Глава

28

Они немного опоздали, и остальные их уже ждали. Бишоп прислал микроавтобус вроде тех, что ходят в аэропорт. Все сидели внутри и смотрели на них из окон. Уотермен, Лэндри, Уайт и Вандербильт. И Синклер. Ричер и Нигли вошли, уселись на свободные места, дверь за ними с шипением закрылась, и автобус тронулся. Поездка получилась короткой, вокруг озера Ауссенальстер, к внушительному, но немного странному зданию. Оно выглядело как Белый дом, построенный архитектором в соответствии с его детскими воспоминаниями, сохранившимися после посещения столицы США много лет назад. Гостей встретил Бишоп и показал им их кабинеты. Письменные столы, телефоны, телефаксы, ксероксы, телексы, принтеры и массивные компьютерные терминалы с грязными бежевыми клавиатурами. Бишоп сказал, что телефоны являются копией аппаратов в Маклине. Лишь Гризману известны номера, но и он не знает их адреса.

Первым позвонил Гризман.

У него проблема.

Трубку взял Ричер.

– Не включайте громкую связь, – сказал Гризман.

– Почему?

– Я все испортил. Или мой департамент. Впрочем, это одно и то же.

– Что случилось?

– Думаю, мы упустили Уайли. Каким-то образом он умудрился сбить велосипедиста и покинуть место происшествия – примерно через два часа после того, как мы с вами ушли. Вне всякого сомнения, он был пьян. Свидетель описала его очень точно. Ей показали рисунок, сделанный по рассказу Гельмута Клоппа, и она его опознала. Все это есть в журнале транспортного отдела.

– Значит, ваш человек не заметил его появления.

– В какой-то момент он разговаривал с автоинспектором. Возможно, это произошло именно тогда.

– Так или иначе, но вам неизвестно, где сейчас находится Уайли.

– Да, ничего определенного мы сказать не можем.

– Вас научили произносить такую фразу в подобных случаях?

– Да, звучит весомо и по-взрослому.

– Ну, всякое случается, дело житейское, – сказал Ричер.

– Я сожалею, что мы его упустили, – сказал Гризман.

– Не нужно переживать.

– Я буду продолжать наблюдение столько, сколько смогу.

– Благодарю вас.

Ричер повесил трубку и рассказал новость, Синклер задала вопросы, которые всех занимали больше всего.

– Была ли это доставка? Неужели мы ее упустили? Неужели он находился в состоянии такого сильного стресса, что сбил велосипедиста?

– Слишком скоро, – сказал Вандербильт. – Все произошло посреди первой ночи. Ему не могли заплатить. Значит, он не доставил товар. Если, конечно, он не идиот.

– В худшем случае он направлялся в аэропорт, – сказал Лэндри. – Чтобы улететь в Цюрих на утреннем рейсе. Может быть, решил подождать день или два там, а не здесь. В таком случае он забрал товар с собой. Если он небольшого размера. Чтобы произвести обмен в банке, как говорил Ричер.

– Нужно следить за аэропортами, – сказал Уотермен.

– Мы следим, – заверила его Синклер. – В обоих аэропортах есть закрытая система наблюдения. ЦРУ организовало временный перехват сигнала. Это сделано неофициально, так что скоро канал придется закрыть, но пока Уайли там не появлялся.

– И не возвращался домой, – добавил Ричер. – Если только человек Гризмана не пропустил его дважды. Но тогда где он?

– Гуляет, – сказала Нигли. – Где-то в Германии. Фаза, предшествующая доставке товара. Так производит инспекцию дилер, когда ты покупаешь новую машину. Перед большим откровением.

* * *

Уайли проснулся в своей спальне, в том самом месте, где просыпался в течение последних трех месяцев. В снятой квартире, расположенной в новом районе на берегу. Поселок внутри города. Ну, не совсем так. На самом деле это гигантская спальня, где обитало множество равнодушных людей, которые уходили и возвращались в темноте и спали всего по несколько часов. Он ни разу не видел своих соседей, и, насколько ему было известно, они никогда не видели его. Идеально.

