Глава 19
И это всё???
Гавел только что узнал, что его невеста находится при смерти, и даже не поинтересовался, в какой больнице Ева Ивановна борется за жизнь.
Не помчался туда, чтобы сидеть около кровати, держать любимую за руку и молиться о ее выздоровлении.
Не сжал в бессилии кулаки, не поднял руки к небу, посылая богам проклятия за жестокую судьбу.
Не зарыдал, не грохнулся в обморок и не впал в депрессию.
Не напился с горя, не вышел полуодетый на улицу и не замерз насмерть в сугробе.
Он не сделал ничего, что в такой ситуации сделал бы любящий мужчина.
Он просто мило улыбнулся (да-да, улыбнулся!) и отделался дежурной фразой: «Передавайте мои пожелания скорейшего выздоровления»!
Вот так просто взял и вычеркнул Еву Ивановну из своей жизни! Как будто ничего не было: ни признаний в любви, ни договоренности о свадьбе, ни планов поехать в Японию… Ты скажи, скажи мне, вишня, почему любовь не вышла?
Мне было ужасно обидно за Еву Ивановну! Даже в какой-то степени хорошо, что она не дожила до этой минуты. Не получила удар в спину. Не узнала, что человек, ради которого она впервые в жизни отказала в помощи своему сыну, ее предал.
Меня всю трясло. А Гавел тем временем поздоровался с товарищами по шахматному клубу и присоединился к одинокому игроку. Они расставили фигуры и начали партию.
Я решительным шагом направилась к лавочке.
— Вот, значит, как? Прошла любовь, завяли помидоры? Поматросил и бросил, получается?
Гавел поднял голову от доски, удивился и немного испугался:
— Людмила, вы о чем?
— Я о Еве Ивановне, вашей невесте. Еще две недели назад вы собирались на ней жениться, а теперь даже не полюбопытствовали, чем она болеет?
— Что вы несете? Я никогда не собирался жениться на Еве Ивановне. Я порядочный человек и не потерплю, чтобы со мной… чтобы обвиняли меня… я не давал повода, в конце концов!
От волнения у Гавела появился акцент, причем польский.
Наш эмоциональный диалог привлек внимание шахматистов. Все игроки оторвались от своих партий и жадно впитывали каждое слово.
Самый древний старичок, приложив ладонь к уху, громко поинтересовался:
— Что она говорит? Я ничего не слышу.
Сосед прокричал ему в самое ухо:
— Она говорит, что Гавел не хочет жениться!
— На ней?
— Нет, на другой!
— А с этой-то у него что? Тоже шуры-муры?
— Пока не ясно.
Гавел взял меня за локоть и отвел в сторону. Мужчина явно чувствовал себя не в своей тарелке, глаза у него бегали.
— Людмила, я искренне не понимаю, в чем вы меня обвиняете. Ситуация бредовая. Мы с вашей свекровью просто друзья, понимаете? Если не верите, сами у нее спросите!
— Но вы встречались, — настаивала я.
— Да, встречались здесь, в парке, прогуливались и беседовали. По-дружески беседовали, понимаете? Мы только разговаривали, и ничего больше!
— И о чем же, интересно, вы разговаривали? — недоверчиво спросила я.
— О ССУ-25.
— Это еще что такое? — я даже толком не понимала, как это пишется.
— Мое изобретение, Ева Ивановна проявила к нему большой интерес. Я, знаете ли, с детства увлекаюсь техникой и на досуге люблю поразмышлять о разных технических приспособлениях. У меня даже есть два патента на изобретения! — с гордостью добавил Гавел.
Да что он мне голову морочит? Стала бы Ева Ивановна о каких-то железяках беседовать!
— ССУ-25 расшифровывается как «самоподнимающееся сиденье для унитаза — двадцать пять». Если честно, у меня это был не двадцать пятый вариант, а четырнадцатый, но так лучше звучит, вы не находите?
