Глава 26
Днем позвонил Мишка Пряхин и без лишних предисловий сообщил:
– Я нашел в Каринкином ноутбуке кое-что интересное. Как ты и предполагала, это связано с художником Кулебякиным. Я так понимаю, он давно умер. Судя по переписке, последние полгода Каринка через знакомых в Америке разыскивала его наследников. И, представь себе, нашла. Ты знаешь, кто такая Марина Смыслова?
– Жена Кулебякина. Она умерла от рака раньше него, еще в Союзе.
– Правильно. Так вот, у нее остались две девочки от первого брака. Оказывается, в свое время Кулебякин их удочерил, они уехали в Америку вместе с ним, выучились там, старшая, Вероника, стала юристом. И Карине удалось выйти на эту Веронику. Я обнаружил черновик письма к ней, который Карина не успела отправить. В нем она предупреждает наследницу, что картины ее отчима разворовывают через Музей советского искусства, что ей надо срочно приехать в Россию и заявить права на наследство.
– Карина точно не отправила это письмо?
– Точно, я вскрыл ее почтовый ящик, среди отправленных его нет. Очевидно, она решила подождать, пока у нее на руках не будут бесспорные доказательства.
Я впала в задумчивость, а Пряхин принялся с подъемом вещать:
– Карина была святой! Ее убили, потому что она хотела помешать мошенникам разграбить художественные ценности! Я никогда не забуду эту чистую девушку!
Я весьма сомневалась в чистоте помыслов Елоховой. Мишка же сам вспоминал, как невеста постоянно твердила, что скоро они разбогатеют. С каких таких доходов, спрашивается? А вот с этих самых. Во-первых, подлинник «Доброй жены» Карина умыкнула и припрятала у Ростислава Грунюшкина. Художник Сергей говорил, что делал копии с двух картин Кулебякина, скорее всего, где-то еще хранится второй шедевр. Неплохой запас на черный день, когда цены на творения художника взлетят до небес!
Но это когда еще будет, может, лет через двадцать – тридцать, а хорошо жить Карине хотелось уже сейчас. Пять тысяч долларов в ее свадебном клатче откуда взялись? Думаю, она шантажировала тех людей, которые занимались продвижением Николая Кулебякина на художественном рынке. Кто эти люди? Определенно, один из них – директор музея! Во-первых, он вполне годится на роль отца, которого Грунюшкин видел около ЗАГСа. А во-вторых, не господин ли Крысоедов пытался отвадить меня от музея, чтобы я ненароком не узнала ничего лишнего? Теперь главный вопрос: почему Крысоедов убил шантажистку? Очевидно, девушка зарвалась. Быть может, она стала требовать не только деньги, но и картины, а этого директор музея уже вынести не мог…
– Я прямо сейчас поеду к следователю, – сказал Мишка, – отдам ноутбук. Пусть правосудие покарает убийцу!
– Хочешь, я с тобой?
– Не надо, – твердо ответил Пряхин, – я должен все сделать сам. В память о любимой.
Хотя меня и раздирало любопытство, я не стала настаивать. Только предупредила:
– Ты, главное, про Чащину не упоминай, а то не ровен час сам загремишь на нары.
– Знаю, не дурак.
Я повесила трубку и попыталась вернуться к бытовым делам. Включила пылесос и стала убирать квартиру. Но дальше кабинета дело не продвинулось. Меня просто трясло от возбуждения, нужно было с кем-нибудь поделиться новостью. Как назло, Анастасии не было дома, прихватив Дусю, она поехала на вязку к очередной невесте. Я поняла, что если останусь в четырех стенах, то просто взорвусь! Наскоро оделась и вышла на улицу. Ноги сами собой принесли меня к метро, я доехала до станции «Третьяковская», вышла на Малую Ордынку и оказалась перед Музеем советского искусства. Не буду дожидаться милиции! Возьму и собственными руками выведу преступника на чистую воду!
Около служебного входа я столкнулась с Ольгой Каримовной. Дама мгновенно меня узнала:
– О, Людмила, здравствуйте! А Карина еще не приехала.
– Она уже никогда не приедет. Вашу коллегу убили.
Искусствоведша спала с лица:
– Как убили? Кариночку?!
Я скорбно кивнула.
– Откуда вы знаете? – не поверила Ольга Каримовна.
– Я веду расследование.
– Вы из милиции?
– Нет, я журналистка, но у меня в этом деле личный интерес.
Собеседница приложила ладонь ко лбу:
– У меня просто в голове не укладывается… Кто ее убил? Когда? Почему?
Я понимала, что дама в шоке, поэтому не стала вдаваться в подробности, а ответила в телеграфном стиле:
– Олег Дмитриевич, ваш директор. Убил Карину на свадьбе. Из-за картин Кулебякина.
– Господи! – вскричала Ольга Каримовна. – Нет, этого не может быть! Олег Дмитриевич совсем не похож на убийцу! Он милейший, интеллигентнейший человек! Он же директор музея!
Последнюю фразу она произнесла с таким пиететом, как будто речь шла по меньшей мере о должности папы Римского.
– И тем не менее все улики ведут к господину Крысоедову.
Ольга Каримовна о чем-то задумалась, потом медленно проговорила:
– А ведь я чувствовала! Я подозревала, что дело нечисто. Но я не думала, что всё настолько серьезно. Что дело дойдет до убийства…
– Вы что-то знаете? – обрадовалась я.
