Книга: Драконоборец. Том 2
Назад: Илья Крымов Драконоборец. Том 2
Дальше: Часть третья

Часть вторая
(продолжение)

Многие хвори, прежде чем проявиться во всей красе, имели обыкновение накладывать на людей свои более или менее заметные клейма – распознав эти первичные симптомы, лекарь мог вовремя принять меры. Путешествуя по Архаддиру, Тобиус наблюдал симптомы одной из худших болезней рода человеческого – войны. Он отмечал перемещения по дорогам полков и эскадронов архаддирской армии. Тут и там появились огромные военные лагеря. Торговые поезда из сопредельных стран везли в Архаддир оружие, продовольствие и всевозможное сырье.
У волшебника при виде всего происходившего закрадывалось ощущение, будто его опоздание уже предрешило исход политического конфликта.
За добрых пять лиг до того, как город можно было разглядеть, Парс-де-ре-Наль уже приветствовал странников чадом десятков тысяч печных труб и специфическим ароматом. Но все это отходило на второй план, когда путники пытались осознать размеры города. Если бы Тобиус когда-либо услышал изречение драматурга Шарля де Нарделя, сравнившего Парс-де-ре-Наль с растолстевшей куртизанкой, чьи телеса лезут сквозь дырявый корсет, то, возможно, и согласился бы.
Город вырывался из неровной линии старинных стен, образуя под оными самостоятельные города-районы, населенные простонародьем. Река, втекавшая в объятия каналов, вытекала обратно уже не столь быстрой и прозрачной, огромный порт напоминал колонию бесконечно копошащихся муравьев – грузчиков, торговцев, чинуш, стражников, попрошаек, воришек и прочих.
– Огромный город, а, Годявир?
– Очень большой, Цагар, – согласился Тобиус, взирая на Парс-де-ре-Наль с высоты холма Силеи, одного из девяти Гессеманских холмов, окружавших столицу, – очень большой. В Вестеррайхе едва ли наберется пяток городов, сравнимых с ним размерами, а тех, что обширнее, и того меньше.
– Точно! – В больших ладонях Цагара жалобно хрустнули ореховые скорлупки, и предводитель аламута протянул магу ядрышко. – Ты туда?
– Да.
– Останься еще на одну ночь. К закату мы обустроимся здесь, разведем костры и пожарим ежей. Музыка и песни будут звучать в твою честь, и люди смогут попрощаться.
Тобиус взглянул на небо, чтобы отметить расположение солнца, но и сам не заметил, как стал выискивать на густеющей сумеречной синеве комету. Закат близился.
– Не могу.
Цагар решил не настаивать. Он знал, что если уж человека зовет путь, то человек не может не идти.
– Стало быть, давай прощаться.
Мужчины крепко обнялись. Тобиус проделал вместе с этим аламутом не то чтобы долгий путь, но успел обрести уважение и почтение среди кочевого народа. Они и имя ему дали соответствующее – Годявир, что значило «умный».
– Пусть твоя дорога будет прямой и ровной! На удачу.
Тобиус взвесил в руке большую подкову, ухмыльнулся и сунул ее в сумку.
– Прощай, Цагар, и простись с матерью от моего имени.
Дорога Тобиуса, несмотря на добрые пожелания, вскоре пошла вниз по склону холма, в обширную низину, приютившую Парс-де-ре-Наль. В сгущавшихся душных сумерках все еще виднелись тут и там торчавшие из земли останки древнего города.
В отличие от многих иных столиц Вестеррайха, Парс-де-ре-Наль стоял на своем месте уже не первую тысячу лет. Раз за разом погибая в пламени пожаров, захваченный вражескими войсками, при разливах Наля, под ударами пандемий, уничтоженный до основания либо же опустошенный, этот город всегда восставал из пепла, как мифический индальский феникс. С новым именем и новыми обитателями, но на том же месте.
Настоящего расцвета город достиг в середине Гроганской Эпохи, но после Возмездия Далии и последовавших Войн Веры его сровняли с землей сражающиеся маги, а то, что осталось, поглотила разлившаяся река. Больше полутора десятков веков минуло с тех пор.
Тобиус шагал своим не знающим усталости шагом, ощущая, как густеет духота. В небе пророкотал гром, отчего духи близившейся грозы оживились. Маг прибавил шаг. Как-то так складывалось, что во время сильных ливней на его здоровье неоднократно покушались: поединок с Мальваром Рыжим, оборона Тефраска, недавнее происшествие в Фельене. Тобиуса нервировали сильные ливни.
Шествуя по городским окраинам, Тобиус погружался в дебри трущоб. Он оказался во владениях пувров, городской нищеты, и продолжал ориентироваться на самый яркий источник света из всех доступных.
Пройти мимо «Духа приключений» и не заметить его было невозможно в принципе. Огромный трехэтажный домище с двумя обширными крыльями нависал прямо над водами Наля, зиждясь на высоком фундаменте. Стены его изобиловали ярко горящими окнами; на многочисленных балконах, галерейках и террасах стояли столы, горели факелы и лампы, гуляли посетители, играла музыка. Внутренний двор заведения огораживала почти что крепостная стена с несколькими остроконечными башенками.
Веселье, казалось, переполняло здание и выплескивалось наружу. Сквозь распахнутые врата кухни то и дело сновали взад-вперед разносчики с полными подносами. Места под открытым небом хватало даже для пьяных танцев, игры в перетягивание каната и борьбы с медведем.
Внутри было еще жарче. Главный зал «Духа приключений» без предупреждения наваливался шумом и гамом, вокруг были разномастные столы: общие, маленькие, игорные; приватные кабинки за задернутыми занавесками; длинная стойка с дюжиной шустрых приказчиков, ряды пузатых бочек, с десяток разновеликих каминов тут и там. Высокий потолок поддерживали колонны, одетые в эльфскую резьбу, а стены украшало старинное боевое оружие, головы чудовищ и даже вполне годные картины.
За общими столами было не протолкнуться, так что Тобиус направился к отдельным. Он выбрал один, отодвинул стул и почти сел, когда из-под столешницы послышался возмущенный голос:
– Куда ты ходули свои пыльные суешь, bundrug’hroyn?!
Подняв край скатерти, маг увидел четверых гномов, которые, судя по всему, славно отдыхали с пивом и закуской, пока он им не помешал.
– Простите, судари, я был неосторожен. Приятного вечера.
Прежде чем сесть за другой столик, Тобиус осмотрительно приподнял скатерть. В принципе ничего особенного не произошло – подумаешь, гномам восхотелось посидеть под столом. Ощущение низкого потолка дарило им приятное успокоение и способствовало расслаблению на уровне инстинктов.
Рядом появилась весьма приятная брюнетка с низким грудным голосом. Она помогла гостю с выбором блюда и вина, а также пообещала проследить, чтобы гномам под соседним столом подали пару кувшинов пива от него в качестве извинений.
Посетители «Духа приключений» представляли собой весьма пеструю толпу… авантюристов, пожалуй. Люди и нелюди, явившиеся из разных концов Вестеррайха, а некоторые – из разных концов Валемара. В общем шуме голосов, разбавленном музыкой, проскальзывали слова из армадокийского, людательского, марахогского, индальского, аримеадского, соршийского и еще дюжины разных языков. Калейдоскоп народов и рас, от которого рябило в глазах, смешался в причудливый узор. Но даже так некоторые посетители вызывали особенный интерес.
За стенами «Духа приключений» наконец-то громыхнуло по-настоящему и начался ливень. Разносчица вернулась, неся на круглом подносе большое блюдо с ломтями свинины в белом ароматном соусе, бутыль из дорогого стекла с восковой печатью и столовые принадлежности. Прежде чем приступить к еде, Тобиус аккуратно надломил печать с изящным вензелем семьи Фошано, что владела виноградниками Шато Дальвион, и пригубил белого вина.
– Вы были правы, Джендра, вкус прекрасен.
– Рада угодить, месье.
Орудуя вилкой и ножом, Тобиус совмещал удовольствие с наблюдением и размышлениями. Он старался заметить своих попутчиков либо хоть какие-нибудь признаки их присутствия в толпе посетителей «Духа приключений», но пока не преуспевал. Из-под соседнего стола неслись гномские песни, похожие на треск камнепада, музыка пыталась перекрыть веселый гомон толпы, а снаружи шел дождь, загонявший многих гуляк под крышу. Становилось теснее и жарче.
– Вам понравилось, месье? – томно осведомилась Джендра, не забыв немного прогнуться вперед ради создания лучшего с эстетической точки зрения обзора.
– Восхитительно! – улыбнулся Тобиус, откладывая приборы.
Он прибавил несколько серебряных монет сверх суммы счета, а когда довольная женщина ушла, качая бедрами, сел поудобнее и стал потягивать вино. Вот он здесь, явился в назначенное место в поисках гнома и гоблина. О времени они не договорились, ибо не знали, кто и когда сможет достичь цели, так что Тобиус не знал, явился он вовремя или же опоздал.
– Простите, месье, вы не будете против, если за ваш столик подсадят пару человек? Сегодня у нас столько народу, да еще и непогода…
– Конечно, Джендра.
Одним из его новых соседей стал мужчина, похожий на воина, но, судя по ауре, являвшийся магом. Поджарый, светловолосый, улыбчивый, с тремя короткими мечами за спиной, повязкой на правом глазу и острой бородкой. Вторым оказался длинный и тощий субъект с выбритой головой, темно-красными глазами и выпирающим челюстным аппаратом. Аура твердила, что это существо человек, но Тобиус отказывался верить. Вдобавок к остальным внешним несовершенствам он имел очень бледную кожу, повсеместно покрытую розовой и красной сыпью.
– Ваше вино, месье.
Джендра поставила перед тощим новый кувшин и забрала пустой. Он вливал в себя влагу как в бездонную бочку, опустошая кружку за кружкой и не пьянея, в то время как безразличный взгляд блуждал по залу.
– Друзья, несмотря на то что ваша компания дарит моему сердцу несказанную радость, – перекрикивая шум, возвестил одноглазый, – почему бы не сделать наше общение еще приятнее! Как насчет партейки в куп?
– Почему бы и нет? – согласился маг.
Тощий кивнул.
Одноглазый широко улыбнулся и вытащил из-за пазухи тряпичный сверток с треугольными картами и несколькими игральными костями. Карты он сдавал крайне ловко и красиво, но Тобиуса это не испугало.
Возле дверей во двор, которых никто не закрывал, возникло оживление. Под крышу входили новые посетители, все облаченные в промокшие до нитки мундиры городской стражи Парс-де-ре-Наля. Навстречу слугам закона поднялся человек, которого Тобиус уже несколько раз успел приметить. Низкорослый пожилой толстяк с брыластым лицом и сизым носом выпивохи.
Он подходил к их столу совсем недавно и любезно спрашивал, все ли хорошо у дорогих гостей. Как пояснил одноглазый, то был сам Мирлад Брюхотряс, основатель и владелец «Духа приключений». В молодости он тоже был «авантюристом», но с годами сделал то, что получалось лишь у немногих, – сумел удачно осесть и дожить до старости. Среди своих клиентов старый трактирщик был в огромном почете.
Мирлад преградил стражникам дорогу и что-то сказал, высокий офицер, побагровев лицом, оттолкнул старика.
– Кажется, назревает что-то интересное, – промычал себе под нос одноглазый, не отрываясь взглядом от карточной руки.
Офицер сделал несколько широких шагов вперед, вытаскивая из-за пояса пистолет, громыхнул выстрел, музыка стихла на резкой фальшивой ноте, раздалось несколько возгласов и наступила тишина.
– В этом заведении, – заговорил офицер, – прячется человек, находящийся в розыске! Сегодня он прибыл в город и был замечен входящим в «Дух приключений»! Это опасный преступник, маг-ренегат по имени Тобиус Моль! Сейчас же выдайте его законным властям!
