Эпилог
Цитадель Величия
– И что было дальше?
– Произошел сильный выброс раскаленной гурханы, вспышка, грохот, астральное эхо, поврежденная атмосфера, расплавленная земля, множество ослепших и обожженных людей. Однако почти никто не погиб. Бо́льшая часть энергии ушла в неизвестном направлении, и потенциал взрыва не был реализован до конца. Армия Марахога выжила и теперь бьется с Радованом. Маэкарна Зельцбурга свергла и обезглавила его собственная аристократия. Трон зашатался под Золотым Королем, когда он лишился наследников, и свержение было делом времени. Архаддир официально вышел из войны, и теперь там назревает внутренний конфликт между власть имущими группировками…
– Мне нет дела до копошения вшей. Лучше объясни мне, кто такой этот Майрон Синда и как он смог убить одного из сильнейших магов современности?
Гариб замялся.
– Боюсь, у меня нет ответа, сеид. Мы знаем, что произошло, но не знаем – как. Было использовано заклинание Каменного Тумана. Оружие ультимативного разрушения. Говорят, что лишь Отшельник из Керн-Роварра все еще хранит его секрет. Мы подозреваем, что Майрон Синда, боевой маг, воевавший на стороне Марахога, мог быть связан с Гедом Геднгейдом. Возможно, он его ученик.
– Что известно о нем?
– Ничего, владыка. Появился из ниоткуда, заручился поддержкой Ольрия Денестре, получил в руки полк, потом – целый корпус. Прошел с боями половину Марахога, выжил в схватке с Мансом Вдоводелом, убил Муаллима Асхани и, вероятно, погиб. «Вероятно» – потому что люди, способные проделать такой путь, обычно ухитряются избегать…
– Ничто не способно избежать смерти, Гариб.
– Я ведаю, сеид.
– Продолжай.
– Да… судьба Майрона Синды пока неизвестна. Вероятно, он погиб, но когда мы говорим о судьбах тех, кто связан с Геднгейдом, ничего нельзя утверждать. Илиас Фортуна, например…
– Хватит о том, как его убили. Мне интересно: как Шивариус вообще оказался в Марахоге? Когда он вообще стал лично курировать побочные проекты?
– Никогда, сеид. Я пытаюсь понять, что случилось, но вы же знаете, как устроена Мозаика. Разглядеть что-то в ее фрагментах трудно, всю картину видел лишь Муаллим Асхани. Есть слабенькое эхо, кое-кто шепнул слово «дневник»… Возможно, именно это заставило Муаллима Асхани самолично отправиться в путь.
– Хм. И поэтому ты принес мне свой меч.
Джафар Анхарайат аль Альррамаль Ассаудаль подпер череп костяной рукой и обратил изумруды, вставленные в глазницы, к большому окну. Сей досточтимый господин был личем на протяжении последних двадцати веков и к нынешнему моменту пребывал в форме высокого скелета, чьи полированные кости украшала серебряная вязь и самоцветы.
Некоторое время назад Джафар-эфенди прибыл в Цитадель Величия и теперь отдыхал с дороги. Он восседал на троне мягчайших подушек, пока умелые служанки натирали его кости маслами и пахучими лаками, полировали самоцветы, всячески ласкали и холили господина. При жизни он считал себя произведением искусства, и смерть нисколько не изменила его мировоззрения.
Гариб стоял на четвереньках подле стоп своего учителя и господина, рядом лежал принесенный им ятаган. Некромант ждал наказания, которого заслужил. Он поручился за серого мага, обещал, что тот спрячет книгу и никогда не позволит ей где-либо блеснуть. Но его обещания обернулись дешевле песка посреди пустыни. Тобиус Моль оказался в сговоре с убийцей Второго Учителя и предоставил тому дневник Джассара в качестве наживки. По крайней мере, так думали посланные молодым некромантом агенты.
Один из крустов господина, почти такой же красивый, как он сам, отошел от стены, щелкая косточками, поднял клинок и отсек провинившемуся голову. С глухим стуком она подкатилась к ногам служанки. Девушка хотела было поднять, но Джафар-эфенди остановил ее:
– Оставь, Фатима́, пусть сам подберет.
Костяные пальцы изящно сплели заклинание – тело Гариба задергалось, принялось биться об пол, словно выброшенная на берег рыба, а потом поползло, слепо шаря вокруг, пока не наткнулось на голову. Та была аккуратно посажена обратно, и некромант сделал громкий судорожный вдох. Утерев с губ кровь, Гариб подполз к трону и, бормоча слова благодарности, принялся лобызать стопы своего господина.
