Въехав в поселок, машина покатила по просторной зимней улице с остатками украшений уже достаточно давно прошедшего Нового года. Судя по архитектуре домов, жили здесь люди не бедные. Свернув к воротам просторного двухэтажного особняка, авто остановилось перед закрытыми железными воротами. Выйдя из кабины, опера сразу же ощутили окрепший ближе к вечеру щипучий морозец. Лев огляделся по сторонам, изучающим взглядом окинув улицу от начала до конца, и сразу же заметил пару ближайших к этому дому камер, которые гарантированно должны были снять появление любых объектов – транспорта, людей, животных, причем в любое время суток.

Они прошли во двор. Там все еще отсвечивали зловещей краснотой те места, где лежали убитые ротвейлеры. Сейчас их уже не было – собак забрали на экспертизу. Как объяснил Свечников, псы лежали мордой в сторону крыльца дома. Из этого Гуров сделал вывод, что ротвейлеры на крыльце увидели вышедшего из дома чужака и бросились в его сторону. Но тот весьма профессионально выстрелил в них из пистолета и убил наповал. Это говорило о том, что стрелявший явно не новичок в обращении с оружием.

– Ранений у собак сколько насчитали? – спросил он майора.

– По одному, оба – точно в голову… – сообщил тот.

Прежде чем войти в дом, Лев и Станислав обошли его с разных сторон, внимательно осматривая высокую кирпичную стену, огораживающую строение со всех сторон. Вернувшись к парадному крыльцу, Гуров проверил подъемные рольворота гаража и поинтересовался:

– Машины там еще есть?

– Нет, была одна лишь «бэха» хозяина, на которой уехали бандиты. Кстати, километрах в десяти отсюда, в лесном массиве, около часа назад нашли обгоревший кузов какой-то легковушки. Позвонил один охотник. Наши спецы туда отправились, будут проверять, что за авто. Вот, пока это все, что могу сказать… – огорченно развел руками Свечников.

– Ну, идемте в дом, посмотрим, что там… – предложил Лев, поднимаясь на крыльцо. – Кстати, у них какая-нибудь прислуга имелась?

– Да, конечно… – кивнул майор. – Есть домработница – она и кухарка, и горничная, есть дворник, он же – садовник и ремонтник по всякой мелочовке – ну там кран поменять или розетку… Сегодня утром их всех допросили, проверили алиби каждого. У всех оно подтвердилось.

– А охранника и шофера у Чиклянцева не было? – спросил Крячко.

– Когда-то был и тот, и другой… – подтвердил Свечников. – Но, как рассказала домработница, последние три года дела хозяина пошли на ухудшение, доходы очень здорово упали, и их пришлось уволить.

– А расстались они как? Без грызни и претензий? – уточнил Лев.

Чуть поморщившись, майор пожал плечами и открыл входную дверь.

– Ну-у… Прислуга в один голос уверяет: хозяин хоть и был очень жестким, но никак не злыднем. Этим двоим он написал хорошие рекомендации и сам помог устроиться на новые места. Похоже, прислуга на него зуб не точит. Домработница и дворник, когда сюда приехали, оба были очень расстроены. Оба утверждали, что таких врагов, которые бы желали столь жестоко с ним расправиться, Чиклянцев не имел. Хотя… Они же видели только то, что видели. А все ли они могли знать, что реально происходило в жизни их хозяина?

Опера прошли через прихожую и оказались в просторном холле, где с ходу бросился в глаза царящий там хаотичный беспорядок. Самым характерным в этой мрачной картине было обилие крови – на полу, на мебели, даже на стенах. Свечников объяснил и показал позы и местоположение потерпевших – кто именно и где находился, продемонстрировав на своем планшете сделанные утром снимки. Ощущая неуловимый, но очень характерный запах смерти, опера его внимательно слушали, изучающе глядя на обстановку холла.

Покончив с осмотром места преступления, Гуров и Крячко не спеша обошли весь дом, заглянув в каждое помещение, вплоть до темного чуланчика на кухне. В кабинете хозяина дома они обнаружили потайной сейф с распахнутой настежь дверцей и торчащим из замка ключом. Следовавший за ними майор пояснил, что их опергруппа тоже видела сейф, и это дало повод предположить, что причиной убийства могло стать банальное ограбление.