Он встал и включил кофеварку. Сполоснул бутылку от шампанского и положил в мусорную корзину. Поставил стакан в посудомойку.

Потом он снял трубку и набрал номер прокатной конторы, которой уже пользовался. На его звонок ответили сразу – молодой и уверенный мужской голос.

– Вы говорите по-английски? – спросил Уайли.

– Конечно, сэр, – ответил молодой человек.

– Я хочу взять напрокат фургон.

– Какого размера, сэр?

– Длинная колесная база, высокий потолок. Внутри должно быть много места.

– У нас есть «Мерседес-Бенц» и «Фольксваген». «Мерседес-Бенц» длиннее. Более четырех метров внутри кузова.

Уайли сделал мысленные подсчеты. Четыре метра – это немного больше тринадцати футов. Ему требовалось двенадцать.

– На какой высоте находится днище кузова?

– На обычной, я думаю. Но точно не помню.

– А задняя дверь поднимается?

– Нет, сэр. Задние двери на обычных подвесных петлях. Это проблема, сэр?

– Мне нужно будет вплотную подъехать к другому грузовику, чтобы переместить груз. А с дверями на петлях это невозможно сделать.

– Боюсь, что машины с поднимающейся наверх задней дверью другого класса. Технически это связано с общим весом транспорта. В Германии для использования тяжелых транспортных средств требуется коммерческая лицензия. У вас она есть?

– Я уверен, что сумею получить необходимую лицензию на любой транспорт, который вы мне предложите. Это как колода карт.

– Очень хорошо, сэр, – сказал молодой человек. – Когда вам потребуется фургон?

– Прямо сейчас, – ответил Уайли.

* * *

В одном из помещений консульства снова зазвонил телефон, и Лэндри передал трубку Ричеру. Это был Бишоп, который находился в кабинете неподалеку.

– У стойки дежурного находится солдат армии США, который говорит, что он получил приказ явиться к вам на доклад, – сказал Бишоп.

– Хорошо, – сказал Ричер, – отправьте его наверх. Или мне лучше встретить его внизу?

– Я обеспечу сопровождение, – обещал Бишоп.

Солдата привела девушка лет двадцати трех, возможно, недавняя выпускница университета, но уже ставшая настоящим представителем внешнеполитической службы. А у солдата срочной службы оказалась прическа ирокез, столь любимая в зенитном комплексе, где служил Уайли. Свидетель из досье о самовольных отлучках, собранного четыре месяца назад. Он был капралом, всего один шаг вверх от рядового, одет в камуфляжную форму для лесного ландшафта и выглядел, как и подобает хорошему солдату. Возраст – около двадцати лет. На бирке с фамилией Ричер прочитал: Коулман.

Нигли поставила в углу комнаты три стула, и они сели.

– Спасибо, что добрался до нас, солдат. Мы это ценим. Тебе рассказали, зачем мы тебя вызвали?

– Сэр, мне сказали, что вы будете задавать вопросы о рядовом Уайли.

У солдата был южный акцент. Возможно, горные районы Джорджии. Он сидел на самом краешке стула, словно все еще стоял по стойке «смирно».

– В рапорте, написанном четыре месяца назад, говорится, что Уайли нравилось быть в твоем подразделении. Это правда?

– Да, сэр, – ответил Коулман. – Думаю, так и было.

– Он был счастливым человеком, претворившим в жизнь свою мечту?

– Да, сэр, я уверен, что так и было.

– Его никто не мучил и не обижал?

– Нет, сэр, насколько мне известно.

– В таком случае я не понимаю, почему он ушел в самоволку. Твоя часть и ты не несете ответственности за его побег. Ты ни в чем не виноват. Нет никакой возможности повесить это на тебя. Сотня бюрократов может печатать сто лет на сотне пишущих машинок, но они не сумеют ничего доказать. Ты понимаешь? Нам известно, что Уайли сбежал совсем по другой причине.

– Да, сэр, мы пришли к таким же выводам, – сказал Коулман.

