Это случилось – индейцев у Белых порогов стало еще больше.

Утром прибыла большая пирога, полная разукрашенных перьями и татуировками дикарей. Гребцы ритмично пенили веслами молочные воды и гортанно выкрикивали слова какой-то варварской песни. В лагере шатунов появление соплеменников не вызвало ни паники, ни особого ажиотажа. Впрочем, по обычно невозмутимым лицам некоторых из них было заметно, что пришельцам рады.

Натали посоветовала Фреду пока не высовываться. Он не стал спорить. Чуть приоткрыв полог, занавешивающий грот, можно было наблюдать за происходящим, самому оставаясь незамеченным. Обменявшись приветствиями с шатунами, прибывшие почтительно вынесли из пироги продолговатый ящик, напоминавший патронный. У Фреда затеплилась надежда: вдруг и впрямь удастся разжиться «маслятами»?

Индейцами командовал рослый воин, которого Фред поначалу принял за вождя, но чутье подсказало ему, что для столь высокого поста этот громила все же простоват. Повелительными выкриками и жестами воин отдавал распоряжения тем индейцам, которые возились с ящиком. Они подхватили его за четыре угла и быстрым шагом потащили к белому скальному останцу, что кренился над речным потоком. Фред разочарованно вздохнул – вряд ли в нем были патроны – слишком легкий с виду.

Ящик подняли на вершину скалы, и один из индейцев остался при нем, картинно вырисовываясь на фоне накаляющегося зноем неба. Насколько Фред мог видеть, остальные прибывшие приступили к разбивке лагеря. Из пироги достали жерди и сшитые между собой шкуры – составные части будущего вигвама. Похоже, индейские воины намеревались обосноваться на Белых порогах надолго.

Фреду надоело прятаться в гроте. И он вылез наружу.

Его заметили. Деловитая суета в становище замерла. Болтовня смолкла. Воины похватали оружие. Шатуны заметно напряглись. Натали метнулась к Фреду, словно хотела заслонить его собой, но он мягко отстранил ее. Просиял широкой, белозубой американской улыбкой. Поднял руки на уровне плеч, приветственно потряс ладонями.

– Хэллоу, парни! – воскликнул он. – Как дела?

– О, Фред, – простонала Натали. – Прошу тебя…

Здоровяк, который командовал воинами, выступил вперед.

– Кто это? – резко спросил он, обращаясь к шатунам на невнятном английском. – Откуда он взялся?

– Это Фред… – проговорила Натали. – Он…

Но громила не удостоил ее взглядом, прорычав:

– Пусть говорят воины!

Отозвался молодой шатун, которого звали Майком Дремлющим Ветром:

– Это бледнолицый по имени Фред. Он прибыл из Америки, как и все мы, Слепой Бизон.

– Как – прибыл? – изумился названный Слепым Бизоном. – На самолете? Хитроумие бледнолицых не знает предела…

Натали против воли прыснула.

Фред сообразил, что пора брать ситуацию в свои руки.

Он перестал улыбаться. Опустил длинные обезьяньи руки, ссутулился. Проговорил глухо, словно бы превозмогая боль:

– Баксбакуаланксива перенес меня, о, вождь!

На дикарей его слова произвели впечатление. Они попятились, бормоча что-то на своем наречии. Даже шатуны стали переглядываться и потихоньку смещаться в сторону соплеменников. Слепому Бизону, похоже, тоже было не по себе, но он крепился.

– Бледнолицый не мог знать имени отца всех гамацу, – простодушно заявил Слепой Бизон. – В школах бледнолицых не учат тайному…

– Мне не нужно учиться в школе, – веско произнес Фред. – Сам Баксбакуаланксива учил меня!

