, русские проникают в турецкую Армению. Армянские подданные Османской и Российской империй действительно служат в армиях своих стран. 60 000 армян Османской империи зачислены в состав турецкой армии. Число армян, мобилизованных в русскую армию, намного больше: возможно, их около 200 000. Такая диспропорция объясняется тем, что, как мы уже видели, в Османской империи армяне только что получили право служить в армии. В России же они подлежали призыву почти тридцать лет. Так или иначе, только третья часть армянских солдат, подданных России, будет сражаться на Кавказе, остальных же направят на австро-венгерский фронт. Кроме тех, кого мобилизовали царские власти, по меньшей мере 5 000 добровольцев из российской Армении вербуются в армию для освобождения страны от турок. Некоторые армяне диаспоры также добровольно записались в ряды бойцов Антанты.

Первые результаты войны для османских войск оказались катастрофическими. Энвер, возглавлявший многочисленную армию, не принял в расчет суровость зимы на армянском высокогорье. Его солдаты, ослабленные сильным холодом и болезнями, в декабре 1914-го и январе 1915 годов терпят сокрушительное поражение: 70 000 из них погибают в бою (по другим источникам, 90 000), 12 000 попадают в плен. Потери же русской армии составляют 20 000 человек. Турецкое правительство тут же находит себе оправдание, а также козла отпущения, обвинив в разгроме своей армии армян: оно объявляет, что турецкие армяне строят козни против государства и готовы присоединиться к русским. Таким образом, не будучи способно одолеть внешнего врага, турецкое правительство фабрикует себе врага «внутреннего», на которого можно направить недовольство народа — такова самая банальная и, к сожалению, самая распространенная военная хитрость, применяемая при различных диктатурах в моменты кризиса.

На армян обрушивается ненависть разочарованного и разгневанного мусульманского населения. Правительство играет не только на национальных, но и на религиозных чувствах. В конце ноября объявляется джихад — священная война. По всей Турции совершаются разного рода насилия по отношению к армянам. Но армяне не только подвергаются неконтролируемым нападениям со стороны населения, но и оказываются объектом истребления по плану, разработанному правительством и тщательно им выполняемому. Действительно, в первые же месяцы года начинается систематическое уничтожение армян, задуманное Талаатом, Энвером и Джемалем.

Уже в январе 1915 года османские правители обезоруживают и расстреливают большое число армян — офицеров и солдат, служивших в их армии. 25 февраля министр Энвер издает постановление о лишении оружия всех солдат армянской национальности, которых направляют в рабочие отряды. В этих отрядах армянские «солдаты-рабочие» (амеле табури) трудятся как каменобойцы, которые прокладывают путь армии, и даже используются в качестве вьючных животных, неся на плечах артиллерийские орудия через труднопроходимые горы Кавказа. Множество таких разжалованных армянских солдат умирают от чрезмерного напряжения, холода и тяжелого труда в самые первые месяцы года. Затем, ближе к лету, начнутся их массовые расстрелы.

Между декабрем 1914-го и первыми двумя месяцами 1915 года руководители партии младотурок дают намного более решительный ход уже имеющему место геноциду армян, чтобы раз и навсегда покончить с «внутренним врагом». В январе 1915 года на закрытом совещании партии обсуждаются конкретные планы истребления: присутствующие в полном составе лидеры партии и государства единогласно голосуют за «полное уничтожение всех армян, не исключая ни одного человека».

Сразу после этого запрещаются все армянские организации и газеты, закрываются армянские школы, предприятия, магазины. Под предлогом нового призыва ранее объявленные негодными к военной службе армянские мужчины мобилизуются и сразу ликвидируются. Во всех провинциях начинается поиск оружия у армянского населения; обыски сопровождаются грабежами, пытками, всевозможным насилием. В разных местах власти арестовывают армянскую интеллигенцию — духовенство, писателей, врачей, общественных деятелей.

Желая развязать себе руки, 13 марта власти распускают парламент под тем предлогом, что некоторые депутаты и члены сената разгласили тайные сведения, касающиеся Специальной организации. В соответствии же с действовавшей конституцией в отсутствие парламента законы могли издаваться правительством.

В том же месяце партия дает указания о высылках. Первыми высылаются армяне из города Зейтун. Таким образом, депортация начинается в районах, весьма отдаленных от фронта и от России, что доказывает ложность оправданий, данных позднее Иттихадом.

