Первыми с авиабазы Дечебал вылетели четыре молдавских Ми-8Т – все исправные вертолеты этого типа, которые могли поднять в воздух авиабригада «Дечебал» ВВС Молдовы. На борту машин находилось восемьдесят экипированных и вооруженных по натовскому стандарту спецназовцев из отдельного батальона спецназначения ВС Молдовы «Фулджер», считавшегося крутейшей элитой молдавской армии, хотя последние лет десять этих, с позволения сказать, «суперменов» натаскивали исключительно на антитеррористические действия. Но больше послать все равно было некого. Понимая важность задания, спецназовцев лично возглавил командир батальона «Фулджер», подполковник Василий Руссу.

Прикрытие этого звена осуществляли два румынских вертолета IAR-330L «Пума» из 90-й авиафлотилии, оснащенных 20-мм пушками и подвесными контейнерами с 55-мм и 122-мм НАРами.

Само слово «молдавский спецназ» всегда вызывает у понимающих людей усмешку. Разумеется, в высокие боевые возможности молдаван «большие дяди» из НАТО, мягко говоря, не верили. Именно поэтому от этой самой «первой волны» десанта требовалось немного – шуметь и отвлекать, предполагая, что по молдавским Ми-8 начнет стрелять буквально все, что приднестровцы успели выставить возле мостов. Разумеется, молдаванам сказали, что в армии ПМР «по достоверным данным разведки» практически нет серьезных средств ПВО, а значит, у мостов их, по этой логике, встретит только огонь стрелкового оружия.

Если же выражаться казенным языком приказов, то молдавскому спецназу было приказано прощупать огневые средства противника в районе мостов на участке шоссейной и железной дороги Бендеры – Парканы и, постаравшись высадиться в относительной близости от мостов, завязать бой с армией ПМР, после чего ожидать прикрытия «второй волны» десанта. Вроде бы действительно ничего сложного…

Несколько позднее из Кишинева стартовали восемь румынских IAR-330 из той же 90-й авиафлотилии и шесть французских «Кугуаров» AS.532 из авиаотряда спецопераций и 4-го вертолетного отряда специальных сил. На борту этих машин разместилась сотня румынских десантников (из 1-го батальона специальных операций ВС Румынии) и семьдесят французских спецназовцев из 13-го драгунского полка парашютистов.

Уже в воздухе к ним присоединилось прикрытие – четыре боевых вертолета «Еврокоптер Тигр» и две вооруженных «Газели» из 5-го вертолетного полка сухопутных войск Франции, взлетевших из Бакэу и Дечебала. Эта «вторая волна» десанта, по замыслу штабных умников, и должна была наносить основной удар и захватывать оба моста у Бендер. При этом вертолетам огневой поддержки следовало подавить выявленную «первой волной» десанта ПВО противника, а затем десант должен был высадиться в непосредственной близости от мостов, захватить их и занять оборону по обеим берегам Днестра.

И наконец, последними из кишиневского аэропорта стартовали четыре HH-60 «Блэк Хок» с шестиствольными пулеметами М134 «Миниган» и двадцатью «мальчиками» из липовой ЧВК генерала Кирби. Эти специалисты в случае необходимости готовились высадиться непосредственно на мосты, обезвредить взрывные устройства (если таковые на мостах все-таки установлены), а затем поддерживать основные силы десанта снайперским огнем, для чего наемники имели на борту тяжелые снайперские винтовки.

В общем, по плану все вроде бы было просто, но это только казалось.

Возможно именно поэтому бравый и энергичный полковник Бишар, штаб которого, собственно говоря, и планировал захват мостов, так и не рискнул руководить десантом лично, послав в качестве командира своего заместителя, майора Тринглера.

На утреннем предполетном инструктаже в Кишиневе Бишар сообщил французским, румынским и молдавским офицерам о том, что, как установили в ходе только что закончившегося налета летчики ударной авиации, устойчивую радиосвязь и работу любой навигационной и прицельной аппаратуры невозможно обеспечить из-за работы на территории ПМР каких-то современных систем РЭБ русских. А это сильно усложняет выполнение задания, поскольку исключает, к примеру, применение любых БПЛА, и разведывательных и ударных.

Во-первых, по его представлениям, результаты высадки придется фиксировать визуально, с вертолетов, при этом все сигналы об успехе или неуспехе высадки, в случае если связь не восстановится, оставалось подавать исключительно цветными ракетами. Точно так же предписывалось подавать и сигналы прибывшим для поддержки ударным самолетам – цветными дымами обозначать свое местоположение, а направление удара указывать пуском цветных ракет в сторону противника.

Из-за дикой спешки толком уточнить взаимодействие так и не удалось, и в итоге пребывавшие в состоянии нервного и тягостного недоумения командиры десантников (как это так – выполнять задание в условиях, когда не работают даже рации и GPS, а беспилотники не летают?!) просто запутались в «ценных» указаниях начальства, так толком и не поняв, как именно и каким цветом дымов и ракет им следует давать целеуказания своей авиации. Соответственно, для летчиков, которые должны были десант поддерживать, абсолютным «темным лесом» остался вопрос о том, как и что они будут бомбить и вообще ориентироваться у этих мостов.

То есть разнести сами мосты, пусть даже и при отсутствии связи и затрудненной работе бортовых прицельных систем, в условиях хорошей видимости, летчикам теоретически представлялось нетрудным, но этого-то от них как раз и не требовалось. Мосты были нужны целыми.

Так или иначе, но полковник Бишар горячо надеялся, что поддержка авиации не очень-то и потребуется. Он предполагал, что приднестровскую ПВО и бронетехнику у мостов смогут подавить боевые вертолеты, а затем десант высадится и сумеет продержаться у мостов максимум до темноты, после чего подойдут механизированные части. По плану предполагалось, что румынские и молдавские танки и мотопехота в промежуток от 4 до 12 часов займут Бендеры (если до этого их не займет десант) и тем самым с лихвой выполнят задачу первого дня операции.

Кстати говоря, планировавшие вертолетный десант штабисты все-таки отчасти считались с возможностью наличия у противника современной РЭБ, назначив атаку мостов на утренние часы. Ночная высадка вертолетного десанта в условиях отсутствия связи и затруднений с навигацией выглядела и вовсе проблематично.

Услышав подобные «стратегические установки», присутствовавший на инструктаже генерал Кирби еще до старта вертолетов отозвал своих парней в сторону и приказал им не рисковать без надобности – до момента, пока румыны и французы не высадятся у мостов, по возможности держаться в стороне, на рожон не лезть и ничего не предпринимать. А в случае изменения обстановки тут же «поворачивать оглобли» – повторения того, что совсем недавно случилось под Гродно, генерал категорически не хотел.

Конечно, у того же Бишара были смутные надежды на возможную отмену или перенос даты начала операции из-за появления «неучтенных факторов», но этого не произошло. Чтобы уничтожить те же русские системы РЭБ, надо было сначала установить их расположение, а это, принимая во внимание начавшиеся проблемы со спутниками и прочими видами разведки, могло занять несколько дней, если не недель. Именно поэтому из Парижа и Брюсселя приказали продолжать, а значит, все альтернативные варианты в одночасье отпали сами собой…

На рассвете на восточном берегу Днестра, у дороги, выходящей на мост у Бендер со стороны села Парканы, примерно в километре от собственно мостов стояли двое в новой камуфляжной форме ВС РФ зеленых оттенков, но без каких-либо знаков различия.

Свои кевларовые каски и бинокли они держали в руках, и со стороны создавалось впечатление, что они просто любуются прекрасным утром. На самом деле эти двое ждали последних данных и указаний. Натовский авианалет только что закончился и, хотя на Бендеры и оба моста во время него не упало ни одной бомбы, было понятно, что вот-вот последует продолжение. Тем более что на западном берегу, где-то далеко за городом начала изредка стрелять артиллерия, и пока было даже толком неясно, чьи это орудия.