– Ты, кажется, совсем дурак, лейтенант, – с трудом ответил Мирлад, которого двое посетителей поставили на ноги, – заявляться сюда вот так и с такими словами! Я в душе не… хочу знать, кого ты тут ищешь, но даже если бы он здесь и был, то никто бы его не выдал! Особенно такому никчемному, проворовавшемуся и продажному уроду, как ты! Все гости «Духа приключений» под моей защитой!
Шпага офицера покинула ножны в мгновение ока.
– Зарвавшийся корчмарь! – взревел он. – Грязный пувр! Давно пора указать тебе твое место! За препятствие королевскому правосудию и оскорбление чести дворянина…
– Ты не узнал бы чести дворянина, даже если бы она выпрыгнула из кустов и поимела тебя в зад, – набычился безоружный старик. – Оглянись вокруг и посчитай, сколько моих гостей сейчас хотят оторвать тебе голову.
В «Духе приключений» не было вышибал. Как-то так сложилось, что гости Мирлада в случае необходимости сами могли исключить из своей среды слишком уж разошедшегося собрата. Несколько десятков головорезов при оружии, некоторые из коих имели репутацию весьма скверную, стали подниматься из-за столов и отлипать от стойки.
– Дворянство вырождается, – тихо заметил одноглазый, пытаясь подглядеть карты Тобиуса, – в такие минуты я это понимаю.
– Властью короля…
Из-за спин городских стражников послышался усталый тихий голос:
– Довольно, лейтенант. Вы действительно успели настроить против нас всех, кому дотоле могло быть безразлично.
Служители закона расступились, пропуская вперед человека в светло-сером плаще. Его волосы были длинны и седы, вытянутое лицо казалось мертвенно-бледным, а глаза закрывала широкая матерчатая лента. Из-за правого плеча седого слепца выглядывали два меча, на одной рукояти было навершие в виде открытой серебряной ладони, а на другой – в виде серебряного же кулака.
– Уважаемые мадам и месье, мы ищем человека по имени Тобиус Моль. Мы будем благодарны, если вы нам поможете. Не задаром, конечно.
Из-под плаща высунулась рука, сжимавшая большой кошель.
– Пятьдесят золотых архов любому, кто укажет на него. Сто пятьдесят – любому, кто поможет нам его схватить. Без обмана и промедления.
– Убирайтесь отсюда со своими деньгами! Вам здесь не рады! – выкрикнул кто-то.
– Плохо. – Кошель скрылся под плащом. – Мой наниматель очень заинтересован в человеке по имени Тобиус Моль.
– В последний раз говорю, я… – заговорил было Мирлад.
Седовласый наклонился вперед так неожиданно, что хозяин не успел отпрянуть, и что-то шепнул ему на ухо. Лишь после этого старик сделал два неуверенных шага назад.
– А мне… плевать! – ответил он дрогнувшим голосом. – Это «Дух приключений», слышишь?! Скажи своему хозяину, что здесь все есть и будет по-моему! Слышишь?!
– Слышу, слышу, я ведь слепой, а не глухой. А теперь всякий, чье лицо скрыто, должен открыть его моим спутникам. Я ищу человека с желтыми глазами. Если кто-то попытается мне помешать, я его убью. Если кто-то откажется показывать лицо, я его заставлю, а потом убью.
Звук взводимого курка лишь на миг опередил последовавший выстрел, но слепец со скоростью молнии выхватил из-за спины длинный меч и рассек пулю. Он метнулся к тому, кто посмел в него выстрелить, и снес ему полголовы, заодно убив еще двоих, стоявших рядом. В поднявшемся оре, лязге оружия и реве слепец как ни в чем не бывало переместился обратно ко входу и уже с двумя мечами наголо перекрыл его.
– Каждый, кто хочет пережить эту ночь и оказаться на свободе, пройдет во двор мимо меня, но лишь после того, как мы проверим его глаза. Ну а всех, кому жизнь не мила, прошу, выступайте вперед на мои мечи.
Повисла тишина, рожденная не столько страхом, сколько шоком от такой наглости, после чего кто-то выкрикнул:
– Да валите этого курвина сына ко всем ахогам!
Некоторые из гостей действительно бросились вперед, но в тот же миг оказались под ногами у слепца, который превратился в ветряную мельницу со сверкающими стальными лопастями.
– Уже девять трупов, – отметил одноглазый, – он убийственно хорош. Видно, придется мне его урезонить.
Незнакомец глянул на Тобиуса, усмехнулся и потянулся к своим коротким мечам, когда зал огласил раскатистый смех. Плотные занавеси одной из приватных кабин распахнулись, и наружу выступило пятеро человек.
– В нашем уютном старом пристанище пролилась кровь, – мрачно молвил один из них, высокий статный мужчина с рубиновыми серьгами в ушах и с замысловатой татуировкой на шее, облаченный в куртку черной кожи и с мечом у бедра. – Мирлад, это неприемлемо. Если ты позволишь, мы разберемся.
– Сергиус… – Казалось, хозяин «Духа приключений» был одновременно растерян и напуган, причем не тем, кто устроил под его крышей бойню, а тем, кто предложил помощь. – Прошу, только без жертв.
– Жертвы уже есть, и за это должно быть уплачено, – с ледяным достоинством молвил Сергиус. – Ян.
– С удовольствием, – хрипло отозвался один из его спутников, тот, кого прежде рассмешил вид крови.
Ростом Ян не уступал великану Волтону Галли, но из-за жилистости казался еще выше. Его хищное вытянутое лицо, горло и та часть груди, что виднелась через расстегнутый ворот куртки, походили на лоскутное одеяло из-за обилия шрамов, а волосы с помощью хитрого плетения и особого масла были уподоблены иглам дикобраза.
– Лейтенант, уходим, – приказал слепец, отступая от приближавшегося Яна.
– Если вернемся ни с чем, хозяин пропустит нас через камнедробилку! – воскликнул офицер.
– Ну как хотите.
Юрким змеем слепец проскользнул между стражниками и выметнулся под ночной ливень.
Стражи закона не успели понять, что их убило, – человек с волосами-колючками словно прошел насквозь, оставив после себя… куски. Он тоже скрылся в ночи.
– Можно считать, что этот смутьян уже мертв, – молвил Сергиус, – а теперь слушайте меня, друзья. Ничего не произошло, никто ничего не видел. Нам остается лишь посочувствовать тем, кто погиб сегодня, и тем, кому придется наводить тут порядок.
После этих слов Сергиус удалился обратно в приватную кабинку.
– Вот это да, – протянул одноглазый, – руку бы отдал, чтобы увидеть, что будет, когда Ян Кат догонит бледного.
– Простите, – Тобиус поднялся, слегка покачиваясь, – но меня сейчас… Господи… меня сейчас вырвет…
Зажимая рот рукой и издавая характерные звуки, он подхватил дорожный посох и нетвердой походкой направился к выходу.
– Месье, мы же не доиграли!
После тяжелой духоты зала влажная духота летней ночи показалась блаженством. Перестав играть, маг заспешил через двор прочь, но на полпути к воротам остановился, внезапно осознав, что никакие предосторожности так и не сделали его совершенно незримым. Стоило появиться на задворках Парс-де-ре-Наля, как его заметили, а потом вели до «Духа приключений». Он даже не почувствовал, не понял, что за ним следят. И теперь где-то там, в темноте, несомненно, ждал кто-то, кому было поручено выследить серого магистра. Нужно было немедленно перенестись прочь от города лиг на десять…
Кто-то оказался позади, Тобиус почувствовал, как его коснулись, и развернулся. В его левой руке вместо обычной палки появился посох со сверкнувшим в набалдашнике камнем, и волшебник приготовился устроить вокруг себя небольшое Пекло, но никого не обнаружил.
Во двор выскочила и, оскальзываясь на мокрых камнях, побежала к воротам Джендра.
– Куда вы, мадемуазель?
– Нужен лекарь! У месье Мирлада болит сердце!
– Я лекарь! – сам не зная зачем, крикнул ей вслед маг, поспешно меняя магический артефакт на прежний посох.
Ведомый взволнованной женщиной, вскоре он оказался в жарком царстве кухонь, кладовых и погребов. Комнатка, в которую его привела Джендра, тоже походила на маленький погреб. За дверью оказалась лесенка, ведшая вниз, в прохладное узкое помещение, состоявшее из двух стен с ячейками для бутылок, а в конце имелся маленький стол, маленькая табуретка и маленькая койка. Мирлад лежал там с расстегнутой на груди сорочкой.
– Можете идти, – сказал Тобиус еще двум женщинам, бывшим при хозяине, – мне нужно место. И закройте двери.
– Чего вам надо? – слабо выдохнул старик.
– Я лекарь. Лежите смирно и не разговаривайте.
Диагностические чары пронзили тело Мирлада.
– Похоже на мелкоочаговый инфаркт миокарда. Давит и жмет?
– Да…
– Ясно. – Волшебник полез в сумку. – Постельный режим и лечение коронаролитиками, тромборастворяющими, улучшающими текучесть крови зельями. Пригодится также обезболивающее. Сегодня вы не умрете, это я обещаю.
Подвергнутый чарам магического сна, старик закрыл глаза.

 

Он писал книгу. Тобиус понял это, когда завершил все процедуры и опустился на маленькую круглую табуретку. Столик был завален исписанными бумагами с отпечатками винных бутылок и кляксами. Тут и там стояли чернильницы с высохшими чернилами, лежали испорченные или недостаточно заточенные перья.
Мирлад собирал истории со всего мира, скрупулезно записывал рассказы путешественников, наемников, охотников, торговых людей, цитаро, странствующих ремесленников, актеров и пилигримов. Местами его архив походил на сборник побасенок и поверий, но некоторые истории казались столь подробными и точными, что не могли не быть правдой. Нашлось даже несколько рассказов, которые пробирали до костей атмосферой страха, и, что особенно удивляло, – их автором был сам Мирлад. Он писал о временах своей молодости, когда в компании нескольких друзей лазал по бесконечному лабиринту подземелий под Парс-де-ре-Налем в поисках сокровищ.
Кухарка принесла поднос с обильной трапезой и удалилась. Близилось утро.
– Вы проснулись, месье Мирлад.
– Даже я еще в этом не уверен… – донеслось из-за спины. – Пахнет вкусно…
– Если вы всегда так завтракаете, то неудивительно, что сердце болит. Вино бьет по печени и почкам, а жирная пища вроде вот этой горы жареного бекона – по сердцу и сосудам. Если хотите жить, вам следует поменять привычки.
– Я слишком стар, чтобы менять привычки.
– Если хотите закончить свою книгу, то поменяете.
Полоски бекона вместе со свежим хлебом захрустели у Тобиуса на зубах. Он прошелся вдоль ячеек, выбрал бутыль попроще и плеснул в кружку.
– А мне?
– Пока я здесь, вам придется побыть трезвенником.
Короткие толстые пальцы Мирлада бродили в седых зарослях на груди, словно пытаясь найти что-то в области сердца.
– Чем я могу отблагодарить вас, месье…
– Эмиль Сарга, – представился Тобиус. – Мне ничего не нужно. По правде говоря, пора бы уже и честь знать.
Тобиус накинул на плечи плащ, поправил сумку и ухватил посох.
– Позвольте хотя бы пожать вам руку, о добрый и бескорыстный друг мой, и заверить, что под этой крышей вам всегда будут рады! – Мирлад приложил немало усилий, чтобы сесть на койке.
Маг протянул руку для рукопожатия, однако когда их пятерни соединились, левая рука Мирлада ударила по ладони Тобиуса, и раздался металлический скрежет. Шило сломалось.
– Она ведь неживая, верно? Она из бронзы?