В первых числах апреля в город Ван прибывает новый турецкий губернатор, уже приобретший печальную известность жестокостью, с которой преследовал христиан. Это Джевдет Бей, зять Энвера-паши, прозванный «коновалом из Башкале» за изобретение нового метода пытки: прибивания к ступням жертв-армян лошадиных подков... При нем сразу же начинаются неслыханные зверства по всей провинции. 7 апреля население восстает под предводительством Арама Манукяна и изгоняет турецких руководителей и солдат. После этого город немедленно подвергается осаде курдских войск и обстрелу турецкой артиллерии. Когда из-за недостатка продуктов питания и боеприпасов положение восставших становится критическим, на помощь приходит русская армия, которая с большим числом армянских добровольцев из России 16 мая освобождает Ван.

Русские назначают Арама Манукяна губернатором области. Однако Ван сохранит автономию только до лета: в конце июля 1915 года русские уйдут из Вана, забрав с собой от 200 000 до 300 000 армянских беженцев.

Тем временем турки незамедлительно используют восстание в Ване, чтобы оправдать высылку и другие насильственные меры, предпринятые правительством против армян. Уже в апреле 1915 года министр внутренних дел Талаат издает постановление, в котором армяне объявляются «российскими агентами и врагами Османской империи». Это постановление получает одобрение министра войны Энвера и морского министра Джемаля. Так, весной экзекуции и высылки принимают массовый характер. Часто, чтобы навести ужас на население, многих армян из разных провинций Анатолии арестовывают и вешают на многолюдных площадях.

В ночь с пятницы 23-го на субботу 24 апреля (а затем с 24 по 28-е) в Стамбуле арестовывают многих представителей армянской интеллигенции: более 600 писателей, художников, адвокатов и представителей духовенства. Их обвиняют в том, что они якобы были зачинщиками восстания в Ване. Операция продолжается и в последующие дни, а через месяц число заключенных армян достигает 2 345. Среди них поэт Даниэль Варужан, а также депутат парламента и писатель Григор Зограб, который всегда был в хороших отношениях с самим Талаатом. Их отвозят подальше от столицы, к центру Анатолии, и убивают. Армянское население Турции, лишенное интеллигенции, духовных пастырей и политических деятелей, оказывается обезглавленным.

24 апреля войдет в историю армянского народа как черный день: армяне всего мира каждый год вспоминают Мец Егерн — «Величайшее Злодеяние», причиненное их народу, посвящая этот день размышлениям и устраивая манифестации, чтобы напомнить миру о трагедии, которую всегда замалчивали. В этот день Армянская Церковь молится о жертвах геноцида, о всех тех, кто был убит в 1876-1923 годы.

Геноцид армянского населения, продолжающийся со времен Абдул-Гамида II, теперь достигает беспрецедентных масштабов и темпов. После описанных событий депортация армян разворачивается повсеместно. Повсюду она проходит по одному и тому же сценарию: сначала подвергаются аресту именитые граждане, у них под пытками вырывают признания в поступках, которых они не совершали, и в заговорах против государства. Затем отдается приказ о депортации населения; редко этим несчастным дают несколько дней или часов для того, чтобы собрать вещи; взрослых мужчин немедленно расстреливают за городом, а женщин, детей и стариков «депортируют».

Хотя в Турции дипломатический корпус союзных и нейтральных государств находился почти исключительно в Стамбуле и Смирне, где насилие против армян тщательно скрывалось, иностранные коммерсанты и особенно миссионеры в небольшом числе присутствовали повсюду. Благодаря этому до Европы и Соединенных Штатов стали доходить сведения о том, что происходит. Правительство Германии, союзное Турции, всеми силами старалось делать вид, что ни о чем не ведает, и пыталось скрыть преступления Иттихада. Однако благодаря солдатам и миссионерам слухи об истреблении армянского населения дошли и до немецкой общественности.

24 мая по инициативе России страны Антанты потребовали, чтобы Турция прекратила убийства армян. Одновременно в Петербурге, Париже и Лондоне опубликовали декларацию, в которой происходящие события были названы «преступлениями против человечества и цивилизации». Три державы, подписавшие декларацию, предупредили турецкое правительство, что будут считать его членов и вовлеченных в эти преступления местных руководителей лично ответственными за них.