Один из этой пары, чуть постарше, мускулистый и очень коротко стриженный, еще недавно успешно имитировал следы «вторжения российских войск» на окраинах Варшавы, а сейчас как раз курировал оборону мостов (по какой именно линии он для этого был прислан, никто ни в армии ПМР, ни в ОГРВП точно не знал, но начальство на подобные вопросы подчиненных неизменно закатывало глаза к потолку, всем своим видом намекая на «самый верх»). Здесь для начальников или равных по званию этот человек был просто «Сева», для подчиненных или людей, близко не знакомых с ним, – «Всеволод Витальевич» или просто «товарищ майор». Его спутник, который был повыше ростом и помоложе, находился здесь в роли то ли заместителя майора, то ли офицера связи. Этот был для солдат «товарищем старшим лейтенантом», для своих «Сергеем», а для майора просто «Серегой».

Любопытно, что фамилия майора была Щепкин, а старлея – Мочалов. Впервые услышав про это сочетание, непосредственно руководивший обороной мостов приднестровский полковник Смирнов, вроде никогда и ни в каком месте не слывший театралом, иронически спросил:

– А Станиславского у вас случайно нет?

– Нет, – ответил майор Щепкин и посмотрел в глаза собеседнику так, что Смирнову раз и навсегда расхотелось его о чем-либо спрашивать. Даже о том, который час…

А сейчас события и вовсе завертелись в темпе танца с саблями и времени для шуток совсем не осталось…

– Экая же благодать, Серега, – сказал крепыш подчиненному, глядя, как впереди, за кустами и деревьями, медленно и где-то даже лениво несет свои зеленовато-коричневые воды Днестр.

– Словно и войны никакой нету. Лето, река, казалось бы, раздеться – и на пляж. И вместо этого нам приходится заниматься не самым веселым делом…

– А говорят, в 1992-м, когда молдавская броня врывалась в Бендеры, – сказал старлей в ответ, – тут тоже много кто на пляжах загорал, рассказывали, что немало абсолютно левого народу тогда прямо там насмерть и положили…

– Ну про те времена ты лучше у нашего Александра Михайловича поспрашивай, – усмехнулся на это майор. – Он тогда вроде как раз тут был, давал жару этим румынским боярам. Ну а сегодня мы точно не будем клювом щелкать. Не зря же мы тут всех заранее на уши поставили…

И майор кивнул в сторону недалекого моста, где прятались по кустам, недавно сложенным стенкам из бетонных блоков и прочим укрытиям многочисленные стрелки, пулеметчики, гранатометчики. Были вокруг и бронемашины, крупнокалиберные пулеметы и ЗУ-23–2 (простые и на МТ-ЛБ), до поры до времени тщательно замаскированные. На другой стороне реки, между мостом и городом стояла в засаде даже ЗСУ-23–4, но майор надеялся в первую очередь не на приднестровские зенитные средства, а на расставленных по «секретам» у мостов своих людей, имевших помимо прочего новейшие ПЗРК и тяжелые снайперские винтовки ОСВ-96, 6С8 и СВЛК-4С. А еще майор хорошо знал, что серьезных боевых вертолетов на этом направлении у противника немного, а штурмовиков, вроде А-10, для непосредственного сопровождения вертолетов нет вовсе, а любой транспортный вертолет, особенно в момент зависания или посадки при высадке десанта, это просто большая бочка с керосином, которую не так уж трудно поджечь…

В этот момент у него в кармане, прервав размышления, заквакала рация (здесь радиосвязь на определенных, защищенных частотах работала исправно).

– Да! – отозвался майор, доставая рацию.

– Товарищ Юстас, это Восьмой, – доложила ему Восьмерка (за этим номером скрывался местный центр наблюдения за воздушной обстановкой, на который сейчас работали не только местные РЛС, но и вся радиолокационная сеть ВС РФ в Крыму, висящий над Черным морем самолет ДРЛО А-50М и разведывательные спутники на земной орбите). – Четко наблюдаем взлет и подход трех групп малоскоростных воздушных целей, по-видимому, вертушки с десантом. В первой группе шесть целей, во второй – около двадцати, в третьей всего четыре. Все идут со стороны Молдовы, с юго-запада вдоль реки, как и предполагалось…

– Понял тебя, Восьмой! – ответил майор. – Когда ждать гостей?

– Максимальное подлетное время – пятнадцать-двадцать минут.

– Понял тебя. А что там за стрельба на западе слышна? Не выяснили?

– Предварительно к блок-посту ПМР у Гыски со стороны Молдовы выдвигается колонна. Похоже на батальонно-тактическую группу противника, несколько танков и десятка три колесных бронемашин. Пока активно не атакуют, но обстреливают приднестровский блокпост из 82– и 120-мм минометов и танковых орудий, без особого толка, хотя уже были попадания в деревенские дома. Приднестровцы адекватно отвечают, но тоже больше на психику давят. Ты эту стрельбу имел в виду, Юстас?

– Видимо, да, – ответил майор и добавил: – Понял, Восьмой, спасибо, отбой!

Затем он переключил кнопку на рации и передал:

– Филин, я Юстас! Передать всем – внимание! Повторяю! Это Юстас! Внимание! Пепелацы из Великой Румынии уже летят!

– Юстас, я Филин! – отозвалась рация голосом полковника Смирнова. – Понял тебя! Когда ждем гостей?

– Филин, гости на подходе, расчетное время прибытия пятнадцать-двадцать минут. Повторяю – полная готовность! Действовать по плану! Непосредственно у объектов огонь без команды не открывать! Как понял, Филин?

– Понял тебя, Юстас! – ответил Смирнов и перешел на прием.

Сразу вслед за этим возле мостов возникла некоторая деловитая суета перебегающих на огневые позиции вооруженных людей, которая продолжалась всего пару минут. Меж тем оба офицера надели каски и скорым шагом двинулись в сторону Паркан, где в лесопосадке у дороги их ждал камуфлированный в три цвета и дполнительно прикрытый ветками и маскировочной сеткой командный БТР-60ПУ из состава ОГРВП. Майор Щепкин чисто механически посмотрел на часы. Было 6.48 по бухарестскому времени.

А около 7.00 четыре молдавских Ми-8Т (один вызывающе бело-синий, из числа бортов, обслуживавших высших правительственных чинов, и три камуфлированных в серые цвета по стандартам НАТО) пересекли установленную в 1992 году «линию разделения», вошли в воздушное пространство ПМР со стороны Каушан и, выйдя к реке, немедленно снизились до предельно малой (так это, по крайней мере, показалось пилотам) высоты и, растянувшись вдоль Днестра, пошли на северо-восток, направляясь к мостам у Бендер – Паркан. Идти к месту высадки подобным образом было не самым удачным решением, но молдавские вертолетчики плохо знали местность и не владели «экстремальными» способами пилотажа, поскольку в последние годы летали очень мало. А над территорией ПМР ВВС Молдовы вообще никогда не летали.

Вооруженные румынские «Пумы» сопровождения держались чуть в стороне, над восточным берегом реки. В целом намечалась классическая атака типа «лбом о стену», в стиле плохих учений. Вертолетчиков сильно нервировало полное отсутствие связи (в их наушниках кроме треска и шороха помех или дурацких с их точки зрения песен на русском языке ничего не было) и осознание того, что противник, скорее всего, хорошо видит все, что они делают. Даже те молдавские и румынские вояки, которые бывали на натовских учениях, представляли себе войну совсем не так – на таких учениях вертолетчики всегда видели всю обстановку впереди себя в реальном времени и даже пукнуть не смели без согласования с сидящим на КП начальством. К тому же их действия всегда обеспечивали ударные БПЛА, штурмовики, истребители-бомбардировщики и «Ганшипы». Ведь никто из натовского командования, воспитанного в духе откровенно шакальей ближневосточной тактики (где ВВС НАТО противостояли в лучшем случае моджахеды с китайскими ДШК, а современные самолеты РЭБ отправляли на задания для глушения мобильной телефонной связи тех же «бородачей»), не мог всерьез предположить, что на реальной войне противник возьмет да и разом оглушит и ослепит НАТО при помощи современных средств РЭБ, и пилотам альянса придется полагаться исключительно на собственное не очень острое зрение и такую очень относительную вещь, как везение.