– Можешь проверить.
Тобиус схватил старика за горло и поднял над койкой так, что тот сдавленно захрипел.
– Сейчас я отпущу тебя, и ты скажешь мне, кому служишь, но прежде чем соврать или начать упираться, запомни – когда эта рука ухватит тебя в следующий раз, она будет раскалена добела.
Мирлад мешком плюхнулся обратно и ухватился за свое горло, жадно давясь воздухом.
– Пить… прошу…
Он схватился за кружку с вином и судорожно выхлебал все, что не стекло по небритому подбородку.
– Еще…
– Не испытывай мое терпение, видит Господь-Кузнец, его у меня немного. Кому ты служишь?
Старик печально посмотрел на кружку, утер рукавом рот и без тени страха ответил:
– Да будет тебе известно, что старый упрямый Мирлад остался последним человеком в этом огромном крысятнике, который так и не согласился никому служить: ни королю, ни тем, кто против короля, ни… никому. Об этом знают все, и поэтому старине Мирладу доверяют как Золотому Трону.
– Ты внушаешь мне какую-то дичь.
– Ничего, кроме правды! – Старик, кряхтя, пересел с койки на табурет и, не обращая на нависавшего мага внимания, налил себе еще. – За мной нет армии, нет великих капиталов, но если я позову, то меня поддержат мои клиенты, люди и нелюди, с которыми придется считаться. Вчера сюда пришел очень опасный человек, пришел в поисках тебя, Тобиус Моль, и он мог бы натворить еще много дел, кабы за меня не вступились люди еще более опасные. Сергиус Волк заехал на несколько деньков, а с ним был Ян Кат. Ты, конечно, слышал эти имена…
– Не доводилось.
– Что? – Мирлад замер, не донеся кружку до рта. – Может, ты и о Багровой Хоругви никогда не слыхал?
– Я не настолько глух.
– Слава Господу-Кузнецу! Если ты когда-либо слышал об их предводителе Мансе Харогане, то вот знай, что Сергиус Волк – это его правая рука, а Ян Кат – первый клинок Багровой Хоругви. Первый клинок Вестеррайха!
– Допустим. Зачем им вступаться за тебя?
– Затем, что они любят это место. «Дух приключений» – это сердце всех авантюристов Вестеррайха, они хотят знать, что мой постоялый двор всегда будет на том же самом месте, словно родной дом, коего многие из них не имеют. Кого только я не принимал в этих стенах!
Тобиус задумчиво пожевывал нижнюю губу, ощущая желание раскурить трубку и обдумывая свои дальнейшие шаги.
– По уму, следовало бы тебя убить, раз ты догадался.
– Все зло в мире от ума, ибо люди прислушиваются к нему больше, чем к сердцу. Ладно, шутки в сторону, я ведь ждал тебя, Тобиус Моль, понимаешь? Приметил, еще когда ты только пришел, хотел передать послание, как отужинаешь, а тут приперлись эти… Недавно ко мне в гости наведался Вадильфар из Криксенгорма. Ему нужна была защита и помощь, и я их предоставил. Просил встретить его друзей…
– И ты говоришь об этом только сейчас? – Стылые глаза Тобиуса полыхнули недобрым пламенем.
– А когда мне было об этом говорить, если я до конца не был уверен, кто ты такой?
– Где он?
– В безопасном местечке. Я помог сначала гному, а потом и гоблину незаметно покинуть «Дух приключений». Спокойные времена ушли, месье Тобиус, близится война, и теперь в этом городе полным-полно внимательных ушей и глаз, своих и чужих… Вас троих ищут все, особенно тебя. Королевские людишки, церковники и даже кто похуже. Я помог гному и гоблину незаметно покинуть эти стены и обещал передать, где они будут ждать с тобой встречи. Если ты готов, мои люди помогут тебе смыться.
– Я готов.
– Тогда запоминай.
Получив информацию, волшебник не спешил уходить. Он еще некоторое время разглядывал толстяка немигающим взглядом, от которого тому стало совсем не по себе.
– Ну что еще?
– Скажи, ты делаешь это безвозмездно?
– Я делаю это по убеждениям. Читал умные книги? Что такое фатализм, знаешь? Так вот, это про меня. Я всегда предоставлял своим клиентам убежище, брал на хранение их вещи и их тайны, защищал их от врагов и никогда не выдавал. Таков уклад моей жизни, мое дело. Мы же авантюристы! Так и живем. К тому же я еще в юности понял, что от бед не скрыться в любом случае.

 

Среди множества подвод, что каждый день въезжали в ворота «Духа приключений» и выезжали из них, легко затерялась телега, грохочущая кастрюлями, в которой помимо утвари имелся солидный запас снеди и спрятанный волшебник.
Телега проделала по трущобам долгий и извилистый путь из южных в северо-восточные районы. Долгожданная остановка случилась в узеньком переулке где-то в Пьертоне. Тобиус, который пропутешествовал, лежа на мешках с картошкой и свеклой, встал на нетвердые ноги и принялся прохаживаться взад-вперед, разминая их. Джендра тем временем попыталась отряхнуть плащ волшебника, но с удивлением увидела, что грязь к нему не пристала, за исключением одного крошечного темного пятнышка.
– Велено высадить вас здесь, месье.
– Благодарю. Если не секрет, куда вы везете всю эту провизию?
– О, совсем не секрет, месье. Хозяин каждый день устраивает бесплатную кормильню то в одной части города, то в другой. Нам велено разливать суп, раздавать запеканки, пироги и хлеб пуврам.
– Он… щедр и великодушен, как я погляжу.
– Он родился в трущобах, месье, и помнит об этом.
– И как, не слишком ли затратна его щедрость?
– Почем мне знать? – пожала округлыми плечиками разносчица. – Скажу лишь, что сейчас страждущих стало намного меньше, чем раньше.
– Находят работу?
– Идут в армию.
Лабиринт улиц и улочек, по которым слонялся волшебник, так сильно кружил голову, что ему приходилось искать взглядом громаду холма Рэ, на котором высились университетские корпуса и Королевская обсерватория, построенные королем Маэкарном для пувров и буржуа, когда он не смог заставить профессуру Аркаддирского королевского университета снизойти до сих слоев населения.
Убедившись, что никто не дышит в спину, он наконец вышел на нужную улицу, прошелся по ней и заметил описанный Мирладом тайный знак. Ступени вели в глубокий подвал под одним из домов. Дверь оказалась запертой. Долго тихий стук оставался безответным, а потом Тобиус обрушил на дерево бронзовый кулак.
– Кто там? – тихонько донеслось с той стороны.
– Свои.
– Все свои давно здесь…
– А я сейчас эту дверь с петель сорву, пенек ты каменный.
– Господин Солезамо!
Заскрипели засовы, и дверь приоткрылась, но лишь настолько, чтобы волшебник проскользнул в густую темень.
– Проходите дальше, не наткнитесь на бочки и прочий хлам, это склад контрабанды, и он забит до потолка. Справа, вон туда, за ящики, за занавеску.
Несколько крохотных окошек в подвале были плотно забиты досками, а свет рождала застекленная лампа. За занавеской в маленькой каморке магистра приветливо ожидала стрела, наложенная на натянутую тетиву лука.
– Рад видеть, что ты не теряешь бдительности, Вилезий.
– Тем и живы еще. Слышишь, камнеед, ты проверил его?
– Сейчас и проверю, моховик, куда спешить? – За спиной мага гномский клинок покинул ножны. – Не обессудьте, господин Солезамо, но так надо.
– Что удумали, затейники?
– Да ничего. Проверить надо, господин Солезамо, вы это или нет?
Рядом с ногой Тобиуса на пол упал металлический квадратик – мелкая гномская монета.
– Поднимите.
Тобиус медленно присел, сомкнул бронзовые пальцы на монете и чуть не завалился на пол, ощутив, как волной по телу прокатилась слабость, – он перестал чувствовать Дар.
– Ну как? – напряженно спросил гном.
– Вроде бы лицо не изменилось, – с сомнением ответил гоблин. – Ладно, мы верим, что это вы. Можете отдать…
– Не могу. Я слишком поздно понял, что это за металл.
Соприкоснувшись с монетой, созданной из настоящего керберита, протез почти немедля потерял свои магические свойства и отказался повиноваться.
Еще около часа Вадильфар из Криксенгорма, пыхтя и что-то бормоча на родном наречии гонгаруда, вытаскивал монетку клещами, а когда все же преуспел, ко всеобщему облегчению, рука волшебника ожила. Тобиус стал усердно растирать протез, скорее интуитивно, нежели в надежде прогнать из него легкое покалывание, а потом он посмотрел на своих попутчиков, и те отшатнулись. Лицо мага стало белым от ярости, глаза разгорелись ярче углей, ноздри гневно раздулись. Бронзовые пальцы ухватили за грудки Вадильфара, живые – Вилезия, и, словно не чувствуя их тяжести, серый магистр оторвал воинов от пола.
– Никогда больше не смейте подносить ко мне эту гадость или проверять меня подобным образом! Если такое повторится, остаток жизней проведете, привлекая самок лягушачьими трелями на ближайшем болоте! Я внятно излагаю? Внятно или нет?!
– Внятно!
– Внятно-внятно!
Он поставил их на пол, и несчастные гвардейцы поспешили отшатнуться.
– Простите нас, господин. Мы подумали, что осторожность лишней быть не может…
– Ты не представляешь, Вилезий, каково это для мага – потерять Дар. Все равно что быть заживо замурованным. В собственном теле.
– Простите, – склонился Вадильфар из Криксенгорма.
– И вы меня, – тихо отозвался Тобиус, чье бешенство рассеялось так же быстро, как и появилось. – Я долго добирался, устал и проголодался. У вас есть чем зубы почесать?
Гвардейцы немного успокоились и, дабы поскорее забыть о происшествии, споро принялись за дело. В крошечном очаге разожгли огонь и подогрели луково-грибной суп, на маленьком столике едва уместились тарелки с заплесневевшим сыром, хлебом и ветчиной; наполнило кружки вино. Троица выпила за воссоединение, после чего, трапезничая, гвардейцы рассказали магу о том, как добрались до столицы.
Путь Вилезия был спокоен, гоблин углубился в самую гущу лесов и если и встречал кого-то по дороге, то эти случайные встречные не могли даже заметить порождения Сумеречья. Прибыл он вторым.
Первым, как и ожидалось, добрался Вадильфар из Криксенгорма, но его путешествие оказалось сложнее. В подробности гном не вдавался, сказал только, что заметил слежку за два дня до прибытия в город, сделал все, что мог, чтобы оторваться, но так до конца и не уверился в успехе.
– Все потому, что ты безбородый гном с красной башкой, – хихикнул Вилезий, смакуя заплесневевший сыр, – легче тебя заметить лишь вопящего сумасшедшего, бегающего по ярмарочной площади нагишом и с горящим факелом в заднице. Давно тебе говорил, отпусти бороду, перекрась башку и гуляй себе сколько хочешь. Бородатые гномы все одинаковые, словно вас по одним меркам строгали. Опять же сородичей перестанешь сторониться…
– Да пошел ты, – поморщился Вадильфар беззлобно. – Не все гномы носят бороды… то есть почти все, конечно, но не все! Опять же, если я отпущу бороду, ты перестанешь узнавать меня среди остальных, зеленая твоя душонка.
Гвардейцы расхохотались.
– А вот моя дорога, – заговорил Тобиус, – оказалась интереснее обеих ваших, вместе взятых.
Он опустил некоторые детали и закончил на том, как Джендра оставила его в трущобах.
– Постойте, постойте, Верная Джендра? – уточнил Вадильфар.
– Что?
– Вы про Верную Джендру? Такая высокая, чернявая, пышная, как пастила, и сладкая, как патока, баба?
