Глава восемнадцатая. Невеста Полоза
– Кто призвал меня?! – звучало в моей голове. А я, лежа на спине, отталкиваясь лопатками, пытаюсь уползти от возникшей фигуры. Ловлю себя на мысли, что еще немного, и я обоссусь. Мое тело и разум захлестнул первобытный ужас! Он неконтролируемый, этот ужас! Состояние, когда работает только один инстинкт, и инстинкт этот – выжить! Выжить любой ценой! Когда ты забываешь обо всем! И одно желание: бежать! Меня так накрывало только в детстве, в далеком детстве. Но с тех пор многое изменилось. Я стал другим, многие принципы наглухо перекрывали жажду жизни. Некоторые рефлексы были сильнее!!!
А сейчас… у меня выключилось все.
Бежать! Бежать!! Бежать!!!
Я полз и орал. Орал от ужаса…
«— Саня, в душу тебе нагадить, – звучит насмешливый голос Полоза, – ну, чего ты меня позоришь?!
– Па-па-па-шел ты!!! – отзываюсь я не хуже Термита.
– Стыдоба! – усмехается Змей, а у меня перед глазами встают образы моей семьи».
Жена, дочка… и страх начинает отползать.
Полоз, вытащив из моей памяти образы тех, за кого я умру не задумываясь, но перед этим порву всё и вся, заставил меня остановиться!
Инстинкт (или рефлекс) защитника медленно гасит желание жить. И появляется желание драться, для того, чтобы обезопасить моих девчонок!
«— Давай, Сашка. Давай! – шепчет Змей. – Ты должен подняться!».
Я уставился в небо.
«— Княже, дай мне сил! – взмолился я, – не дай подохнуть с позором!
– Он не слышит трусов! – все также насмешливо сообщает Полоз. – Сам давай! Сам!!».
Из моей глотки рвется рык… крик… ор… Динозавра я бы переорал!
Отталкиваюсь лопатками от земли и прыжком встаю на ноги.
– Всех убью – один останусь! – сообщаю я окружающим. А рядом пусто. В трех метрах от меня, упав на одно колено, стоит Шуровкин. Судя по позе – молится. Рядом со мной, справа и чуть сзади Полоз. И все.
Оборачиваюсь. В метрах пятнадцати позади нас мои раздолбай, а также преподы продолжают медленно отползать. Именно отползать. Отползать, оставляя за собой влажный след… «Закат» и «Север» не видно. Или смылись, или закопались. Ни тех, ни других, я не осуждаю!
Делаю глубокий вдох, все еще борясь с диким желанием напрудить себе в штаны.
– Ты встал, Сашка! – радуется Полоз. – Ты – воин!!!
– Это кто?!
– Сейчас узнаешь, – усмехается он.
– Кто призвал меня?! – еще раз интересуется фигура в черном. Я кое – как удержался, чтобы не стартовать вслед за моими, одновременно орошая негостеприимную землю Англии. Сдержался. Мелькнула мысль, что голос, которым говорит явившаяся фигура, похож на женский.
– Я призвал тебя, о Всесильная… – кое-как простонал с земли третий монах.
– Ты?! – удивилась Всесильная и повернулась к нему передом, а к нам задом. Черная ряса, капюшон на голове… монахиня?! И тут в правой руке у этой «монахини» я заметил косу… Косу!
КОСУ!!!
Здоровую такую! Выше ее…
– ПОЛОЗ! СУКА!!! ЭТО ЖЕ СМЕРТЬ!!! – ору я, мои ноги подкашиваются, и я начинаю оседать. Моя задница еще не коснулась земли, как Змей отвесил мне такого пенделя, что я снова принял вертикальное положение.
– Стой ровно, трус несчастный!
– Да, я, – перепуганный монах нашел в себе силы ответить Смерти.
– И что ты хочешь, слуга Сатаны? – насмешливо, как мне кажется, интересуется Смерть.