– Лет пять назад у нас был аналогичный случай, когда шайка наркош ночью пробралась в частный жилой дом и пытками вынудила хозяев отдать им все свои накопления. Забрав деньги и ценности, эти уроды задушили бедолаг куском бельевого шнура. Так что, может быть, месть тут и ни при чем? Зверство свойственно и наркоманам. Когда у них начинается «ломка», они сами себе могут вены перегрызть. Не говоря уже о ком-то еще.

Когда они спускались вниз, зазвонил телефон Свечникова. Переговорив со своим собеседником, майор сообщил:

– Криминалисты осмотрели сгоревшую машину и установили, что это – «бэха» Чиклянцева.

В этот момент в вестибюле внезапно раздался топот нескольких пар ног, и в холл ворвалась компания из семи граждан обоего пола с блокнотами, диктофонами, авторучками и видеокамерами. Судя по бейджам, это были представители как местных, так и филиалов крупных федеральных СМИ. Подскочившая к операм первой, ярко накрашенная молодая особа в фасонистой куртке-дубленке скороговоркой протараторила свой вопрос:

– Что вы можете сказать о случившемся с семьей Чиклянцевых? Это ограбление, чья-то месть или заказ конкурентов?

Майор, ошарашенный таким натиском, несколько замялся, подбирая слова, чтобы хоть чем-то ответить на эту пулеметную очередь слов, но его подстраховал Крячко:

– Милая барышня, с таким вопросом обращаться надо не к нам, а на «Битву экстрасенсов»!

– Почему? – теперь уже растерялась корреспондентша.

– Мы – не ясновидящие, а простые опера. Расследование ведем старомодными, скучными методами: собираем улики, ищем свидетелей, наводим справки, проводим самые разные экспертизы, сопоставляем факты… И лишь уже потом, определив круг подозреваемых, начинаем работать с ними, устанавливая в ходе нудных процедур, кстати, прописанных в законе, суть происшедшего, степень чьей-то причастности или непричастности. А вот так, «от фонаря», по наитию, давать какие-то оценки и версии мы не умеем. Уж извините!

– Ну, хоть что-то сказать нам можете? – просительно вздохнул баскетбольного роста телерепортер с микрофоном в руке.

– Можем дать только голый факт, – Лев изобразил руками сочувственный жест. – Группа преступников – скорее всего, их было несколько человек, – проникнув в дом, совершила убийство хозяев дома и их гостьи. Убито четыре человека. Вскрыт сейф хозяина дома, деньги и ценности из него похищены. Убиты и сторожевые собаки. Пока это все.

– То есть можно предположить, что это убийство из корыстных побуждений? – уточнил телерепортер.

– Да, это может быть одной из версий, но не более того. На этом пресс-конференцию объявляю закрытой. – Гуров указал взглядом на выход: – Прошу извинить – мы здесь не на пикнике, мы здесь работаем. До свидания!

– Но шансы раскрыть это убийство есть? – уже уходя, спросила плотная крепышка в модных очках.

– Безусловно! – Лев подарил ей приятельскую улыбку. – Когда задержим преступников, обещаю всем здесь присутствующим более подробную пресс-конференцию.

– Ловим на слове! – помахал в воздухе своим блокнотом похожий на якута парень в кожанке.

Когда оживленно шушукающиеся массмедиа покинули помещение, проводив их взглядом, майор саркастично усмехнулся:

– Кстати сказать, это уже вторая волна телевизионщиков и газетчиков. Первые прискакали почти сразу следом за нами, в пятом часу утра. Ну а эти, видать, припозднились…

– Это ты им серьезно сказал насчет пресс-конференции? – недоуменно спросил Стас, изучающе глядя на Гурова.

– Серьезно! Но ты имей в виду, что всякий, кто пожелает в ней поучаствовать, будет вынужден ехать в Москву. Думаю, желающих найдется не слишком много, если не сказать – ноль.