– Я тебе только что рассказал, о том, как встретился с одним из князей Пекла, а ты…
– Да что мне ваше человеческое Пекло, я гном! Подумаешь, демон! А вот встретиться с Верной Джендрой еще разок я бы не отказался!
– Кажется, что-то важное прошло мимо меня…
– Ну это знаю даже я, – вновь оскалился Вилезий Вильтгрин, разливая вино. – Верная Джендра – притча во языцех! Этот каменный пенек несколько лет ее вспоминает, да и не он один, думаю. Восхитительное представление сей бабы о супружней верности приводит в трепетный восторг половину… В общем, есть у нее и второе прозвище – Джендра Задняя Дверка.
В каморке раздался трехголосый взрыв хохота, Вилезий и Вадильфар надрывали животы, едва не скатываясь со стульев, а Тобиус не донес до рта кусок хлеба, поморщился и вернул его на тарелку.
Вскоре гном утер навернувшиеся слезы, шмыгнул носом, а потом с силой оттолкнулся от стола, валясь вместе с табуретом на пол, ловко перекувырнулся через голову и вскочил на ноги рядом со своей экипировкой. Спустя миг он замер в боевой стойке с мечом и щитом. В это же время Вилезий Вильтгрин вскинул лук с наложенной на тетиву стрелой, а еще две штуки оказались зажаты у него в зубах. Тобиус остался сидеть на своем месте, прикрыв глаза, и вокруг головы его мягко воссиял Венец Очей, благодаря которому маг видел все и вся на триста шестьдесят градусов. Это не помогло обнаружить некоего четвертого, затаившегося в каморке.
– Кто здесь? – спокойно проговорил серый магистр. – Покажись.
– Сначала я должен убедиться, что появление мое не приведет к беде, – раздался тихий шепот в ответ.
– Ты это, покажись, тогда и увидим, – предложил гном, готовясь рубануть сплеча в тот же миг.
– Пожалуй, я не с того начал. Говорят, что бедность не порок.
– В таком случае я самый непорочный человек в мире, – ответил Тобиус. – Опустите оружие, господа, это наш связной.
Венец Очей погас, и Тобиус открыл глаза, чтобы увидеть, как рядом со столом наливается чернотой дотоле незримый силуэт. Он проявился на пергаменте мироздания как медленно расползающаяся клякса и, лишь став совершенно черным, обрел окончательную материальность.
Капюшон опустился на плечи, открывая приплюснутую лысую голову с маленьким лицом и невероятно длинным массивным носом. На оном сидело пенсне с черными стеклами, рот и подбородок скрывал длинный черно-белый шарф. Вся фигура мага ростом не превышала пяти футов.
– Как вы нас нашли?
– Оставил на вашем плаще свое следящее заклинание вчера ночью. Помните, вы вышли под дождь, а потом вернулись? – ответил человечек. После появления его таинственный шепот превратился в забавный гундосый бубнеж. – Полагаю, в нем больше нужды нет.
Рука с короткими пальцами коснулась плаща Тобиуса, снимая с ткани и растирая крошечное, едва заметное пятнышко.
– Тонкая работа.
– Благодарю, чар…
– Мэтр Солезамо де Верье.
– Допустим, – гундосо согласился связной. – Мое имя Тискрет Болеван. Вы должны были прибыть намного-намного раньше.
– Обстоятельства оказались сильнее нас.
– В складывающейся политической ситуации это крайне никчемное оправдание. Немедленно собирайтесь, ваше убежище находится под наблюдением третьих лиц, и мы должны бежать. С минуты на минуту мой напарник доставит сюда карету.
Какое-то мгновение королевские гвардейцы стояли неподвижно, следя за волшебником, и лишь когда он кивнул, бросились в разные углы каморки.
– Я могу телепортироваться и забрать с собой этих двоих.
– Не можете. По указу короля, столица экранирована от межпространственных перемещений. Готовы?
Коротышка достал из-под плаща короткий жезл и, поводив им по воздуху, беззвучно зачитал заклинание. Вилезий и Вадильфар не почувствовали изменений, но Тобиус видел, как их четверку укутывает темный колышущийся туман. Полог Отрицания – одно из лучших скрывающих заклинаний.
Вместе они выбрались на улицу, в яркий летний день.
– А нас точно не увидят? – проворчал гном, не убиравший руки с рукояти меча.
– Без ложной скромности доложу, – прогнусавил Тискрет Болеван, – что во всем, касающемся скрытности, моя магия стремится к превосходной степени. Сейчас нас не увидел бы и архимаг…
– Тогда почему эти крепкие парни высыпают на улицу и тычут в нашу сторону мушкетами? – безрадостно осведомился гоблин, накладывая на лук сразу две стрелы.
Из проулков на улицу Трех сестер Благочестия выше и ниже тайного склада действительно высыпало немало людей, вооруженных пистолетами и мушкетами.
– Они нас не видят, – уверенно произнес Болеван. – Заметьте, как водят дулами.
– Но раз они знают, что мы здесь, значит, кто-то видит. – В руке Тобиуса материализовался его посох. – Я попытаюсь усыпить их всех… о, дерьмо!
Из-за спин стрелков выступил человек с широкой повязкой на глазах. Он расстегнул и сбросил на землю плащ, оставшись в сложных комбинированных доспехах. Его рука, покрытая кожаной перчаткой, вытянула из-за спины меч. Слепец зашагал вперед, ускоряясь, пока не перешел на стремительный бег.
Пять стрел были рассечены мечом в полете, а заклинание Расщепление просто размоталось, когда мечник вдруг остановился и левой рукой расчертил незримый знак.
– Какого ахога творит этот сукин сын? – хрипло выдохнул Тобиус.
Мечник не мог их видеть, но он знал, где они, и приближался. Сбросивший с себя оцепенение магистр ударил еще раз, затем еще, но слепец избегал заклинаний, совершая пируэты и пропуская плетения мимо себя. Вилезий выхватил из-под плаща сабли и ринулся навстречу врагу, но был отброшен одним мощным ударом кулака в череп.
Между Тобиусом и слепцом встал Вадильфар, эдакий приплюснутый бронированный куб. Гном издал воинственный рев и приготовился к драке, когда седой налетел на него ураганом сверкающей стали. Пляска слепого мечника была короткой и действенной – он будто атаковал Вадильфара со всех сторон сразу, кромсая и разминая отличные латы, метя в самые незащищенные места, то ударяя скользящими молниеносными выпадами, то лупя что есть силы, отчего коренастая фигура тряслась и лязгала. После серии молниеносных атак седой занес меч, сжимаемый обеими руками, и ударил гнома по голове изо всех сил, – шлем с громким звуком лопнул, а Вадильфар из Криксенгорма, охнув, упал на четвереньки.
Серый магистр крутанул посох и устремил его слепцу в грудь, но удар был отражен резким взмахом меча. Завязался поединок. Оружие Тобиуса описывало один круг за другим, безошибочно отражая атаки меча, кололо в ответ и сыпало тяжелыми ударами. Маг ни на мгновение не останавливался, находясь в движении и плетя узор боя, при этом все заметнее тесня мечника. Наконец Тобиус улучил момент, чтобы использовать едва заметную брешь в обороне врага, и ужалил его острием в грудь, пробив доспехи. Слепец скрипнул зубами и в два прыжка разорвал дистанцию.
– А ты еще интереснее, чем мне говорили, Тобиус Моль.
– Впервые слышу это имя, – ответил Тобиус, стараясь унять бешено колотившееся сердце и разрывающиеся легкие. Он взвинтил темп до предела своих нынешних возможностей, мышцы и сухожилия горели, по лицу градом катил горячий пот.
– Ладно, игры кончились. Мне приказано доставить тебя живьем, но про полное здравие никто не упоминал.
Слепец обнажил второй меч и ринулся в атаку. Через несколько мгновений оборона волшебника была прорвана и в горло врезался кулак – не настоящий, а серебряное навершие одного из клинков. Боль ослепительной вспышкой поразила мозг, и Тобиус успел понять, что падает. Летя на грязную улицу спиной вперед, выдыхая сдавленный стон, маг с отстраненным удивлением наблюдал, как сзади на врага налетает Вилезий Вильтгрин. Брусчатка ударила волшебника в затылок, и спасительная темнота поглотила Тобиуса, как уже не раз бывало в его переполненной сражениями жизни.
Все мы никто, и вся наша жизнь ни к чему не ведет, все наши деяния будут забыты, а все наши труды обратятся прахом под ударами неумолимого тока времени. Сияющее величие наших успехов померкнет на фоне катастрофических последствий нашей гордыни.
Тобиус понял, что мысли эти, в коих только что захлебывался его разум, не принадлежали ему, но могли бы принадлежать кому-то другому, жившему тысячи лет назад и строившему золотую эпоху чаротворчества. Эти мысли могли бы появиться в уме древнего и могущественного мага, увидь он то, что окружало Тобиуса.
Когда-то Абсалодриум Раздвоенный был жемчужиной всего магического мира, городом, а вернее, двумя великими городами, построенными по разные стороны от Хребта. Два города, два брата-близнеца, зеркальные отражения друг друга, соединенные невероятным порталом. На протяжении более двадцати семи веков Абсалодриум Раздвоенный воплощал немеркнущее великолепие магии, неописуемо огромные и величественные города, украшенные садами и дворцами, населенные разумными существами тысяч разных видов.
Ныне этот город был мертв, а путь в него преграждали войска Святого Престола, дабы никто не тревожил покой колыбели древнего мира.
Волшебник не сомневался, что видит именно Абсалодриум, хотя никогда не бывал в нем наяву. Лишь один раз много лет назад, пораженный дротиком с неизвестным токсином, он узрел в наркотическом видении цитадель великой магии времен рассвета. По убеждению серого магистра, то был бред.
Опираясь на посох, магистр двигался к обители Джассара – башне высотой не менее полутора сотен ярусов, некогда увенчанной хрустальным шпилем. Статуи драконов, украшавшие ее стены, безмолвно взирали на мертвый город.
Попав внутрь башни, Тобиус остановился, чтобы окинуть взглядом монументальный барельеф напротив входа. Его волшебник видел и прежде, но не в полный размер, потому что воссоздать этот труд полностью не брался еще никто. Он назывался «Слава Джассара».
В центре композиции находился Маг Магов, державший большую книгу в одной руке и посох – в другой. Он стоял у основания раздвоенного дерева, чьи бесчисленные ветви переплетались над его головой. Этот знак считался сакральным, ибо дерево воплощало две изначальные магические школы, созданные Джассаром: Материю и Энергию, из коих позже, словно ветви, произросли десятки и сотни прочих. Окружали великого мага его бесчисленные ученики, выходцы из множества разумных видов, населявших Валемар. Некоторые виды уже вымерли. А кроме учеников были и слуги, многочисленные духи, демоны, чудовища, големы и искусственно созданные существа, подвластные воле Абсалона. По краям рельефа во весь свой исполинский рост стояли почтительно склонившиеся амирамы, непостижимые, самые таинственные и могущественные порождения магии, которые подчинялись лишь Джассару.
Путь Тобиуса лежал на вершину башни, по заброшенным лестницам, залам и переходам, туда, где когда-то жил и откуда правил миром Абсалон. Очень долгий путь, но не тяжелый для того, кто шел сквозь сон. Последняя винтовая лестница осталась позади, и он вновь оказался в огромном продолговатом зале… разоренном и покинутом. Над лестницей в стенной нише возвышалась еще одна статуя Джассара, как и в прошлый раз; осталось также гигантское зеркало в противоположном конце да огромный стол, больше походивший на подиум. И все.