– Чтобы ты забрала жизни моих врагов! – истерично визжит монах. – Их много, они сильные, тебе понравится!
– Еде они?! – заинтересовалась хозяйка косы.
– Тут мы, радость моя!!! – раздается из-за моей спины голос Полоза. – Тут, моя красавица!
Смерть резко обернулась и откинула капюшон. Серое лицо, длинные серые волосы, правильные черты лица, можно сказать, что красивые…
– Полоз?! – шипящим шепотом, не веря тому, что она услышала, уточняет Смерть.
– Иди ко мне, мое ладо! – и Полоз пошел в ее сторону, подняв вперед руки, словно ждал, что она бросится к нему, и он ее обнимет!
Руки… у Полоза…
Он идет…
Моя крыша начала заваливаться на бок. У Полоза был человекообразный вид. У него появились руки, ноги, голова! При этом он не был «голым», сапоги, штаны, доспех (как у варяга или викинга), шлем, откинутый на затылок. Он был больше Миколы. И он весь был стального цвета.
– Полоз! – дрогнувшим голосом вскрикнула Смерть. При этом оттенок голоса был не таким, когда она обращалась к монаху. Это был голос женщины, которая после долгой разлуки наконец встретила своего мужчину… Таким же голосом кричала моя жена, когда я, будучи в отпуске, приперся к ней на работу…
– Полоз!!! – она резко уменьшилась в размере, став такой же, как Змей. Уменьшилась и бросилась к нему. А Полоз шел к ней все также с раскрытыми объятьями!
Пока Смерть неслась к нему, ее коса упала. Она, в отличие от хозяйки, не уменьшилась, а утратив опору, это орудие, естественно, упало. И прямо на монаха…
И вот, Полоз и Смерть стоят обнявшись. Смерть уткнулась ему в плечо и, судя по всхлипам, рыдает… А Змей ласково гладит ее по голове…
В трех метрах от меня, уже сидя на заднице, хрипит Шуровкин, силясь что-то сказать. Кое-как подхожу к нему, хватаю его за шиворот и оттаскиваю от влюбленной пары метров на пять.
Сую ему фляжку, он делает пару хороших глотков и поднимает на меня голову:
– Ты не обоссался?!
– Нет, но это жгучее желание все еще терзает мой организм. А ты, Николаич?!
– Аналогично, – он еще раз хлебнул из фляжки и кивнул в сторону Полоза и Смерти, – Саня, это же Смерть?!
– Ага, – я отобрал у него флягу и тоже хорошенько в ней приложился.
– Ты знал? – от его вопроса я подавился и закашлялся.
– Вижу, что нет, – он слабо улыбается. – Нужно у них узнать, что нам делать дальше?
– Да-а-а-а?! – с крайней степенью охренения в голосе удивляюсь я. – А спрашивать ты пойдешь?!
– С чего баня-то сгорела?! Там твой захребетник Костлявую за жопу держит, ты и спрашивай!!!
– Андрей, она не костлявая!!! – не поворачиваясь к нам, заявляет Полоз.
– Мудак, ты, командир! – вдруг обиделся я за Змея.
– Кто не костлявая? – рискнул уточнить Шуровкин, уклонившись от моего подзатыльника.
– Ни жопа, ни ее обладательница! – отвечает Змей. Судя по тону – он улыбается.
А его подруга (Господи, кто бы мог подумать…) выглянула из-за его плеча и пробежалась по нам взглядом. Чувства ужаса и паники у меня не возникло. Меня рассматривали с чисто женским любопытством, при том не как самца, а как дом, в котором этот самец обитает. Как недвижимость, блин… Еще появилось ощущение того, что меня «причислили к разряду своих».
А Шуровкину ее взгляд не понравился. Карп напрягся. Было ощущение, что он приготовился к «храброму бегству».
– Николаич, не бзди. Нас не тронут!
– Откуда такая уверенность?! – он нервно сглотнул. – После ее взгляда у меня вся жизнь перед глазами промелькнула…
– Не тронут, – с непонятной мне самому уверенностью заявил я.