Лидеры Иттихада своеобразно ответили на это требование: 27 мая они решили просто узаконить уже давно проводившееся истребление армян. Пользуясь отсутствием парламента (предварительно распущенного партией), само правительство принимает закон, обнародованный 1 июня, который легализует совершение зверств: под тем предлогом, что армяне якобы собираются восстать, закон предписывает их массовое «временное переселение» в другие места — не уточняя, в какие. В действительности целью высылки было полное уничтожение: армян отправляли «в никуда», как оговаривал сам Талаат в служебных телеграммах к своим подчиненным — областным губернаторам.

Сотни тысяч армян погнали к пустыням Сирии и Месопотамии. Одних уничтожали в начале долгого пути, других убивали, или они умирали от истощения и непосильных лишений, не дойдя до пустыни. Мужчин вешали, отрубали головы, сжигали живьем, варварски пытали, калечили, четвертовали, расстреливали, женщин насиловали и продавали, детей похищали и тоже продавали в рабство.

А между тем турецкое население на глазах у представителей власти безнаказанно грабило и разоряло дома и имущество высланных. В конце концов, государство просто конфисковывало всю собственность армян — несмотря на то, что они были всего лишь «временно переселены».

В пути высланным приходилось терпеть всевозможное насилие и жестокость со стороны турецких солдат. Часто сопровождающие всадники-конвоиры опережали депортируемых, чтобы оповестить местных курдов о приближении колонны, состоящей из одних женщин, стариков и детей; немногим спустя банды разбойников нападали на беззащитных людей. Некоторые матери-армянки, приходя в ужас от того, что им довелось увидеть, совершали самоубийства вместе со своими детьми. По пути, по которому следовали караваны, оставались трупы, сваленные в кучи, повешенные на деревьях, на фонарных и телеграфных столбах. Во время перехода через реки конвойные бросали в воду детей и подростков, а тех, кто выплывал, добивали выстрелами из ружей.

Лишь небольшая часть высланных добиралась до распределительного центра в Алеппо — это был последний этап перед пустыней. И, наконец, многие из тех, кто достигал пустыни, умирали от лишений, голода, жажды и эпидемий, становились жертвами разбойников и банд кочевников, завербованных правительством. Совсем немногие спаслись благодаря помощи сирийцев, а также бедуинов, которые укрывали стариков и женщин, усыновляли детей.

Изорванная одежда некоторых из выживших армян свидетельствовала об их прежнем богатстве; иные из этих вынужденных обитателей пустыни учились в лучших университетах Европы, жили в Лондоне и Париже, знали несколько языков и вращались в высших слоях общества различных стран...

Сразу после трагической даты 24 апреля, уже в мае 1915 года, депортации подверглись армяне из восточной Анатолии, исключая Ван, занятый русскими: из Трапезунда, Эрзерума, Битлиса, Диарбекира. Ведь официально переселение мотивировалось близостью русского фронта. За три месяца восточная Анатолия была очищена от армян: уже в августе область объявили «освобожденной» от неудобного присутствия... своих исконных жителей.

Во второй фазе геноцида массовая высылка распространилась на западную Анатолию, Киликию и турецкую часть Фракии. Для переселения армян из этих районов невозможно было ссылаться на близость фронта. Но геноцид, приведенный в действие, уже не нуждался в прикрытии; турецкие власти заботились исключительно о скорейшем достижении своей цели. Так наконец высылка охватила всех проживавших в Турции армян без различия, за исключением жителей Смирны и Константинополя.

Вторая волна депортированных также прошла через Алеппо, откуда их отправляли на восток, к пустыне, расположенной вдоль берегов Евфрата, или на юг — к сирийской пустыне. Почти все 200 000 человек, прибывшие в лагерь Дейр-эл-Зор в Месопотамии, умрут от жажды и лишений. До сирийских лагерей Хамы, Хомса и окрестностей Дамаска дошло около 120 000 человек. Те из них, кто выживет к концу войны, вернутся в Киликию. Но здесь они встретят смерть в 1920 году от рук новых палачей, кемалистов.

Депортация армян в основном завершается к концу года. А в первой половине 1916 года по приказу правительства уничтожаются все, кто находится на стоянках и в распределительных лагерях.

В некоторых местах высылка заменялась варварством другого рода. В Трапезунде женщин и детей топили в Черном море. В Муше солдаты турецкой армии руководили ордой курдов, которые, переходя из дома в дом, устраивали резню, убивая всех армян топорами.

Отдельные армянские города и селения оказывали яростное сопротивление: Ван, Шатах, Шапин-Карахисар, Муса Даг (Джебель Муса), Урфа.

