Коалы, полные хламидий…

– Итак, видимо, я действительно завтра отчаливаю в австралийскую глушь, – сказала я стоящему подле меня штурмовику.

Он посмотрел на меня удивленно или, быть может, в ужасе, я не разобрала. Честно говоря, сложно сказать, что в голове у штурмовика, даже если ты была замужем за ним последние семнадцать лет. Думаю, всему виною шлем.

– Да ты даже в торговом центре не можешь сориентироваться без посторонней помощи, – ответил мне Виктор с оттенком недоверия, машинально схватившись за свою винтовку, сделанную из полихлорвиниловой трубы. – Вся эта поездка – самое нелепая вещь на свете, о которой я когда-либо слышал.

– Ты купил себе оригинальный костюм имперского штурмовика, чтобы присоединиться к группе незнакомых людей, посещающих больных детей в больницах. Да ты даже здоровых детей не любишь. Уверена, ты совсем не в том положении, чтобы решать, что нелепо, а что нет.

Он покачал своей головой, по-прежнему недоумевая, что я решилась на все это. Но он был прав. Я была в полном дерьме.

Это был Хеллоуин, и я проводила этот вполне-возможно-свой-последний-вечер-в-Америке, гоняясь за девятилетним обвешенным сладостями зомби в красном капюшоне в сопровождении своего мужа – имперского штурмовика, прыгающего рядом с нами.

В последнюю минуту я удивила Виктора, тогда я нарядилась Дарт Вейдером и, когда он облачился в свой костюм, выпрыгнула и закричала:

– Виктор! Я – твой босс!

Однако мой муж не оценил шутки. Тогда я попыталась применить «мертвую хватку» (удушение на расстоянии – способность Дарта Вейдера), но он отказался отклоняться назад, изображая удушье от невидимой руки. Наверное, все дело было в том, что после того, как я помогла Виктору нацепить на себя все 27 деталей его костюма, оказалось, что он не может в нем ни сесть, ни наклониться, ни даже надеть собственные ботинки без посторонней помощи. Это мало отличается от того, как чувствуют себя женщины, нацепив перед свиданием чулки, но, будучи мужчиной, он ощущал себя совершенно не в своей тарелке. Он был словно рыцарь, только с полихлорвиниловой трубой в руках и в трико вместо рыцарских доспехов. Честно говоря, если бы повстанцы знали то, что знала я, то они бы просто взяли и перевернули весь отряд штурмовиков, словно домино, и последние бы нелепо раскачивались, лежа на спине, словно черепахи, которые случайно перевернулись на свои панцири.

Подозреваю, что жены штурмовиков (которым, очевидно, приходилось помогать им полностью одеваться и раздеваться каждый день) еще перед браком знали, что, скорее всего, им суждено стать молодыми вдовами. Это как-то печально, но, готова поспорить, Темная Сторона Силы предлагала неплохую программу страхования жизни.

Вся эта история с поездкой в Австралию началась где-то месяц назад, когда моя подруга Лаура предложила поехать с ней в путешествие, спонсируемое «Людьми, которые хотят, чтобы другие ездили в Австралию». Вначале я отказалась, потому что считаю себя единственным человеком на свете, который ненавидит путешествовать, и потому что знала, что абсолютно все в Австралии хочет тебя убить как можно более жестоко и болезненно.

Лаура вздохнула и сказала, что мне не стоит так предвзято относиться к этому континенту. В свою защиту могу сказать, что очень сложно продолжать говорить «нет» человеку, который однажды добровольно согласился отгонять лопатой грифов и помог тебе под палящим техасским зноем откопать в твоем заднем дворе разлагающийся труп. Подробнее об этой истории рассказано в одной из моих книг. Если я вас заинтриговала, идите и купите ее. Наверное, на нее сейчас скидки. И возьмите себе пончиков. Мне кажется, вы выглядите неважно. Поешьте что-нибудь.

Поели? Превосходно. Вернемся к нашим баранам.

Поездка в Австралию спонсировалась в рамках программы «Воплоти в жизнь мечты из своего списка» министерством туризма Австралии, поэтому мы могли путешествовать абсолютно бесплатно при условии представления письменного отчета о своем путешествии. Я напомнила Лауре, что мой список начинается с того, чтобы мне никогда не взбрела в голову идея составлять этот гребаный список. Тогда она напомнила мне, что я опять веду себя цинично, и заметила, что, по сути, нам предоставлялась возможность бесплатно делать все, что нам придет в голову, при условии, что это будут мечты из нашего списка.

– Неужели?! – скептически воскликнула я. – А я могу побоксировать с кенгуру?

Лаура уставилась на меня в недоумении.

– Тебе правда хочется побоксировать с кенгуру?

– Ну… нет. Не то чтобы действительно хочется, – призналась я. – Но я должна знать, будет ли у меня такая возможность. Правда, я не хочу, чтобы кенгуру пострадали. Так что, может быть, предпочесть бои в грязи с кенгуру? Такое вообще бывает?

– Проблема в том, что кенгуру, мне кажется, не такие уж задиристые по своей природе.

– Ты не права, – ответила я с легким негодованием. – Кенгуру – злобные ублюдки, которые только и делают в дикой природе, что боксируют друг с другом. Если уж на то пошло, то мы только всех обезопасим, если наденем им на лапы перчатки. Кроме того, во время поединка они еще и курят сигары, тем самым загрязняя окружающую среду. Кенгуру срать хотели на пассивное курение.

У Лауры от удивления поднялись брови.

– Серьезно тебе говорю! Я видела это своими глазами в одном мультике пятидесятых годов.

Она сделала глубокий вздох.

– Все, что ты знаешь про Австралию, ты почерпнула из мультиков. Именно поэтому тебе и нужно туда поехать. Знаешь ли ты, что в Австралии есть город, полный призраков, многие из которых, вероятно, были серийными убийцами?

После этого заявления я сразу оживилась:

– Ты права. Нам нужно туда поехать.

– Это действительно мечта из твоего списка?

– Ну, теперь да, – пробормотала я. – А можем ли мы пойти подержать коал, нарядившись в костюмы коал? И согласишься ли ты на это, если я скажу тебе, что у меня уже есть костюмы?

Лаура посмотрела на меня в удивлении.

– У тебя действительно есть два костюма коалы?

– Ну да. Если один испачкается, у меня всегда будет запасной.