– Поднимись, дитя. – Длань лича ласково погладила выбритую голову. – Мы оба знаем, как я дорожу тобой, но также мы оба знаем, что ты провинился и старшие жрецы не поймут, если я не накажу тебя.
– Разумеется, разумеется…
– Смерть Шивариуса идет вразрез с нашими планами. Тебя никто не винит… Воистину, лишь Зенреб мог знать, что одного из величайших магов убьет какой-то неизвестный. Однако ты в ответе за то, что дневник Джассара утрачен.
– Мне нет оправданий…
– Поэтому ты отправишься на поиски. Ты найдешь книгу, где бы в мире они ни была спрятана, и принесешь ее мне, чего бы тебе это ни стоило. А дотоле не смей показываться подле меня или просить помощи.
– Этот паршивый пес недостоин вашего великодушия, сеид, – пробормотал Гариб, утыкаясь лбом в лужу собственной крови.
– Ступай.
Некромант отполз от трона, пятясь, и смог подняться, лишь когда оказался в коридоре.
Он поспешил в свои покои – надо было умыться, собраться и выходить. Конечно, Гариб понимал, что этой жалкой поркой добродушный учитель не ограничится. Не на этот раз. Некромант опозорил себя, и теперь его фактически ссылали, ибо шанс найти дневник Джассара был ничтожно мал.
После того как Тобиус Моль отрекся от этого самого имени и добровольно ушел из-под опеки Академии Ривена, его больше никто не видел. Доходили, правда, слухи о том, что серый маг вломился в Ардегран, но их трудно было подтвердить или опровергнуть. В любом случае, агенты Гариба с прискорбием сообщали, что след его пропал и найти волшебника теперь представлялось задачей невыполнимой.
Однако все же это было лучше, чем вечное небытие.
Перед тем как оставить свои покои, некромант обратил взор под темный потолок.
– Я ухожу. Ты со мной?
– Будет интересно?
– Очень. Скорее всего, нам придется пролить немало крови.
– Тогда располагай мной.
Молх спрыгнул вниз, шлепнув по полу босыми ступнями. В тусклом свете лампы его лицо, покрытое красно-розовой сыпью, казалось особенно неприятным, а уж когда он улыбнулся, явив мощные звериные челюсти… Гариб улыбнулся в ответ. Надежными союзниками пренебрегать нельзя.
– Досточтимый Гариб покинул пределы Цитадели Величия, сеид, – доложил секретарь, почтительно кланяясь.
– Помолимся Зенребу, чтобы юноша не пропал.
Служанки укрыли остов господина мантией черного шелка, крусты поднесли пояс с серебряным серпом и величественный посох, украшенный головой шакала. Вскоре, сопровождаемый трупохранителями, Джафар вошел в зал Высшего совета.
За круглым столом восседало множество мужчин и женщин: воины, полководцы, ученые, политики, убийцы, но при этом почти все – маги и магессы особой стати и неповторимых талантов.
Теперь, когда Джафар аль Альррамаль Ассаудаль соизволил явиться, Высший совет Ордена Алого Дракона заседал почти в полном составе. Хотя начали они без него.
Члены совета уже некоторое время вели разговор, то и дело переходивший в крики и ругань. Обычно это называлось «дебатами» и пресекалось Шивариусом. Но обычно – не теперь. Трон главы Ордена пустовал: «дракон» был обезглавлен.
– Достопочтенные, – шелестящий шепот лича разом перекрыл несколько десятков голосов, призывая их хозяев к вниманию, – я, как представитель Черных Песков, прошу слова.
Прежде члены совета получали слово от главы Ордена, но поскольку Шивариус собирался жить вечно, он никогда не заботился о том, чтобы назначить себе заместителя. Все остальные члены совета были равны промеж собой. Типичная ошибка.
– В таком случае я осмелюсь взять слово сам, ибо новость, которую я несу вам, одинаково важна для всех. – Лич поднялся во весь свой немалый рост. – Возрадуйтесь, братья и сестры, ибо наш господин и великий лидер мертв!
Его слова были восприняты недоуменным молчанием, нарушить которое решился предводитель Стального легиона Арам Бритва:
– Нам это известно. Не согласится ли досточтимый Джафар-эфенди пояснить, чему здесь можно радоваться?