Один из ярких примеров армянского сопротивления описан австрийским писателем Францем Верфелем в романе Сорок дней Муса Дага (1933). 30 июля 1915 года от 4 000 до 5 000 армян, живших на северном побережье Сирии, решили противостоять высылке и обосновались на горе Муса, построив там укрепления. Они полтора месяца выдерживали осаду турецких войск, несмотря на огромное неравенство сил. Несколько сот боеспособных воинов из числа осажденных давали отпор сменяющим друг друга и количественно увеличивающимся подразделениям регулярной армии (последнее насчитывало 15 000 солдат), оснащенным артиллерией. В конце концов, когда турки, отрезав все пути сообщения и изолировав мятежников, уже думали уморить их голодом, их спасли два французских военных судна, которые проплывали мимо и увидели надпись на знамени: Christians in distress: rescue («Христиане в опасности: спасите нас!»). Французы разбомбили позиции турок, взяли на борт 4 000 выживших армян и благополучно довезли их до Порт-Саида.

Многочисленны и ужасающи свидетельства о геноциде, дошедшие до нас благодаря дипломатам и другим иностранцам, жившим в то время в Турции. Это прежде всего секретные документы немецких и австрийских дипломатов, которые, будучи союзниками турок, прекрасно знали обо всем происходившем. Некоторые немцы, ставшие свидетелями массовых убийств, по долгу службы молчали, а другие активно критиковали политику невмешательства своего правительства.

Леденеет кровь в жилах от донесений собственному правительству Генри Моргентау — американского посла в Константинополе с1913 по 1916 годы — и американских консулов в разных турецких городах: Оскара Хайзера в Трапезунде, Джессе Джексона в Алеппо и особенно Лесли Дэвиса в Харпуте, городе в центральной Анатолии, который был одним из главных пересылочных пунктов для депортируемых армян. Посол Моргентау не только регулярно и подробно информировал Вашингтон о депортации и избиениях армян, но и неоднократно пытался вступиться за преследуемых перед турецким правительством, в том числе в ходе личных бесед с Энвером и Талаатом.

В своих Мемуарах, опубликованных в 1918 году, он рассказывает о разговоре с Талаатом, во время которого виновник депортаций внезапно спросил его: «Почему Вы так интересуетесь армянами? Вы еврей, а эти люди — христиане. Мусульмане и иудеи лучше понимают друг друга. Вас здесь хорошо принимают. Зачем же Вы протестуете? Отчего не позволите нам делать с христианами все, что нам угодно?» Моргентау ответил: «Вы, кажется, не поняли, что я нахожусь здесь не в качестве иудея, но как посол Америки. И обращаюсь к Вам не от имени какой-либо нации или религии, но во имя человечности. Предположим, что несколько армян вас предали: неужели это может быть причиной для того, чтобы уничтожать целый народ и заставлять страдать женщин и детей». «Это неизбежно, — заявил Талаат. — Нас упрекают в том, что мы не делаем разницы между виновными и невиновными армянами; но это невозможно: сегодняшние невиновные завтра станут виновными».

Уже 16 июля 1915 года Моргентау в своем донесении госсекретарю в Вашингтон прямо и решительно говорил о «кампании национального истребления», направленной против армян. В Мемуарах он ясно показывает несостоятельность приводимого правительством объяснения депортации «временным переселением армян по причине войны». «Абсурдно заявление правительства о том, что турки движимы искренним намерением переселить армян на новые места, а эти душераздирающие подробности очень хорошо показывают истинную цель Энвера и Талаата: полное и абсолютное истребление армян». И далее: «Когда османские власти отдали приказ о депортации, они предопределили смерть целой нации; они хорошо это знали и во время наших встреч даже не пытались это скрыть». Описывая немыслимые зверства, совершенные во время депортации армян в 1915 году, Генри Моргентау заявляет: «Я уверен, что мировая история не знает столь ужасающих случаев». Крестовый поход против альбигойцев в XIII веке, «сицилийская вечерня», жертвы испанской инквизиции времен Торквемады, изгнание евреев из Испании Фердинандом и Изабеллой, «все эти преследования, — утверждает он, — ничто в сравнении с теми, которые учинили против армян».