— Вы разговаривали с Евой Ивановной о туалетном стульчаке? — поразилась я.
Он что, держит меня за идиотку?
— Не удивляйтесь, проблема на самом деле очень серьезная, она возникает практически в каждой семье, дело может дойти до развода. А я знаю, как ее решить и восстановить мир в семье.
— Какая проблема? — не поняла я.
— Капли. Мужчины часто ленятся поднимать стульчак, к тому же имеют обыкновение промахиваться мимо унитаза, на ободке сиденья остаются капли. Потом в туалет заходит женщина, садится — и тут же кричит, потому что ей мокро и грязно. Но даже если женщина не заходит и не кричит, то всё равно стульчак остается грязным, а это не гигиенично, и с микробами надо бороться.
Глаза у Гавела загорелись фанатичным огнем. Вытащив из внутреннего кармана пиджака потрепанную записную книжку, с которой он, вероятно, никогда не расставался, пенсионер принялся объяснять:
— Я задался вопросом: как убрать капли, попавшие на стульчак? Возникла идея: сделать сиденье из пластика со множеством мелких, диаметром около миллиметра, отверстий по всему периметру. Вот таким образом, видите рисунок? Жидкость должна стекать в отверстия, и сиденье будет оставаться сухим.
— Но не чистым, — заметила я. Несмотря на нелепость темы, во мне пробудилось любопытство. — Вы, очевидно, никогда не мыли изнутри сиденье унитаза?
— Не мыл, — признался Гавел.
— А вот если бы мыли, то знали бы, что отмыть стульчак изнутри еще сложнее, чем снаружи. А ведь капли будут засыхать внутри стульчака. И, кстати, прилично там пованивать.
— Ну, это как раз не проблема, запах можно ликвидировать с помощью автоматического распрыскивателя освежителя воздуха.
— Это дорогое удовольствие — сказала я. — Он работает даже тогда, когда хозяева на работе, поэтому быстро заканчивается. Вот если бы сделать так, чтобы освежитель распрыскивался при каждом открытии двери. Человек входит — а тут специально для него свеженький запах цветов!
— Легко! — обрадовался изобретатель. — Мускульная сила при открытии двери передается пружине, та воздействует на распрыскиватель… Но проблема в другом: я провел эксперимент. Несколько дней я изучал, как ведет себя жидкость, попавшая на гладкий пластик с небольшими отверстиями, и пришел к выводу, что мелкие капли группируются в более крупные капли и на наклонной поверхности стекают вниз, а не проваливаются в отверстия. Поэтому я в принципе отказался от идеи дырчатого стульчака.
Вот это правильный подход, подумала я. Только так и надо. Многие науки продвинулись вперед, исключительно благодаря усидчивости и терпению исследователей. Где была бы астрономия, если бы отдельные чудаки ночами напролет не пялились в небо, пока их соседи дрыхли без задних ног?
А Гавел между тем продолжал:
— Тогда я решил изготовить стульчак из сетчатого материала и подключить к вакуумному насосу. Смыл — включился насос и всосал все капли в накопительную емкость, из которой потом моча сливается в унитаз.
Я замотала головой.
— Насос от чего работает? От электрической сети? А у кого в туалете есть розетка? У вас лично дома есть? И многие ли люди согласятся не только купить новый сетчатый стульчак, но и вдобавок к нему сделать в туалете ремонт, поставить розетку? Нет, конструкция должна быть автономной.
Изобретатель просиял, словно я не раскритиковала его, а наоборот — похвалила.
— Еще я придумал, что стульчак следует нагреть до определенной температуры, чтобы все капли испарились. То есть механизм такой: смыл — стульчак включился, нагрелся, а затем через некоторое время отключился.
— Та же проблема — отсутствие розетки. А вы учли конденсат, стекающий с бачка унитаза? Может хорошо «пощипать» пятую точку электрическим током. И, если честно, стульчак по-прежнему негигиеничный: пятна высохли, а разводы от них и микробы остались.