Ропот смолк. Вновь прибывшие индейцы и шатуны сгрудились, словно испуганные грозой детишки, с недоверием и страхом взирая на странного бледнолицего. Фред понял, что нащупал верную дорогу. Надо было что-нибудь еще произнести, что-то такое, что произведет неизгладимое впечатление на доверчивых дикарей. Память услужливо подсунула старое стихотворение, читанное еще в школе. Кажется… из Уитмена…

Фред запрокинул голову, жмурясь от ослепительного света, приплясывая, потряхивая руками, он принялся кружиться на месте и бормотать:

А оно все выворачивается, выворачивается, выворачивается…

Обрубок дождевого червя.

Бахрома щупальцеобразных отростков.

Кожистая мембрана, натянутая до прозрачности.

Желатиновая плоть.

Пульсация внутренних органов.

Трепет артерий, ток черной крови.

Пришедшее из ниоткуда.

Влекущее в никуда.

Движимое вечным голодом.

Необоримое.

Лишенное сочувствия и страха.

Слепое, глухое, бездумное.

Только пасть, которая выворачивается, выворачивается, выворачивается…

Тьма и свет Вселенной перемешаны в бездонном мешке желудка.

Лети вверх. Лети вниз. Лети вбок.

Ты мертв. Ты жив.

Твое путешествие начинается.

Натали смотрела на внезапно обезумевшего Фреда с ужасом и недоумением. Ей хотелось подойти к нему, взять за руку, остановить это бредовое кружение, увести в грот, привести в чувство, но она не успела. Индейцы оттеснили ее, окружили пляшущего безумца и тоже принялись в такт ему приплясывать, отрывисто выкрикивая: «Хап, хап, хап…» В хоровод вовлеклись даже индейцы-шатуны. Даже суровый воин Джек Слепой Бизон не удержался. Он вошел в общий круг, приплясывая и выкрикивая безумное, нечеловеческое заклинание, вынырнувшее из неведомых глубин наследственной памяти.

Натали не понимала сути происходящего, но она чувствовала, что это еще один шаг к уничтожению всего того, во что она верила с первых дней появления людей в этом мире. Ей казалось, что индейцы, выйдя из тени цивилизации белых, получили шанс создать свою цивилизацию. Старый Том Два Ворона разделял ее веру и делал все, чтобы осуществить их общую мечту. Его смерть, сопровождавшаяся варварским темным ритуалом, сокрушила ее, но не до конца.

Оставались шатуны, которые уважали почившего вождя и охотно шли за учительницей, оставался Храм, фрески которого хранили знание о древней цивилизации зубоклювых, и, наконец, – Фред, образованный белый человек, хранящий память о достижениях американской культуры будущего. Смутная надежда слепить из этих трех составляющих нечто стоящее рассеялась, когда и шатуны и Фред вовлеклись в эту дикую пляску, за которой должна последовать – Натали это знала – людоедская оргия.

Чувство страшного одиночества охватило Натали. Ей захотелось немедленно уйти из становища шатунов, через жесткую траву Железных прерий вернуться к Храму, исследовать его, внимательно рассмотреть фрески, попытаться понять смысл заключенного в них послания. Натали бесшумно прокралась к гроту и начала собираться, стараясь не прислушиваться к нарастающему: «Хап, хап, хап…» Она положила в рюкзак две полные фляги кислицы, сверток с вяленым мясом и черствыми лепешками, набила патронташ патронами, пристегнула к поясу кобуру с револьвером, взяла нож из рабочего когтя бродячего муравьеда. Все это Натали проделывала по инерции, не думая о том, что уходит навсегда. Из становища, из племени, из прошлой жизни.

Натали выглянула из-за полога – не хотелось, чтобы ее уход обнаружили прежде времени. Пляска продолжалась. Хоровод индейцев смуглым колесом крутился вокруг кривляющегося Фреда. В том, что белый валяет дурака, Натали ни на минуту не сомневалась. Она только не понимала – зачем? Впрочем, теперь это ее не касалось. Натали выскользнула из грота и мягким, кошачьим шагом двинулась к расщелине в обрывистом береге. Казалось, ее вот-вот окликнут, но этого не случилось.