В числе дипломатических работников того времени, давших важные свидетельства об избиениях армян, был Джакомо Горрини, итальянский консул, который работал в Трапезунде с 1911 по 1915 годы. Горрини, в чей консульский округ входило большинство армянских вилайетов Османской империи, лично наблюдал, бессильный что-либо изменить, за депортацией армян в последний месяц своего пребывания в Трапезунде. В июле 1915 года, вследствие вступления Италии в войну против Австро-Венгрии, союзницы Турции, он был вынужден спешно покинуть страну. Его путешествие было полно невероятных приключений, и до Рима он добирался почти целый месяц. Здесь он через несколько дней дал газете «Мессаджеро» интервью, в котором открыто, без обиняков, разоблачил «явное нарушение самых священных прав человека», совершенное правительством младотурок по отношению к армянскому населению: депортации, кровопролития, разного рода беззакония. Это интервью имеет большое значение, поскольку представляет собой первое публичное заявление о событиях 1915 года, сделанное дипломатом. Из его текста мы узнаем, что за один только месяц — со дня публикации декрета об интернировании армян в Трапезунде 24 июня до отъезда самого Горрини 23 июля — армянское население города уменьшилось с 14 000 до нескольких десятков человек.

По окончании войны, 14 ноября 1918 года, Джакомо Горрини подготовил сборник материалов по армянскому вопросу для итальянской делегации на Конгрессе в защиту мира с целью предложить создание независимого армянского государства путем соединения армянских территорий бывшей Османской империи и территории бывшей российской Армении. В 1918 году он был назначен послом Италии в первой Армянской Республике (1918-1920). После ее краха и советизации Армении Горрини в 1922 году вернулся в Рим, был отправлен на пенсию и долгое время официально не занимался проблемами международной дипломатии и политики. В 1940 году он написал новое воззвание, сделав тем самым последнюю попытку обратить внимание общественности к армянскому вопросу.

Армянским вопросом занимался известный английский государственный деятель лорд Джеймс Брайс. Он сделал достоянием мировой общественности факты избиений армян в 1894-1896 годах, признавая ответственность за это Великобритании. Затем правительство Его Величества поручило ему как специалисту по армянскому вопросу собрать документы о беззакониях, чинимых по отношению к армянам. Для этого он прибег к помощи молодого историка Арнольда Тойнби-младшего, ставшего впоследствии знаменитым историком благодаря своим работам по сравнительному изучению цивилизаций. В октябре 1915 года, выступая в Палате лордов, Брайс заявил, что «почти весь» армянский народ, живший в Турции, был уничтожен, и добавил: «История не знает подобных случаев со времен Тамерлана». В то же самое время Тойнби сдал в печать в Нью-Йорке книгу, которая проливала свет на текущие события, происходящие в Турции.

В 1916 году Брайс представил правительству свой отчет: собрание около 150 свидетельств очевидцев, достойных доверия, о все еще продолжающихся кровопролитиях. Входящие в отчет документы, которые доказывали убийство «около 800 000 армян», были немедленно преданы гласности, собранные в «Синюю книгу» с подзаголовком: «Как обходятся с армянами в Османской империи». Книга состоит из 550 страниц, содержит несколько вводных текстов, краткое изложение истории Армении и свидетельства, разделенные по вилайетам и городам.

Подобно Моргентау, Горрини, Брайсу, Тойнби и другим, во время избиений армян или сразу после них некоторые выдающиеся мыслители и общественные деятели выступили в защиту армян и предприняли решительные действия, чтобы сделать эти события известными, оказать давление на международные организации и найти конкретные решения для помощи беженцам. В числе наиболее активных из них, помимо уже упомянутого Франца Верфеля, были: во Франции писатель Анатоль Франс, деятель социалистического движения Жан Жорес и ученый Фредерик Маклер; в России — политический деятель Петр Милюков, общественный деятель и писатель Максим Горький, дипломат и юрист-международник Андрей Мандельштам а также поэты Юрий Веселовский, Валерий Брюсов, Сергей Городецкий; в Германии — пастор и общественный деятель Иоганнес Лепсиус, деятель рождающейся компартии Роза Люксембург и писатель Армин Вегнер; в Великобритании — видный государственный деятель Уильям Гладстон; в Польше — общественный деятель и писатель Богдан Гембарски; в Швейцарии — богослов Макс, принц Саксонский; в Норвегии — великий филантроп, исследователь Арктики и дипломат Фритьоф Нансен.

Самые важные прямые свидетельства о геноциде, не принадлежащие дипломатам, дали двое немцев: пастор Иоганнес Лепсиус и молодой офицер Армин Вегнер.