– Боюсь, вы недооценили челябинцев! – несогласно покачал головой Свечников. – Наши журналисты настолько суровы, что ради хорошего интервью в Москву и на палочке верхом поскачут.

В процессе дальнейшего осмотра места преступления Гуров поинтересовался у майора, удалось ли его опергруппе найти какие-либо отпечатки пальцев и тому подобное. Тот с сожалением развел руками:

– Лев Иванович, мы здесь провозились больше трех часов, но ничего – поверите ли! – ни-че-го найти не смогли. Такое ощущение, что эти «мокрушники» работали в скафандрах: ни единого отпечатка, ни даже волоска найти не удалось. Мне так думается: они готовились к этому убийству, как к полету на Луну. Предусмотрели, твари, абсолютно все. Была надежда, что в машине хоть что-то останется. Так нет, сожгли, уроды!

– Допускаю, что это убийство на некоторое время, скорее всего, окажется «глухарем», – покачал головой Лев. – Но – только на время. В конце концов, им придется сесть до конца своих дней. Если только кому-то не повезет, и он при задержании схлопочет пулю…

В доме Чиклянцевых они пробыли до вечерних сумерек. Осмотрели каждый угол, каждый закуток. Гуров изучил выходы из дома в пристроенный к нему гараж. И чем больше он изучал обстановку, тем понятнее ему становилась картина того, как было совершено это преступление. В частности, он понял, для чего один из бандитов демонстративно вышел на крыльцо, привлекая к себе внимание сторожевых собак, для чего начал стрельбу из пистолета, не снабженного глушителем (как показала экспертиза пуль, извлеченных из трупов собак, и найденных во дворе гильз, это был бельгийский «глок»). Все это было совершено демонстративно, преднамеренно, можно даже сказать, показушно. Убийцы явно желали, чтобы о совершенном ими злодеянии все узнали как можно раньше, чтобы известие о чудовищном убийстве поскорее стало достоянием самой широкой публики и СМИ. Это было не ограбление, это была акция, призванная вызвать шок и ужас.

Покончив с делами и поставив дом на охрану ОВО, опера с майором Свечниковым отправились в Челябинск, чтобы там наконец-то где-нибудь перекусить и определиться на ночлег. Когда машина покинула пределы Пименовки, в кармане Гурова зазвонил телефон. Жаворонков сообщил, что экспресс-экспертиза генетического ДНК-материала с точностью до семидесяти-восьмидесяти процентов установила: неизвестный мужчина, найденный у железнодорожной линии, – Фрол Пятырин.

– Ну, все, коллеги… – негромко произнес Лев, сунув телефон обратно в карман. – Наука на четыре пятых подтвердила: наш «снежный человек» оказался Фролом Пятыриным.

– А я в этом и не сомневался… – убежденно заявил Станислав. – То есть надо понимать так, что убийство в Пименовке и в самом деле то самое, о чем он предупреждал.

– Да, процентов на девяносто девять – это оно. Очень неприятно об этом думать, но негодяи, убившие этих людей, скорее всего, от Челябинска где-то уже очень далеко и готовят очередное зверство, которое, как и это, мы пока предотвратить не в состоянии.

– То есть, – включился в разговор Свечников, – то, о чем нас известили из Москвы, – это вот оно и есть? Выходит, все наши усиленные посты у финансовых и зрелищных центров были пустой тратой времени?

– Ну почему же пустой? – не согласился Гуров. – Нам не дано знать, что на уме этой банды. Мы пока даже приблизительно не представляем себе круг ее интересов, ее стимулы и предпочтения. Вполне вероятно, на убийство семьи Чиклянцевых они могли пойти именно потому, что другие варианты для них оказались слишком рискованными.

– Ну, у любой банды главный интерес и стимул – деньги, – с сомнением кашлянул Стас. – Чем их больше, тем лучше. Ради очень больших денег достаточно отмороженная банда может пойти на самое тяжкое преступление, на самое страшное зверство. Ну, а предпочтения… Кто-то предпочитает нападать на инкассаторов, кто-то грабить банки и какие-то еще финансовые конторы, кто-то нападет на магазины. А эти – на частные домовладения. Причем с ограблением, сопряженным с убийством всех, кто оказался в доме.