– Так что расслабься, договорились? Тебя ни в чем не обвиняют. Ты не можешь дать неправильных ответов. Как и глупых. Нам необходимо знать все, что ты сможешь вспомнить. Любые мелочи. И мне не важно, какими дурацкими они могут казаться. Ничего не скрывай. Расскажи нам все. А потом сможешь провести день в Гамбурге. Сходить в клуб.

Коулман кивнул.

– Как давно ты знаешь Уайли?

– Он прослужил в нашей части почти два года.

– Настоящий старикан, верно?

– Значительно старше моего старшего брата.

– Тебе не показалось это слегка странным?

– Да, немного.

– А у тебя есть теория, почему он так долго ждал?

– Я думаю, он сначала хотел закончить свои дела дома.

– Он о них говорил?

– Нет, сэр, никогда, – ответил Коулман. – Уайли был замкнутым человеком и надежно хранил свои секреты. Мы все знали: он что-то скрывает. Он постоянно улыбался своим мыслям и молчал. Но он был старым, и мы считали, что это нормально. Мы решили, что возраст дает ему право быть таким. И все продолжали хорошо к нему относиться. Он вообще пользовался популярностью.

– Уайли был хорошим солдатом?

Коулман собрался ответить, но потом остановился.

– Что такое? – спросил Ричер.

– Сэр, вы просили поделиться глупыми впечатлениями.

– Я люблю глупости, – ответил Джек. – Иногда глупости – это все, что мы имеем.

– Ну, сэр, мне кажется, дело не только в секретах. Я думаю, у него был настоящий тайный план. На всю жизнь. Один день за другим. Да, он работал хорошо. Делал все, что положено, и никогда не жаловался. Даже когда мы оказывались в полном дерьме. Сейчас такое случается часто. Он был счастлив из-за того, что каждый новый день приближал его к цели.

– И в чем она состояла?

– Я не знаю.

– Четыре месяца назад ты упомянул дядю Уайли.

– Нас спрашивали, был ли Уайли открытым человеком, хотели знать, о чем он говорил. Но нам нечего рассказать. Он родился в Шугар-Лэнде, в Техасе, и разбирался в крупном рогатом скоте. Как-то раз он сказал мне, что хочет стать владельцем ранчо. Вот, пожалуй, и всё. Он никогда много не болтал. Однажды вечером после того, как закончились тренировки, у нас были очень успешные стрельбы, мы показали отличные результаты против вертолетов, поэтому решили выпить пива и прилично захорошели. Мы договорились рассказать друг другу, почему пошли на военную службу. Только с некоторым налетом загадки. У нас там полно шутников. В общем, нужно было объяснить свое решение одним умным предложением. У меня такие вещи не получаются. Когда пришла моя очередь, я сказал, что поступил на службу в армию для того, чтобы научиться ремеслу, подумав, что в моих словах содержится двойной смысл. Ремесло – ну, к примеру, автомобильный механик или умение убивать людей. Альтернативный вариант, если будет трудно найти работу механика.

– Хороший ответ, – сказал Ричер.

– Однако они его не поняли.

– А что сказал Уайли?

– А он заявил, что пошел в армию из-за того, что дядя рассказывал ему истории про Дэви Крокетта. Получилось коротко и непонятно, как они и хотели. Точно кроссворд. А потом он улыбнулся своей загадочной улыбкой. У него легко получалось быть таинственным. Он всегда таким был.

– Как ты думаешь, что он имел в виду?

– Я помню телевизионный сериал о Дэви Крокетте, смотрел его каждую неделю. Он носил шляпу из шкуры старого енота. Но у меня не возникло желания пойти служить в армию. Поэтому я не знаю, что он имел в виду. Наверное, на этот раз ничего не понял я.

– Просто дядя или он упомянул какое-то имя?

– Не тогда. Но позднее, когда парни стали изводить Уайли из-за того, что он так много говорил о животноводстве, хотя в его родном городе была лишь большая старая фабрика по производству сахара, он сказал, что его дядя Арнольд работал на ранчо до того, как его призвали в армию.