– Ха!

– Шучу, – сказала я. – Но у меня есть костюм коалы и костюм панды. И оба эти животные – своего рода медведи, так что это почти одно и то же.

Лаура ничего не ответила – наверное, она думала о том, что коалы на самом деле вовсе не медведи. Правды, и панды по факту больше похожи на гигантских енотов, чем на медведей, так что, подозреваю, она решила не поднимать этот вопрос, потому что всегда чувствует, когда лучше всего воздержаться от спора.

Так как я ненавидела летать самолетом, Лаура предложила поехать через всю Австралию на поезде со спальными местами, и я неохотно признала, что всегда мечтала прокатиться на Восточном экспрессе, но была бы сильно огорчена, если бы никакого убийства при этом не произошло. Не то чтобы я кровожадная, просто у меня есть свои определенные стандарты и поездка на поезде со спальными местами казалась бы мне неполной, если бы не включала в себя убийство.

Я подумала, что если включу этот пункт в свой список желаний для путешествия, то австралийскому правительству придется организовать ради меня убийство, затем стала переживать, что они будут лишь «предоставлять возможность и обеспечивать поддержку», поэтому убийство придется планировать мне самостоятельно, а я не могу навести порядок даже в собственном ящике с носками, не говоря уже про убийство.

Лаура выглядела несколько обеспокоенной из-за того, что я слишком серьезно отнеслась к обдумыванию возможного убийства. Однако подозреваю, дело в том, что моя подруга профессионально занимается организацией мероприятий и подобные вещи уже давно стали для нее второй натурой. Лауре следует понять, что далеко не у всех есть такие врожденные организаторские способности, как у нее. Если бы это было так, то торжественные убийства происходили бы сплошь и рядом. Убийства, которые не обходились бы без благотворительных аукционов с закусками, шоколадных фонтанов, стеклянных банок с бумажными соломинками и сувенирных сумок с человеческими ушами внутри.

Лаура как-то странно на меня смотрела, пока я все это ей говорила, но я думаю, что она просто не умеет принимать комплименты. Либо все дело в том, что сувенирные сумки с ушами внутри «безбожно устарели еще в 2011 году». Честно говоря, я без понятия на этот счет, потому что совершенно не слежу за модными тенденциями.

Я отказывалась от поездки в Австралию добрых восемь миллиардов раз, пока наконец Лаура не сказала:

– Ты постоянно рассказываешь про то, как заставляешь себя быть безумно счастливой, и специально выходишь из своей зоны комфорта, чтобы чувствовать настоящий вкус жизни. Что ж, это как раз один из тех самых случаев, сестренка, так что возьми себя в руки и поскорей делай рабочую визу.

Она повысила голос и победоносно (и даже немного устрашающе) закричала:

МЫ ЕДЕМ ОТРЫВАТЬСЯ, СУЧКИ!

В итоге я согласилась.

Австралия тоже сказала «да».

Мой психотерапевт сообщила, что мне понадобятся дополнительные сеансы психотерапии.

Женщина, занимавшаяся планированием нашего маршрута, сказала:

– Я все организую и расскажу вам, чем именно вы будете заниматься в Австралии, не раньше чем за двенадцать часов до того, как вы покинете Штаты.

Именно так все и получилось.

Предполагалось, что в основе поездки будут лежать пять желаний, возле которых мы могли бы поставить галочку в нашем списке, так что мы с Лаурой принялись придумывать желания, которые нам действительно хотелось воплотить в жизнь, но которые, наверное, так и остались бы неосуществимыми, если бы нам пришлось платить за них из своего кармана. Главным образом из-за того, что мы с ней довольно жадные засранки и очень неумело бронируем отели.

Изначально мой список был следующим:

Лаура заметила, что речь идет не о тех желаниях, которые обычно загадывают джинну, и заставила меня начать все сначала.

Я изменила желания на:

На последнее, что Австралия мне ответила, что это было в Новой Зеландии, которая не входит в Австралию, так что хватит заниматься ерундой. Тогда я просто добавила в свой список:

– Думаю, теперь им просто придется это сделать, – объяснила я Лауре. – Я как Алан Рикман в «Крепком орешке», а Австралия – как озадаченный переговорщик от правительства, пытающийся спасти заложников. Думаю, я могла бы попросить привезти мне целый самосвал толстых лори и молодого Шона Коннери, и им бы просто пришлось это сделать. Меня опьянила власть.

Лаура предположила, что, скорее всего, меня опьянил винный пунш.

Но формально мы обе были правы.

Вполне вероятно, подумала я, что вся эта история была уловкой туристической компании, чтобы заманить нас и заставить целую неделю слушать про выгодные предложения по Таймшеру, либо обманом с целью арестовать меня из-за всех неоплаченных мною штрафов за парковку в неположенном месте. Также было вполне вероятно, что я действительно смогу покататься на верблюдах по Средиземью, а это определенно стоило того, чтобы рискнуть. В конце концов, это же Новстралия. Тут нет ничего невозможного.

Нас предупреждали, будто Австралия очень агрессивна и все там будет пытаться нас убить, но я думаю, что все-таки они сильно преувеличивают. Австралия вовсе не хочет нашей смерти. Она, скорее, представляет собой что-то вроде эксклюзивного клуба для людей, которые очень мало дорожат своей жизнью. Австралия на самом деле во многом похожа на Техас, который, если бы был зол на тебя, был бы пьяный и держал в руках нож. Так, в Австралии есть очень опасные муравьи, от укуса которых можно умереть. В Техасе же есть торт-муравейник. Не знаю, как выглядят эти муравьи-людоеды, но наверняка иметь дело с ними не так приятно, как есть жареный торт. Хотя, наверное, они такие же вредные.

Нас также предупреждали о мифических «коалах-убийцах», которые якобы прыгают с деревьев на людей и съедают их. При этом предполагается, что их отпугивает вставленная в волосы вилка. Не понимаю, зачем Австралии выдумывать смертельно опасных созданий, если она и без того ими кишит? Наверное, чтобы туристов было легко вычислить по вилкам в волосах. Мы проделываем то же самое в Техасе с «охотой на снайпа», но в конечном счете все равно находишь что подстрелить, поэтому никто по-настоящему не злится, когда узнает, что снайпов на самом деле не существует. Кроме того, поглядывать на деревья и засовывать в волосы вилку наверняка помогает не нарваться на летучую лисицу. Они, кстати, на самом деле существуют. Это такие огромные летучие мыши с размахом крыльев в полтора метра, живущие в парках, которых лучше было бы назвать «гигантскими крысами с крыльями, которыми они могут обхватить человека».