– Не ссы, Андрюха, – поддержал меня мой захребетник. – Все под контролем!
Смерть что-то прошептала ему на ухо. Полоз разомкнул объятия, и они подошли к нам. В обнимку. Языческий Иерарх и Смерть.
– Знакомьтесь, – улыбаясь во все (человеческие) зубы, заявил Полоз, – моя давняя и единственная любовь – Смерть.
– Мне бы с тобой еще раз познакомиться, – бестактно заявляю я Змею, намекая на его вид.
– Не обращай внимание. Я таким ей больше нравлюсь. И не отвлекайся, хамло.
Он поцеловал Смерть в макушку и продолжил:
– Родная, знакомься, этот невоспитанный засранец – Сашка Трофимов, мой носитель.
– Смерть, – улыбнулась она и протянула мне руку.
– Бармалей… то есть Александр, – споткнулся я, взял ее изящную кисть и, стараясь сгладить свою невоспитанность, прикоснулся к ней губами. По носу резанул запах, что исходил от руки. Я чувствовал его неоднократно на этой войне. Запах пороха, оружейной смазки, крови, сгоревшей и сгнившей плоти…
Я отпустил руку и поднял на нее глаза.
– Твое обоняние тебя не обмануло, – кивнула она. Она очень внимательно на меня смотрела, а потом выдала:
– Змей, а вы похожи! А кто этот воин? – кивок в сторону Карпа.
– Это Андрей Шуровкин. Православный воин. Пересвет, так сказать, нынешнего разлива.
– О! – восхитилась она. – Приятно, что среди русичей еще есть такие богатыри! – она протянула ему руку: – Смерть.
– Андрей, – просипел Шуровкин и очень осторожно пожал ей руку.
– А там кто? – показала за наши спины Смерть.
– Сашкины подчиненные, – хохотнул Полоз. – И три инструктора из «Валгаллы».
Смерть присмотрелась и крикнула:
– Горыныч, а ты-то куда побежал?!
– Да, пошла ты, сука серая! – прилетел в ответ крик Гааги.
– Идите сюда, недоумки, – улыбалась она.
– На хрен тебя, зараза!! – орет Тунгус.
– Нам прошлого раза хватило!!! – голос Оглы.
– Какие они злопамятные, – рассмеялась Смерть.
– Ну, – ухмыльнулся Змей, – после того раза я бы на их месте тоже от тебя держался подальше…
– Это… как оно, – я рискнул перебить влюбленную пару, – вы ничего не хотите рассказать?!
– А нужно? – поинтересовался Полоз.
– Хотелось бы, – промямлил я. – Шуровкина, вон, тоже от любопытства распирает…
– И ничего меня не распирает, – пробубнил Карп.
– Экскурсы в далекое прошлое будут потом. Давайте вернемся в суровую действительность! Сладкая моя, какие у нас планы на ближайшее будущее?
– А ты не знаешь?! – толкнула она его локтем бок.
– Это понятно, но я не про нас. Я про того недоумка, что лежит под твоим орудием труда!
– Ой, я совсем забыла про него, – она оторвалась от Змея и направилась к монаху, лежащему под ее косой.
Через пару минут монах стоял в паре метров от нас. Сказать, что он имел бледный вид, не сказать ничего: цвет его лица менялся, как у хамелеона. Ручки, ножки дрожали. Внятно он не говорил.
– Зачем Герасим утопил Му-му? – глядя на монаха, вспомнил Шуровкин незабвенный хит Кочана и Кортнева.
Я улыбнулся. Полоз захохотал.
Через десять минут объединенными усилиями вернули монаху дар речи, хотя я предлагал его зарезать.
