Нос Уайли, а также рука, судя по положению, в котором она находилась, были сломаны. Другую руку Уайли прижимал к животу, и между пальцами пульсировала ярко-красная кровь. Он смотрел в пустоту, в широко раскрытых глазах застыло трагическое выражение. Ричеру еще не доводилось видеть такого потрясения и страдания. Полное, сокрушительное разочарование, боль, предательство, недоумение – как мир мог настолько раздавить человека.
Ричер подошел ближе.
– Что произошло? – спросил он.
Уайли застонал и захрипел.
– Они украли фургон, – заговорил он запинающимся голосом. – Ударили меня ножом. Сломали руку.
– Кто?
– Немцы.
– Как?
– Я ждал здесь. Пришли два парня. Ударили меня ножом и украли мой фургон.
– А кого ты ждал?
– Людей, которые должны были приехать за фургоном. Часть сделки.
– Когда?
– Мне нужен врач. Я умру.
– Проклятье, конечно, умрешь, – сказал Ричер. – За измену положена смертная казнь.
– Мне очень больно.
– Хорошо, – сказал Джек.
Потом он услышал шум подъезжающего автомобиля. Это были Гризман и Синклер в «Мерседесе» полицейского департамента.
Синклер опустилась на колени рядом с Уайли и заговорила с ним. Она слушала, задавала вопросы и обещала доктора в обмен на сотрудничество. Допрос шел с максимальной эффективностью. Нигли посмотрела на пустой контейнер в мебельном фургоне, перехватила взгляд Ричера и показала на хранилище для секретных документов. Тонкая фанера с отверстием в форме полумесяца, чтобы было удобно за нее браться. Деталь, которую одиннадцать раз делал ученик. Потом Ричер вместе с Гризманом поехали к железному мосту, чтобы посмотреть, кого удалось задержать автоинспектору. Вероятно, фургон. Но нет. Когда они добрались до моста, полицейский заявил, что мимо него никто не проезжал. Никаких фургонов, автомобилей или людей.
Ричер и Гризман вернулись к складу и увидели, что Синклер и Нигли стоят в темноте. Молча и неподвижно. Лужа крови на полу стала заметно больше, но перестала увеличиваться.
Уайли истек кровью.
Он был мертв.
– По мосту никто не проезжал, – сказал Гризман.
Тишина.
А потом Ричер услышал, как подъезжает еще одна машина.
Он вышел из склада на шаг. Такси. Три пассажира. Женщина, опустив голову, доставала деньги из кошелька, чтобы заплатить за проезд. И двое мужчин, невысокие, жилистые, смуглые и бородатые, одетые в рабочую одежду и защитное снаряжение. Они огляделись, увидели Ричера, посмотрели ему в глаза и кивнули, осторожно приветствуя. Словно рассчитывали его здесь встретить. Так и было, догадался Ричер. В общем. Они знали, что мужчина должен передать им фургон. Они прибыли сюда, чтобы на нем уехать. Часть сделки.
Ричер положил руку на лежавший в кармане пистолет и вышел на солнце. Женщина убирала кошелек в сумку. Такси развернулось и покатило прочь. Женщина подняла голову, увидела Ричера и на мгновение смутилась. Она ожидала встретить здесь не его. Ей было немногим больше двадцати, черные, как уголь, волосы, оливковая кожа. Очень хорошенькая. Она могла быть турчанкой или итальянкой.
Курьер.
Двое приехавших с ней парней терпеливо ждали, стоически и без малейшей тревоги, как рабочие, которым предстоит выполнить обычный заказ. «Грузчики из аэропорта», – догадался Ричер. Он вспомнил, как Синклер сказала, что Уайли выбрал Гамбург, потому что это порт. Второй по величине в Европе. Врата мира. Может быть, так и было – когда-то. Но план изменился. Теперь они планировали доставить свою добычу в грузовой самолет. Долететь до Адена, являвшегося уже совсем другим портом. На побережье Йемена. Там их будут ждать десять грузовых судов, которые завершат доставку после того, как проведут несколько недель в море. Прямо до Нью-Йорка или округа Колумбия, Лондона, Лос-Анджелеса или Сан-Франциско. Рядом со всеми крупнейшими городами мира находились порты. Ричер вспомнил, как Нигли говорила, что в радиусе одной мили будет уничтожено все, а в радиусе двух начнутся грандиозные пожары. Десять раз. Десять миллионов погибнут, после чего наступит коллапс. На следующие сто лет воцарится средневековье.
– Здравствуйте, – сказала курьер.
Нет, не турчанка или итальянка. Вероятно, пуштунка из северо-западной приграничной области. Племя, древнее, как само время. Старательные картографы проведут границы и напишут «Индия», «Пакистан» или «Афганистан», а пуштуны вежливо улыбнутся и займутся своим вечным бизнесом.
– Кто вы? – спросила курьер.
Ричер кивнул в сторону приоткрытой двери.
– Мистер Уайли здесь, – сказал он.
Мужчины остались немного сзади, предоставив курьеру идти первой. Джек наблюдал за их лицами. Он видел, что они начинают понимать. Пустое пространство. Мертвец на полу. Лужа высыхающей крови. И три фигуры в темноте.
Неправильно.
Ричер вытащил пистолет.
Двое мужчин и женщина повернулись к нему.
– Вы арестованы, – сказал Джек.
Их пол определил различие в реакциях. Ричер увидел, как в глазах мужчин проходит череда древних безнадежных выводов. Они являлись иностранными рабочими в чужом государстве. У них не было статуса, власти, рычагов, прав и надежд. Они находились внизу иерархической лестницы. Пушечное мясо, и не более того.