План атаки мостов мелкими группами десанта и с разных направлений полковник Бишар и его планировавшие высадку штабисты сразу же отвергли, поскольку в этом случае, при полном отсутствии связи, вертолеты, сопровождающие и перевозящие десант, запросто могли начать стрелять друг в друга или, по крайней мере, случайно попасть под «дружественный огонь». Точно так же Бишар счел нецелесообразным подход к целям по кратчайшему направлению, то есть с запада, со стороны Бендер. Предполагалось, что над городом вертолеты будут визуально обнаружены значительно раньше (французские и румынские штабисты, видимо, начисто отрицали сам факт изобретения радара), а городские строения затруднят вертолетчикам наблюдение и выход к целям. К тому же ближневосточный опыт (а другого все равно не было) указывал натовцам на возможность наличия в городе малокалиберных зениток, многочисленных стрелков, а возможно, и расчетов ПЗРК, которые могли размещаться даже на крышах многоэтажек, а для зачистки Бендер от «вооруженных групп противника» у десанта было явно недостаточно сил. Именно исходя из этого атаку решили проводить с одного направления и строго последовательно – сначала первая волна, а за ней вторая. То есть практически атака строевым шагом под барабанный бой, как во времена наполеоновских войн…

Эти нехитрые тактические задумки молдаване сейчас по мере сил и выполняли. За стеклами кабин Ми-8 мелькала днестровская вода, прибрежные деревья, кусты и редкие строения. Мосты еще даже не показались в пределах видимости, когда с обеих берегов реки по вертолетам открыли автоматный и пулеметный огонь. Их ждали, и, как говорится, кто бы сомневался. Бледные росчерки трассирующих пуль и куда более значительное количество пуль, трассеров не имеющих, потянулись в сторону вертолетов. Оно, конечно, далеко не всякая пуля попадает в цель, но когда одновременно ведет огонь несколько десятков стволов – кто-нибудь обязательно да и попадет.

По левому борту головного вертолета сильно ударило несколько раз – то ли зацепило шальными, то ли кто-то из приднестровских стрелков взял верное упреждение. Напрягшиеся в кабине пилоты молча переглянулись, а сидевшие на скамьях вдоль бортов грузовой кабины обвешанные снаряжением солдаты шарахнулись прочь от обстреливаемого левого борта, слегка колыхнув машину. Но похоже, первые попадания еще не были фатальными, поскольку машина спокойно продолжала полет.

– Ай дат де о беля! – выдал в сердцах весьма крепкое выражение сидевший на откидном сиденье борттехника, в дверном проеме между пилотами, все сильнее потеющий в натянутом поверх пустынного натовского камуфляжа маловатом ему американском бронежилете подполковник Руссу. Резко сдвинув бесполезные сейчас радионаушники с камуфляжного кепаря на шею, он обернулся и спросил у командира экипажа: – Что это за ерунда?

– Не могу знать, господин подполковник! – ответил сидевший в левом кресле командир вертолета лейтенант Гыркану, чье лицо обильно заливал стекающий из под тяжелого серо-зеленого шлемофона холодный пот.

– Похоже, господин подполковник, нас здесь ждали! – доложил он, внутренне полностью согласный с только что произнесенной фразой начальства. Он тоже считал, что «первая волна» десанта, похоже, действительно напоролась на херню. И обильная «роса» из капель пота, покрывавшая растерянное, плохо выбритое лицо подполковника, указывала на то, что командир молдавского спецназа к подобному обороту событий совершенно не готов…

– Тырфе! – помянул Гыркану женщин легкого поведения, почувствовав, как в следующие мгновения вертолет словил еще несколько пуль, при этом огонь по летящим машинам с берегов нисколько не ослабевал. Пилоты румынских «Пум» прикрытия даже не пытались вести ответный огонь и, возможно, были правы – при таком раскладе пальба по отдельным, визуально плохо видимым среди кустов и травы стрелкам была просто пустым расходом боеприпасов, и не более того.

Почти одновременно он увидел, как крайняя левая машина в их строю (тот самый сине-белый Ми-8Т) начинает оставлять за собой густой белый шлейф вытекающего керосина и гидравлической жидкости, потом теряет место в строю, отстает и снижается в сторону левого берега Днестра. В этот самый момент командир подбитого вертолета, лейтенант Хозу успел открыть блистер и дать красную ракету, которую заметили и подполковник, и Гыркану. В головном вертолете поняли, что Хозу продолжать полет далее не может, но они не увидели дальнейшего – того, как подбитый вертолет начал, молотя лопастями ветви прибрежных кустов, экстренно снижаться на ближайшую подходящую площадку. Не видели ушедшие вперед остальные экипажи и то, как еще до касания колесами подбитого Ми-8Т высокой травы, в густо облитый керосином из дырявых баков вертолет только и ждавшие этого приднестровцы без малейшего промедления влепили из-за ближайших кустов фугасную гранату из РПГ-7. Через несколько секунд машина исчезла в облаке взрыва, а четверо едва успевших выпрыгнуть из этого погребального костра спецназовцев, на которых горела одежда и снаряжение, тут же сдались приднестровским солдатам. Менее чем через полчаса момент взрыва и догорающий вертолет уже демонстрировались во Всемирной паутине.

Впрочем, у остальных экипажей хватило и собственных проблем.

– «Дельта» подбит и снижается, – констатировал Гыркану, прокомментировав увиденное и прибавляя скорость. Ему все это нравилось все меньше и меньше…

В ту же секунду длинная автоматная или пулеметная очередь (реально это был ПКМ), выпущенная из левобережных кустов прямо по курсу вертолета, прошила стекла пилотской кабины слева, покрыв плекс дырами и сеткой трещин и, продырявив перегородку пилотской кабины и левый борт, постучала по обшивке, словно крупный град, куда-то в сторону хвоста. В грузовой кабине истошно заорали, одновременно там что-то рухнуло на пол.

Все произошло мгновенно – одна пуля попала Гыркану в левую руку, повыше локтя, еще несколько зацепили пульты в кабине, разбив приборы, а еще какое-то количество, похоже, попало в правого пилота, сержанта Арвата. Куда именно ему попало и сколько было тех пуль – Гыркану не успел понять, но фактом было то, что его «правак» бессильно склонил голову на грудь и, удерживаемый только привязными ремнями пилотского кресла, словно мешок сполз вправо, не подавая никаких признаков жизни. Но самым страшным было не это – пыль и металлические обломки еще не осели в поврежденной кабине, когда подполковник Руссу молча и грузно рухнул со своего откидного сиденья в проход и замер на полу в крайне неудобной позе. Бросив на него взгляд, Гыркану увидел во лбу подполковника под козырьком камуфляжного кепаря, чуть выше левого глаза явно лишнее темное отверстие, из которого на лицо подполковника потекло что-то вязкое и темное…

Позади пилотской кабины истошно и невнятно орали десантники, при этом кто-то из них уже явно лежал на полу, похоже, в них тоже попали. А если точнее – в грузовой кабине уже были убитые.

В этот момент Гыркану понял, что его вертолет плохо слушается рулей и машину неудержимо тащит куда-то вниз и вправо, причем происходит все это прямо над серединой реки. Видя, как две оставшиеся «восьмерки» и две румынских «Пумы» уходят далеко вперед (у них оставалась вполне четкая задача, и отвлекаться на подбитых коллег не было приказано, предполагалось, что затем для подбора сбитых экипажей вылетят две пары вертолетов ПСС), Гыркану, превозмогая сильную боль в руке, попытался вытянуть отяжелевший вертолет в набор высоты, но не успел – ручка управления двигалась с большим усилием.