— Людмила, какое удовольствие с вами общаться! — воскликнул Гавел. — Я шел тем же логическим путем, поэтому в конечном итоге отмел и насос, и нагревание и остановился на гидродворниках. Небольшие такие дворники, типа автомобильных, только поролоновые и работающие на гидроэнергии от смывания. Пока льется вода, дворники подтирают все капли, попавшие на стульчак. Я даже сконструировал образец дворников и успешно опробовал их на своем унитазе. Но! — Гавел торжественно поднял указательный палец. — После серии испытаний на унитазах своих друзей и соседей я убедился, что дворники не универсальны, они работают не везде.
Я так и представила себе картину: звонок в дверь, на пороге стоит Гавел, в халате и тапочках, и интеллигентным голосом спрашивает: «Дорогой сосед, можно воспользоваться вашим туалетом?». А потом ковыряется отверткой в унитазе, прикрепляет к нему какие-то поролоновые штуки и долго спускает воду.
— Дело в том, — объяснял изобретатель, — что внутренняя форма унитазов различна. Также различается сила напора воды. Но самое главное, что разные производители используют разные механизмы слива. Есть унитазы типа советских, где продукты жизнедеятельности сначала падают на поддон, а потом вода мощной струей из середины сливает всё в отверстие. А есть унитазы американского типа, где вода из слива равномерно распределяется под ободком, делает как бы полный круг и своим давлением проталкивает продукты жизнедеятельности в S-образный тоннель. Получается, что гидродворники необходимо отдельно настраивать под каждый унитаз, а кто будет этим заниматься? Я реально смотрю на вещи.
По моему мнению, реальностью тут и не пахло. Однако из меня, как на грех, продолжали фонтанировать идеи.
— А если подойти с другой стороны? Сейчас вы идете по пути: как убрать со стульчака упавшие капли. Но пусть задача будет другой: не допустить, чтобы капли на него попали в принципе. Это достижимо, если стульчак будет поднят.
— Правильно! — воскликнул Гавел. — Я тоже об этом думал! И придумал конструкцию, аналогичную корзинам для мусора с педалью. Вы наверняка видели такую: надо нажать на педаль, и крышка поднимется. На полу около унитаза находится педаль, от нее подведен телескопический проводок к сиденью. Мужчина подходит, нажимает на педаль, стульчак поднимается, он делает свое дело, потом убирает ногу с педали, и стульчак опускается. Но тут есть проблема: необходимо постоянно давить на педаль. Плюс надо менять сиденье, сейчас стульчак сделан из довольно тяжелого пластика, а его необходимо заменить на более легкий материал.
Я кивнула и добавила:
— Я вижу здесь еще более серьезный недостаток: мужчина может элементарно забыть нажать на педаль или вспомнить о ней, когда сиденье уже испачкано. Надо сделать так, чтобы стульчак, когда на нем не сидят, всегда принудительно поднимался. Возможно ли это выполнить технически?
— Да! — вскричал пенсионер. — Это и есть мое изобретение — ССУ-25! Когда человек покидает сиденье, стульчак плавно поднимается в вертикальное положение под воздействием возвратной гидролифта. Гидролифт крепится сбоку и не мешает сидеть. Когда нужно сесть, стульчак опускается и удерживается в горизонтальном положении весом сидящего человека. А опустить его не сложно даже ребенку.
— Что такое гидролифт? — спросила я.
— У вас на кухне есть шкафчики, которые открываются наверх? У них еще дверка с горизонтальной петлей.
Я кивнула.
— Так вот, там как раз используется гидролифт — подъемный механизм типа небольшого поршня.
Что-то в изобретении Гавела меня настораживало, но я пока не могла уловить, что именно. А мужчина светился, как новенький юбилейный рубль:
— Людмила, деточка, я прямо нашел в вас родственную душу! У вас классическое техническое мышление, вы что заканчивали — мехмат университета или Бауманку?