Нам на самом деле довелось увидеть летучих лисиц в Порту Дарлинг – кстати, не совсем удачное название. Мне не нравятся места, которые без какой бы то ни было причины нарываются на комплименты. Один любезный австралиец пытался мне объяснить, что порт был назван в честь одного парня по фамилии «Дарлинг», но мне было все равно.

– Мне это название не нравится, – объяснила я. – Слишком вызывающе.

Австралиец уклончиво кивнул, решив, что лучше не спорить с незнакомой иностранкой, наряженной в костюм коалы, наверное, потому, что она не взяла с собой пальто, а на улице было прохладно. Но теперь обо всем по порядку.

Итак, Лаура и я раздумывали над тем, чтобы расставить по всей Австралии ловушки (подпертые палкой картонные коробки с младенцами внутри), чтобы попробовать поймать динго, но Лаура заметила, что младенцев, наверное, нужно было привезти для этого с собой, а я даже зарядку для телефона все время забываю упаковать, так что нам пришлось вычеркнуть этот пункт. Мы спросили, может ли Грег из «The Wiggles» покатать нас на большой красной машине, но представители совета по туризму Австралии явно немного засомневались по этому поводу, в связи с чем мы решили упростить им задачу и ничего не усложнять.

Я планировала нарядиться коалой, чтобы коалы почувствовали, каково это – находиться в объятьях коалы, – я считаю, что вполне честно поставить их на свое место. Правда им, наверное, только и хочется, чтобы их оставили в покое и опустили назад на землю. Люди постоянно поднимают их, не спросив разрешения. Коалы – как карлики. То, что они меньше тебя, вовсе не дает тебе права брать их на руки, не спросив разрешения. Но это не означает, что мне не хочется попасть в заповедник, где их полно, чтобы собрать их в кучу и прыгнуть, как в пушистую кучу опавших листьев (в смысле, коал, не карликов). Не то чтобы мне все равно, прыгать в кучу коал или кучу карликов, просто…

Как, например, когда тебе хочется сжечь к чертям гараж какого-нибудь мудака, но ты все-таки этого не делаешь, потому что не хочешь нарушать закон (или потому что не можешь найти спички). Например, у меня на душе много неосуществленных поджогов, а также нереализованных прыжков в стайку коал.

Лауре я рассказала, что хочу попробовать влюбить в себя коалу, чтобы потом тайком привезти ее домой в рюкзаке, на что она заметила, что я даже рюкзака с собой с этой целью не взяла. Не спорю, я совершенно неорганизованный человек.

– Может быть, мне следует нарядится эвкалиптовым деревом – ведь им нравится на них висеть. К тому же так им будет спокойнее.

– …

– А потом я вся намажусь «Звездочкой», чтобы пахнуть, как эвкалипт, – ведь как по мне, так ментол и эвкалипт пахнут, по сути, одинаково.

Потом я угощу их ментоловыми сигаретами. Эти гребаные коалы обязательно меня полюбят.

– Я слышала, что они все такие ленивые и заторможенные, потому что эвкалипт, который они едят, содержит много ядов.

Так что коалы всю свою жизнь пытаются переварить токсины. Наверное, их действительно нужно спасать. Они дни напролет трескают токсичное дерьмо. Кто-то должен угостить их стейком.

– Или тортом и мультивитаминами.

– Кроме того, у многих из них хламидии. Хорошо хоть, что хламидии коал безвредны для человека.

– Ха. Интересно, эти хламидии действуют так же, как человеческие?

– ХЗ. У меня никогда не было человеческих хламидий.

Лауру хлебом не корми, дай похвастаться!

Чем больше я об этом думала, тем больше понимала, как много у меня общего с этими коалами. Например, у меня, так же, как и у них, ослабленный иммунитет, мне постоянно нездоровится, я все время уставшая, и в моем организме полно токсинов.

– Черт возьми, да я вылитая коала!

На это Лаура, немного поразмыслив, ответила:

– А я, скорее, кенгуру. Я всегда спокойная и невозмутимая, пока меня не достанут, и вот тогда-то я вскрою обидчику живот, а потом просто уйду, оставив его истекать кровью.

– Именно поэтому я и стараюсь с тобой не ссориться.

А еще я пуффендуйский барсук, потому что у меня непереносимость лактозы и я постоянно отвлекаюсь на птиц.

Лаура ничего на это не ответила, но в ее защиту могу сказать, что на переваривание подобной информации нужно время.

Мои надежды пообниматься с живыми коалами оказались, однако, под угрозой срыва, когда смотрителям заповедника понадобилось целых две недели, чтобы одобрить мой костюм коалы, так как они боялись, что ворсистый костюм может сильно напугать зверьков. Наконец костюм был одобрен, но когда мы пришли в сиднейский зоопарк, нам сказали, что нас нет в списке, и они уж точно не дадут нам подержать их коал. Вероятно, им не понравился мой костюм коалы. Тогда я объяснила им, что нам специально сказали поехать сюда пообниматься с коалами и что мой наряд был уже одобрен несколькими неделями ранее, но они посмотрели на меня таким взглядом, словно угрожая вызвать охрану (поверьте, мне слишком хорошо знаком этот взгляд). Когда мы достали бумаги, смотрители с облегчением вздохнули, сказав, что мы ошиблись адресом и нам, вероятно, нужен Сиднейский зоопарк дикой природы, а не просто Сиднейский зоопарк. Оказывается, это два разных места.

– Да сколько же зоопарков у вас тут? – воскликнула я.

– Они только недавно начали называть себя зоопарком, вот все и путаются, – объяснил мне сотрудник. – Садитесь на автобус и попросите водителя отвезти вас в Океанариум.

– Круто, – сказала Лаура, – мы подержим в руках кучу морских коал. Я даже не знала, что такие бывают.

– Таких не существует, – ответил сотрудник зоопарка.

– Замечательно, – ответила я. – Тогда мы подержим в руках кучу утопленных коал. Не совсем на это я сегодня рассчитывала…

Через тридцать минут мы прибыли в нужное место. Помимо зоопарка, там был также океанариум и музей восковых фигур. Он был миленький, но ни в какое сравнение не шел по размеру с тем зоопарком, из которого нас только что вышвырнули. Мы добрались до оградства, где жили коалы.