Секунд через двадцать нос Ми-8Т на довольно приличной скорости черпанул днестровскую воду, а пошедшие враздрай от соприкосновения с той же водой и тут же частично сломавшиеся лопасти несущего винта обрубили хвостовую балку и, поднимая фонтаны брызг, разлетелись далеко по сторонам, в прибрежные камыши и осоку. Выбраться из мгновенно затонувшего вертолета не смог никто. У закрытой двери грузовой кабины возникла давка, а раненый Гыркану уже не сумел ни отстегнуться от своего кресла, ни сбросить блистер. Через пять минут об упавшем вертолете напоминал только водоворот из воздушных пузырей, да радужное пятно вытекшего керосина, расплывшееся на середине Днестра, медленно сносимое течением от места падения. Разумеется, факт падения был зафиксирован камерой с берега и очень быстро попал в Сеть.

Таким образом, «первая волна» десанта ополовинилась еще в шести-семи километрах от вожделенных мостов. Впрочем, уцелевшие машины продолжили полет – приказ есть приказ, и его никто не отменял.

Через считаные минуты два оставшихся Ми-8Т, за которыми следовали две «Пумы» прикрытия, наконец вышли к мостам на дистанцию визуальной видимости. И по ним с обоих берегов тут же долбанули десятки стволов, а точнее, пока только то, что по замыслу должно было отражать эту самую «первую волну» десанта. Российские и приднестровские командиры, прекрасно понимая, что «самое веселье впереди», назначили для этого малую часть того, что имели. И тем не менее кроме стрелкового оружия по четырем вертушкам открыли огонь несколько 12,7-мм ДШК и НСВТ, пара 14,5-мм КПВТ с БТР и БРДМ и пара ЗУ-23–2. Пилоты румынских «Пум», никогда не сталкивавшиеся с таким «фейерверком» начали палить в ответ со слишком дальней дистанции, чем только запутали ситуацию, поскольку трассеры и разрывы из 20-мм снарядов перемешались со стрельбой противника и с самого начала мешали им ориентироваться.

Пилоты Ми-8Т вполне здраво решили высадить десант по обоим берегам Днестра, но подходящих площадок для высадки десанта поблизости от мостов они не увидели – оба берега в этом месте обрывистые и не особо ровные, холмистые с лесопосадками, садами и кустарником, а со стороны Бендер на берегу вдобавок к этому много построек и столбов с проводами. К тому же пилоты видели активное перемещение на обоих берегах десятков вооруженных людей, которые вели непрерывный и довольно прицельный огонь по их машинам, – привычные для армий НАТО по ближневосточным войнам высадки с вертолетов на предварительно «зачищенные» ударной авиацией площадки, откуда заведомо слабый противник заблаговременно удрал, это совсем не напоминало.

Пытаясь быстро оценить обстановку, пилоты замешкались, продолжая ловить летящие в них со всех сторон пули и снаряды. И в этот момент в шедшего головным Ми-8Т лейтенанта Унгуряну чувствительно попали из чего-то явно крупнокалиберного – левый движок начал стучать, давать перебои, а потом заглох, из двигательного отсека в грузовую кабину повалил сизо-черный дым. Пилоту осталось только срочно идти на посадку километрах в полутора от мостов, на западный берег Днестра со стороны Бендер, среди каких-то одноэтажных домов, заборов и прочих построек. Задев при посадке какой-то сарай и несколько деревьев и потеряв при этом одну лопасть несущего винта, Унгуряну с большим трудом посадил вертолет, подломив носовую стойку шасси.

Спецназовцы начали выпрыгивать из машины, при этом огонь по единственной двери вертолета велся со всех сторон и из многих стволов. В результате минимум трое десантников остались лежать в горящем вертолете или выпали наружу уже мертвыми. Оставшиеся семнадцать человек десанта и экипаж Ми-8Т попытались занять оборону вокруг медленно горящего вертолета (о каком-либо продвижении к мостам речи уже не было), но без особого успеха. Противника вокруг оказалось слишком много, и он оказался слишком близко. Отстреливающихся спецназовцев немедленно забросали гранатами и обстреляли из подствольников, убив шесть человек, включая обоих пилотов, после чего остальные, поняв, что у них мало боеприпасов (выгрузить боезапас из горящего вертолета они просто не смогли), начали отходить по берегу реки в сторону территории Молдовы, отстреливаясь одиночными.

Таким образом, высадка этой группы спецназа ВС Молдовы не дала для захвата мостов ничего позитивного, кроме шумового оформления и не особо героической гибели десантников и вертолетчиков, которая транслировалась во Всемирную паутину практически в реальном времени.

Пилот одной из румынских «Пум», локотент Попу, видя бедственное положение управляемого Унгуряну Ми-8Т, попытался прикрыть их посадку огнем из всего, что имел, т. е. из 20-мм пушки и НАРами, но толком ничего не добился – его стрельбой были подожжены одноэтажный дом, пара сараев и оказавшаяся поблизости легковая машина, но при этом он расстрелял весь запас НАРов и почти все 20-мм снаряды, получив не менее десятка ответных попаданий в свой вертолет, после чего предпочел не испытывать судьбу далее и увел вертолет резко вправо вдоль реки.

Пилот оставшегося в одиночестве Ми-8Т сержант Лапушан вместо того, чтобы срочно уходить, принял решение высадить своих десантников на восточном берегу Днестра, у шоссе между автомобильным мостом и селом Парканы. Однако пока он маневрировал, на этом вертолете сосредоточился огонь не только стрелкового оружия, но и сразу двух стоявших на позиции за бетонными блоками ЗУ-23–2. Пилот второй румынской «Пумы», прикрывавшей этот Ми-8Т, старшина Манчу попытался подавить эти зенитные установки, но это удалось ему только частично. Осколками выпущенных им НАРов была убита и ранена обслуга одной ЗУ-23–2 (погибло три и было ранено четыре человека, но сама зенитка серьезных повреждений не получила), но вот огонь второй зенитной установки и еще двух десятков автоматных и пулеметных стволов был точен – менее чем через минуту 23-мм очередь прошлась по стеклам кабины молдавской «восьмерки», убив наповал обоих пилотов. Потерявший управление вертолет со снижением потащило влево, и через несколько секунд машина ударилась о то ли набережную, то ли противопаводковую стену на восточном берегу Днестра, взорвалась и загорелась. Из этого Ми-8Т не выбрался почти никто. Позже приднестровцам удалось пленить возле обломков «восьмерки» всего троих раненых и сильно обожженных молдавских спецназовцев, сумевших покинуть погибший борт. Сопротивления они даже не пытались оказывать.

После этого фиаско экипажи двух румынских «Пум», потерявшие подопечных и истратившие большую часть боезапаса, прекратили огонь и начали уходить. При развороте на предельно малой высоте машина старшины Манчу получила со стороны мостов несколько попаданий в правый двигатель и хвостовую балку. Через несколько минут движок загорелся, и вертолет начал терять высоту. Пилот второго вертолета Попу пытался маневрировать и, прикрывая коллегу, расстрелял с дальней дистанции последние остатки боекомплекта. При этом его IAR-330L получил несколько дополнительных попаданий (в т.  ч. одно то ли 23-мм, то ли 12,7-мм, которое начисто снесло правую дверь пассажирской кабины «Пумы»), после чего двигатели начали давать перебои и перегреваться. Поняв, что дальнейшее пребывание под огнем может закончиться плачевно, он тоже начал энергично уходить в сторону Молдовы, держа машину над самой днестровской водой.

Манчу сумел посадить свой горящий вертолет на берегу Днестра на территории Молдовы, едва успев перетянуть через «линию разграничения». Экипаж спасся, отделавшись лишь легкими ранениями, но вертолет прибежавшим на помощь пилотам молдавским пехотинцам потушить не удалось, и он полностью сгорел. Второй однотипный борт локотента Попу с трудом дотянул до молдавской авиабазы Дечебал – теперь его поврежденной «Пуме» требовался капитальный ремонт с заменой несущего винта и одного или обоих движков.