– Тому, друзья мои, что мы точно знаем две вещи: наш господин не исчез и не бросил нас, как это некогда сделал Джассар Ансафарус. Он мертв. Но! Как тот, кому доверено говорить от имени Зенреба здесь, я сообщаю, что душа нашего господина не пересекала Кромки Бытия. Ее нет ни в одном из доступных нашему взору загробных измерений.
Потребовалось некоторое время, чтобы мысль была как следует распробована и частично понята. Новый взрыв «дебатов» прервал удар кулака по столу. Это Кай Цероний Анхелон, верховный некромант Вестеррайха, решил навести порядок. На первый раз у него получилось, хотя впредь сей метод вряд ли будет работать.
– Давайте позволим Джафару-эфенди огласить его собственный вывод, касающийся сей новости. Прошу, продолжайте, брат мой.
– Благодарю, благодарю. Дорогие друзья, все, что я хочу сказать, – нам не следует паниковать. Я советую вам всем продолжать работу, которая была поручена вам, ибо, когда он, возможно, вернется, ему будет очень неприятно узнать, что вы его подвели.
– А если он не вернется?
Члены совета обернулись к маленькому кругленькому толстенькому человеку в огромном тюрбане золотого шелка. Он смотрел на всех сквозь очки с оправой из драконьей кости и бриллиантовыми линзами, просто потому что мог себе это позволить. Харул Мягкосердечный являлся самым богатым королем-купцом всего Хвостового архипелага, он владел миллионами рабов и управлял такими капиталами, что недавно почивший Маэкарн Зельцбург по сравнению с ним казался не более чем состоятельным лавочником. Благодаря этому, даже не будучи волшебником, Харул занимал очень прочные позиции в совете и не боялся вообще никого.
– Не думайте об этом.
Ответ пришел не от Джафара, а от того, кто внезапно воссел на самом высоком троне. Увидев его, остальные члены совета поднялись и склонили головы перед фигурой в алом плаще с капюшоном. Никто не знал, что это за существо и как его имя… есть ли у него имя? Но все знали, что Орден Алого Дракона существует тысячи и тысячи лет, а у его истоков стоял некто в алом плаще.
– Продолжайте работать. Ничто не окончено, никто не свободен, генеральный план остается в силе.
– Вы вернете его нам? – Во взгляде госпожи Зиру читалась граничившая с безумием надежда. Ничего удивительного, она всегда была ментально нестабильна, а эта потеря совершенно расшатала психику бедной женщины.
– Не больше одного воскрешения для одного смертного. Я уже возвращал твоего отца к жизни когда-то. Теперь пусть возвращается сам. Если сможет.
Где-то в горах Драконьего Хребта
Одинокая фигура в синем плаще стояла на остром выступе и обозревала из-под капюшона завораживающий пейзаж. Внизу раскинулись долины, ущелья, пропасти и горные хребты, о пики коих облака рвали свои мягкие телеса. Этот великий хребет, зеленый у подошв и белоснежный у вершин, казался безграничным. Таким он был и тысячи лет тому назад, таким и останется впредь до самого конца мироздания.
Из темного зева пещеры на выступ шагнула фигура в алом плаще и стала рядом с синей фигурой.
– Я слышал, что мой ставленник убил твоего ставленника. Прими мои соболезнования.
– Благодарю.
– Что будешь делать теперь? Найдешь нового?
– Слишком долго. Опять придется перерезать его Путеводную Нить, учить и направлять, ждать, пока он окрепнет и сможет посостязаться с твоим ставленником. Нерациональный расход времени.
– Что же тогда?
– С моим ставленником еще не все ясно. Его душа не покидала этого плана бытия, а значит, учитывая его невероятную волю к жизни и борьбе, рано ставить крест. Возможно, он еще покажет себя.
– Разумно ли? Тысячи лет минули, а мы так и не получили ответа на вопрос. Наше время может закончиться раньше, чем мы думаем.
– Работу разума оставь мне. Пусть все идет как идет.
Носитель синего плаща пожал плечами и вновь обратил внимание на мир, расстилавшийся внизу.
– А что твой ставленник?
– Выжил. Видимо, его воля к жизни ничуть не меньше, чем у твоего. Мой ставленник готовится взять себе ученика, внезапно захотел опробоваться в новой ипостаси, думая, будто все треволнения остались позади.