Работающим там людям я объяснила, что приехала обнять коалу, и они посмотрели на меня так, будто я сказала, что приехала расчленять крошечных младенцев. Оказалось, что в этой части Австралии уже много лет законодательством запрещено брать коал на руки, но я не собиралась сдаваться, потому что мой костюм был одобрен, так что они должны были знать, что мы приехали специально, чтобы потискать коал. Они позвонили руководству, и оказалось, что мне разрешили только быть в костюме коалы, когда я буду смотреть на коал.

Я пыталась настоять на своем, но мне сказали, что даже Дэвиду Хассельхоффу в свое время разрешили только стоять рядом с коалами, и тогда я сдалась, потому что если даже такой красавчик не был удостоен любви коалы, то мне и подавно не стоило на это рассчитывать. Полагаю, у них есть веские основания так усердно защищать своих коал, ведь кто-то же наградил их всеми этими хламидиями. С другой стороны, однако, если животные и так уже заражены хламидиями, вряд ли они смогут подцепить их еще больше. Если уж на то пошло, то нужно переживать о том, как бы их коалы не заразили хламидиями меня, но я была готова пойти на этот риск, потому что мне уж очень сильно хотелось по возвращении говорить всем, что я держала коалу, кроме того, я уверена, что сейчас делают специальные уколы для исцеления от хламидий.

Поразительно, но этот довод лишь слегка озадачил смотрителей за коалами, и они очень вежливо извинились передо мной за такое разочарование, согласившись пустить меня в вольер сделать «фотобомбу» с коалой.

Далеко не так романтично, как я на то рассчитывала, но хотя бы коалы не подняли панику, когда увидели меня. Животное выглядит напуганным до ужаса, не так ли?

Правильный ответ: вовсе нет.

Потому что коала, черт бы ее побрал, спала! Подозреваю, что они все были удолбаны Дормотилом, и я им немного завидовала. Думаю, если бы я рискнула нарисовать на животном хитрые усишки, коала все равно продолжала бы галлюцинировать в своей снотворной коме.

Полагаю, мораль всего этого в том, что не стоит даже мечтать пообниматься с коалами, однако по факту могу сказать, что пахнут они не очень приятно, к тому же являются рассадником хламидий, так что, возможно, таким образом сама вселенная защитила меня от самой себя. Или от хламидий.

Несколько моих друзей ездили в другие уголки Австралии, где по-прежнему разрешается брать коал на руки, и все сказали мне, что остались довольны подобным аттракционом, за исключением того, что коалы очень тяжелые и немного более вонючие, чем можно себе представить. Тем, кто хочет пообниматься с коалами, но по какой-то причине не может, они предложили набить мохнатую наволочку наполовину использованным наполнителем для кошачьего лотка. Или, как вариант, связать вместе несколько накачанных транквилизаторами енотов. В качестве альтернативы, по их мнению, можно просто взять в руки мертвую коалу. Наверное, в ответ на этот совет мне следовало спросить: «Нет ли у вас случайно коал, которые уже умерли от шока, когда их обнимали? Нас бы такой вариант вполне устроил. Мы не привередливые. В отличие от этих гребаных коал». Уверена, что это прокатило бы. Кстати, у меня возникла мысль, что все эти спящие в вольере коалы, возможно, вовсе и не спали. Вероятно, это были просто приклеенные к веткам чучела коал. Наверное, именно поэтому их даже гладить запрещено. Дело в том, что клей плавится под австралийским зноем. Именно поэтому и нельзя толкать мертвых коал на деревьях. Они просто свалятся вниз, и тогда вся эта афера будет мигом раскрыта.

В Австралии существует любовь ко всяким большим предметам, типа гигантской креветки (9 метров) или большого слерпи (15 метров). Я хотела увидеть самый большой в мире банан (13 метров). Лаура даже не знала, что есть такая штука, но как только услышала про это, тоже захотела его увидеть. К сожалению, большая часть всяких больших вещей располагалась в другой части Австралии, но из интернета до нас дошли слухи про большую картофелину, до которой можно было добраться всего за один день. Мы взяли напрокат машину, чтобы провести в дороге много-много часов и увидеть, наконец, знаменитую большую Австралийскую Картофелину.

По факту оказалось, что это вовсе никакая не картофелина. На самом деле это бетонная скульптура в форме картофелины. Она расположена прямо у заправки, и когда мы спрашивали у местных, где ее можно найти, все, как один, говорили в ответ: «Что? Вы, наверное, имели в виду большую какашку?»

Оказалось, ее с сарказмом называют большой какашкой. Большая говняная картофелина.

Говнофелина, другими словами.

Мне понравилось – было круто. Я заявляю это совершенно без всякого намека на сарказм. Взгляните на нее сами.

Нам обеим пришлось все свое внимание направить на дорогу и управление машиной только ради того, чтобы добраться до Говнофелины. Дело в том, что Австралия буквально напичкана кольцевыми дорожными развязками, и все едут по неправильной для нас стороне дороги. В конечном счете мы решили разделить обязанности, и я лихорадочно следила за показаниями навигатора с криками: «Налево! Направо! По кругу!», в то время как Лаура нервно следовала моим указаниям, озлобленно поглядывая на людей, осмеливавшихся ехать по непривычной для нас стороне дороги. Кольцевые развязки стали для нас самой большой проблемой. Там не было ни светофоров, ни огромных «кричащих» знаков. Все просто спокойно ехали по кругу, пока не решали, где им нужно съехать. Уверена, что наверняка существуют какие-то правила езды по этим развязкам, но мы их не знали, поэтому просто заезжали на них с опущенными стеклами и водителям в проезжающих мимо машинах кричали:

МЫ ЕДЕМ ТУДА, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ СБЕЙТЕ НАС!

Пожалуй, стая собак вела бы машину лучше, чем мы.

Замечу, что мы ни разу не воспользовались сигналом поворотника, потому что рычажок, который, казалось бы, должен его включать, на самом деле приводил в движение дворники. Итак, у нас почти не было никаких навыков вождения в этой стране, а наши дворники были постоянно включены без какой бы то ни было причины. Готова поспорить, что агентства по прокату машин в Австралии могут без проблем определить, какими машинами пользовались американцы, потому что на них все время приходится менять дворники.