– Серега, будь ласков, сходи к мосту, оцени свежим глазом, что там! – приказал сидевший на броне БТР-60ПУ и наблюдающий за происходящим то в бинокль, то на экране планшета майор Щепкин старлею Мочалову и добавил: – И проверь, как там наши, пусть готовятся, а то главная муйня начнется уже вот-вот…

Сказав это, он опять уткнулся в планшет. Пока все шло в соответствии с планами, и майор был этим вполне удовлетворен. Старший лейтенант, искренне обрадованный тем, что ему наконец нашлось дело (сидеть на бронетранспортере или возле оного, смотреть, как начальство отдает приказы, все время ждать возможного прилета прямо на твою голову какого-нибудь шального боеприпаса и при этом особенно ничего не делать Мочалов считал довольно глупым занятием), молча кивнул и, хозяйственно прихватив автомат, двинулся в указанном непосредственным начальством направлении.

У мостов еще продолжалась суматошная стрельба пачками по двум уходившим все дальше румынским «Пумам», и там в нескольких местах явно что-то горело, и притом сильно (к небу поднималось несколько дымов). Интересно, что что-то успело загореться и за его спиной, у домов села Парканы, возможно, из-за попадания отдельных шальных НАРов, выпущенных с вертолетов. Обдав Мочалова сизым облаком выхлопного газа, по шоссе мимо него проехал к мостам зеленый бортовой ЗИЛ-131 с кузовом, битком набитым вооруженными приднестровскими солдатами и милиционерами.

Приблизившись к мосту, старший лейтенант увидел, как за возведенными у самого моста невысокими бетонными барьерами суетятся автоматчики и санитары (в том числе и те, кто только что подъехал и уже успел спешиться), затаскивая в кузов ЗИЛа тела убитых, которых было с десяток, и украшенных свежими повязками раненых.

Когда Мочалов подошел ближе, грузовик уже загрузился. Трое медиков, руководивших погрузкой убитых и раненых, закрыли задний борт и полезли в кузов. Через пару минут ЗИЛ развернулся и уехал. Мочалов успел увидеть только чью-то руку с навечно растопыренными пальцами, которая торчала над задним бортом грузовика, мертво колыхаясь в такт движению машины. Одновременно старший лейтенант понял, что стрельба вокруг почти затихла, так же как и отдаленный шум вертолетных двигателей.

Мочалов огляделся. Раздетые до несвежих маек расчеты двух стоявших за бетонными блоками у въезда на мост ЗУ-23–2, с матюгами отпинывая от себя густо засыпавшие огневые позиции горячие гильзы, торопливо перезаряжали свои установки. Слева в редких кустах у дороги стояла, словно Александр Невский в засаде за Вороньим камнем, третья такая же зенитка, взгроможденная на крышу покрытого свежим зелено-коричнево-черным камуфляжем бронированного тягача МТ-ЛБ, но ее расчет, похоже, пока не стрелял – во всяком случае стреляных гильз вокруг «мотолыги» не наблюдалось, а наводчик зенитки, колоритный чернобровый и усатый дядька в расстегнутой до пупа камуфляжной куртке нервно курил на своем сиденье.

Убитых и раненых, похоже, действительно убрали и увезли практически всех, хотя среди россыпей разнокалиберных стреляных гильз и свежих выбоин на асфальте и бетоне кое-где темнели коричневатые лужицы и брызги подозрительного вида.

– Здравия желаю! – ожидаемо возник из кустов перед Мочаловым потный, слегка ошарашенный от недавней пальбы и основательно провонявший дымом и порохом приднестровский капитан Тулук, руководивший оборонявшей автомобильный мост с этой стороны реки ротой.

– И вам здравия желаю! – ответил Мочалов и спросил: – Как дела, капитан? Погибших много?

– Восемь «двухсотых», шесть «трехсотых». И, если не думать о том, что все это живые люди, можно даже считать, что потери в пределах допустимого…

– Понятно, – сказал старлей понимающим тоном, деликатно решив не вдаваться в эту тему глубже.

– Наши где? – спросил он.

Тулук ничего не успел ответить, поскольку при этих словах из-за дорожного ограждения правее капитана появились две фигуры в новом российском камуфляже без знаков различия, словно только этого вопроса и ждавшие. Это были два сержанта из спецназа ГРУ, Косин и Шель, чем-то похожие на братьев, невысокие, худые и жилистые. У одного из них сейчас было под командованием два расчета ПЗРК 9К334 «Верба», а у второго – трое снайперов с крупнокалиберными винтовками. Этот личный состав заранее замаскировался, заняв позиции у моста, и до сего момента никак не проявлял свое присутствие, тем более что ВС ПМР пока справлялись и без дополнительной поддержки.

– Ну и как там? – спросил старший лейтенант у небрежно козырнувших ему сержантов. – Все нормально?

– Пока да, – ответили те, в очередной раз констатируя сей нехитрый факт.

Старлей хотел что-то сказать, но в этот момент в карманах «разгрузок» всех троих одновременно квакнули ожившие портативные рации.

– Я Юстас, – сказала рация Мочалова знакомым голосом Щепкина. – Всем срочно на позиции, на дальних подступах наблюдается подход основной группы «гостей»! Действовать по плану, а если противник приблизится на достаточное расстояние, разрешаю работать на поражение без команды! Как поняли?

– Восьмерка и Девятка поняли! – доложили сержанты.

– Орлан, ты на месте? – спросила рация персонально у Мочалова.

– Так точно, Юстас, на месте!

– Тогда контролируй лично действия Восьмерки и Девятки и если что-то пойдет не так – сразу докладывай! Они не должны высадиться!

– Так точно! – ответили практически хором старлей и сержанты.

В этот момент со стороны реки снова послышался далекий тарахтящий звон вертолетных винтов, а где-то в отдалении, на другом берегу что-то глухо гахнуло. Похоже, взорвались боеприпасы в догоравшем молдавском Ми-8Т.

– По местам! – скомандовал Мочалов, убирая рацию обратно в карман «разгрузки». Сержантов при этих словах словно ветром сдуло. А сам старлей немедленно залег с биноклем в канаве за дорогой, по другую сторону от позиции МТ-ЛБ с зениткой. С этого места ему открывался относительно неплохой вид на мост и реку.

Противник был по-европейски предсказуем. Первыми к мостам вышли четыре пары камуфлированных песочно-зелено-коричневыми разводами «Пумы» с филетово-желто-красными кокардами румынских ВВС на бортах. Такие же IAR-330L, как те, что накануне прикрывали молдавские Ми-8Т, только без вооружения и с полным комплектом десанта. Вместе с ними к мостам вышли две вооруженные 20-мм пушками GIAT M621 и 80-мм НАРами «Газели» в более темном камуфляже, с торопливо закрашенными быстросмываемой краской французскими опознавательными знаками.

Еще на дальних подступах к мостам пилоты основной группы увидели сначала горевшую на берегу «Пуму», а потом и дымы от трех практически сгоревших Ми-8Т. И хотя было понятно, что «первая волна», похоже, получила по первое число и легкой предстоящая акция быть не обещала, командованию почему-то так и не пришло в голову отозвать десант. Хотя в условиях отсутствия связи сделать это было не так уж и просто.

Старый фильм Копполы нынешняя вертолетная атака напоминала не очень, да и Вагнера на всю катушку никто сдуру не врубал, времена не те, да и буйных несколько поубавилось.

По приближающимся румынским «Пумам» немедленно открыли огонь автоматчики и пулеметчики, потом к ним присоединились пулеметы с бронемашины и малокалиберные зенитки.

Вертолеты ответили хаотичным огнем наугад из установленных на шкворневых установках в дверных проемах пулеметов, а пилоты «Газелей», обнаружив внизу потенциальные цели, сразу же разошлись в стороны и ударили из пушек.

Первый из них в первый момент прицелился явно неверно и вместо пулеметных позиций его 20-мм снаряды довольно кучно попадали либо в арку железнодорожного моста через Днестр (дав очень красивые разрывы и рикошеты в разные стороны), либо в сторожку, торчавшую у того же моста на западном берегу – домишко мгновенно лишился окон и части кровли, но почему-то не загорелся. Пилот второй «Газели» с первого захода вообще попал, в основном, в дорожный асфальт и ограждение автомобильного моста, где практически не было приднестровских стрелков. Проблемы с прицельным оборудованием и полное отсутствие радиосвязи, похоже, давали о себе знать.