Иоганнес Лепсиус, сын известного египтолога Карла Рихарда Лепсиуса, был евангелическим пастором и миссионером. В 1895 году он основал миссионерское общество Deutsche Orient Mission (Немецкая ближневосточная миссия), а весной 1896 года побывал в тех местах, где незадолго до этого была совершена ужасная резня, организованная Абдул-Гамидом II (1894-1896). При поддержке американских, немецких и швейцарских сотрудников и благодетелей общества он открыл в Турции, Болгарии и Персии несколько приютов. Затем свою миссионерскую организацию он преобразовал в филантропическую под названием Armenisches Hilfswerk (Армянская благотворительная организация). Оказывая всяческую помощь армянам (а также сирийцам и всем преследуемым османским правительством, включая курдов и турок), он параллельно, начиная с августа 1896 года, активно собирал, публиковал и распространял в Германии и в других странах Запада документы, обличающие беззакония, которые совершались против армян в Османской империи. 18 его статей того же года под общим названием «Правда об Армении» легли в основу его книги Армения и Европа. Обвинение против великих христианских держав и призыв к христианской Германии, выдержавшей за два года (1896-1897) семь изданий.

Пастор Лепсиус поддерживал отношения с армянами Константинополя и с руководителем армянской национальной делегации Погосом Нубаром и стал одним из самых крупных специалистов по армянскому вопросу на Западе. В 1912-1914 годах с ним часто консультировались политики и дипломаты, его приглашали на различные международные конференции и встречи, посвященные этой теме. Одновременно в Германии его деятельность встречала все возраставшее противодействие со стороны официальных политических кругов.

Летом 1915 года, в то время как шла депортация, осуществляемая младотурками, Лепсиус поехал в Стамбул, где отчаянно — но, к сожалению, безрезультатно — пытался непосредственно повлиять на высшую государственную власть, чтобы остановить геноцид. О его знаменитом разговоре с Энвером 10 августа 1915 года, основываясь на свидетельстве самого Лепсиуса, рассказал Франц Верфель в романе Сорок дней Муса Дага.

В сентябре 1915 года Лепсиус опубликовал в Швейцарии статью «Истребление целого народа», а в 1916 году в Германии за свой счет и в обход цензуры опубликовал Сообщение о положении армянского народа в Турции. К тому времени, когда полиция вмешалась с намерением изъять книгу из обращения, он уже лично распространил 20 000 экземпляров. Для того, чтобы иметь возможность продолжать свои действия в защиту армян, он два года работал в нейтральной Голландии. Вернувшись в Германию по окончании войны, он в 1919 году переиздал свое Сообщение с дополнениями и под новым заглавием — Дорога смерти армянского народа — и одновременно опубликовал чрезвычайно важное по своей значимости собрание 444 немецких дипломатических документов за 1914-1918 годы, которые отражали положение армян в Турции. В 1921 году его пригласили в качестве свидетеля и специалиста по армянскому вопросу на процесс против Согомона Тейлиряна, убившего Талаата. Главным образом благодаря его показаниям процесс, как мы еще увидим, стал для широкой общественности Германии первым осуждением геноцида, не считая богослужебного поминовения армянских жертв, организованного в Берлине в мае 1919 года немецко-армянским Обществом Лепсиуса и монахами Венского монастыря Мхитаристов.

Армину Вегнеру — молодому прусскому офицеру немецкого Красного Креста, который предоставил прямые свидетельства и многочисленные фотографические доказательства резни 1915 года, — посвящена настоящая книга. Более подробно о его жизни и подвиге мы расскажем в следующей главе. Завербовавшись в немецкую армию санитаром-добровольцем, в апреле 1915 года А. Вегнер был в составе войск направлен на Ближний Восток с назначением в союзную Турцию. Здесь в июле и августе он использовал любую возможность отлучиться, чтобы расследовать обстоятельства убийств армян, о которых постоянно слышал. Осенью он пересек Малую Азию сопровождая фельдмаршала Колмара фон дер Гольца, который с 1883 года служил в Османской империи военным советником по модернизации турецкой армии.

Армин Вегнер видел колонны депортированных и, невзирая на запреты турок, посещал лагеря беженцев, собирал свидетельства и делал фотоснимки. В 1915 и 1916 годах он вел дневник и посылал письма родственникам и знакомым, описывая в них страшные события, очевидцем которых он стал. В мае 1916 года по просьбе турок, перехвативших несколько писем, он был арестован немцами в Багдаде. Его направили на службу в барак с больными холерой. Вскоре он тяжело заболел и был переведен в Константинополь. Здесь он сумел передать материалы, относящиеся к истреблению армян, в американское посольство. И, наконец, в декабре 1916 года его репатриировали.