Рафаэла подняла табельный пистолет, приоткрыла дверь своей квартиры и скользнула внутрь. Она прислушалась, но не уловила ни звука.

По ту сторону границы, в США, она спустилась бы вниз и вызвала полицию. Здесь же полицией была она сама, как, вероятно, и тот, кто явился по ее душу. Настороженная звонком домофона и криками соседки, она видела, как сикарио поднимается по лестнице и входит в ее квартиру. Удивила ее лишь скорость, с которой ей вынесли смертный приговор. Как правило, в таких случаях картели затаиваются и выжидают. А за ней прислали убийцу, значит, по какой-то причине хотят убрать поскорее.

Женщина скользнула в гостиную, ожидая услышать шорох, но там царила тишина. Вытянув руку с пистолетом, она шагнула к балкончику, двигаясь боком, чтобы не подставлять спину под удар или выстрел. Балкончик пустовал. Рафаэла вернулась в квартиру и лишь тогда заметила, что дверь в ванную закрыта.

Карчарон опустила пистолет: вообще-то она могла выстрелить через дверь и надеяться на удачу, но если сделать так, то даже при наилучшем раскладе хлопот не оберешься. Тем более ей не хотелось убивать сикарио, по крайней мере сейчас Рафаэла взяла сумку и ключи от машины, позаботившись, чтобы мужчина в ванной ее услышал. Она захлопнула входную дверь и задвинула засовы, а цепочки не тронула. После этого, двигаясь тише мыши, она вернулась к двери ванной и застыла неподалеку от нее.

Менее чем через три минуты в ванной вздохнули и спустили воду. Еще через минуту дверь открылась. Рафаэла уже подняла руку и прицелилась, палец ее лежал на спусковом крючке.

Гектор, телохранитель Чарли Мендеса, один из самых успешных сикарио приграничья и служащий полиции, вышел из ванной и криво улыбнулся, сразу увидев ее. Ни страха, ни досады – в его взгляде женщина прочла нечто неожиданное – апатию, почти такую же, как ее собственная.

– Пожалуй, оружие я брошу, – сказал киллер, пожав плечами.

Рафаэла кивнула и проследила, как он достает пистолет из кобуры, снимает барабан, кладет и то и другое по отдельности на пол и толкает к ней.

– Руки за голову и повернись спиной, – скомандовала она.

Вяло, нехотя, но Гектор повиновался. Карчарон опустилась на корточки, подняла пистолет, выпотрошила барабан и убедилась, что патронник пуст. Закончив, она приказала незваному гостю повернуться к ней лицом.

Воцарилась тишина.

– Ты убить меня пришел? – спросила Рафаэла.

– Да. – Гектор коротко кивнул, буравя ее печальным взглядом.

По крайней мере, он не врал. Несостоявшаяся жертва жестом велела ему встать перед ней.

– Ты один? – поинтересовалась она, стараясь не поворачиваться к Гектору спиной.

– Да, привык работать в одиночку.

Рафаэла показала на диванчик – садись, мол. Под весом убийцы пружины заскрипели, а подушки прогнулись.

– Что дальше? – спросил он, и этот вопрос заставил женщину улыбнуться. – Ты поймала меня в своей квартире. Ты знаешь, зачем я здесь. У тебя жетон и пистолет. Если убьешь меня, никаких проблем не возникнет.

– Ты ведь сам в полиции служишь, – напомнила ему Карчарон.

– Тебе известно, кто я, – парировал Гектор, запрокинув голову и глядя в потолок. – На твоем месте я бы так и поступил.

– Неужели? Может, ты просто жить не хочешь?

Широкие плечи мужчины поднялись и резко опустились.

– Жив я или нет – если из-за такого париться, разве смог бы я делать свою работу? Ты упрямая, иначе уже сбежала бы отсюда. Понимаешь ведь, после меня к тебе явится другой, потом третий, потом четвертый, и так далее, пока они своего не добьются.

Гектор не запугивал: ни угрозы, ни бравады в его голосе не было. Он лишь констатировал факты, причем говорил едва ли не шепотом. Да и вопрос киллер задал по существу. Почему Рафаэла не уехала? Она ведь могла договориться с американцами: информация в обмен на новое место жительства. Но что дальше? Ее дом не в Америке, а здесь. Что бы ни думали в Штатах, не все мексиканцы мечтают обосноваться по ту сторону границы. Американская мечта не для Карчарон – как и большинство соотечественников, она хотела, чтобы кончился мексиканский кошмар, чтобы страна вдохнула полной грудью.

Проблема заключалась не только в насилии, но и в смирении, которое оно породило. Когда картели только поднимали голову, люди устраивали марши протеста, а журналисты, вроде мужа Рафаэлы, выступали с критикой. Тогда ропщущих и недовольных стали убивать. Женщина взяла с разделочного столика на кухне толстую синюю папку с фотографиями погибших девушек. Ее девушек. Держа Гектора под прицелом, она швырнула папку ему.

– Что это? – недоуменно спросил сикарио.

Рафаэла достала из сумочки маленький диктофон, включила режим записи и поставила его на подлокотник кресла.

– Кого из этих девушек ты знал? Говори всю правду! – потребовала она.

Гектор открыл папку и увидел первую девочку в нарядном платье. Хозяйка поняла, что он ее узнал.

– Ты веришь в Бога? – тихо спросил киллер, посмотрев на Рафаэлу.

– Да, верю и в Бога, и в дьявола, – ответила та, кивнув.

– Я запутался, детектив Карчарон, – начал Гектор, и его глаза заволокло слезами. – Как же я запутался…