Через минуту «Газели» развернулись и пошли на второй заход. «Пумы», все так же паля из пулеметов, попытались приблизиться к мостам. При этом плотность зенитного огня сильно возросла, и некоторым румынским пилотам невольно стало страшно от обилия вспышек «сварки» на земле.

Потери не замедлили воспоследовать – одну «Пуму» из первой пары, пилот которой капитан Мьензат зачем-то заходил прямо на центр автомобильного моста (ожидать, что кто-то позволит вертолетчикам зависнуть над мостом и начать высаживать десант, мог только полный идиот), продырявило сразу из десятка разнокалиберных стволов, и она, загоревшись и все больше заваливаясь на левый борт, рухнула в Днестр. Видно было, как, опережая вертолет, в реку летят несколько размахивающих руками фигур в тяжелом снаряжении натовского образца – высота была слишком велика для того, чтобы это падение закончилось для них успешно. Шансы выплыть в тяжелой «сбруе», да еще и с оружием, были невелики.

Пилот второй «Пумы», видя гибель ведущего, метнулся в сторону западного берега, туда, где явно собирались высадить своих людей еще две пары IAR-330L. Казалось, что в воздухе стало тесно от пуль и снарядов.

Между тем обе «Газели» снова вернулись и, выскочив прямо над мостами, почти одновременно ударили НАРами. От этого пуска загорелась стоявшая на позиции у железнодорожной насыпи БРДМ-2 и взорвался выехавший на позицию позади сторожки «Урал» с ЗУ-23–2 в кузове. Сверху было видно, как из грузовика выскакивают и катаются по земле люди в горящей одежде.

Однако радость пилотов была недолгой – на выходе из атаки одну из «Газелей» достал-таки сосредоточенный огонь не менее трех ЗУ-23–2, стрелявших с обоих берегов Днестра. Маленькая, похожая то ли на яйцо, то ли на сперматозоид вертушка красиво взорвалась, и на мгновение озарившая летнее небо яркая керосиновая вспышка стала погребальным костром для двух ее пилотов – лейтенанта Бенуа и аспиранта Лябита. Во вторую «Газель» тоже было несколько попаданий, но пока исключительно из стрелкового оружия, и ее пилот лейтенант Лекон пошел на новый заход, разворачиваясь над румынскими «Пумами», которые довольно суматошно маневрировали над Днестром на малой и предельно малой высоте. В этом, крайнем заходе он довольно бесцельно расстрелял остаток боекомплекта и со спокойной совестью повел вертолет в сторону авиабазы Дечебал – всякое желание рисковать далее у него исчезло начисто.

Три «Пумы» на бендерском берегу снизились до предельно малой высоты, но еще до того, как они начали высаживать людей, по ним ударила молчавшая до этого приднестровская «Шилка», вовремя появившаяся на развилке шоссейной дороги, за мостом у въезда в город.

Одна из «Пум», даже не успев высадить людей, взорвалась и упала на недалекую землю в далеко не комплектном виде. Пилот вертолета, старшина Моцу, был убит еще в кабине, а нескольких уцелевших после падения десантников перестреляли почти сразу же после покидания ими горящего вертолета.

С бортов оставшейся пары, снизившихся до высоты двух-трех метров, но находившихся на расстоянии почти километра от мостов IAR-330L, кое-как высадились, грузно попрыгав на землю, три десятка десантников. Пятеро из них были убиты сразу, а остальных тут же оттеснили вдоль берега к домишкам, где все еще догорал молдавский Ми-8. Противников оказалось слишком много, и, верно оценив обстановку, эта группа румынских спецназовцев тоже предпочла отстреливаться и отходить, плюнув на захват мостов.

На отходе одну из высадивших десант «Пум» все-таки подбили, и вертолет ушел вдоль реки с креном и сильно дымя. Еще три вертолета попытались высадить десант на восточный берег со стороны Паркан.

Распластавшийся с биноклем в канаве у дороги старлей Мочалов, рядом с которым только что залегли несколько прибежавших со стороны Паркан приднестровских солдат, достаточно подробно видел подход румынских вертушек, а затем вокруг началась мощная пальба, сильно затруднившая наблюдение: воздух буквально загудел от летающего туда-сюда железа. Вертолеты палили из пулеметов, а по ним стреляли автоматы, пулеметы и две ЗУ-23–2, к которым очень скоро присоединилась третья, стоявшая на МТ-ЛБ в считаных метрах от Мочалова зенитная установка.

К немалому удивлению старшего лейтенанта, ее усатый наводчик, явно быстро войдя в раж, начал орать, иногда перекрывая звук стрельбы своей установки, что-то явно по-молдавски, вроде:

– Те фут ши морт, полонечь!!!

Не являвшийся большим знатоком молдавской мовы, а уж тем более местной ненормативной лексики, Мочалов не замедлил поинтересоваться у ближайшего приднестровского солдата, рыжего сопляка в великоватой каске СШ-68, который как раз деловито менял рожок в АКМ:

– Слышь, боец, а что это он там говорит?

– Обещает поиметь всех этих пассивных педиков, пусть даже и мертвыми, – охотно пояснил солдат, как-то нехорошо ухмыляясь при этом и возобновляя стрельбу.

– Сильно сказано, – согласился Мочалов, видя, как, по-видимому после автоматной очереди рыжего вояки, из боковой двери ближайшего из вертолетов выпал и кувыркнулся вниз явно убитый пулеметчик.

Одна из нацелившихся на восточный берег румынских «Пум» сразу же загорелась и начала уходить, но далеко этот вертолет не улетел, упав в Днестр километрах в трех от мостов, с него спаслись всего четыре человека – пытавшиеся уцелеть обвешанные тяжелым снаряжением десантники прыгали в реку со слишком большой высоты.

Оставшиеся два IAR-330L, хаотично паля из своих дверных пулеметов и потеряв трех человек на борту убитыми, кое-как высадили десант, зависнув над восточным берегом Днестра. Во время выполнения этой сомнительной операции оба вертолета получили серьезные повреждения, и их пилоты поспешили уйти. Три десятка высаженных десантников были тут же прижаты к земле огнем и не смогли продвинуться ни на шаг. На отходе одна из «Пум» получила еще несколько попаданий из разных калибров и ушла, вибрируя и все сильнее дымя.

В итоге экипажи четырех подбитых у мостов румынских «Пум» не смогли дотянуть до своих баз и посадили свои машины где попало, на молдавской и румынской территории, откуда поврежденные борта теперь предстояло эвакуировать.

Как раз в этот момент к мостам наконец подошла группа из шести серых, с наспех закрашенными национальными кокардами, французских «Кугуаров» AS.532, принадлежавших к авиаотряду спецопераций и 4-му вертолетному отряду специальных сил ВС Франции. Группу прикрывали четыре боевых «Тигра», державшихся чуть выше транспортных бортов.

Находившийся в кабине головного «Кугуара» майор Бернар Тринглер (который по идее должен был командовать всем десантом, но из-за отсутствия связи он не мог толком руководить даже действиями своей шестерки) видел, как вразброд, прямо навстречу им, отходили от мостов побитые зенитным огнем румынские «Пумы» и уцелевшая «Газель». Проклятая радиосвязь все так же не действовала, забитый помехами эфир выл, трещал или пел на русском языке, и о реальном результате высадки молдаван и румын он мог только догадываться. С воздуха французский майор не мог судить о том, сумели ли молдаване и румыны хотя бы зацепиться за берег у мостов. Однако при всем этом он разглядел многочисленные очаги пожаров на земле и явный бой, шедший на земле, с обеих сторон автомобильного моста.