Маг двинулся к столу, задержавшись лишь напротив выхода на балкон, с которого можно было увидеть Драконий Хребет. Больше всего Тобиуса интересовало зеркало, что находилось позади стола, самое большое из когда-либо виденных им, вмурованное в стену и лишенное рамы. В прошлый раз рама была, громадная и сложная, исполненная в виде пары нагих исполинов, совершенно прекрасных, но лишенных корней мужского и женского начала, – собственно амирамов. Тобиус хотел приблизиться к потускневшей поверхности, но остановился, заметив на краешке стола разложенную доску для игры в раджамауту и несколько фигур на ней. Часть войск еще находилась на доске, другая часть – пала в битве и валялась за полем боя. Рядом лежало большое черное перо, как будто гусиное. Волшебник протянул руку, чтобы коснуться белого махараджи, но остановился, когда отовсюду полился шепот:
– Ты ли начинал эту партию? Тебе ли ее заканчивать?
– Нет и нет. Но тебе, кажется, так скучно, что ты начал играть с самим собой.
– Как ты смеешь говорить со мной так?
– А как мне с тобой говорить? Обычно все наши беседы сводятся к тому, что ты требуешь, а я посылаю тебя к сучьей матери… сколько уже лет? Десять? Даже кошмары могут стать рутиной.
– Я не играю сам с собой, – ответил шепот, и Тобиус уловил в нем то ли обиду, то ли ехидство, – в твоей голове, волшебник, есть с кем поговорить.
– Как… мило. Намекаешь, что кроме тебя у меня есть еще один попутчик?
– Не желаю говорить об этом. Желаю говорить о другом. Мне не нравится, когда кто-то покушается на мое.
– Что?
– Мое, – упрямо повторил Шепчущий.
Маг скосил глаза на доску.
– Ревнуешь?
– Я не делюсь тем, что мое. Ни с кем. Не с мелким ничтожным демоном.
– Как трогательно, ты заботишься обо мне!
– Моя добыча… я предлагаю тебе безграничную власть. Такую, какая была лишь у создателя этих стен. Но ты отказываешься. Почему?
– Надоело. – Волшебник поднял одну из «погибших» фигур и покрутил ее в пальцах. – Надоело повторять тебе одно и то же. Сгинь.
– Этому не бывать… Маг Магов думал, что смог оградить от меня мир, но ошибался. Его уж нет давно, а я есть и буду. До скончания этого мира. А знаешь почему? Потому что ненависть вечна. Прими ее. Прими меня и сокруши твоих врагов. Если ты откроешь мне свое сердце, я отыщу для тебя Шивариуса, и мы вместе убьем его.
– Не сомневаюсь, что ты исполнишь свои посулы, что поможешь уничтожить Шивариуса. Но потом я стану тварью вроде несчастного Джакеримо Шута. Лучше окончательная смерть, чем такое.
Шепчущий долго молчал, ничем не выдавая своего незримого присутствия, а маг стоял перед зеркалом, в котором подрагивало его мутноватое отражение. Он все еще помнил, как привидевшийся ему в прошлом Джассар проходил через это зеркало куда-то туда, в зазеркалье, чертя на поверхности очень сложный магический знак. Невольно Тобиус протянул руку и стал водить по зеркалу пальцем, не ожидая, правда, что что-то произойдет. Ничего и не произошло.
– Я не позволю никому покуситься на мое…
– Как странно, – вздохнул маг, оставляя бесполезное занятие, – ты так долго подтачиваешь мою волю, гложешь мои кости, ищешь мои слабости, но за десять лет мы впервые говорим. А всего-то и нужно было встретиться с одним из князей Пекла. Всего-то!
– Я не…
– Да заткнись ты, – поморщился Тобиус и со вздохом закрыл лицо ладонями. Он чувствовал усталость. – Чего ты хочешь? Помимо того, чтобы использовать меня как марионетку.
– Не пускай его.
– И не собирался.
– Хорошо…
– Вы одинаково чужды мне.
– Но я не могу причинить тебе вред там, в мире живых. А он может. Не открывай ему врат, а я позабочусь, чтобы он не сломал, не испортил моего.
– Какая прелесть, – ответил волшебник, не скрывая отвращения. – Что ж, иметь какую-то защиту от князя Пекла – лучше, чем не иметь никакой. Все? Никаких пыток?
– Никаких.
– Тогда я хотел бы вернуться в сознание.
– Да. Но сначала… не думай, что я оставил свои стремления. Броня твоя крепка, но и по ней ползут трещины. Я знаю обо всех твоих слабостях, Тобиус. Я знаю, что ты боишься за эту женщину. Я знаю, что тебе стыдно перед Керубалесом… да, это больнее всего. Тебе стыдно, ты так и не узнал, что с ним стало, почему он не отвечает тебе? Ты не отправился к нему… а он ведь пытался спасти тебя, он пострадал! Твоя боль прошла, но не его…
– Умолкни!
– Пусть совесть грызет тебя, пусть страх разъедает тебя изнутри. Твоя броня крепка, но и по ней ползут трещины.

 

Он вынырнул в реальность под звуки собственного хриплого дыхания и шелест потустороннего смеха, чтобы обнаружить вокруг роскошно отделанный салон кареты. По правую руку от Тобиуса, вжавшись в самый угол дивана, устроился Тискрет Болеван, но на него серый магистр не сразу обратил внимание. Напротив, заливая обивку кровью, полулежали Вилезий и Вадильфар, оба без сознания, но еще чудом живые. У гнома было тяжелое ранение головы, у гоблина – брюшины.
Тобиус сотворил свою точную копию, после чего бросился латать гвардейцев в четыре руки. Черепную травму удалось исцелить довольно быстро, но большими затратами сил, ибо сущность гнома упорно отторгала магические потоки. Второй Тобиус латал Вилезию брюшину, сращивал ткани кишок, мышцы, чистил и проверял целостность остальных внутренних органов, устраняя последствия внутреннего кровотечения.
– Ему нужно срочное переливание, – сказал магический двойник, срастив края раны, и исчез.
– Хотелось бы, но где найти донора? – Тобиус тяжело уселся на свое место, вздохнул и спросил: – Где мы?
– Точно не знаю. Можете взглянуть сами, – прогундосил Болеван.
За оконной занавеской открылся вид на безграничный небесный простор и на лабиринт улиц, медленно двигавшийся под днищем кареты. Очень, очень далеко под днищем.
– Нас одолели, – прогундосил Болеван. – К счастью, мой напарник прибыл вовремя, потому и выжили.
– Кто это был?
– Доподлинно неизвестно. В определенных кругах ходили слухи о слепом наемнике из-за Хребта, но ничего определенного. Вроде бы он брал заказы на нечисть и нежить, а потом начал брать и на людей.
– Куда мы направляемся?
– В убежище. Вас нужно спрятать.
– Меня нужно доставить к королю. Гном нуждается в покое, а гоблин – в крови другого гоблина.
– Об этом я позабочусь, но относительно короля существует проблема. Он король, и, как вы должны понимать, попасть к нему на прием очень сложно…
– Ничего я не понимаю. Мне сказано: передать лично в руки. Либо так, либо можете угадывать, что было в этом послании.
– Мэтр де Верье, очень важные люди из Тайного кабинета хотят…
– В душе желания не имею знать, чего они хотят. Либо вы доставляете меня к его величеству, либо я сойду прямо здесь и сам позабочусь о моих сопровождающих.
– Вас ищут очень опасные люди.
– С некоторых пор я стал понимать, что и сам являюсь очень опасным человеком. Горе им, если они меня найдут.
– Я представлю вас монсеньору, а через него, возможно, вы попадете на прием к королю.
– Что ж, раз иначе никак…
Вскоре карета накренилась и стала снижаться, а в ушах Тобиуса щелкнуло. Он с удивлением подумал, что не замечал их заложенности все это время. Мягкий толчок в конце концов возвестил о приземлении.
Они оказались посреди густо заросшего сада, в котором и сад-то можно было признать лишь благодаря затянутому тиной пруду в мраморных берегах и покосившейся беседке поодаль. Среди деревьев виднелись поросшие плющом стены четырехэтажного особняка.
С козел соскочил высокий волшебник в белых одеждах.
– Изгадили кровью все, что можно было изгадить! – сокрушенно покачал он светловолосой головой, бросив один лишь взгляд внутрь кареты.
– Не беда, монсеньор оплатит чистку.
– Кровь не выводится, Тискрет, обивку придется менять!
– Я говорил, что надо было обивать диваны марсинской кожей, но нет, тебе подавай дорогой узор. Мэтр де Верье, позвольте рекомендовать моего напарника мэтра Кавидуса. Кавидус, это мэтр Солезамо де Верье, посланник риденской короны. Мэтр де Верье? Мэтр?
Тобиус не сразу отозвался, потому что все его внимание приковала пара лошадей, запряженных в карету. Чем внимательнее он изучал их Истинным Зрением, тем больший испытывал восторг. Белоснежные шкуры животных украшали светло-серые разводы, похожие на непредсказуемые очертания облаков, огромные умные глаза подкупали небесной голубизной, а вместо грив и хвостов была беспрестанно менявшаяся дымка холодного водяного пара – сама суть все тех же облаков.
– Это ду́хи? Элементали?
– Это призванные существа, – с нескрываемым недовольством ответил Кавидус. Неприязненное выражение портило его привлекательное лицо.
– Позаботься о карете и о своих лошадках. Мэтр де Верье, забирайте больных и следуйте за мной, вас надо устроить.
Сад был действительно большим, и дикость его постепенно стала казаться напускной из-за чисто подметенных дорожек.
– Мне показалось, что я пришелся не по нраву вашему напарнику.
– Ему никто не по нраву, а сам он производит благоприятное впечатление лишь до тех пор, пока не откроет рот. И вот тут я не знаю, что отталкивает от него больше, – уйма злых слов, которую Кавидус способен исторгать часы напролет, или же… ну вы поняли.
Изо рта высокого и статного Кавидуса воистину нестерпимо разило. Судя по ноткам мяты, он предпринимал бессмысленные попытки скрыть вонь, но в итоге лишь оттенял ее.
– Кавидус как червивое яблоко – снаружи красив, а внутри одна гниль, – поделился своим мнением Тискрет Болеван, – и смрад ее рвется наружу. Представьте, каково мне быть рядом с ним, учитывая мой нос! Приходится затыкать его ватой.
Коротышка остановился на крыльце и постучал в дверь.
– Открывай, Люка́, мы вернулись.
Их впустил невысокий широкоплечий крепыш с выбритой головой и сломанным носом.
Отдав распоряжение обеспечить гостей всем необходимым, носатый маг быстро зашаркал прочь, а крепыш безо всякого удивления похватал бесчувственных Вадильфара и Вилезия, дотоле паривших в воздухе рядом с Тобиусом, и потащил их на второй этаж.
– Следуйте за мной, мэтр.
Остаток дня и изрядную часть ночи волшебник просидел над гвардейцами, постоянно следя за их состоянием. Надо было отдать местным службам должное, кровь они достали быстро. Тобиус произвел переливание.
Позже, завершив все дела, он набил трубку, уселся у открытого окна и до самых предрассветных сумерек курил.

 

– Во всяких мясорубках я бывал, но через камнедробилку меня пропустили впервые, – поделился своими ощущениями Вадильфар в перерыве между глотками воды.
Несмотря на то что волшебнику удалось залатать гвардейцев, последствия полученных ран все же заставляли считаться с собой. После пробуждения гном и гоблин чувствовали упадок сил и нуждались в уходе.
– Простите нас, господин Солезамо, оплошали мы, не справились.
– Пустое.
– Был дан приказ оберегать и защищать любой ценой, – присоединился к собрату по оружию Вилезий Вильтгрин, – но кто же знал… не справились.
– Ты его хоть поцарапал, плесень?
– Не. Пару ударов отбил, а потом он сделал из меня кебаб, и кишки запросили воли.
– Мрак.
– И не говори.