Кроме того, все здесь измерялось в километрах и литрах, и ни я, ни Лаура не умели быстро переходить из метрической системы в английскую систему мер, поэтому, когда навигатор показывал поворот через два километра, я говорила: «Будь готова повернуть через две минуты или два часа». Лаура смотрела на меня в недоумении, но она тоже сама так и не разобралась с этим, поэтому не могла меня ни в чем упрекнуть.

– В этом отпуске столько математики, – пожаловалась я, как типичная плаксивая американка. – Я тридцать девять лет прожила, не зная метрической системы, и не собираюсь учить ее сейчас. В противном случае мне придется согласиться с миссис Джонсон, моей учительницей, что мне действительно в один прекрасный день это понадобилось.

Лаура кивнула в знак согласия.

– Черт, – выругалась я. – Отныне я буду все измерять в младенцах. По их росту. Все знают, какого роста новорожденные, так что это универсальная единица длины. Математики, правда, наверняка обозлятся на меня, потому что им придется все пересчитывать. Наверное, то же самое почувствовал Бог, когда люди перестали измерять ковчеги в локтях.

– Или вообще измерять ковчеги, – добавила Лаура.

Наконец, мы приехали в какую-то малонаселенную глушь, заросшую мелким кустарником, где должны были заночевать в палатках.

– Это место очень… кустистое, – попыталась я описать увиденное словами.

– Суперкустистое, – согласилась Лаура. – Наикустейшее.

В этот момент я почувствовала уверенность в том, что Австралия будет благодарна за то, что в эту поездку отправили таких выдумщиков.

Когда мы прибыли в кемпинг, то поняли, что это не столько «кемпинг», сколько «глампинг», он же гламурный кемпинг. Палатку для нас уже поставили, а еще прямо на улице стояла большая ванна и была натянута сетка от комаров. Рядом располагался домик, в котором предлагали изысканную еду, выпивку, горячий чай и розетки, чтобы мы могли зарядить наши электронные вещи.

Мы познакомились с Беном (которого, возможно, действительно звали Беном – а может, и как-то по-другому), чья семья владела и заведовала кемпингом. Он поужинал вместе с нами. Мы ели мороженое из авокадо с попкорном и суп из соуса табаско.

– Тут одновременно творится куча всякой странной хрени, – не удержалась от комментария по поводу австралийской кухни Лаура.

– Что это у меня во рту?! – воскликнула я по тому же самому поводу.

Бен рассказал нам про костюмированную вечеринку, на которой он был на прошлой неделе в костюме влагалища, а парень, который пошел с ним, нарядился пинцетом, чтобы дополнять влагалище. Услышав это, я начала подозревать, что Бен не совсем понимал, для чего нужно влагалище. Но потом он быстро исправился:

– Нет, погодите, не пинцет. Эта другая штука. Эм… как ее… РАСШИРИТЕЛЬ! Другие обедающие в этот момент немного оживились и принялись на нас поглядывать. Думаю, они просто нам позавидовали.

Бен заверил нас, что нет никакого повода опасаться спать на природе в дикой части Австралии. Дословно он сказал следующее:

– Не переживайте, ребята. Все будет пучком.

Очевидно, с австралийского это переводится как «хорош париться». Я спросила, есть ли поблизости носороги, и объяснила, что все свои знания про дикую часть Австралии я почерпнула из фильма «Боги, наверное, сошли с ума», который смотрела, когда была во втором классе. Бен заметил, что в этом фильме рассказывается про дикую часть Ботсваны, так что, по сути, все, что я знала про Австралию, было на самом деле про Ботсвану.

Затем мы признались, что на самом деле больше всего боимся опоссумов, потому что они любят делать парики из волос Лауры. Бен неохотно признал, что все, возможно, и не так уж пучком, потому что наша палатка называлась «палаткой опоссумов», но сердечно заверил нас, что австралийские опоссумы – милейшие создания и не имеют ничего общего с озлобленными шипящими животными с огромными клыками, которые водились у нас в Техасе.

Ниже привожу фото на случай, если вы вдруг подумали, что я преувеличиваю.

Вот так выглядит техасский опоссум в самом хорошем расположении духа.

– Однако должен предупредить вас, – сказал Бен. – Ни в коем случае не приносите никакую еду в палатку, потому что она может привлечь диких животных.

– Хорошо, – запнулась я. – Но ведь мы с Лаурой сделаны из мяса.

Бен заверил нас, что с нами все будет в полном порядке, и мило добавил:

– Пожалуйста, не убивайте наших опоссумов. Они у нас милахи и не станут сгрызать вам лицо.

Он дал нам нечто, что он назвал «факелом», однако это скорее было похоже на крошечный брелок-фонарик для ключей, батарейка в котором, судя по всему, садилась, потому что он то и дело выключался, пока мы с Лаурой, трясясь от страха, шли в одиночку через густые заросли. Потом мы вышли на тропинку, прямо посреди которой стоял гигантский опоссум. Лаура настолько испугалась, что закричала: «АМАНДА!», что было весьма странно, потому что какая еще, на хрен, Аманда?! Позже она сказала, что просто выкрикнула бессмысленную фразу, наполненную чистым страхом и большим количеством гласных, но я подозреваю, что у нее с этой Амандой явно имеются какие-то неразрешенные проблемы.

Как бы то ни было, именно в этот момент фонарик погас, и мы оказались в полной темноте, слыша, как дикое животное несется то ли на нас, то ли от нас.

– ПРИКРОЙ СВОИ ВОЛОСЫ! – закричала я и хотела сама прикрыть ей волосы, но потом испугалась, что она примет их за опоссума и пырнет меня ножом. Лаура замечательная, но немного непредсказуемая, когда дело доходит до любящего вцепиться в волосы опоссума.

Фонарик тут же включился, и опоссума словно след простыл. Я хотела сказать ей, что, наверное, это был всего лишь призрак опоссума, но потом решила, что от этого она может только еще сильнее испугаться.