Разумеется, майор не предполагал, что молдаване вообще не смогли высадиться, а на западном берегу румынские спецназовцы уже поспешно отходили все дальше от мостов. При этом на восточном берегу другая группа румын была прижата огнем со всех сторон к самой воде и, большей частью, лежала в камышах, огрызаясь одиночными или короткими очередями, без малейших перспектив не только какого-либо продвижения вперед, но и безопасного отхода.

И тем не менее предельно неверно оценивший сложившуюся ситуацию Тринглер (правильно мыслящий командир предпочел бы увести вертушки восвояси) решил все-таки попробовать «закрепить успех», которого не было, для чего приказал своему пилоту, капитану Климану, дать две белые ракеты в сторону мостов. Что тот и проделал.

Пилоты «Тигров» увидели и поняли этот визуальный сигнал в соответствии с полученными на предполетном инструктаже указаниями и немедленно пошли в атаку, тем более что как раз в этот момент на восточном берегу в поле их зрения появились три приднестровских БТР-70, при поддержке которых пехота ВС ПМР атаковала отстреливавшихся у реки румын.

Как и было предписано ранее, штурмовые вертолеты разделились. Два «Тигра» атаковали цели на восточном берегу, а два на западном. В первом заходе они ударили ПТУР «Хот» и НАРами по технике и зенитным средствам у автомобильного моста. Две противотанковые ракеты поразили один БТР-70 на восточном берегу, еще два БТР сумели сманеврировать и избежать попаданий – на точность пусков сильно влиял огонь с земли. В момент прицеливания в каждый «Тигр» последовало по десятку попаданий, что дополнительно нервировало наводчиков-операторов, которые никогда раньше не сталкивались с подобным. На западном берегу протвотанковые ракеты второй пары «Тигров» поразили одну БРДМ-2 и один БТР-60ПБ, которые вели огонь прямо с дороги позади гаражей и заборов метрах в трехстах от железнодорожного моста и потому были хорошо видны. При этом экипаж приднестровской «Шилки» сержанта Распопова, который перед этим расстрелял почти весь боезапас по румынским «Пумам» и теперь нуждался в срочной перезарядке, сумел быстро сориентироваться и уйти с огневой позиции в укрытие за насыпь железной дороги, получив лишь несколько осколочных пробоин. Благодаря этому выпущенные «Тиграми» НАРы, предназначенные ЗСУ-23–4, с явным недолетом попали в развязку над автодорогой у въезда в Бендеры и частично обрушили ее.

А на восточном берегу, у позиции старшего лейтенанта Мочалова продолжалось «веселье». Хотя здесь не было артиллерии крупных калибров и никто не сбрасывал с неба авиабомб, резкие «бдыщ-дышь-ды», издаваемые стреляющими зенитными установками и пулеметами КПВТ с бронетранспортеров, сливались в сплошной гул и очень сильно били по ушам. И хотя Мочалов многократно побывал на Ближнем Востоке в качестве авианаводчика и командира разведгруппы, пальбу такой интенсивности он редко слышал даже там. Зенитки стреляли по вертолетам практически не переставая. Потом появились три БТР, при поддержке которых спешившаяся с брони приднестровская пехота перебежками пошла вперед с целью додавить еще сопротивляющихся у кромки речного берега то ли румын, то ли молдаван. Однако затем в небе возникла новая большая группа вертолетов, практически с ходу влепившая в один из БТР-70 что-то очень мощное и явно не одно – за считаные секунды бронетранспортер превратился в горящий железный ящик. О том, что стало с его экипажем (а в машине было как минимум два человека, мехвод и пулеметчик), Мочалову даже не хотелось думать, поскольку ему уже доводилось видеть останки тех, кто сгорел внутри запертой брони.

Потом вокруг стали рваться выпущенные вертолетами НАРы, и в воздухе зашелестели многочисленные дополнительные куски летающего металла. Несколько приднестровских пехотинцев упали замертво, а два уцелевших БТР начали энергично отходить к Парканам задним ходом. Старлей оглянулся – на удивление, МТ-ЛБ с зениткой не пострадал, и усатый наводчик-матерщинник продолжал вести огонь как ни в чем не бывало, несмотря на огонь с вертолетов и черный дым от горящего БТР, частично закрывающий вид на реку и сектор обстрела.

В момент, когда угловатые «Тигры» вышли из атаки и стали разворачиваться, явно высматривая новые цели, слегка оглохший от пальбы и взрывов Мочалов услышал по радио команду начальства:

– Семерка, Восьмерка, Девятка, я Юстас – начали!

Похоже, расчеты ПЗРК уже давно захватили и вели свои цели. Через пару секунд после команды от мостов к «Тиграм» потянулись три неровные полосы светлого дыма, две с восточного берега и одна с западного. Их пилоты подобного, естественно, не ожидали и ничего предпринять не успели – учитывая небольшую дальность пусков, это было физически невозможно. К тому же действенной защиты от новых российских ПЗРК класса «Верба» и им подобных у натовских вертолетов все равно не было.

Два сильных взрыва, прозвучавшие через считаные секунды в утреннем небе над Днестром, засвидетельствовали, что теперь у НАТО стало еще на два боевых вертолета меньше. Экипажи лейтенантов Декле и Шмидта погибли, даже не успев осознать это. Третий взрыв боеголовки ПЗРК был не столь сильным, как первые два. Пилот «Тигра», в который шла эта ракета, капитан Энкюль, находился на несколько большем расстоянии от мостов и, вовремя увидев пуски, показал настоящие чудеса высшего пилотажа, свалив свой вертолет на практически критические углы крена. Но все равно боевая часть ПЗРК взорвалась в опасной близости от его вертушки, изрешетив многочисленными осколками и поражающими элементами его хвостовую балку. Видя, что машина быстро теряет управление, Энкюль все же сумел выровнять ее и посадить подбитый «Тигр» на западный берег Днестра, неподалеку от того места, где еще наблюдалась перестрелка приднестровцев с отходящими румынами. Сбросив входные дверцы, резво выбравшиеся из своих кабин Энкюль и его оператор сержант Лязоб, прихватив НАЗ и личные укороченные МР-5, начали отходить вдоль берега в сторону Молдовы. Вдогонку за ними тут же кинулись приднестровские пехотинцы, имевшие приказ взять живым хотя бы одного из пилотов.

Единственный оставшийся в небе «Тигр» пилотировала женщина, капитан Эжени Конард, считавшаяся лучшим пилотом своей эскадрильи и пару раз побывавшая на мелких войнушках в Экваториальной Африке. Но при виде взрывающихся и разлетающихся на атомы вертолетов своих коллег она ожидаемо заистерила и впала в полный ступор, поскольку резко набрала высоту и, сбросив подвески и интенсивно отстреливая тепловые ловушки, на максимальной скорости ушла на северо-запад от мостов. Затем она начала рыдать и вообще потеряла контроль над собой и машиной – на авиабазу Бакэу вертолет привел и с трудом посадил наводчик-оператор лейтенант Ноэль Мосс, который от всего этого тоже чуть не рехнулся. Так или иначе в госпиталь с нервным расстройством пришлось положить обоих членов экипажа.

Гибель штурмовых вертолетов с нескрываемым ужасом наблюдали экипажи «Кугуаров», которые как раз разомкнулись по фронту и подходили к мостам, полукругом охватывая зону высадки. Пилоты все прекрасно видели и тут же, чисто автоматически, произвели отстрел тепловых ловушек и начали маневрировать, стремясь уйти на предельно малую высоту, где у большей части существующих ПЗРК наблюдаются проблемы с наведением и взведением боевой части. Защищаясь от возможных пусков, французские вертолетчики потеряли драгоценные секунды.

– «Фузилеры» с Первого по Восьмой, работайте! – передал по рации майор Щепкин. Это была команда стрелкам с тяжелыми снайперскими винтовками, которые уже многократно практиковались в отстреле как боевых вертолетов, так и ударных беспилотников в Сирии и Ливии. А некоторые уже успели пострелять по реальным целям накануне, на польской границе.