Пенсионер ошибся, никакой я не технарь. Просто я страдаю маниловщиной, обожаю размышлять о всякой ерунде. Эх, если бы столько же времени и усилий я тратила на коммерчески выгодные идеи, уже давно бы озолотилась!
— Вообще-то я филолог, — сказала я.
— Правда? Никогда бы не поверил! Вот Ева Ивановна — библиотечный работник, типичный гуманитарий, и это видно сразу. Ей бы никогда не пришло в голову столько идей.
Я удивилась:
— Вы же говорили, что постоянно обсуждаете с ней ССУ-25. Что же тогда Еву Ивановну интересует?
— Она хочет стать моим инвестором, — ответил Гавел.
— Кем?
— Инвестором, инвестировать деньги в мое изобретение.
По-моему, Ева Ивановна была последним человеком на Земле, который мог бы стать чьим-либо инвестором.
— И много денег? — спросила я.
— Полмиллиона рублей, — легко ответил Гавел. — Конечно, это скромные средства, но их должно хватить на пробную партию образцов.
Какие полмиллиона? Уж не те ли, что сняли со сберкнижки за день до смерти пенсионерки?
— Ева Ивановна уже отдала вам эту сумму? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно.
— Пока нет, но ее намерения серьезны, уверяю вас.
— То есть она подписала какие-то бумаги?
— Ну что вы, — улыбнулся Гавел, — никаких бумаг, просто обещала на словах. Но не думаю, что Ева Ивановна меня обманет.
— Можете пересказать ваш разговор? Дословно?
— Конечно, у меня отличная память…
В тот вечер Ева Ивановна не шла по аллее, а почти бежала. Хотя дождь на улице давно закончился, лицо у нее было мокрым. Увидев Гавела, она бросилась к нему и выпалила, задыхаясь:
— У меня есть пятьсот тысяч! Я скопила! Почти полмиллиона рублей!
Изобретатель ни о чем, кроме ССУ-25, думать не мог, поэтому в голове возникла только одна мысль: эта милая дама хочет вложить деньги в его изобретение.
— О, спасибо, моя дорогая! — обрадовался Гавел. — Я вас обожаю! Это самый счастливый день в моей жизни!
— В Японию, — твердила Ева Ивановна, — мы поедем в Японию!
— Зачем в Японию? — не понял Гавел.
— Это страна, где сбываются мечты! — выдохнула Ева Ивановна.
— Нет-нет, — решительно заявил изобретатель, — Япония нам не нужна, там всё очень дорого.
— Какое это имеет значение? Я же говорю — у меня есть почти полмиллиона!
— Полмиллиона едва хватит на пробную партию, — отмахнулся Гавел, — на Саратовском опытном заводе. Сначала необходимо срочно зарегистрировать изобретение, но это стоит копейки, у меня жена работает в патентном бюро, она поможет.
Ева Ивановна изменилась в лице.
— Жена?!
— Ну да, жена, Вера. Милейшая женщина, я вас обязательно познакомлю. Она тоже очень переживает за мое изобретение, но у нее, к сожалению, нет денег, чтобы вложить их в производство.
— Вы говорили, — дрожащими губами прошептала Ева Ивановна, — что ваша жена умерла, помните? Когда узнали, что я вдова, что мой муж скончался в тридцать лет, сказали, что ваша жена тоже умерла молодой.
— Я сказал «моя первая жена», — уточнил Гавел. — Моя первая жена, Галина, действительно умерла молодой. Она была спортсменкой и разбилась в горах. А на Вере, моей второй супруге, я женат уже почти двадцать лет.
В глазах у Евы Ивановны стояли слезы. Гавел тоже проникся важностью момента, он и сам был готов расплакаться от избытка чувств. Изобретатель постоянно повторял:
— Какой день! Какой сегодня чудесный день! Я целиком и полностью счастлив!..