– Хм… – несогласно покачал головой Лев. – Так, да не так! Меня не оставляет ощущение того, что это убийство было совершено исключительно ради убийства. А выпотрошенный сейф… Ну, это отчасти – для маскировки, отчасти – своего рода дополнительный криминальный «бонус», но не более того.

– А может, это убийство ради чьего-то персонального удовольствия? – Стас вопросительно прищурился. – Скажем, собралась банда патологических садистов, для которых главный смысл существования – убивать, главный девиз – ни дня без «мокрухи»!

Но Гуров снова возразил:

– В принципе на сотую процента вероятности не могу исключать и этого. Однако в большей степени убийства могут быть ритуальные, из мести, или заказные. В данном случае насчет ритуального убийства сомневаюсь, а вот заказное… Да, этого исключать никак нельзя. Но и заказные – категория тоже весьма широкая, если учитывать причины заказов.

С миной крайней озабоченности на лице Крячко хмуро проворчал:

– Тебя послушать, так к этой банде нам вообще никак не подступиться! Зацепок для ее идентификации – ноль, мотивы – непонятны, на что они «заточены» – нам вообще неизвестно… Сам-то ты хоть какие-то идеи на этот счет имеешь?

– Имею, но мне самому они кажутся хлипенькими и неубедительными, – огорченно вздохнул Лев. – Наша главная зацепка – сказанное Пятыриным. Если разгадаем эту шараду, то банду возьмем, как говорил гайдаевский Лелик, «без шума и пыли».

– А если нет? – с подначкой спросил Станислав.

– Тогда – дело худо… Тогда может получиться что-то наподобие безнадежной ловли неуловимого маньяка.

Поморщившись, Станислав с язвительным смешком прокомментировал:

– Это как в истории с неким Оноприенко, патологическим убийцей и садистом, который устроил резню на Украине в восьмидесятые-девяностые годы? Не дай бог нам такого «подарка»!

– Я читал об этом… Кошмарная история! – согласился Свечников. – Оноприенко, кажется, местами совершения убийств собирался на карте Украины выписать крест? Только вот не помню, чем все это закончилось.

– Ну, насчет креста он ляпнул на суде, чтобы, скорее всего, порисоваться перед публикой… – грустно усмехнулся Лев. – Я бы назвал это дело полным провалом украинской милиции. Его ведь несколько раз задерживали и, толком ничего не проверив, отпускали. Был даже случай: кто-то его отпустил всего за десятку, хотя знал, что это – убийца. Зато потом, когда «припекло», стали хватать всех, кто под руку попадется. Одного парня «ревнители закона» даже запытали до смерти. Идиотизм высшей марки!

– Но его же, этого Оноприенко, вроде бы приговорили к расстрелу?.. – без особой уверенности предположил майор.

– Приговорили, да… Но ЕС надавил на Кучму, и он приговор привести в исполнение не решился. Он же тоже метил в «цеевропейцы»! Поэтому Оноприенко умер в тюрьме где-то уже в двухтысячных. Нет, Станислав Васильевич, Оноприенко – это не наш случай. Я думаю, что если нашим «клиентам» где-то что-то еще удастся сотворить, то это – точно! – станет их «лебединой песней». Если только слово «лебединая» применимо к этим тварям.

– Будем надеяться… – Крячко с трудом подавил зевок. – Что-то вымотался я сегодня – голова как деревянная. Ну, а исходя из наших сегодняшних результатов, что запланируем на завтра?

– Прежде всего надо очень дотошно опросить всех, кто проживает на Пионерской – не видели ли они последние недели две незнакомые машины, незнакомых людей, которые чем-то привлекли их внимание. Надо изучить записи всех камер видеонаблюдения поселка и пробить по базам данных номера машин, которые не принадлежат жителям Пименовки. Раздать и питерский, и нижегородский фотороботы всем сотрудникам полиции, чтобы его показали на всех вокзалах, в гостиницах, магазинах, во всех зрелищных заведениях. В принципе Чупчугин уже объявлен в федеральный розыск. Но ничего, маслом каши не испортишь. Ну не может быть такого, чтобы он хоть где-то да не «засветился»!