А через пару секунд после профилактического отстрела тепловых ловушек справа в грудь майора Бернара Тринглера очень больно и сильно ударило что-то тяжелое и явно острое. Майору даже показалось, что внутри у него захрустело. На самом деле хрустели не его кости, а сиденье – выпущенная из ОСВ-96 12,7-мм пуля с сердечником из обедненного урана, влетевшая через лобовое стекло кабины, пробила запакованное в тяжелый бронежилет тело майора, стальную чашку его кресла, перегородку между пилотской кабиной и салоном и убила сидевшего позади майора спецназовца, кстати говоря, тоже облаченного в тяжелый бронежилет. Последнее, что успел увидеть французский майор, – солидную, покрытую сеткой трещин дыру в лобовом стекле вертолета чуть ниже своего лица, на которую летели какие-то красные брызги и сгустки. Тот факт, что эти самые брызги вылетают из его собственного открытого рта, Тринглер уже не успел осознать, поскольку именно в этот момент перестал дышать…

Сидевшему на правом пилотском кресле капитану Клеману повезло еще меньше – буквально через секунду в лобовое стекло кабины командирского «Кугуара» пришло второе попадание точно такой же пули, которая угодила капитану прямо в лицо. Куски черепа Клемана мгновенно перемешались с фрагментами расколовшегося шлема, и одновременно винтокрылая машина окончательно потеряла управление.

С берега прекрасно видели, как длинная остроносая тушка центрального во французской группе «Кугуара» вдруг резко пошла вверх (в буквальном смысле оставшийся без головы пилот последним движением явно потянул ручку на себя), а потом вертолет повело в сторону. Пилот ведомой машины, чернокожий афрофранцуз лейтенант Сафи, в двигательный отсек вертолета которого в этот момент тоже попала зажигательная крупнокалиберная пуля, никак не ожидал от командирской машины столь резких маневров и уже ничего не успел. Дальнейшее заняло какие-то секунды. Сначала, рубя и корежа друг друга, соприкоснулись лопасти несущих винтов обоих вертолетов, а затем хвостовая балка и винт «Кугуара» Клемана со всей дури ударили по носу и пилотской кабине ведомой машины, превратив их в хаотические брызги металла, плекса, крови и мозгов. Уже в момент столкновения в салонах обеих вертушек поняли, что происходит что-то фатально нехорошее, и десант кинулся к дверям. Именно поэтому, когда обе машины, теряя весело отлетавшие от них крупные и мелкие детали, валились в реку (с берега момент столкновения, как и все предыдущее, снимали с нескольких точек – кадры были действительно впечатляющие), было видно, как от них, кувыркаясь, разлетаются в разные сторону похожие на каких-то фантастических роботов спецназовцы в тяжелом снаряжении последнего поколения с кургузыми винтовками FAMAS в руках. Особенно хорошо это было видно в бинокль старшему лейтенанту Мочалову.

Полтора десятка бойцов упали прямо в Днестр (в основном на мелководье) и на берег реки. Живыми позднее были пленены всего пятеро из них, получившие переломы ног, рук, ребер, позвоночника и другие тяжелые травмы.

Одновременно с этим попадания из тяжелых снайперок последовали и в остальные «Кугуары» – на их борту были убиты два пилота и три спецназовца. На одном вертолете загорелся правый двигатель, но управление он не потерял.

Почти мгновенная потеря сразу трети наличного состава группы вместе с командованием и почти всеми ударными вертолетами прикрытия категорически не ожидалась и не предусматривала особых альтернатив. Именно поэтому ведущие двух уцелевших пар «Кугуаров» поспешно дали красные ракеты, что означало «отбой». После этого уцелевшие вертолеты начали уходить.

Вслед им продолжался суматошный огонь из всего, что могло стрелять, ранивший еще нескольких спецназовцев и членов экипажей. При этом экипажу подбитого «Кугуара» пришлось садиться, едва оказавшись на территории Молдовы. При вынужденной посадке оказались сломаны лопасти несущего винта и хвостовая балка. Теперь специалистам предстояло решить, годится этот вертолет в ремонт или только на списание и можно ли его вообще эвакуировать…

Американский арьергард, подходивший к мостам на своих «Блэк Хоках» последним, понес наименьшие потери. Парни генерала Кирби видели сумасшедший зенитный огонь, а потом и пуски ПЗРК, гибель трех «Тигров» и двух «Кугуаров» и торопливый отход оставшихся вертолетов. При таком раскладе было совершенно понятно, что десант явно сорвался, и американцы даже не пытались подойти к мостам близко, а не то, что высадиться. Тем более что их тоже обстреляли (и довольно точно) из тех же ОСВ-96, 6С8 и СВЛК-4С с практически предельной дистанции. При этом был убит второй пилот одного «Блэк Хока» Джейк Уиндерс и ранено еще два человека.

Поэтому все, что сделали американцы, – это успели подхватить наводчика-оператора со сбитого «Тигра» сержанта Лязоба. Увидев с воздуха перестрелку в кустах на берегу, американцы открыли заградительный огонь из подвесных «Миниганов», убив нескольких преследовавших сержанта приднестровских пехотинцев и заставив остальных залечь. Затем один «Блэк Хок» завис на предельно малой высоте, приняв на борт Лязоба, который к этому моменту расстрелял почти все патроны и уже всерьез подумывал о том, куда он попадет – в рай или в ад? Его командир капитан Энкюль, который бегал значительно хуже и чьи колени были продырявлены пулями АКС-74, к этому моменту уже находился в плену у ВС ПМР, где ему оказывали первую медицинскую помощь. Подобрав бедолагу, «Блэк Хоки» ушли.

Верить в то, что захват мостов у Бендер провалился с треском, в Бухаресте, Париже и Брюсселе категорически не хотели, но чуть позже из докладов вернувшихся пилотов стало понятно, что на самом деле все обстояло именно так.

Когда последние вертолеты уходили от мостов, на часах было 7.39 по бухарестскому времени. Таким образом, весь десант занял менее сорока минут и успех имел практически нулевой. Конечно, ВС ПМР потеряли при обороне мостов пять бронемашин, три ЗУ-23–2, несколько автомашин, 84 человека убитыми и более 100 ранеными. Это были достаточно серьезные потери, но по предварительной оценке местных командиров они оказались даже меньше ожидаемых и вполне окупали разгром главных сил вертолетного десанта. Хотя что сделано, то сделано, и погибших в любом случае было не воскресить…

Потерю в ходе неудавшегося десанта почти половины вертолетов и личного состава в Брюсселе, Париже и Бухаресте по привычке признали всего лишь «трагической случайностью» (о недооценке сил и возможностей противника речь почему-то вообще не шла). Соответственно авиации был отдан приказ готовиться к новым авиаударам по территории непризнанной ПМР. Вот только приоритетность целей была срочно изменена и задачи авиаторов НАТО стали откровенно террористическими. Теперь авиация должна была накрыть в несколько приемов все известные приднестровские склады ГСМ и объекты нефтепереработки, одновременно ударив по очистным сооружениям в Бендерах, Рыбнице, Дубоссарах и Тирасполе, а также ТЭЦ, ЛЭП, трансформаторам и другим объектам энергетики ПМР. Такая установка имела двоякую задачу. С одной стороны, нарушение водо– и энергоснабжения, по замыслу логистов НАТО, должно было вызвать немедленные волнения и протесты среди приднестровского населения (а значит, очень возможно, и свержение существующего режима, вкупе с содействием приходу молдавско-румыно-французских «освободителей», недавний польский опыт так ничему и не научил брюссельских «умников»), а с другой стороны, это должно было если не прекратить, то хотя бы ослабить действие русской системы РЭБ на территории ПМР (ведь берут же они откуда-то энергию для этого!). О том, что изрядная часть электроэнергии из ПМР поступает в Молдову, в НАТО как-то не подумали. На передачу приказа по проводной связи и подготовку к налетам на новые цели должна была уйти пара часов. А до того момента в плане скорейшего взятия Бендер оставалось уповать только на успешные действия румыно-молдавских наземных войск.