– Значит так, смертный, – оперевшись на Полоза начала Смерть. – За то, что ты так удачно призвал меня, – она погладила Змея по щеке, – я не стану забирать твою жизнь. Теперь о той цене, что ты предложил. Ее я принять не могу. Во-первых, моему мужчине жизнь дала Мать-земля, и забрать ее может только она. Во-вторых, забирать жизни двух смертных я просто не хочу, так как мой мужчина «против». Ты против, Полозушка?
– Кто?! – прыснул я от смеха.
– Против, моя сладкая, – его ответ Смерти.
– Заткнись, малохольный, – это мне.
– Соответственно, для выхода из сложившейся ситуации я предлагаю поединок.
– Смерть, извини, что перебиваю, – вмешался я, – а о какой ситуации мы говорим?
– Видишь ли, Бармалей, – она повернула голову в мою сторону, – существо, которое призывает меня ритуалом, должно заплатить мне соответствующую цену. И цена эта – жизни ему подобных. Если жизней нет, я забираю жизнь призвавшего. У меня есть право выбора, но нет права на отказ. Чтобы было понятно, я поясню на вас.
Мычащее английское недоразумение, использовав заклинание, призвало меня. Его цель – ваш отход в мир иной, вы же – плата за вызов. Полоза я не смогу порешить даже, если бы у меня было желание. Остаетесь вы двое. Но, благодаря Змею, косить вас я не собираюсь. Если Шуровкина я бы еще «прибрала», то трогать тебя мне нет резона! Чем дольше ты на этом свете, тем дольше Полоз тут. Однако и Шуровкина я не буду трогать, так как Змей «против».
Но! Коль меня вызвали, то мне нужно кого-то скосить. Английского заику я трогать не могу, он предложил хорошую цену, значит, будет поединок. И кто в нем скопытится, тот и будет платой за мой приход.
– Я ж говорю: давайте я его зарежу! – поняв, о чем речь, сходу предложил я.
– Ха! – воскликнула Смерть, – не все так просто! Нужно спросить у англичанина: будет ли он биться сам или выставит поединщика. Елядя на его рожу, я уверена, что вместо себя он выставит другого. Поэтому, – она повысили голос, не давая мне ее перебить, – я настоятельно советую тебе, Сашка, не рваться в бой. Ты не настолько хорош, чтобы справиться с поединщиком англичанина. А присутствующий тут Воин Всевышнего сможет победить. Ты меня услышал, Андрей?
– Да, – отозвался Карп. – Кто будет биться за британца?
– Это мы сейчас и узнаем, – Смерть повернулась к монаху. – Смертный, ты будешь биться сам или призовешь поединщика?
– П-п-п-поединщика!
– Тогда делай это быстрее! Мне не хочется ждать долго…
Англичанин закрыл глаза, что-то пробормотал, и его фигура начала расплываться. Он вырос до трех метров, существенно раздался в ширину и начал вонять. Тянуло от него отвратительно. Наконец, он обрел резкость, и перед нами стояло… нечто… Серо-зеленая голова, покрытая язвами и наростами. Три глаза, один из которых был закрыт бельмом. Крючковатый нос, вполне человеческий рот с синими губами, мощные руки такого же цвета, что и голова. Он был в красном балахоне. В руках, их было две штуки, два меча, напоминающие катаны. Это нечто шумно выдохнуло, оглядело нас и сказало:
– Кого мне нужно убить?
– Попробуй меня, – с улыбкой ответил Карп.
Существо повело плечами и подняло мечи.
– Приготовься…
А Шуровкин атаковал. Первый же выпад копьем, и на роже соперника шикарный порез. Карп начал в своем духе: подленько, без предупреждения, жаль, что не со спины.
Противнику это не понравилось. Он зарычал, встряхнул головой и следующий выпад Карпа принял на мечи.
Я отпрыгнул назад, чтобы не попасть под удары. Полоз и Смерть так и остались на месте, демонстрируя вялый интерес к схватке.
А схватка набирала обороты. Шуровкин бешено атаковал, удерживая крупного противника на дистанции. Тот успешно отбивался, но сократить дистанцию не мог. Если бы не одержимость, я бы не смог разглядеть выпады и удары поединщиков. Все происходило крайне быстро.