В конце концов мы добрались до нашей палатки и нацепили костюмы кенгуру и коалы, которые я захватила с собой, и совсем не зря, потому что там было неожиданно зябко, а также потому, что мы предусмотрительно подумали, что если ночью в палатку все-таки проберутся дикие звери, то так они примут нас за своих и, может быть, не станут нас есть. Мне не стыдно признаться, что в какой-то момент мы сняли видео в стиле «Ведьмы из Блэр», в котором попрощались со своими семьями на случай, если мы не переживем эту ночь. Мне стыдно признаться, что я попыталась отвлечь Лауру рассказами, услышанными мной за день до этого, когда была на экскурсии, посвященной наблюдению за дельфинами. К сожалению, единственное, что я по-настоящему усвоила, – это то, что дельфины невероятно домогательные. Серьезно! Понятия не имею, почему людям так хочется с ними поплавать.

Самцы дельфинов из-за сексуального неудовлетворения впадают в кровожадное бешенство и даже время от времени совершают групповое изнасилование самок. Лаура посмотрела на меня так, словно я с катушек съехала, и тут до меня дошло, что я снова завела разговор о страшных австралийских животных. Пришлось добавить, что вряд ли какой-то сухопутный дельфин придет к нам в палатку и будет нас домогаться. Во всяком случае, даже если это и может случиться, то все-таки не так далеко от побережья. Наверное.

– Пожалуйста, перестань говорить про дельфинов-насильников, – попросила Лаура.

– Ладушки, – согласилась я, решив сменить тему на какую-нибудь попроще и продолжила: – Помнишь, во время экскурсии наше внимание обратили на частный остров, на который посещение туристов было не предусмотрено, потому что там, по словам ученых, живут пингвины, нуждающиеся в защите? Хотя звучит как-то подозрительно… пингвины в Австралии, на которых никому нельзя посмотреть? Думаю, ученые нагло врут и просто хотят иметь возможность спокойно уединиться на собственном острове. Наверное, Каллен именно так и заполучил свой остров.

– Я думаю, тебе вообще лучше перестать говорить, – предложила Лаура.

Так я и сделала.

На следующее утро я загнала семейство диких кенгуру в сторону Лауры, когда она принимала ванну возле нашей палатки. Эта идея пришла мне в голову совершенно из дружеских, мирных соображений.

Оказывается, иногда приходится объяснять подобные вещи.

Совершенно на полном серьезе я пыталась это выяснить, но во всех унитазах в Австралии был очень слабый смыв, так что, по сути, вода просто исчезает, а потом появляется снова. Простите, если разочаровала вас. Однако в каком-то смысле это даже хорошо, потому что если бы вода в унитазах действительно смывалась в обратную сторону, то ваше лицо омывало бы водой из унитаза каждый раз, когда бы вы смывали за собой, все равно что из агрессивного биде. Кроме того, Австралия решила, будто это слишком нелепая цель, чтобы принимать ее всерьез, и вместо этого отправила нас в австралийскую глушь, чтобы мы могли увидеть что-нибудь поинтереснее.

Предполагалось, что мы проведем там несколько дней, что звучало достаточно отвязно и захватывающе до тех пор, пока я во время полета на самолете все-таки не прочитала про эту часть Австралии и не обнаружила, что там, по сути, нет ничего, кроме камней и песка. Эта местность очень походила на Западный Техас, который по какой-то причине переехал на миллиард километров, лишившись всех пивных амбаров и людей, на смену которым пришли смертельно опасные змеи, которые только спят и видят, как бы тебя укусить.

Единственное настоящее отличие между Западным Техасом и австралийской пустыней заключается в том, как сильно австралийцы гордятся своими скалами. Действительно, в Австралии просто огромные скалы, и нам предстояло увидеть вторую по величине скалу в мире под названием Улуру. Я видела ее из иллюминатора, когда мы подлетали к аэропорту (который был специально построен для того, чтобы люди могли поглазеть на эту огромную скалу с высоты птичьего полета). В этот момент я повернулась к Лауре со словами:

– Эй… вот тот самый большой кусок камня. – И дернула в сторону иллюминатора.

Лаура наклонилась, чтобы посмотреть.

– Ха. И правда немаленький.

Она кивнула головой, словно в подтверждение того, что ее это впечатлило, – точно так же, как кивает любой, увидев на YouTube видео с отплясывающей макарену макакой, а затем начала отчаянно листать путеводитель в поисках баров.

– Так что же мы будет делать оставшуюся часть тех трех дней, которые собираемся провести здесь?!

Не стоило, конечно, ставить Австралию под сомнение, потому что, присмотревшись к нашему маршруту, мы обнаружили, что нам предстоит обширная программа. Так, например, мы будем смотреть на другие, «почти такие же большие, но все-таки не такие масштабные, как Улуру», скалы. Мы сможем обедать, прислушиваясь, как поют скалы. Кроме того, мы обязательно будем гулять вокруг скал и встречать восходящее из-за скал солнце. Ну и, конечно же, сможем купить фотографии скал.

Изначально мы не возлагали больших надежд на эту часть нашего путешествия. Однако полагаю, что мы были несколько несправедливы в своих представлениях, потому что во всех путеводителях было написано, что Улуру – изумительной красоты скала и любое мельчайшее изменение освещения превращало ее в совершенно другую скалу с каждым движением солнца. Полагаю, люди, писавшие эти путеводители, были под воздействием психотропных средств, потому что однажды я сказала то же самое по поводу овсяного печенья, когда была сильно под кайфом.

В итоге оказалось, что путеводители не врали. Скала Улуру была просто великолепна. Это второй по величине монолит во всем мире, кстати, я не стала спрашивать, что такое монолит, однако предполагаю, что в переводе с латыни это означает «охренеть какой большой камень». Наш проводник отвез нас к подножию Улуру из туристического комплекса, который представлял собой небольшое скопление гостиниц, от самых бюджетных до самых фешенебельных, чтобы каждый мог выбрать, где ему остановиться, если он вдруг не захочет спать на открытом воздухе и быть съеденным заживо дикими динго. Конкретно про динго-людоедов в гостиничных брошюрах не было написано ни слова, но я уверена, что это подразумевалось, а написано было что-то примерно следующее:

Помимо маленького аэропорта, туристического комплекса и нескольких палаток, на многие километры в округе больше не было ничего, так что бежать было некуда, однако наша гостиница средней стоимости оказалась вполне сносной, в ней мы обнаружили весьма интересный ковер, который по виду напоминал высохшие русла реки с красным дном, однако кровавые пятна на ковре придавали ему такой вид, словно по нему тащили жертву убийства. В целом это все равно выглядело довольно… мило.