– Ну, допустим, «засветился» он в какой-нибудь гостинице Челябинска. И что дальше? – выжидающе взглянул на Гурова Стас. – Что бы мы смогли ему инкриминировать, если бы даже и задержали?

– Ничего мы ему инкриминировать пока не будем. Но если бы нам удалось найти место его пребывания, то это дало бы нам отличный шанс найти его отпечатки пальцев и сличить с теми, что есть в его судебном деле. Я больше чем уверен, что он сейчас скрывается под другим именем. Мы смогли бы найти его генетический материал для ДНК-исследования. И тогда у нас была бы железная основа доказательной базы. А сейчас что мы можем сказать? Только как в той старой песне: если кто-то кое-где у нас, да еще и порой!

– Ну да… Найти ДНК-материал было бы очень кстати… – скромно резюмировал Крячко.

– И еще… Я кое-что упустил – мой промах, но наверстать никогда не поздно: надо срочно загрузить работой судебных психологов. Дать им весь известный нам объем информации о Чупчугине, его предполагаемые фотороботы, материалы сегодняшнего происшествия, и пусть они просчитают и спрогнозируют его дальнейшие действия.

– Думаешь, это что-то даст? – засомневался Станислав.

– Не исключено, что позволит предотвратить очередное убийство. Ну и, понятное дело, нужно искать, искать и искать это хреново «яблоко» – то ли магазин, то ли фирму, то ли село, то ли озеро… Кстати, у вас в Челябинске есть что-нибудь такое, что называлось бы «яблоком»? – повернулся Лев к Свечникову. – Вон, называют же американцы Нью-Йорк «Большим яблоком». Вдруг у вас есть какой-нибудь такой микрорайон?

Тот, подумав, сообщил, что «Яблоко» в их городе действительно есть, но это – всего лишь торговый объект. В этот момент они подъехали к небольшой гостинице старой постройки, на вывеске которой светились неоном слова «Теорема Пифагора».

– Ничего себе! Вот это, я понимаю, всплеск фантазии! – прочитав название, восторженно вскинул большой палец Крячко.

– А-а-а… – негромко рассмеялся Свечников. – Хозяин гостиницы – бывший профессор математики из Москвы. Кстати, наш уроженец. Его там «съели», он вернулся сюда, думал, здесь будет востребован. А здесь тоже «не срослось», поэтому он плюнул на науку и ушел в бизнес. Между прочим, бизнесмен из него получился очень даже неплохой. Как говорится, талант не пропьешь.

Договорившись, что завтра майор за ними заедет в восемь утра, опера пошли устраиваться в «Теорему Пифагора». Взяв двухместный номер, они поднялись на третий этаж и, разобрав вещи, отправились на ужин. В гостиничном кафе было немноголюдно. Сделав заказ и расположившись за столиком у окна, приятели сами не заметили, как их разговор моментально свернул на тему сегодняшнего расследования. Самым сложным и спорным моментом в их обсуждении стал вариант проникновения бандитов в дом Чиклянцевых.

Стас был твердо уверен в том, что те окольными путями пробрались к дому и перемахнули через изгородь где-нибудь с тыла. Затем отмычками открыли входную дверь и вошли внутрь. Когда из театра вернулись Чиклянцевы, негодяи на них внезапно напали и, вызнав, как открыть сейф в кабинете хозяина дома, пустили в ход ножи.

– И где же это они могли бы перемахнуть через ограждение, если мы с тобой там все обошли, все осмотрели, но никаких следов того, что кто-то перелазил через стену, не обнаружили? – приступая к еде, насмешливо поинтересовался Гуров. – Да и собаки, которые, как засвидетельствовал нашим коллегам дворник, с вечера свободно гуляли по двору, могли их остановить. И бандитам пришлось бы убивать псов еще вечером, а не под утро.