Обманка со стороны Карпа, и красный балахон был разрезан по диагонали. Монстр взревел. И пошел в атаку. Карп пятился, но дистанцию держал твердо. От соприкосновения копья и мечей взлетали искры.
Тут Шуровкин словно споткнулся, в его обороне возникла маленькая брешь, в которую тут же сунулся «англичанин». Как оказалось, это была ловушка, о чем поведал сам монстр, снова взревев и потеряв один глаз. Тот самый, что был закрыт бельмом.
Наблюдая за действиями «монаха», я уловил алгоритм его движений. После увода удара копья в сторону, он делал полшага вправо, и в этот момент его шея (на мгновение) оставалась открытой.
Ткнуть туда копьем Шуровкин просто не успевал, а я решил попробовать.
Очередная атака, клинки в сторону, шажок, и мой нож втыкается «англичанину» в шею.
– Наконец сообразил! – рычание Шуровкина.
Крик и прыжок назад – реакция монстра.
– Полоз, а твой-то, такой же подленький, как и ты! – смеется Смерть.
– Наследственность… – улыбается Змей. – Саня, коль ты вписался в разборки, будь осторожен. Противник может напасть на тебя!
И эта падла не заставила себя ждать! Три гигантских прыжка в обход Карпа, и товарищ «англичанин» попытался разрубить меня пополам. Бешеным тушканчиком я прыгнул назад и заверещал дурным голосом:
– Николаич, прикрой!
Ныряю под защиту Шуровкина.
Следующий выпад «монаха» был остановлен Карпом.
Противник снова сманеврировал назад, выдернул из шеи мой нож и швырнул его в нас. Шуровкин пригнулся, а я, еще не поняв, что делаю, спокойно поймал его, вытер об штаны и приготовился еще раз «порадовать» супостата точным броском.
– Однако! – пробурчал Карп, пораженный моими действиями.
– Сам в шоке, – отзываюсь я, внимательно следя перемещениями монстра.
– Ну, вылитый ты! – усмехается Смерть.
– Мутировал! – гордо заявляет Полоз.
– Обманка, – командует Шуровкин и идет на сближение.
Я делаю замах, показывая, что собираюсь метать нож. Замах длинный, медленный, из-за уха, чтобы и дурак догадался о моих намерениях. Дурак догадался, дурак приготовился, дурак пропустил колющий удар копьем в живот.
Карп тут же ушел влево, я – вправо, одновременно метнув нож.
Противник молча вытерпел оба ранения, но один меч выронил. Он выдернул мой нож и бросил его себе под ноги. Наука пошла ему на пользу.
– Соображает, тварь, – скалиться Карп.
– Слабеет, сука, – мой комментарий на упавший меч.
– Не вздумайте трогать его железку, – подсказка Полоза.
Я снова стою в полутора метрах позади Шуровкина, и мы опять идем на сближение. А из ран «англичанина» медленно течет черная слизь. Вонища усилились.
– Полоз, – ору я, – долго нам его еще мордовать?
– Его нет. А его подельников долго!
– Кого?!
Вместо Змея «ответил» наш поединщик. Вокруг него завертелся смерч, лежащий меч нырнул внутрь закрутившего вихря, а Полоз быстро сместился к нам.
– Теперь, Андрюха, будем биться всем кагалом и в полную силу!
– Ты о чем?!
Смерч исчез, а над нами громыхнуло. Еромыхнуло так же, как в Еермании, когда прорвав заслон нашей нечисти, в этот мир пришли демоны.
– Твою мать!!! – заскулил я.
– А ты о чем?! – вопрос Карпа в мой адрес.
– Сейчас узнаешь, – я сплюнул.
– Ты опять обманула нас, Смерть!!! – проревел появившийся вместо старого поединщика новый. Громила семь-на-восемь с характерными рогами на башке.