– Облажались мы…
– Довольно, – оборвал волшебник. – Непобежденными бывают только те, кто не сражается. Все, забыли.
Гвардейцы притихли, и Тобиус отправился на первый этаж в поисках кухни. Час стоял еще ранний, так что в коридорах особняка царили сумерки, а потому он интуитивно старался двигаться тише. Как оказалось чуть позже – не зря.
Спускаясь на первый этаж, волшебник замер, разглядывая человека, спавшего внизу, в прихожей. Тот тихо похрапывал, сидя на стуле и закинув ноги в сапогах на антикварный стол. Со спинки стула свисал плащ, а лицо спавшего скрывала широкополая шляпа с пышным пером. На столешнице лежала перевязь со шпагой, парой пистолетов и дагой.
На вскоре найденной кухне обнаружился и Люка, поедавший копченый окорок с сыром. На заданный Тобиусом вопрос крепыш ответил, что в доме не найдется никакого супа, лишь твердая пища и сырые продукты. Тогда волшебник попросил открыть для него кладовые.
Тобиус был весьма неплохим зельеварителем и алхимиком, так что для него приготовление пищи выглядело лишь еще одной ипостасью магического искусства. Всего-то и было нужно, что выбрать ингредиенты, приготовить их к применению, обработать и подвергнуть тому или иному термическому воздействию. Опять же процессы смешивания, разделения и выделения тоже присутствовали.
Как ни странно, в итоге получился котел, полный наваристого гусиного супа с овощами и грибами, чей аромат быстро распространялся по особняку.
– Что происходит? – В кухню, потирая глаза, вошел мужчина, что дотоле храпел в прихожей.
– Суп, – подал голос Люка.
Они молча смотрели, как маг разливает исходящую паром субстанцию в глубокие миски, ставит их на поднос и удаляется. На лестнице Тобиус столкнулся с заспанного вида чернявой женщиной, нагой, не считая короткого шелкового халата, который не скрывал почти ничего.
– Ты кто такой?! – хрипло воскликнула она, даже забыв запахнуться.
– А ты кто такая? – без особого интереса спросил волшебник, и пока незнакомка стояла с открытым ртом, поднялся на второй этаж.
Через час в дверь их комнаты вкрадчиво постучали, и, дождавшись разрешения, внутрь сунулся монументальный нос Тискрета Болевана.
– Доброго утра, мэтр, вижу, вы тут завтракаете. Приятного аппетита. Меня, кстати, отправили пригласить вас на встречу с монсеньором.
Паскаль Мерат маркиз де Ларон был высоким и ладно скроенным мужчиной слегка за тридцать. Этот архаддирский дворянин происходил из древнего рода, о чем неоднозначно заявлял выдающийся нос с горбинкой; близко посаженные глаза светились проницательностью, высокий лоб говорил об уме, и в общем его лицо могло бы показаться безукоризненно мужественным, если бы не чувственный полногубый рот сибарита. Маркиз встречал волшебника, сидя за письменным столом, растрепанный, еще не приведший себя в порядок после сна, с бокалом вина в одной руке и вскрытым письмом – в другой.
– Мэтр де Верье, эмиссар Радована Карапсуа к монсеньору, – прогундел Болеван, прежде чем выскользнуть из кабинета.
– Оставим лишние вопросы – например, отчего вы опоздали, мэтр. Присаживайтесь. – Дворянин спрятал письмо в ящик стола и отставил бокал. – Вам известно, кто я?
– Мне все равно, – пожал плечами Тобиус, – вы можете устроить мне встречу с королем?
– Король ни с кем не встречается, король дает аудиенции…
– Корабль не плавает по морю, а ходит, да, слышал. – Серый магистр открыто давал понять, что ему бы хотелось поскорее довести свое задание до конца, и необходимость тратить время на беседу с маркизом являлась печальным бременем. – Я понимаю, что мы опоздали, но этого уже не исправить, увы. Мне очень жаль. А теперь дайте сделать дело и отпустите.
Мерат слегка нахмурился и запустил пальцы в длинные темные волосы, приводя их в еще больший беспорядок.
– Раз вы так настроены на деловой лад, давайте не будем тянуть быка за хвост. Вы – Тобиус Моль.
– Нет.
– Мэтр Тобиус, хватит, у меня есть кое-какие доказательства.
– Хватит так хватит. Что дальше?
– Кофе?
Дверь тихо открылась, и вошел Люка с подносом, поставил на стол две благоухающие горечью чашки и удалился. Маркиз поднес чашку к носу, с блаженством вдохнул, улыбнулся.
– Значит, после гибели Октавиана, земля ему пухом, риденская тайная служба ухитрилась приобрести нового серого мага. Мои люди сообщали, что недавно вы вдруг вернулись в Ривен, а потом некоторое время пробыли в Ридене, но после королевской свадьбы пропали. Вот, значит, куда делись – поехали выполнять тайную миссию.
– Я взялся доставить послание.
– Насколько мне известно, передавать его членам Тайного кабинета вы отказываетесь.
– Приказано передать лично в руки королю Маэкарну.
– Попасть на аудиенцию к экселленту может не каждый…
– Я – не «каждый».
– Насколько мы знаем, вы боевой маг с весьма громким именем. В нынешнее неспокойное время допускать до личности экселлента непроверенного…
– Монсеньор, эта встреча нужна королю больше, чем мне. Война стучится в двери Архаддира, помните?
Тобиус отпил немного кофе и принялся разглядывать убранство кабинета. Разумеется, интерьер его не интересовал. Маг изучал систему заклинаний, вплетенную в стены, пол и потолок. Сложная вязь, элегантная, но прочная, не все заклинания открывали внимательному взгляду свое предназначение, но в основе их, без сомнения, лежала скрытность. Этот кабинет экранировали от любых видов магической слежки, создав великолепный «глухой кокон».
– Однако вы умеете вести переговоры. Мне понадобится немного времени.
– Ожидание постепенно превращается в неприятную привычку, – вздохнул волшебник, прежде чем покинуть кабинет.
Нужно было подождать еще немного, еще совсем чуть-чуть.
Гвардейцы почувствовали себя достаточно окрепшими, чтобы вновь взяться за карты, и начали партию в прыткий куп, сидя на кровати Вадильфара.
Тобиус, устроившись у окна, раскрыл свою книгу и вернулся к занятиям. Проработав весь оставшийся день и отвлекаясь лишь на уход за стремительно поправлявшимися подопечными, серый магистр несколько устал, и пришедшая ночь все-таки заставила его отложить книгу.
– Скоро нам вообще не придется расставаться, так часто мы стали видеться.
– Если ты думаешь, что мне это нравится, то зря. Что ты здесь забыл?
Клубящаяся тьма издала смешок и поползла вперед.
– Твой разум подобен изъеденной дырами сырной голове. Не представляю, как ты еще сохраняешь рассудок.
– И что же? Ты все время ползаешь по разным частям моей сущности, ожидая, пока я засну?
– Порой я сам делаю новые дыры, подтачиваю основу твоего «я».
– Тварь.
– Ты – моя пища. Стоило ли ожидать чего-то другого?
– Сгинь.
– Как хочешь, но я буду поблизости. Твои кошмары всегда очень интересны.
Шепчущий растаял, и Тобиус остался один на просторах бескрайней серой пустоши… покрытой стеклом. Она не была ровной или гладкой, нет, за тысячи лет ветер нанес ей много ран и поднял ввысь сотни тысяч стеклянных осколков, что сделало ее опаснее бритвенного лезвия. Тобиус знал, что это за место, хотя никогда не бывал в нем, ибо Драконова Пустошь находилась едва ли не на другом конце мира.
Понимая, что это сон, волшебник все же не был властен над ним. Прикованный к пустоши, он стоял босой и озирался. Все виденное наваливалось на его сознание невнятным гнетом. Не представляя иных возможностей, Тобиус просто побрел по стеклу в безмолвную даль.
Проблуждал Тобиус в стеклянной пустоши недолго – пока стекло впереди не разошлось стенами глубокого каньона. Его края казались такими острыми, что даже смотреть на них было опасно, но серый магистр уверился, что именно в глубь каньона лежит его путь. Стеклянные стены поднялись по сторонам и оказались зеркальными.
В ломаных гранях то и дело мерещилось движение, но сколько бы Тобиус ни убеждал себя, что это преломление играет с его изуродованным отражением, страх не отступал. Будто что-то новое, что-то чужеродное следило из зеркал, перебегало из грани в грань, замирая, когда Тобиус пытался высмотреть его.
– Еще одного невидимого друга мне не хватало…
– Не страшись.
Маг вздрогнул, так как Шепчущий появился прямо перед ним.
– Его нет здесь.
– Кого нет?
– Того, кто смотрит из зеркал. Его нет здесь, но есть его проекция, явившаяся из разума того, кто действительно сталкивался с ним. Говоря проще, Тобиус, кроме твоих собственных кошмаров сейчас тебя преследует чужой. Но он безобиден.
– Что ты знаешь?
– Я знаю все, – прошептало Зло, – протяни руку, и ты тоже будешь.
– Убирайся.
Чем дальше он шел, тем меньше света проникало в зеркальный каньон и тем сильнее становился холод. Когда темнота сгустилась настолько, что стены почернели и покрылись инеем, каньон закончился. Там, в конце, из стекла росло… некогда росло, но уже давно погибло черное древо, тощее и горбатое, как иссушенный летами старик. Голые ветви нависали над каменным колодцем так, что казалось, будто скупец укрывает от мира свое сокровище.
В абсолютной тишине волшебник приблизился и заглянул в колодец. Далеко внизу, в черной глубине, сверкала ртуть. Дотоле безмятежную гладь жидкого металла испортили пузырьки воздуха, поднявшиеся из глубины. Затем один из них стал расти, подрагивая тонкой мембраной, и это вселило в Тобиуса предчувствие чего-то очень недоброго. Ощущая нарастающий страх, волшебник вцепился в края колодца, и мышцы его словно одеревенели. Наконец пузырь лопнул и наружу вырвался душераздирающий вопль:
– Помоги мне! Умоляю! Я здесь, внизу! Спустись ко мне! Тобиус! Тобиус!
Остервенело вырываясь из мира кошмаров, словно из вязкой смолы, серый магистр понимал, что слышит голос Райлы Балекас.

 

Когда открыл глаза, он увидел потолок и испуганное лицо Вадильфара, которое исчезло тот же миг.
– Он живой? – спросил Вилезий.
– Живой, – ответил вместо гнома Тобиус, – мертвым так погано не бывает… Помогите встать.
Его подняли и усадили на стул, с которого уснувший за столом маг только что слетел на пол.
– Дурной сон? Ой! – Вадильфар отодвинулся от ткнувшего его в бок напарника.
– Дурной, дурной. – Тобиус сгустил из воздуха немного влаги и отправил в рот.
Все потенциальные расспросы были прерваны стуком в дверь.
Мерат позвал его уже не в кабинет, а на маленькую веранду, что крылась в тени раскидистой ивы. В пруду под деревом плескались утки, а архаддирский дворянин трапезничал в компании давешней брюнетки. Женщина не обратила на появившегося волшебника никакого внимания и продолжила поглощать сладкую выпечку с кофе.
– Хорошие новости, мой друг, вы получите свою аудиенцию.
– Не сомневался в этом. – Тобиус сел за стол, не дожидаясь приглашения.
Появившийся Люка немедленно разложил перед ним полный набор посуды.
– Позвольте представить вам мою дорогую сестру Беатрис. Дорогая сестра Беатрис, позволь представить тебе нашего гостя из далекого Ривена.
– Когда аудиенция?
– Сегодня.
– Отрадно.