Немного подумав, Крячко с язвительной ноткой предположил:

– Собак они могли прогнать специальным акустическим отпугивателем. Или ты считаешь, это им не помогло бы? Хорошо! Тогда как, по-твоему, эти «мокрушники» могли попасть в дом? На крыльях, что ли, туда прилетели?

– Мне так думается, скорее всего, бандиты приехали вместе с потерпевшими на их же машине.

Саркастически фыркнув, Стас сокрушенно покрутил головой: ну, дает Лева!

– А в их машину как они могли попасть? Забрались в салон на автостоянке, пока те были в театре? Или, когда Чиклянцевы уже ночью ехали домой, проголосовали, мол, подвезите нас, люди добрые! Сами-то мы не местные, дом сгорел, деньги и документы украли… И те, проникшись скорбью, остановились и предложили поехать с ними. Так, что ли?

– Почти… – На лице Гурова промелькнула многообещающая, ироничная улыбка.

Станислав отчего-то сразу же напрягся: он хорошо знал эту улыбку. Видел ее всякий раз, когда они со Львом сражались в шахматы. Ее появление означало, что едва им будет сделан очередной ход, как прозвучит убийственное «мат!». И он не ошибся. Посерьезнев, Гуров пояснил:

– Видишь ли, остановить машину можно разными способами. Например, спровоцировав незначительное ДТП где-нибудь в безлюдном месте. Можно представить себе такую картину: ночь, пустынная дорога, какой-то задрипанный «Жигуль» берется обогнать шикарный дорогущий минивэн. При этом притирает его или не очень сильно, но ощутимо бьет. Хозяин минивэна видит, что в салоне «жиги» всего один человек, поэтому без особых опасений останавливается и выходит разобраться. И тут же из машины «аварийщика» выскакивают прятавшиеся в ней минимум трое «ломовиков», все вооружены. Все, захват состоялся. Они едут домой к заложникам, глумятся над ними, потом зверски убивают. Потом, обчистив сейф, садятся в минивэн и на нем уезжают. В условленном месте их ждет сообщник с другой машиной. Они поджигают минивэн и тут же смываются.

– Имеешь в виду, ждет с тем же, условно говоря, «жигуленком»? – внимательно слушая его, уточнил Станислав.

– Не исключено, что с тем же. Но мне кажется, эти хлопцы имеют хорошую подготовку по части угона машин, поэтому могли, бросив «жигу», тут же угнать что-то другое.

– Ну, допустим, все так и было… – задумчиво нахмурился Крячко. – Но мне не дает покоя такой момент: а на хрена обязательно нужно было убивать собак? Ведь если ворота и во двор, и гаражные открываются и закрываются электроникой, то в дом бандиты попали, не высунув и носа из машины: пультом – пик! – и ворота во двор открылись. Машина заезжает. Опять пультом – пик! – ворота закрылись. То же самое и гаражные ворота. Так?

– Разумеется, так! – кивнул Лев, неспешно отрезая ножом кусочек бифштекса и окуная его в горчицу.

– Вот! – вскинул указательный палец Стас. – Так бандиты и утром точно так же, не высунув носа из машины, могли выехать из гаража, со двора, и – ищи-свищи их! Они что, боялись, что собаки дадут на них свидетельские показания? Их-то убивать было за каким чертом? К тому же из обычного пистолета, что гарантированно привлекло к происшедшему в доме Чиклянцевых внимание соседей.

– Вот! – Теперь уже Гуров вскинул свой указательный палец. – Наконец-то ты и сам «допер», на что я уже довольно давно пытаюсь обратить твое внимание: на нарочитую демонстративность убийства Чиклянцевых. Повторю: де-мон-стра-тив-ность! Именно это было главным. Для этой банды взятые в данном случае из сейфа деньги были не самое значимое. Они специально спровоцировали широкую огласку этого убийства, только пока неясно, чего этим хотели достичь.

– Ммм… – наморщив лоб, выпятил нижнюю губу Крячко. – Может быть, может быть. Слушай, если считать, что у этого убийства есть конкретный заказчик, то – да… Но, скорее всего, он отсюда очень далеко, поэтому они, чтобы наглядно показать ему, что его заказ реально выполнен, учинили такую шумиху: ну а вдруг заказчик заподозрит, что они смухлевали под контролем оперов? В этом случае такая версия смотрится вполне логичной.