– И это был тот же дядя? Или другой?

Коулман задумался, словно вспоминал членов своей семьи и то, как он их называл. Этот дядя, тот дядя… Была ли какая-то разница?

– Я не знаю, – наконец ответил он. – Уайли был из тех парней, которые всегда старались произнести имя, если появлялась возможность. Старомодная вежливость. Но у него это не получилось в одном таинственном предложении, потому что следовало соблюдать краткость. Поэтому я не могу ответить на ваш вопрос с уверенностью.

– Расскажи мне подробнее о том, как каждый день приближал его к цели. О тайном плане. Каким было его настроение? Это выглядело как некое движение вперед, шаг за шагом, медленно, но верно – или у него бывали взлеты и падения?

– Ни то, ни другое, – ответил Коулман. – Или все вместе. Он никогда не унывал, но ближе к концу становился все более счастливым. Всего два шага вперед. Как будто он постепенно поднимался выше и выше.

– Когда он изменился?

– Примерно в середине срока. Около года назад.

– Что произошло?

– Мне трудно подобрать слова, чтобы это описать.

– Но ты можешь передать впечатление?

– Оно может вам показаться глупым.

– Я люблю глупости.

– Пожалуй, он был похож на человека, который ждет хороших новостей, а когда новость приходит, она оказывается потрясающей.

– Как если бы он искал то, что должно быть где-то рядом, и наконец нашел?

– Точно.

* * *

В Джелалабаде время близилось к полудню. Завтрак закончился, наступал ланч. Курьера снова пригласили в маленькую душную комнату. Уже во второй раз. Она принесла им ответ Уайли, появившись на рассвете. Толстяк улыбался и раскачивался, Высокий сжал кулаки и завыл, словно волк. Сейчас в комнате находился только Толстяк. Подушка Высокого была примята, но пуста. Он находился в каком-то другом месте. Очень занят. Очень взволнован. «И это проявляется гораздо сильнее, чем следовало», – подумала она, ведь речь идет о малозначительных вещах.

Молчаливые мухи подлетели ближе, зависли в воздухе, а потом метнулись в сторону.

– Садись, – сказал Толстяк.

Курьер посмотрела на подушку высокого мужчины.

– Могу я стоять?

– Как пожелаешь. Я горжусь тем, как ты выполнила задание. Все сделано безупречно. Впрочем, иначе и быть не могло, ведь ты прошла хорошую школу.

– Благодарю вас, – сказала она. – Я чувствовала, что прекрасно подготовлена.

– Был ли твой немецкий достаточно хорош?

– Я очень мало говорила. Только с водителем такси.

– Если б тебе пришлось говорить больше, его хватило бы?

– Думаю, да. У меня была прекрасная школа.

– Ты хотела бы вернуться в Гамбург?

Она подумала о фотографиях, отпечатках пальцев и данных в компьютерах.

– Я пойду в то место, куда меня направит ваша мудрость.

– Доставка, как ты знаешь, уже спланирована, но нам необходим человек, который сможет зафиксировать получение.

– Это будет для меня честью.

– Языки – самая сильная твоя сторона? – спросил Толстяк.

– Не мне об этом судить.

– Твои наставники утверждают, что у тебя превосходная память и ты прекрасно владеешь числами.

Она не ответила.

Она не хотела говорить о числах.

– Быть может, твои наставники не сказали всей правды? – спросил Толстяк.

– Они были очень добры. Но слишком щедры. Я совсем не владею числами.

– Почему ты так говоришь?

Она молчала.

– Скажи мне.

– Вы хотите, чтобы до Гамбурга я побывала в Цюрихе. Там они также говорят по-немецки. В банке. Чтобы перевести деньги Уайли. С числами. Номера счетов и пароли. Именно так я смогу зафиксировать получение.

– Ты намерена отказаться?

– Я должна знать цену.

– Конечно, ты будешь ее знать. Это один из четырех важных элементов. Наш номер счета, наш пароль, сумма и номер счета получателя. Я знаю, тебе придется многое запомнить, но в целом это самая обычная сделка.