– Не уверена, что я много знаю. Слышала кое-что. Карина однажды странно разговаривала с директором, они спорили, кричали друг на друга, но я списала это на плохое настроение. Между прочим, – собеседница перешла на шепот, – картин Кулебякина в музее нет. И на выставку в Сызрань они не отправлены. Шедевры пропали!
– Вы поможете следствию?
Дама нервно огляделась:
– Конечно, я дам показания. Но мы с вами тут стоим, как два волоска на лысине. Если директор нас увидит, то может заподозрить неладное. Пойдемте в другое место. Неподалеку есть кафе, мы сможем там спокойно поговорить.
– Может, лучше сразу поедем к следователю на Петровку?
– Ой, нет, – испугалась Ольга Каримовна, – не сейчас. Людочка, поймите меня правильно, я ведь тоже каким-то боком замешана. Я подписывала документы на картины и должна была сделать вывод, но не сделала. Меня могут обвинить если не в причастности к убийству, то по крайней мере в должностной халатности. Могут отстранить от работы, а у меня семья. Я должна все взвесить. Вы ведь меня понимаете?
– Понимаю, – вздохнула я, – своя рубашка ближе к телу.
– Тем более, что Кариночку все равно не вернешь. Я до сих пор не могу поверить, что она мертва! Такая молодая, такая красивая!
Ольга Каримовна подхватила меня под руку и повела на противоположную сторону улицы.
– Вот там, в самом начале Погорельского переулка, есть чудесное кафе. Сейчас пройдем насквозь это заброшенное здание и выйдем прямо к нему.
Я с опаской посмотрела на старинный двухэтажный особняк, с его фасада давно осыпалась штукатурка.
– Вообще-то здание огорожено, наверное, уже начало обрушаться. Тут не опасно?
– Ерунда! – беспечно отозвалась дама. – Я каждый день тут хожу.
Мы вошли в полуразрушенный подъезд, внутри было прохладно и пахло плесенью.
В этот момент у меня зазвонил телефон, на экране высветился номер Руслана Супроткина.
– Ты где? – спросил капитан.
– Не могу с тобой болтать, – сказала я, – у меня важный разговор со свидетелем. – Потом не удержалась и все-таки похвасталась: – Поздравь меня: скоро я раскрою убийство Карины Елоховой! Дарю свою победу тебе! Может, начальство премию выпишет!
– Как зовут твоего свидетеля?
Я из вежливости прикрыла трубку рукой и прошептала:
– Ольга Каримовна, ты ее не знаешь.
Капитан что-то сказал, но помехи на линии заглушили его слова.
– Что? Я не слышу!
– …ги! – кричал Руслан. – …ги от нее!
– Что? Ты пропадаешь.
– Беги, говорю, от нее! Быстро! Она убийца! – наконец четко услышала я.
– Что за бред? – Я посмотрела на Ольгу Каримовну и наткнулась на ее холодный взгляд.
И куда только подевалась милейшая мать семейства? Передо мной стояла неприятная особа, настроенная весьма враждебно. «А ведь такая и прирезать может!» – Я даже не успела додумать до конца эту мысль, как ноги сами собой понесли меня вглубь дома. Конечно, я совершила ошибку, надо было рвануть на улицу, но выход загораживала убийца, а моя-то цель была – удалиться от нее как можно дальше!
Я пробежала метров двадцать и уперлась в глухую стену. Судорожно заметалась, увидела лестницу наверх и поскакала по ней. Обычно я медленно поднимаюсь по ступенькам, все-таки сказывается вес под 100 кг, но сейчас, подгоняемая шагами сзади, летела мухой. На втором этаже я опять заметалась, куда бы спрятаться. Полуразвалившиеся стены создавали причудливый лабиринт, я присела около одной перегородки, молясь, чтобы Ольга Каримовна меня не заметила.
А она уже была на втором этаже. Я прямо-таки чувствовала, как убийца крутит головой, вытягивает шею, вглядывается в темные углы, пытаясь определить, где затаилась жертва.
– Людочка, где вы? – притворно ласковым голосом завела Ольга Каримовна. – Почему убежали? Вам нехорошо? Отзовитесь!
Под ее ногами хрустнуло стекло, и я поняла, что она уже совсем рядом. А через секунду увидела ее тень. В руке у Ольги Каримовны было что-то длинное и тонкое. Я похолодела: нож! Господи, не женщина, а монстр какой-то, носит в сумочке холодное оружие!
Я понимала, что мое единственное преимущество – это вес. Да-да, те самые сто килограммов, от которых я давно и безуспешно пыталась избавиться, возможно, спасут мне жизнь. Сейчас или никогда. Я дождалась момента, когда тень отвернулась от меня, и рванула на Ольгу Каримовну.
Я вцепилась в нее с такой страстью, словно она была моей первой и единственной любовью. Как юная Кончита в графа Резанова*, который навсегда – она знала! – уезжал в далекую и холодную Россию. Под моим весом дама потеряла равновесие и упала. Я почувствовала резкую боль в левом бедре. А потом гнилые перекрытия пола не выдержали такую нагрузку, и мы с Ольгой Каримовной, всё так же страстно обнимаясь, рухнули на первый этаж.