Им было нечего терять.
Они потянулись к карманам и принялись копаться в мятой одежде, отчаянно пытаясь вытащить оружие. Ричер выкрикнул No! по-английски и Nein! по-немецки, но они не остановились. У них были необычные револьверы с очень короткими стволами. Бледная сталь, бледные сосновые рукоятки. Стволы длиной примерно в дюйм, похожие на обрубки. Ричер подумал, что Вашингтон, Нью-Йорк и Лондон стоят в списке первыми. Ну а дальше Тель-Авив, Амстердам и Мадрид. Потом Лос-Анджелес и Сан-Франциско. Может быть, даже мост Золотые Ворота.
Хелмсворт сказал: «Их приказ состоял в том, чтобы прикрепить бомбу к опорам моста, установить таймер и бежать прочь изо всех сил».
Ричер выстрелил в центр масс каждого из них, два раза быстро нажав на спусковой крючок, слева направо, а когда они упали, еще раз дважды выстрелил в голову каждому, чтобы наверняка. Оглушительный грохот смолк, в ушах раздавалось лишь шипение. Слово Möbel на борту старого мебельного фургона было забрызгано кровью.
Ричер прицелился курьеру в лицо.
Женщина подняла руки.
– Я сдаюсь, – сказала она.
Никто не ответил.
– У меня есть информация. Я знаю номера банковских счетов и могу отдать вам их деньги.
Дальше командование взяла на себя Синклер. В конце концов, с точки зрения НАТО она являлась старшим офицером. Поэтому Гризман воспринял перемены довольно спокойно; возможно, такова реальная политика – так говорили немцы, когда понимали, что потерпели поражение. Она сказала Гризману, что, если фургон не пересекал мост, полицейский должен забрать всех своих людей из мэрии и организовать надежный периметр. Она отправила Нигли к телефонной будке, приказав вызвать Бишопа, Уайта и Вандербильта. Уотермену и Лэндри следовало оставаться на месте и приглядывать за базой.
Через несколько минут Гризман уже организовал две машины у моста. Автоинспектора поблагодарили и отправили домой. Потом приехали еще две машины; они миновали мост и направились к ближайшим зданиям. Вопрос количества. Фургон был большим, едва ли внимательные люди могли его не заметить.
Ричер посмотрел на Уайли, потом перевел взгляд на Синклер.
– Он признался, как нашел контейнер?
– Ему что-то рассказал дядя Арнольд.
– Что именно?
– Про атомные бомбы. Даже дядя Арнольд считал это безумием. Причем он служил в десантных войсках, и все миссии, к которым его готовили, являлись самоубийственными. Ему предстояло стать частью первой волны десанта во время величайшего наземного сражения в истории. Однако в атомных бомбах было что-то, вызывавшее смятение. Слишком большая власть для одного человека. А потом он рассказал историю про исчезнувший контейнер. Все они верили, что это правда. Наверху началась паника. Слишком сложно прикрыть задницу. Дядя Арнольд пришел к выводу, что естественное течение приливов и отливов приведет контейнер во вполне определенное хранилище. Однако его там не оказалось. Очевидно, он принял этот урок со смирением.
– И как его воспринял Уайли?
– Как урок на тему о том, к чему может привести ошибка в маркировке.
– И как он догадался?
– Арнольд сказал ему еще кое-что. Совершенно на другую тему. Арнольд попал в Германию очень рано. Вся страна лежала в руинах. Люди голодали. Армия нанимала на работу гражданское население. Главным образом женщин, потому что мужчин осталось мало. Нечто вроде пособия, но такая политика позволяла сократить количество американских солдат, а женщины могли печатать и стенографировать. И Уайли объединил новую информацию с другими вещами, о которых рассказывал Арнольд.
Местные женщины были готовы на все, чтобы заработать деньги. Все что угодно за шоколадку или пачку сигарет. И Арнольд ковал железо, пока горячо. Однажды девушка дала ему адрес своей сестры. Она также являлась подходящей дичью. Девушка написала «одиннадцать», но Арнольд прочитал «семьдесят семь». Из-за почерка. Европейцы пишут длинные палочки перед единицами. Как нечто противоположное хвосту. И единица получается похожей на семерку. Они ставят короткую черточку посередине семерки, чтобы отличить ее от единицы. В конце концов Уайли задал себе вопрос: что произошло бы, если б немецкий клерк сделал запись, а потом ее распечатал американец. Или наоборот. Он пришел к выводу, что так и могла произойти ошибка.
– Неужели все настолько просто?
– Он решил, что армия должна была подумать о такой возможности, что они составят графики и таблицы, в которых будут менять семерки на единицы и единицы на семерки. Однако рассказы Арнольда показались Уайли безумными. Бюрократия пропитала армию с головы до ног. Со временем Уайли задал себе другой вопрос: а что, если цифра изменилась не в два шага, а в три? Например, сначала немецкий клерк что-то написал, американский напечатал, потом другой немецкий клерк вручную переписал что-то с напечатанной страницы. Или наоборот. Начиная с единиц или семерок. Тогда он составил собственные графики и таблицы и пришел к выводу, что армия сама этих шагов не предпримет. И закроет глаза на ошибки в системе. Уайли оказался прав. Контейнер находился там с самого начала. Он нашел его с третьей попытки.
Ричер молча кивнул и отошел в сторону. Курьер перехватила его взгляд.
– Я могу помочь, – сказала она.
– Мне не нужны ваши деньги, – сказал Ричер.
– Нечто другое, – сказала она. – Толстяк ошибается. Фургон пересек мост. Он проехал нам навстречу.