– Вам не нравится, когда люди знают цену.

Толстяк ничего не сказал.

– Меня принесут в жертву, – сказала курьер.

– Нет, если мы получим то, что хотим. На этот раз все по-другому. Если нас ждет успех, ты навсегда станешь его частью. Как и все мы. Мы превратимся в мифы и легенды. Рассказ о нас будут передавать из поколения в поколение. Цена, которую мы заплатим, и сама сделка станут предметом восхищения. Маленькие девочки будут мечтать о том, чтобы быть похожими на тебя, а в своих играх переводить деньги со счета на счет. Девушки поверят, что и они способны на великие дела.

Курьер ничего не ответила.

– Но если сделка сорвется, – продолжал Толстяк, – тебя убьют, и не важно, поедешь ты в Цюрих или нет. Ты уже стала частью происходящего. Ты свидетель. Убьют всех свидетелей. В противном случае нас ждет страшное унижение. Сто миллионов долларов потрачены впустую? Естественно, нам придется стереть это из памяти людей. Или с нами будет покончено как с лидерами. Наши кости обглодают дочиста.

– Сто миллионов долларов? Такова цена? – спросила курьер.

– Иди и учи числа, – сказал Толстяк. – Будь готова к отъезду сегодня вечером. И молись за наш успех.

* * *

В Гамбурге Уайли спустился на лифте и вышел в вестибюль. Он миновал круговую подъездную дорожку, прошел мимо одного здания, свернул в проход между двумя другими и оказался в задней части комплекса, где новое дорожное покрытие уступало место бетонным плитам и булыжнику и до сих пор стояли портальные краны. Здесь, через темную воду построили новые пешеходные мостики из тика и стали, изящно парившие над бездной. Уайли воспользовался сначала одним, потом другим, немного шире и длиннее первого, который вел до шоссе и автобусной остановки, сел под навесом и стал ждать.

Сначала пришел не тот автобус, но в следующем он уехал. У этого была остановка в двух кварталах от офиса компании, сдававшей автомобили напрокат. Уайли совершенно не волновался. Падение прекратилось. Теперь оставалось проделать очевидную последовательность простых действий. Доставить, забрать, улететь. И к этому времени его будут ждать девятьсот квадратных миль. Участок, который виден из космоса.

Он улыбнулся, один в заполненном автобусе.

Маленький Хорас Уайли.

Офигеть.

* * *

В миле от автобусного маршрута Мюллер встретился с Дреммлером в кондитерской всего на четыре маленьких столика, за каждым из которых сидели пары мужчин, похожих на них, – друзья… нет, скорее знакомые, которых связывало общее дело, будь то купля или продажа, хеджирование или страхование, инвестирование, аренда или перепродажа ценных бумаг.

Или оказание сопротивления гибнущей национальной индивидуальности.

– Еще раз благодарю тебя за помощь – теперь мы знаем, где искать Ричера, – сказал Дреммлер. – Мы составили план.

– Всегда рад помочь, – ответил Мюллер.

– Он не может не выходить из отеля. Рано или поздно он появится. Я ожидаю приятных известий с минуты на минуту.

– Хорошо, – сказал Мюллер.

– Тебе удалось решить вторую задачу?

Мюллер достал копию фоторобота Уайли и положил ее на стол.

– Трудно было его добыть? – спросил Дреммлер.

– Мне пришлось оставить небольшой бумажный след. Но он никуда не приведет.

– Я никогда не видел этого человека. Он не является членом нашего движения.

– Однако Клопп видел его несколько раз.

– Значит, он заходит в бар, чтобы что-то купить или продать. Или для того и другого. Я покажу рисунок своим знакомым. Так мы сможем узнать имя и адрес.

– Мы знаем его имя. Его зовут Уайли. И у него нет адреса. Я уже проверял, вы помните?

– Я уверен, что он купил новое удостоверение личности. Или даже несколько. Обычно они с этого начинают. Но не нужно беспокоиться. Я знаю, к кому обратиться.