Нашим гидом была весьма приятная и эрудированная женщина, которой не терпелось поделиться с нами духовным волшебством Улуру. Знаменитая скала теперь снова принадлежала аборигенам, владевшим ею изначально, до того как на горизонте нарисовались белые люди и заявили:

На самом деле это очень длинная и мерзкая история, которую только сейчас начинают исправлять (в частности, коренным племенам вернули Улуру и стали платить за то, чтобы водить туда туристов), но по всему миру она, по сути, сводится к одному и тому же принципу, который заключается в том, что белые люди – полные говнюки, которым следует запретить открывать что бы то ни было, если это уже было ранее обнаружено людьми, жившими здесь с начала времен. От лица белых людей могу сказать:

У меня не осталось ни одной фотографии милейших аборигенов, с которыми мы встречались во время поездки, так как они верят в то, что фотоснимки крадут душу, и если это действительно так, то Фейсбук – это просто сущий ад на Земле. Теперь, когда я произнесла это вслух, звучит не так уж и удивительно.

Наш гид, которую я буду называть Джессикой, потому что из меня ужасный журналист и я никогда не записываю, а значит, и не запоминаю имена, отвезла нас (вместе с пожилой американской парой и молодой девушкой из Дании) к основанию Улуру, где начала объяснять, что видимая часть скалы – это «только кончик» (дайте «пять», если вы сейчас захихикали), а основная часть скалы по-прежнему находится под землей. С помощью палки Джессика начала рисовать на красном песке то, как на самом деле выглядит Улуру: длинный спрятанный под землей валун, постепенно поднимающий к поверхности, только верхушка которого выглядывает на поверхности. Я, выпучив глаза, уставилась на Лауру, встретив ее не менее выпученные глаза: наш гид совершенно неосознанно нарисовала на земле пенис, который мы все в изумлении рассматривали. Я быстренько сфотографировала это произведение искусства, но на черно-белой фотографии сложно было что-то разглядеть, к тому же наш гид уже принялась затаптывать рисунок ногами. Однако если вам вдруг захочется увидеть цветную фотографию молодой девушки, топчущей лежащий на земле пенис, то я могу вам ее прислать. Хотя сомневаюсь, что вам это будет интересно. Хочется надеяться, что никому на свете этого не захочется.

Итак, нас отправили изучать пустыню, а также выяснить, кому может захотеться нас убить. После часа прогулки под палящим зноем мы начали подозревать, что это и есть сама Джессика, которая продолжала показывать нам все новые и новые скалы. На самом деле это была та же самая скала. Меня не так просто обвести вокруг пальца, однако, учитывая, что в тот момент я находилась посреди пустыни, участвуя в принудительной прогулке, и в каждой ветке мне виделись воображаемые змеи, на своей правоте я все же не настаиваю.

В итоге я так и не увидела ни одной змеи живьем, однако Австралия, оказывается, ими кишит, и их там так много, что даже ящерицы у них считаются змеями. Примите к сведению: если ты ящерица без ног, то ты змея. Именно так определяют, змея ты или нет.

«Я не змея».

В Австралии не бывает НЕ змеиных сезонов. Чего нельзя сказать о Техасе, где мы хотя бы зимой имеем возможность отдохнуть от скорпионов, которые куда-то резко пропадают. Полагаю, они впадают в спячку вместе с медведями, что приводит в ужас: только представьте себе разбуженного сердитого медведя, увешанного озлобленными скорпионами. Это было бы самым ужасным зрелищем на свете, которое, как я теперь поняла, наверняка существует в том или ином виде в Австралии.

Итак, мы с Лаурой начали прогуливаться вокруг скалы, осматривая ее. Надо отметить, что это было довольно приятное занятие, если не считать мух, которые преследовали нас стаями, словно злобная толпа, нацелившаяся обжиться прямо у тебя в ноздрях. В какой-то момент я просто зажала нос пальцами, и тут же случайно проглотила двух мух. Можно было подумать, что это должно было стать уроком для других мух, но нет. Оказывается, это были тупые безрассудные мухи, преследовавшие таких же неотесанных туристов. Можно сказать, что мы были просто созданы друг для друга.

Улуру оказалась довольно милой и немного загадочной. Нам с Лаурой одновременно слышалась какая-то монотонная мелодия, в итоге мы списали эти слуховые галлюцинации на завывание ветра, однако, по словам Джессики, она была лишь у нас в головах. Чуть позже гид стала подозревать, что мы с Лаурой просто пьяные. На самом деле это было совершенно не так, но нам пришлась по душе эта идея, и мы быстренько нашли симпатичный паб. Оказалось, что в Австралии «надеть шаткие сапоги» и «вылезти из своего лица» означает «напиться», а «пустить мозаику» я считаю самым забавным на свете эвфемизмом к слову «блевать».

В Австралии мы немного научились произносить разные слова с австралийским акцентом. По сути, нужно сильно стискивать зубы, словно у тебя ВНД-синдром, а также почаще бросаться «р» по делу и без. Честно говоря, Австралия просто сорит своими «р». И это выглядит немного «по-дуацки», да.

Знали ли вы, что у кенгуру три влагалища? Это действительно так, наверное, именно поэтому они постоянно друг друга бьют. Да у них, наверное, каждую гребаную неделю возникают приступы ПМС!

С другой стороны, кенгуру могут без проблем заниматься контрабандой, раз у них столько отверстий на теле. На самом деле, у них столько дырок, что непонятно, как их внутренности еще не вытекли все наружу.

Любопытно, что у самок кенгуру три влагалища, однако у самцов пенис разделен только на две части. Как будто они затеяли дарвиновскую игру «кто кого сделает», и девочки пока что выигрывают.

Обратите внимание на весьма любопытнейший факт: кенгуру также обмазываются своей собственной слюной, чтобы защитить себя от жары (потому что никто не сможет так задать жару, как кенгуру, у которого изо рта течет слюна), и это действительно полезно знать, так как текущая изо рта у кенгуру слюна вовсе не обязательно означает, что у него бешенство. Такая реакция может свидетельствовать о том, что животному горячо (не в смысле, что оно – горячая штучка, а буквально). Между прочим, если вы находите кенгуру с текущей изо рта слюной сексуальными, то вам определенно пора обратиться за помощью.