Я вздохнула: все-таки мужчины и женщины с разных планет. Произошло чудовищное недоразумение. Неужели Гавел не догадывался, что Еву Ивановну интересует вовсе не его дурацкое изобретение, а он сам? А Ева Ивановна тоже хороша, жила в каком-то иллюзорном мире. Гавел сказал: «Моя первая жена умерла», а влюбленная пенсионерка решила, что это намек: она станет его второй женой! Да что там намек, это открытое предложение руки и сердца!
— А дальше что было? — спросила я.
— Да ничего, — пожал плечами Гавел, — Ева Ивановна ушла, у нее возникло какое-то срочное дело.
Да уж, представляю себе это дело: броситься на кровать и рыдать в подушку.
— Когда состоялся ваш разговор?
— В прошлый четверг.
В тот четверг Еве Ивановне вообще не везло. Сначала она крупно поругалась с сыном, потом кинулась к любимому человеку, но оказалось, что их взаимные чувства — лишь игра ее воображения. В пятницу пенсионерка сняла все деньги со сберкнижки, а в субботу ее убили.
Гавел стоял, доброжелательно улыбался и искренне не понимал, что происходит. Неожиданно его безмятежный вид вызвал у меня раздражение. Я почувствовала себя униженной и оскорбленной, как будто это мои надежды выйти замуж в одно мгновение пошли прахом.
— Знаете, Гавел, вы взрослый человек, можно сказать пожилой, а ведете себя, как мальчишка.
Он удивленно поднял брови.
— Неужели вы не понимаете, — продолжала отчитывать я, — что поступили с Евой Ивановной непорядочно?
— Я? — изумился Гавел. — Непорядочно?
— Да, именно вы. Вы были с ней слишком приветливы, просто очаровали своей доброжелательностью. Вы были слишком хорошим, понимаете?
— Но я со всеми так себя веду!
— Я вижу, но Ева Ивановна думала, что ваша нежность предназначается только ей одной. Вы дали ей необоснованную надежду и разбили ее сердце.
— Какую надежду?
— Что любите ее и женитесь на ней. У Евы Ивановны слишком влюбчивая и романтичная натура.
Пенсионер растерялся.
— Но я никогда… ни словом… у меня и в мыслях не было… Мы же только обсуждали мое изобретение, Ева Ивановна интересовалась только им!
Я хмыкнула:
— Вы всерьез полагаете, что женщину может интересовать модернизация туалетного стульчака?
— Но вы же заинтересовались, — возразил Гавел. — Вы ведь замуж за меня не собираетесь?
— Не собираюсь, — улыбнулась я.
— Вот видите!
Я укоризненно молчала, Гавел явно чувствовал себя неловко под моим суровым взглядом.
— Я ничего не обещал, — упрямо повторил он. — Спросите Еву Ивановну, пусть она подтвердит!
— К сожалению, Ева Ивановна уже ничего не сможет подтвердить. Она умерла.
Гавел отшатнулся.
— Из-за меня?
Я уловила в его голосе не только ужас, но и некоторое самодовольство. Совсем слабо, однако присутствовала горделивая мыслишка: из-за любви к нему женщина покончила с собой!
— Нет, не из-за вас. Еву Ивановну убили.
— Господи боже! Какое горе, какое горе!
Пенсионер так сокрушался, что я опасалась, как бы его не хватил удар. Гавел хоть и выглядел бодрячком, однако возраст здоровья никому не прибавляет.
— У вас есть предположения, кто это мог сделать? — безо всякой надежды спросила я.
Мужчина развел руками:
— Откуда? Мы же только разговаривали…
— Да-да, — подхватила я, — разговаривали о ССУ-25.
— Боюсь, мое изобретение уже никогда не запустят в производство, — прошептал Гавел.
Не вижу никакой трагедии. И вообще, я поняла, что меня настораживало: проблему мокрого стульчака следует решать совсем на другом уровне. Человеческий фактор — вот что главное! Если все начнут мочиться мимо унитаза, настанет разруха. И никакими гидролифтами здесь не поможешь.