* * *

Нигли попросила Лэндри позвонить в отделение ФБР в Новом Орлеане, чтобы они спросили у матери Уайли про ее прежних любовников по имени Арнольд, а также обо всех, кто владел ранчо, а потом пошел служить в армию, и о тех, кто когда-либо упоминал Дэви Крокетта. Затем Вандербильт подозвал ее к застучавшему телексу, и она оторвала сразу несколько распечатанных страниц. Ответ на ее запрос через Синклер и Объединенный комитет начальников штабов относительно нераскрытых преступлений против собственности. Рядом с военными базами. В период пребывания в Германии Уайли.

Преступлений оказалось много.

– Когда мы получим список всех приказов на передвижения Уайли? – спросил Ричер.

– Скоро, – ответила Нигли. – Они над ним работают.

Многочисленные преступления были самыми разнообразными. И все остались нераскрытыми. Тихие ночные кражи, вооруженные вторжения и ограбления, налеты, угоны; все направлены против местных заведений, где имелось много наличных денег, вроде баров, тотализаторов и стрип-клубов. Географически они совершались неподалеку от военных баз. Естественно, ведь именно там и крутятся деньги. Отсюда и бизнес, где много налички. Виновные в подобных преступлениях обычно приезжают издалека. Так чайки находят свалки мусора. Лишь немногие из них – солдаты. Но какую-то часть преступлений совершают и они.

– Посмотрите на величину сумм, – сказала Нигли.

– Это чепуха, – ответил Ричер. – Они для страховых компаний. Следует делить их пополам.

– Но даже и в таком случае одна или две подобные кражи могли обеспечить Уайли необходимым стартовым капиталом. А три или четыре отправят совсем в другую категорию. Нам придется заново оценивать ситуацию. Он мог значительно увеличить количество тайников и ресурсов.

– Когда он украл вещь, которую сейчас продает?

– Это произошло между тем моментом, когда он ее обнаружил, и окончанием его последней увольнительной на девяносто шесть часов. В течение десяти месяцев.

– А почему никто не доложил о пропаже?

– Тут все зависит от того, что именно он украл. От интервала между аудиторскими проверками, я полагаю. Может быть, она проходит прямо сейчас. Может быть, все станет известно сегодня вечером.

– Насколько тщательно проводятся аудиторские проверки?

– Обычно не слишком, – ответила Нигли. – Главным образом идет перепись того, что должно находиться в наличии. Если в описи значится три контейнера, они просто считают: один, два, три – и ставят галочку в нужном месте.

– Но контейнеры могут быть пустыми или заменены на что-то другое.

– Да, так или иначе. В любом случае перепись еще не проводилась, или он сумел каким-то образом обмануть аудиторов. Других вариантов нет.

– Нет, я думаю, мы должны рассмотреть и третий, – заметил Ричер. – Возможно, то, что он украл, никогда не значилось в списке. Может быть, никто не знал, что оно там находится, поэтому никто не заметил, что оно исчезло.

– Можно пример?

– Ну, например, мои брюки.

– А что с ними не так?

– Тебе они нравятся?

– Обычные брюки.

– Это брюки морской пехоты армии США, сшитые в шестьдесят втором году и отгруженные в шестьдесят пятом. В какой-то момент их по ошибке отправили на армейский склад в Мэриленде. Там они пролежали тридцать лет. Их никто не учитывал, не проверял, они не присутствовали ни в одном из списков.

– И вы думаете, что кто-то купил брюк на сто миллионов долларов?

– Не обязательно брюк.

– Рубашек?

– Того, что потерялось в дальнем конце армейского склада. Третий вариант.

– Можно пример? – повторила Нигли.

– Мы собирались воевать с Красной армией. У нас здесь полно всякого снаряжения. А люди могут напортачить. Если они посылают кипу брюк для морской пехоты на армейскую базу, то существует вероятность, что они случайно отправят что угодно и куда угодно.

– Ладно, – Нигли кивнула, – существует третий вариант.

Зазвонил телефон.

Гризман.

– Произошло нечто странное, – сказал он.