Я хотела сначала спросить у сотрудников Сиднейского зоопарка дикой природы, действительно ли у кенгуру три влагалища, но они не разрешили мне даже трогать своих коал, так что я решила, что гинекологический осмотр кенгуру явно был вне всякого обсуждения. Кроме того, я забыла взять с собой свои щипцы. Вместо этого Лаура отвезла меня в дикую местность, чтобы поглазеть на задницу диких кенгуру, когда те наклонятся.

Как я ни старалась, у меня ничего не получилось разглядеть сквозь их мех, хотя у одного из кенгуру прямо на моих глазах случилась эрекция – это было что-то розовое и непривлекательное. Во всяком случае, с моей точки зрения. С другой стороны, я ведь не кенгуру, хотя и нарядилась одним из них, чтобы лишний раз не нервировать животных.

Ниже представлена фотография, на которой я показываю кенгуру его фотографию. Между прочим, кенгуру не был особо впечатлен. Видимо, они не видят смысла в селфи.

Поэтому я решила оставить свою идею высматривать влагалища у животных и просто решила быть лучшим кенгуру, чем сами кенгуру.

Нам довелось попробовать мясо кенгуру, из-за чего мне, откровенно говоря, немного стыдно, – частично из-за того, что они такие милые, частично – потому, что на вкус они просто отвратительные. В том смысле, что из-за непрожаренного мяса по вкусу они сильно напоминали кровь, – если мясо приготовить как следует, то оно становится жестким, как подошва. Мне всегда казалось странным такое сравнение, потому что разве люди когда-нибудь ели подошву? Откуда им знать, какая она на вкус? Почему что-то жесткое сравнивают не с кожаными штанами или дамской сумочкой, а именно подошвой?

Австралия – очень странная страна, потому что ты дни напролет пытаешься найти дикого кенгуру, чтобы преклониться перед его величием, а потом всего час спустя уже лопаешь пиццу с их мясом. Эдакая кровавая пицца, которую можно подавать вампирам. Кажется, австралийцы по-настоящему любят кенгурятину, однако мне она более-менее пришлась по вкусу только в тот раз, когда ее нарезали очень тонко и сбрызнули перед подачей каким-то спиртным. Думаю, понравилась она мне тогда только потому, что порция была намного меньше, чем обычно. Если бы мясо нарезали так тонко, чтобы я могла через него читать, то, думаю, оно понравилось бы мне еще больше, а если бы они просто провели вилкой в соке от мяса кенгуру рядом с моими губами, то я бы даже, наверное, попросила добавки.

А может быть, я бы осталась равнодушной.

Меня сложно назвать гурманом.

Когда мы находились в пустыне в австралийской глуши, у нас была возможность научиться метать копье, но занятия всегда начинались слишком поздно, и мы уже успевали к этому времени напиться. На самом деле, если в австралийской глуши и было что-то интересное, то оно начиналось уже после того, как мы приступали к выпивке. По факту же там мало чем можно было заняться, кроме как напиваться. Как-то раз я попробовала бросить пластиковый бумеранг, лежащий на прилавке возле сувенирной лавки, но он не стал возвращаться назад, после чего я поняла, что, по сути, только что со всей дури зашвырнула как можно дальше неоплаченный товар. У меня сразу возникло желание пойти поднять его, но потом я поняла, что, как только возьму его в руки, это уже будет считаться воровством, которое, как мне тогда показалось, наказывается жестче, чем простое «швыряние товаров в пустыню». Так что вместо этого я решила просто зайти в сувенирную лавку, чтобы узнать, будут ли у кого-нибудь ко мне претензии. Претензий не было. Наверное, потому, что это происходит постоянно. Действительно, нельзя просто взять и оставить бумеранги в свободном доступе, рассчитывая при этом, что их никто не будет кидать. На самом деле это просто какая-то подстава по-австралийски. Я даже хотела заплатить за бумеранг, но потом сообразила, что раз он не вернулся назад, значит, сломан. Поэтому раз уж на то пошло, то я просто проверяла неоплаченные бумеранги. Лаура не полностью со мной согласилась и предположила, что, возможно, я неправильно его кинула, но все это время она была в туалете, так что у нее на самом деле не было никакого права на свое мнение.

– По правде говоря, – сказала я, – бумеранги сделаны для того, чтобы люди чувствовали себя криворукими и нелюбимыми. Они должны возвращаться назад, но не возвращаются. Бумеранги как непослушные собаки или сексапильный бывший, которые, как заверяла тебя мама, обязательно вернется, как только поймет, какую ужасную ошибку он допустил, бросив тебя, однако этого так никогда и не происходит.

– Уверена, что бумеранги действительно возвращаются, – возразила Лаура. – Я видела это по телику.

– А я видела мультяшных котов, которые одним махом съедали целую лазанью, но это вовсе не означает, что ты не убьешь своего кота, если попробуешь насильно скормить ему такое огромное количество сыра. Поверь мне. Бумеранги возвращаются, только если их швырнуть вверх. Да что угодно станет бумерангом, если подбросить это вверх, – объяснила я.

– Но только не аэростаты, – парировала Лаура, произнеся это с впечатляющей скоростью, если учесть, сколько она уже выпила.

– Туше! – ответила я. – Я всегда забываю про аэростаты.

Знаю, это звучит совершенно нелепо, однако выйти из дома было самой сложной частью всего нашего чудаковатого путешествия. Для того, кто неделями остается дома и боится заговорить даже с парнем из службы доставки, согласиться покинуть свою уютную конуру – огромное достижение.

И оно того стоило.

В этот раз я пошла до конца, и этого было потрясающе и ужасающе. Затем снова потрясающе. А также одновременно странно, тяжело и, наконец, фантастически.

Мы видели опасные дыхала, прыгали по пляжу вместе с кенгуру, резвились в приливных бассейнах, изучали точечные рисунки аборигенов в австралийской глуши и обнимались с верблюдами в пустыне. Затем мы смотрели, как шесть шекспировских актеров одновременно блевали на сцене в Сиднейском оперном театре. (Кстати, это было на малой сцене. Она была длиной не больше трехсот младенцев.)

И это было замечательно.

Тем не менее мне все равно по-прежнему хочется лизнуть лицо Дэвида Теннанта (или подышать с ним одним воздухом в лифте, или погладить его волосы, пока он будет спать, да что угодно, я не привередливая).

Придется над этим поработать, Англия.

Австралия пока впереди.