– Кроме того… – начал говорить Лев, но его перебили громкие голоса, донесшиеся от одного из столиков слева.

Опера оглянулись и увидели весьма занимательную сцену. К двоим посетителям кафе – молодому, интеллигентного вида мужчине и его спутнице, очень эффектной девушке – подошел какой-то угловатый верзила в сером свитере и джинсах, который начал предъявлять паре не вполне понятные претензии. Опера прислушались. Верзила, тыча пальцем в сторону девушки, сипло бубнил о том, что наконец-то он застал ее с «хахалем» и теперь намерен с ним «разобраться».

– А не пошел бы ты куда подальше? – Лицо девушки заалело пятнами гнева. – Мы уже год как развелись, ты мне сейчас – вообще никто! А он – мой законный муж. И я уже жду ребенка. Понял? Забудь обо мне, и хватит меня преследовать! Иначе я сейчас же вызову полицию!

– Вызывай! – Верзила зловеще ухмыльнулся и достал из кармана нож с выкидным лезвием. – Пока легавые сюда доскачут, твой фраер будет валяться с выпущенными кишками. Что, может, пойдем, поговорим? Му-ш-ш-ш… – ехидно протянул он.

– Идем! – Интеллигент спокойно поднялся из-за стола.

– Женя! Не вздумай! – встревоженно заговорила девушка. – Это бандит каких поискать! Из-за этого я от него и ушла!

Двое охранников – внешне достаточно крепких парней, стоя неподалеку, – отчего-то не вмешивались в происходящее, предпочитая соблюдать нейтралитет. Крячко, измерив взглядом верзилу, негромко присвистнул, чтобы обратить на себя его внимание, и пренебрежительным движением указательного пальца поманил его к себе. Тот недоуменно взглянул на крепкого незнакомца и, как бы не веря своим глазам, зло протянул:

– Че-е-го-о-о-о?!! Ты, фраер дешевый, ты че, по хлебалу давно не получал?

– Живо сюда подошел! – презрительно поморщившись, произнес Станислав.

Побагровев от ярости, верзила показушным щелчком высвободил из фигурной рукояти ярко блеснувшее полированное лезвие. Но едва он подошел с явным намерением одной рукой схватить дерзкого незнакомца за ворот, а другой – приставить нож к его горлу, как произошло нечто, для бандита незапланированное. Незнакомец, перехватив его руку с ножом, неуловимым движением другой руки что-то достал из-за пазухи, и громила, внезапно ощутив холодок в спине, почувствовал ствол пистолета, вдавившийся ему в низ живота. Он растерянно замер, ощущая внезапно наступившую сухость во рту, обильно побежавшие по спине струйки холодного пота и слабость в коленках.

– Пальцы разжал, нож на пол бросил! – впившись тигриным взглядом в ставшие оловянными глаза негодяя, скомандовал Стас.

Тот послушно выронил свое оружие. Гуров, взглянув в сторону охранников, строго распорядился:

– Полицию вызовите!

Один из парней опрометью тут же куда-то убежал. Немного оправившись от первоначального шока, верзила, заикаясь и спотыкаясь, торопливо заговорил:

– Мужики! Не надо полиции! А? Я и так уже под условным. А? Мужики?..

Но в этот момент в кафе вбежали двое пэпээсников с автоматами. Судя по всему, они оказались где-то совсем неподалеку. Увидев скукоженного «ломовика», один из них, с сержантскими погонами, саркастично хмыкнул.

– Что, Щемилов, опять за старое?.. – доставая наручники, поинтересовался он.

– А вы кто будете? – спросил у оперов второй, с погонами прапорщика. Узнав, что это сотрудники угрозыска из Москвы, он понимающе кивнул: – Вы, наверное, прибыли из-за случившегося с Чиклянцевыми? Об этом весь город говорит…

– А вы знали их? – спросил Гуров.