– Не спешите так думать. У меня есть подозрения, мэтр Тобиус, что экселлент захочет предложить вам трудную и опасную работу. Будучи наслышанным о ваших альтруистских привычках, я хотел бы заранее попросить вас отказаться от нее.
– Не желаете конкуренции? – наугад бросил Тобиус и понял, что попал в точку.
– Это всего лишь просьба, я ни на чем не настаиваю. Если вы готовы, то можете отправляться прямо сейчас, Дези вас ждет.
В прихожей действительно ждал человек, тот самый, что спал за столом прошлым утром. При появлении мага он сорвал с головы широкополую шляпу и изобразил сложный поклон, подметая ею пол.
– Разрешите представиться, сеньор! Де́зи Мигель Пи́о Энрике Палома Марсиа́ль де Рахальеза к вашим услугам!
– Тобиус, – кивнул Тобиус.
– Просто Тобиус?
– Для вас – мэтр Тобиус.
– Что ж, будем знакомы.
– Мне нужно собраться.
Вскоре, вернувшись в прихожую, магистр уверенным шагом направился к парадной двери, но был окликнут:
– Куда вы, сеньор? Нам вот сюда.
Дези де Рахальеза дернул один из настенных канделябров, и рядом в стене открылся потайной проход.
– Как же мне надоели все эти шпионские штучки.
Винтовая лестница вела глубоко под особняк, в отделанные камнем помещения. Дези провел Тобиуса по небольшому лабиринту и вывел в длинный прямой коридор с обитыми железом дверьми. Каждая имела свой номер.
– Это тюремные камеры?
– Верно, сеньор, здесь мы держим тех, кого нужно подвергнуть следственному допросу. Обычно из города сюда переправляют только самых опасных или важных преступников, а руководит допросом сеньорита Беатрис.
– Под «допросом» подразумевается пытка?
Дези дернул усом, явно не желая отвечать, но взгляд стылых желтых глаз был тверд.
– Это конченые люди, сеньор. – Он подошел к первой камере и открыл смотровое окошко. – Этот, к примеру, похищал и продавал светловолосых девочек. Работорговля в Вестеррайхе карается смертью, но благодаря сестре монсеньора мы узнали, как он переправлял их на север, к портовым городам, и кто из капитанов увозил их на Шейный архипелаг. Во второй камере у нас сидит людоед, в третьей – серийный насильник, в четвертой – отравительница, в пятой – бандит, торговавший красным песком, в шестой – религиозный фанатик. Слышали о пророках Падающей Звезды?
– Доводилось.
– Тогда вы знаете, что это за неадекватные личности. Так… а кто там у нас в седьмой? – Дези де Рахальеза перешел к следующей камере, открыл окошко и тут же его захлопнул. – Совсем забыл… это я вам показать не могу, государственная тайна, сень… мэтр.
Тобиус лишь пожал плечами.
В конце их пути имелась отдельная толстая дверь, выплавленная из чистой бронзы. Покрытая чеканными знаками и расчерченная линиями, она хранила в себе мощнейшие защитные чары. За нею находилась круглая комната, в которой работало несколько совершенно неприметных субъектов, оказавшихся магами. Поприветствовав Дези де Рахальезу скупыми кивками, маги услышали от него лишь «Старый мост», после чего они с Тобиусом ступили на чертеж стационарного портала.
– Богато, – хмыкнул Тобиус, глядя под ноги. – Нас переправят во дворец?
Де Рахальеза рассмеялся.
– Дворец полностью защищен от попыток магического переноса. Нет, мы с вами немного прогуляемся по столице, а потом отправимся на аудиенцию.
Маги в смежных помещениях запустили контур питающего потока гурханы и провесили окно портала по известным им координатам. Ступая внутрь, Тобиус при всей своей фантазии не смог бы вообразить, где ему придется выйти.
То оказался тесный темный погребок, где по углам и вдоль стен громоздились мешки, корзины и ящики. Из погреба они поднялись в чуть менее тесное помещение без окон, тускло освещавшееся несколькими свечами. Запах еды и разлитого пива перебивали нотки речного ила. За небольшими столиками почти никого не наблюдалось, а худощавый человек за барной стойкой, казалось, спал с открытыми глазами.
– Это таверна?
– Что-то вроде, мэтр, – ответил Дези, шагая меж столов. – Идеальное неприметное местечко, прелесть которого еще и в том, что оно имеет собственный причал.
Сначала Тобиус подумал, что ослышался, но вот перед ним открылась еще одна дверь, и казавшийся невнятным прежде шум превратился в плеск могучей реки. Одна из трех дверей, имевшихся в главном помещении заведения, вела под мост, что перекидывался через широкое тело Наля. По опоре моста змеилась каменная лесенка, а далеко внизу виднелся причал с несколькими лодчонками.
– Не отставайте, мэтр, нам с вами опаздывать нельзя! – Де Рахальеза уже начал спуск.
Они сели в лодку, где ждал жилистый паренек, сразу налегший на весла. Греб он сноровисто, легко преодолевая ленивое течение реки. Не прошло и получаса, как волшебник и провожатый выбрались на набережную и углубились в городские дебри.
Дези оказался весьма приятным собеседником, и, когда он давал волю природному красноречию, создавалось чувство присутствия в театре. Де Рахальеза двигался едва ли не пританцовывая, каждый свой жест, взгляд, улыбку наделял грацией, следил за речью, в которой почти не проскальзывало характерных армадокийских ноток.
Парс-де-ре-Наль мог поразить своими размерами кого угодно, кабы первейшим, чем он сражал наповал, не являлся разительный контраст между обителью богачей и бескрайними трущобами. Город был громаден, жутко перенаселен, бесстыдно богат и ужасающе беден одновременно. Ну и запашок близ реки стоял тоже весьма особый, что не странно, когда вокруг столько людей. Эта столица с одинаковой силой восхищала и пугала неопытного пришельца. Тем не менее город все же был велик и прекрасен.
Тобиус с провожатым посетили немало интересных мест, таких как знаменитый Винный рынок, парк Реховараль, а также увидели Скорбную стелу – памятник чудовищному количеству жизней, унесенных в последнюю эпидемию Красной Смерти. Пешая прогулка неожиданно перетекла в поездку на съемном экипаже. Потом пришлось пересаживаться еще дважды, прежде чем лошади вынесли их за пределы Парс-де-ре-Наля, и Тобиус понял – они наконец-то едут на аудиенцию, а не путают следы.
Взойдя на трон, Маэкарн Щедрый сразу начал возводить себе новую резиденцию, подальше от перенаселенной столицы, в тихом и чистом городке Лерьезале. Уж не первое десятилетие там строился великолепный дворцово-парковый ансамбль, получивший имя местечка, которое, расширяясь непрестанно, превратил в свой придаток. И пускай строительство еще не закончилось, Лерьезаль уже стал эталоном новой дворцовой архитектуры.
Экипаж выехал за пределы столицы и вскоре достиг аккуратных окраин королевской резиденции. Он был остановлен лишь под золотыми вратами Лерьезаля, где седовласый усач со странной эмблемой на кирасе принял к прочтению некоторый документ, только после чего разрешил проезд. Копыта коней зацокали по обширной площади к парадному входу.
– Что-то не так, мэтр?
– У него на груди был ворон, терзающий младенца? Какой странный символ.
– А, да! Эмблема Воронов Ризенгена. Прошу за мной.
Провожатый выпрыгнул на брусчатку и с наслаждением выпрямился, вдыхая чистый загородный воздух.
– Да, мэтр, Вороны Ризенгена – некогда наемный отряд, но уже много лет – личная гвардия короля.
Лерьезаль заставлял восхищаться с первых же минут, встречая фасадом с колоннадами белого и розового мрамора, золотыми украшениями множества стеклянных окон, золотой лепниной на стенах и десятками мраморных бюстов, украшавших внешние стены. Сами же огромные двери парадного входа были сработаны из дерева и стекла, а подле в ажурных беседках отдыхали придворные, яркие и несуразные, как птицы джунглей Унгикании.
Молодые дамы, белые от пудры, без стеснения носили платья с непомерно откровенными декольте, обильно украшенные бантами, а также сдавливавшие их талии до неправдоподобной тонкости корсеты; матроны не знали меры в количестве украшений и дорогого парфюма, таская за собой нелепые панье.
Мужчины помоложе стремились не отставать от дам в заметности и дороговизне нарядов – их длинные камзолы красила яркая оторочка, шеи стягивали белоснежные платки с драгоценными брошками, а перевязи для шпаг сверкали золотым шитьем, как и широкие поля шляп с пышными перьями. Также могло броситься в глаза, что некоторые из них чрезмерно ярко красили губы. Мужчины постарше и посолиднее меняли шпаги на длинные трости с вычурной резьбой, а вместо шляп щеголяли огромными кудрявыми париками, при этом также не отказываясь от толстого слоя пудры на морщинистых лицах. Камзолы многих придворных сверкали звездами наград, дамы непременно имели при себе вееры, а некоторые даже нянчили несуразных крохотных псин.
– Мэтр, – обратился к Тобиусу Дези, когда молчаливые лакеи сопроводили их в громадный холл, – посмотрите, нас встречает сам капитан гвардии.
Ватье де Наруз барон де Рабонт был высоким седым мужчиной за шестьдесят, жилистым и крепким для своих лет. Облаченный в одежды и плащ темно-синего бархата, он также носил стальную кирасу с неприглядной эмблемой и перевязь с оружием – мечом и пистолетом. Вытянутое суровое лицо украшали аккуратные усы и бородка цвета соли с перцем, стальные глаза смотрели угрюмо.
– Опаздываешь, де Рахальеза. – Барон одним резким жестом отослал слуг, а вторым приказал посетителям следовать.
– Конспирация, монсеньор, требует времени, – улыбнулся ему в спину армадокиец.
– Шевелитесь. Встреча экселлента с официальной фавориткой вот-вот закончится, и до следующей аудиенции будет не так много времени.
Лерьезаль поражал не только роскошными интерьерами, но и невероятными размерами. Он больше чем вдвое превосходил Хосбранд и Ардегран, вместе взятые, и это не считая фруктовых садов, великолепной системы фонтанов, знаменитого Зеленого лабиринта и громадного «дикого» парка. Путь закончился в Малых покоях короля – комплексе помещений, в которых обитал и работал владыка Архаддира.
Пройдя через вереницу залов ожидания, Ватье де Наруз привел Тобиуса и Дези в кабинет личного королевского секретаря. Напудренный толстяк с румянами на щеках приветливо улыбнулся им, сверкнув золотыми зубами, и поправил высокий парик. Через некоторое время двустворчатые двери распахнулись и из них выплыла статная дама весьма приятной наружности. Быстро обмахивая веером вздымавшиеся в декольте полушария, она зацокала каблучками прочь, а мужчины лишь успевали приседать в поклонах.
– Вы, месье, – произнес толстяк неожиданно высоким и мелодичным голосом, указывая золотой палочкой на Тобиуса, – экселлент ждет вас.
Ропот министров и генералов секретарь подавил одним небрежным взглядом. Дези де Рахальеза, сразу по прибытии потеснивший на резном диване нескольких возмущенных вельмож, улыбнулся магу и надвинул шляпу на лицо, показывая, что намерен вздремнуть.
– Вперед, – сказал капитан гвардии и последовал за Тобиусом.
Следующее помещение оказалось квадратным и сравнительно небольшим. Полы, стены и потолок покрывал богатый мозаичный узор, в котором опытный взгляд узнавал множество сложных магических плетений. Серый магистр остановился на середине в основном узле энергетического контура. Четыре статуи, стоявшие по углам, открыли глаза, из которых лучами ударил свет.
– Его аура утверждает, что он обычный смертный человек, но мы знаем, что это не так. Пусть скинет ложную ауру, – потребовал чей-то голос, звучавший будто отовсюду сразу.