Когда Натали поднялась на обрыв, зловещее «хап, хап, хап» как отрезало. Скрипели под толстыми подошвами ржавые травы, разбойничьим посвистом взрезали бледную синеву неба свистоперы. Натали шагала легко, без оглядки, не думая о том, что ждет ее впереди. Одиночество пока не пугало ее, как если бы она совершала свою обычную вылазку в поисках Храма. Привычно оглядывая просторы прерий, Натали быстрым шагом удалялась в сторону мыса, вдающегося в безмятежные воды Соленого озера.

Жара и пустынная местность вскоре словно растворили Натали в себе. Знойные марева над багряными травами искажали перспективу, и могло показаться, что прерии превратились в бескрайнее море, а женщина в них лишь одинокий пловец. Натали очень хорошо знала, какова цена этой иллюзии. Миражи полуденных прерий могли спрятать в себе стаю койотов или отряд зубоклювых. Коренные обитатели Колорадо были гораздо лучше приспособлены к среде своего обитания, нежели пришелица с Земли. Как ни старалась Натали сохранить остроту внимания, монотонное движение притупляло бдительность. Поэтому, когда один из размытых силуэтов вдруг сгустился в человекоподобное существо, она едва успела выхватить револьвер.

– Не стреляй, Натали! – произнес знакомый голос.

Она выдохнула:

– Боже, Майк, это ты?

Майк Дремлющий Ветер радостно подпрыгнул.

– Я так рад, что нашел тебя, – сказал молодой шатун. – Я испугался, что навсегда потерял тебя.

Натали обняла его и поцеловала, немало смутив.

– И я рада, Дремлющий Ветер, – сказала она. – Мне здесь было так одиноко и страшно…

Индеец рассмеялся.

– Ты была не одинока, – заявил он. – С севера к тебе приближались койоты. Но ты им не нужна. Они охотятся на косуль – десять самок с телятами в трех милях к югу. А вот через сто шагов ты могла наткнуться на гнездо лысых страусов, а это опасно.

– Ох, спасибо тебе, Майк! – воскликнула она искренне. – Я совсем как слепая самка муравьеда…

– Почему ты ушла из становища?

– Как тебе сказать… Я почувствовала, что не нужна там никому…

Майк Дремлющий Ветер кивнул.

– Я тоже это почувствовал, – сказал он. – Белый человек Фред оказался великим шаманом. Он призвал древнего духа и приказал ему перенести его, Фреда, в Колорадо. Теперь все воины-гамацу станут служить великому шаману…

– А шатуны? – спросила Натали.

– Шатуны тоже захотели стать гамацу и есть человеческое мясо, – ответил Майк. – Я не захотел стать гамацу, которые съели моего вождя и учителя. Поэтому я ушел искать тебя, Натали.

– Я так счастлива, Майк! – отозвалась Натали.

– Ты направляешься к Соленому озеру, – проницательно заметил индеец. – Я не пойму – зачем? Там совсем нет питьевой воды, и очень мало дичи.

– Я знаю, Майк. Но там есть кое-что получше дичи…

– Ты говоришь о древнем капище зубоклювых?

– Да, о Храме… Я не успела тебе рассказать, Дремлющий Ветер… Мне удалось найти там то, что очень понравилось бы Тому Два Ворона. Я нашла доказательства, что зубоклювые не всегда были бандитами, промышляющими в прериях. У них было великое прошлое…

– Прости, Натали, – перебил ее Майк, – но какое нам дело до великих предков зубоклювых? Они уже давно с духами…

Натали покачала головой, сказала строго, как на уроке:

– Стыдись, Майк! Ты совсем забыл, чему учил тебя великий вождь Том Два Ворона… Он учил, что любознательность делает индейцев сильнее бледнолицых, а лень и нежелание узнавать новое превращают даже бледнолицых в примитивных дикарей.