– Кирилла здесь знали многие. Он был не самый богатый, но по популярности с ним едва ли кто мог бы тягаться. Я вообще даже представить не могу, кто и почему поднял на него руку. Здешний криминал, я думаю, к этому непричастен. Это какие-то заезжие с ним и его семьей расправились…

На вопрос Льва о фотороботе прапорщик подтвердил, что перед заступлением на сегодняшнее дежурство полицейским раздали его принтерные распечатки.

– Надо понимать, он не из здешних? – поинтересовался он. – Но знаете, я на него как только глянул, сразу же вспомнилось, что дней пять назад мельком видел его где-то в городе. Нет-нет, серьезно! Фоторобот очень похож на того типа. Но вот где и при каких обстоятельствах – не помню…

Когда пэпээсники увели окончательно скисшего Щемилова, к операм подошел Евгений и поблагодарил их за оказанную помощь:

– Так-то у меня пояс по карате, и я мог бы дать ему достойный отпор. Но все равно спасибо! Кстати! А хотите, я попрошу помочь вам одну свою хорошую знакомую? Она мне немного родня, и я к ней, бывает, обращаюсь. Это старенькая бабуля, у нее дар предвидеть будущее. Живет она в глухой деревне, километрах в ста пятидесяти от Челябинска. Ну, что скажете? Попросить?

Опера, переглянувшись, разом пожали плечами.

– Да от помощи-то кто откажется? – На лице Гурова промелькнула дружелюбная улыбка. – В нашей ситуации, когда, по сути, нет ни одной реальной зацепки, и сам побежишь к бабушкам, лишь бы хоть чего-то нагадали.

– Хорошо! – кивнул Евгений. – Завтра я собирался ехать к ней по своим делам, заодно спрошу и про ваше расследование. У вас визитки не будет? Я о результатах сразу же сообщил бы вам по телефону.

– Пожалуйста! – Лев достал из кармана прямоугольничек визитки.

– Скажите, Евгений, а в каком плане ваша знакомая сможет помочь нашей работе? – без своего обычного ерничества спросил Станислав.

– Вы знаете, бывает по-разному. И ситуации, и ее ответы… Как-то к бабе Поле пришел человек, у которого пропала корова – то ли украли, то ли ушла в лес, а там ее волки съели. Бабуля свои колодочки деревянные разложила, глянула и сказала ему: «Ничего тебе искать не буду! Ты сам во всем виноват. Вспомни про паводок прошлогодний и то, чем ты в это время занимался!» Он побледнел – и бегом на улицу. А что уж она имела в виду – так мне и не сказала. Она такие вещи вообще никому не разглашает. А был случай: одна женщина просила сказать, будет ли ей удача с ухажером – он ее замуж позвал. Баба Поля сразу сказала: гони его в три шеи, с ним только беды наживешь.

– Прогнала? – отпивая кофе, спросил Станислав.

– В тот же день! – рассмеялся Евгений. – А еще баба Поля ей сказала: «Ты за своим счастьем не гоняйся – оно само тебя найдет». И вот месяц спустя ночью стучится к ней мужчина. Мол, машина сломалась, нельзя ли во двор поставить, чтобы колеса не поснимали? Ну, она разрешила. Ужином накормила, на лавке ему постелила. Утром он уехал за буксиром. Вечером приезжает без буксира и с большой сумкой, набитой вещами. Я, говорит, хочу с тобой остаться. Сошлись, живут, уже двое детей… Нет-нет, я человек не суеверный. Но как уж это у бабы Поли получается – вообще без понятия…

Покончив с ужином, опера отправились в свой номер. Когда они вышли из кафе, Крячко, вопросительно мотнув головой, напомнил:

– Так что ты там хотел сказать, когда тебя перебил тот обалдуй?

– А-а… Кроме того, надо иметь в виду, что заказчик в прошлом мог быть знаком с убитым, и не в самом позитивном ключе. Поэтому не исключено, что убийство и совершено с такой жестокостью. Но это пока только совершенно голое предположение. Надо будет коллег поднапрячь по части прежней, военной жизни Кирилла Чиклянцева, чтобы уточнить – не связано ли случившееся с его прошлым?