– Воистину, он еще никогда так не ошибался.
Где-то в предместьях Ордерзее
Когда ворота конюшни открылись, в холодное зимнее утро выметнулось облако тепла, пахшего конским навозом. Оглядевшись, Райла выбрала среди всех животных молодую пегую кобылку. В Вестеррайхе лошади такой масти встречались редко, ибо люди считали ее несчастливой, но Райла выбрала именно эту крепкую плясунью и, проверив седельные сумки, притороченные к седлу ножны с мечом, вывела ее наружу.
– Ты уверена?
Талбот Гневливый, стоявший у ворот, пристально взглянул на женщину. Его руки были сложены на груди, подчеркивая суровость мага, но когда Райла захотела обнять старика, он невольно поддался.
– Спасибо вам за все, господин, – сказала Райла нежно, словно родному деду.
Он с шумом вздохнул через кривоватый нос и потрепал воительницу по белой макушке.
– И все же я бы хотел, чтобы ты еще задержалась. Выходить в путь по таким морозам неразумно, к тому же мы бы хотели еще некоторое время наблюдать твое ментальное состояние. Его стабильность может…
– Мне пора, – оборвала Райла.
– Но куда…
– Я должна его найти.
– Девочка, его не может найти даже Инвестигация. Многие считают, что от него ничего не осталось. Я был там, я все исследовал, мечтая найти хоть лучик надежды, но не преуспел. Боюсь, он умер.
– Он не мог.
– Дорога, которую он выбрал, вполне закономерно могла закончиться именно так.
– И все равно он не умер. Я верю, что он где-то там. И я найду его.
– Зачем? – спросил старый маг.
Пожалуй, именно этот вопрос привел женщину в замешательство, но нашлась она быстро.
– Потому что я его люблю. И я его найду и скажу ему об этом, а там уж пусть хоть весь мир горит.
Где-то в сармарке Тулараф
Пришла весна, потянулись к теплому солнцу подснежники, освободились ото льда реки, вернулись перелетные птицы. Цикл жизни завершил очередной оборот и начался заново.
Жаль только, что для славного трактира «Два пескаря» никакого нового цикла не предвиделось, ибо он сгорел.
– Риденцы.
– Хм?
– Сожгли. Риденцы. Когда отступали. Злые были, как ахоги.
– Хм. Госпожа Мирел? Берн?
– Живы. Я почувствовал грядущее и заставил их уйти затемно. Зарево мы видели вон из того лесочка. Тетя Мирел плакала. Теперь они живут в пригородах столицы, начали строить новый трактир.
– Молодец.
– Знаю.
– А сам-то ты что здесь делаешь?
– Вас жду. Я знал, что вы вернетесь сюда.
– Правда? Будущее всегда открывается тебе так охотно?
– Нет, не очень. Обычно оно мутное и вижу я недалеко.
– Понятно. Так, значит, ты знаешь, зачем я пришел сюда?
– Ага. Вы хотите меня учить, потому что я слишком старый, и больше никто за это не возьмется. А без обучения мне будет худо. Верно?
– Верно. Сколько, кстати, тебе лет?
– Вот столько.
– О, уже десять? М-да. Я начал учиться магии, когда был вдвое моложе. Действительно запущенный случай. И как только ваши рыбаки не выловили тебя?
– Не знаю.
– Я и не ждал, что ты знаешь. Так что же, ты пойдешь ко мне в ученики? Предупреждаю, что будет очень тяжело. Я строгий учитель и поблажек не даю.
– Меня строгостью не напугать. Я согласен.
– Рад это слышать. Отныне зови меня учителем, мой юный ученик.
– Хорошо, учитель.
– Идем.
– Куда?
– За мной. Это все, что тебе нужно знать пока.
– Хорошо, учитель. Учитель?
– Хм?
– А когда я начну кидаться огненными шарами?
– Когда-нибудь. Наверное. В ближайшем будущем я стану учить тебя счету, чтению и письму. Надеюсь, ты готов просвещаться и совершенствоваться?
– Готов, учитель.
– Ну и славно.
Они прошли по дороге не больше полусотни шагов, прежде чем кудрявый мальчик сказал:
– Кстати, учитель, меня зовут Обадайя.
– Хм, забавное совпадение. Ты знаешь, что на старом гроганском это значит «мотылек»?
Декабрь 2014 – февраль 2017
notes