Подарок Никадима Ювелира был безропотно передан Ватье де Нарузу, после чего статуи вновь открыли глаза.
– Не стоит пропускать его на аудиенцию, – заявил голос. – Правая рука – боевой артефакт. В ладонь левой вплетены неизвестные нам чары. Кроме того, он вплел что-то в свою ротовую полость, а сумка является артефактом, в котором можно перенести что угодно.
– Аудиенция необходима, – заявил де Наруз.
– Кинжал, плащ и сумку долой, а на шею надеть ошейник из керберита. Но сначала пусть предъявит документ.
Услышав страшное слово, Тобиус не дрогнул, удержался. Татуировка на левой ладони мягко засветилась, и плотный конверт, укутанный защитными чарами, оказался в сжатых пальцах. Еще некоторое время статуи «рассматривали» его, после чего голос сообщил, что печати в порядке и проверка закончилась.
– Это необходимая мера. – Де Наруз держался настороженно, сжимая в руке тонкий ошейник, набранный из керберитовых сегментов.
Возможно, капитан ожидал сопротивления, но Тобиус смиренно приподнял свой седой «хвост». Холодный металл коснулся кожи, замок щелкнул, и по телу магистра прокатилась волна слабости. Он покачнулся, но устоял, жестом отказавшись от помощи.
– Вы мужественный человек, мэтр, – задумчиво выдал де Наруз. – Многие достойные волшебники впадали в панику. Проходите в следующую дверь.
В кабинете собралась коллекция самой дорогой мебели, в том числе королевский письменный стол из красной древесины кадоракара, украшенный золотыми ангелочками, поддерживавшими сферы магического света. Из золоченых рам взирали предки рода Зельцбургов, под потолком висела хрустальная люстра, окруженная искусной лепниной, а под ногами лежал драгоценный ковер.
Тобиус сделал несколько шагов, утопая в ворсе по щиколотку, осмотрелся, но не заметил ни единой живой души. Тогда его привлекла вторая дверь, выходившая на веранду закрытого сада. Там также было пусто, если не считать большого златошерстного кота, дремавшего под вишневым деревом.
Вернувшись в кабинет, Тобиус, не понимавший, что ему теперь делать, стал более внимательно разглядывать интерьер. Роскошь никогда не прельщала его, однако несколько заинтересовала доска для раджамауты, стоявшая на отдельном столике в углу, где на стене висела темно-синяя портьера. Серый магистр подумал, что эту игру недаром называли «игрой королей», ибо и Бейерон Карторен, и Радован Карапсуа тоже уделяли ей внимание.
Желая лучше рассмотреть вышитый на портьере герб Зельцбургов, волшебник приблизился, а затем, повинуясь наитию, заглянул под ткань. Там ничего, кроме деревянной панели, не обнаружилось, однако зоркий глаз отметил ввинченный в древесину крючок, прежде наверняка державший какую-то картину.
Почувствовав движение за спиной, Тобиус развернулся и столкнулся нос к носу с человеком, выходившим из-за ростового портрета королевы Сельмары.
– Ам… мм… аба… аба… Да! Мм, ходил до беломраморного трона, если ты понимаешь! – выдал он. – Великолепная вещь, дружище! Не знаю, как жил без нее все эти годы! То есть знаю, конечно, но лучше бы не знал! Так, и на чем мы остановились?
– Ваше величество. – Тобиус отступил на несколько шагов и опустился на одно колено. – Я Тобиус Моль, магистр Академии Ривена, исполняющий миссию, порученную королем Радованом Карапсуа. Это его послание вам.
Маэкарн Пятый Зельцбург, носивший официальный титул Щедрый, задумчиво посмотрел на протянутый конверт, беззвучно пошевелил губами, после чего громко охнул и выхватил послание. Он бросился к своему столу расшатанной походкой, порылся в бумагах и нашел другой конверт, уже вскрытый.
– Как же я мог забыть? Да, так и есть! Недавно получил личное письмо от молодого Мерата, да! Ты Тобиус из Ривена! Тот самый Серый Мотылек! Встань, дружище, дай я взгляну на знаменитого тебя!
Тобиус подчинился и сам позволил себе как следует разглядеть Маэкарна Щедрого.
Пожалуй, властитель Архаддира являлся единственным элементом, который не вписывался в окружавшую роскошь, и его несоответствие заключалось не в простой поношенной одежке, а в самом человеке. У Маэкарна Зельцбурга были пристальные близко посаженные глазки с тяжелыми мешками; нос, длинный и тонкий, нависал над губами крючком, щеки висели брылами; испещренная старческими пятнами кожа имела сероватый оттенок; узкий лоб переходил в лысину, когда на плечи и спину ниспадала густейшая седая грива; голова кривовато сидела на узких плечах без заметного посредничества шеи, а туловище имело форму груши; ноги Маэкарна были длинны и тонки настолько, что казалось, вот-вот сломаются под весом тяжелого тела; длиннопалые ладони напоминали бледных пауков. Этот человек казался несуразной карикатурой на род человеческий, но именно его именовали Золотым Королем, самым богатым светским правителем в Доминионе Человека.
– Судя по тому, что я слышал о тебе, ты настоящий герой! Позволь пожать твою руку!
Король навис над столом, протягивая узкую ладонь, и Тобиус протянул в ответ обездвиженный протез.
– Прошу прощения, экселлент, без тока магической энергии она не работает как надо.
Взгляд королевских глазок метнулся к шее Тобиуса, и доброта в них сменилась гневом.
– Эти розаны недоделанные совсем ума лишились! Я сейчас!
Вскоре Маэкарн вернулся из-за портрета своей жены вместе с ключом от ошейника. Керберит отстал от шеи Тобиуса, оставив на ней заметный красный след, и магическая энергия вновь заструилась по венам. Король отказался продолжать беседу без соответствующего сопровождения и полез в стенной тайник за выпивкой. Он выставил прямо на указы бутыль с шехверкой пятиступенчатой очистки и ловко разлил ее по рюмкам.
– Ну, за мир, процветание и чтоб копье не опадало! – провозгласил он.
Выпили.
– При определенной концентрации… этим можно растворять внутренние органы, экселлент.
– Закусывай, закусывай, дружище, – прокряхтел монарх, крепко зажимая нос. – О-о-о!
Он разлил по второй – и только тогда начал ломать печати на послании из Ридена – одно за другим рассыпались защитные заклинания. Некоторое время Маэкарн был погружен в чтение, для чего нацепил на нос золотое пенсне с хрустальными линзами.
– Угу, чего и следовало ожидать от дорогого Радована. Союз будет заключен, – улыбнулся король, поднимая рюмку. – Благодарю за хорошо выполненную работу, мэтр!
– Я бы не оценивал ее столь высоко. Мы сильно опоздали…
– От этого ничего не зависело. Мои советники уже два месяца как уверены, что войны не миновать, увы.
Тобиус напрягся, на его лбу вздулась вена, и волшебник пропустил вторую рюмку.
– Могу ли я надеяться на подробности, экселлент?
Отправив следом за водкой немного закуски, Золотой Король просто и доступно объяснил, что два месяца назад изменения в экономике Марахога стали необратимы. Иными словами, Делькен Хавораш окончательно поставил ее на, как это говорилось у гномов, военные рельсы, и теперь попытка с них слезть обеспечит Марахогу банкротство, голод и бунт. Единственный выход – действительно начать войну и победить, чтобы восполнить нехватку денег в казне за счет награбленного. Война есть единственный выход для потенциального банкрота.
– Но это же самоубийство… Марахог окружен сильными соседями, у него нет союзников, развязывать войну в таких обстоятельствах глупо!
– Хавораш не самый умный человек, друг мой, – вздохнул Маэкарн Зельцбург. – Если дело не касается низменной хитрости. Тайный кабинет докладывает, что его люди причастны к некоторым внутренним… неприятностям, которые мешают жить Ридену и Архаддиру в последнее время. У Радована Карапсуа проблемы с ильжберитами, а его ближайший советник убит. Что до меня… мой старый друг Осмольд Дегерок еще жив, но я перестал узнавать его. За всем этим маячит огромная тень… с желтыми глазами.
Кулаки волшебника непроизвольно сжались.
– То есть все было зря?
– Ничто не бывает зря, мэтр Тобиус. Ты хороший человек, раз тебя это так волнует. В любом разе не кори себя. Настоящий виновник всего этого хаоса – Шивариус Многогранник. Весь мир сходит с ума из-за него. Войны, культисты, миграции чудовищ, стихийные бедствия. За последние годы все это набрало невероятную силу. Как ты думаешь, друг мой, действительно ли один человек, пусть и маг, способен обладать такой властью?
– Увы, экселлент, это так. Он нарушает законы магии, сформулированные… а точнее, дополненные Джассаром Ансафарусом, что никому до него не удавалось. У ренегата есть какой-то секрет, он находит лазейки, позволяющие ему избегать кары…
– И идет против самой сущности природы бытия, ибо законы магии тесно связаны с законами мироздания. Через это весь наш мир начинает все ощутимее потряхивать, – закончил король. – Да, примерно к этому и вели мои доморощенные объясняльщики. Тобиус, Шивариус что, хочет уничтожить Мир Павшего Дракона?
Волшебник задумчиво покрутил в пальцах рюмку, прежде чем дать ответ:
– Зачем, если можно им владеть? Он хочет создать новую Эпоху Великих Чаров, но для этого надо уничтожить старый мир. Если подумать, то становится ясно, что в Валемаре было лишь два по-настоящему великих правителя: Джассар Ансафарус и Сарос Гроган. Оба пришли к власти после великих катаклизмов, едва не уничтоживших мир. Шивариус достаточно тщеславен, чтобы попытаться пройти по их стезе.
Кабинет погрузился в тяжелое молчание.
За спинкой рабочего кресла висел портрет королевской семьи, написанный много лет тому назад. Снизу небольшой участок рамы заметно истерся, будто по нему часто поглаживала чья-то рука. На самой картине в паре кресел восседали король с супругой, а вокруг играли дети. Маэкарн Зельцбург и в те времена не мог похвастаться приятным обликом, но, несмотря на это, рядом с королем восседала ее величество Сельмара, женщина, которая и после четырех тяжелых родов внушала восхищение.
В юности она была столь ослепительна, а ее род столь богат и древен, что Сельмару могли сосватать, почитай, в любой правящий дом Вестеррайха, но по какой-то причине она решила остановить взгляд на архаддирском дофине, которому, казалось, суждено было провести жизнь в тени своего харизматичного и обожаемого народом отца Луи Десятого Веселого. Отца, который умер в пьяном угаре от разрыва сердца, «скача верхом» не то на какой-то бимбетке, не то на смазливом розанчике, оставив сыну в наследство огромные долги и страну, разрываемую на части аристократическими группировками.
Маэкарн свою державу отвоевал, стал самым богатым и успешным политиком Вестеррайха, а Сельмара была рядом с ним, неизменно поддерживая и защищая мужа. Официальная же фаворитка короля – неотъемлемая дань традициям – была верной подругой королевы и посещала Маэкарна лишь для того, чтобы обеспечить ему перерыв в тяжелой работе, немного выпить и сыграть несколько партий в торжок.
– Мне нужна помощь, дружище, – прервал затянувшееся молчание король. – Прости, что так вдруг…
– Каждый король, с которым я завожу знакомство, просит меня о чем-либо. Так уж повелось.
– Хм, хм.
– Дело в ректоре Мистакора, верно? Наслышан о вашей размолвке с ним.
– Более чем странной. Сегодня он мой друг и доверенный советник, а завтра запирается в своем университете и игнорирует моих посланцев. – Маэкарн подался вперед и заговорил шепотом, а в глазах его замерцали лихорадочные отсветы истинной тревоги. – Мне страшно, дружище, вот что!
– И чем же вам поможет такой посредственный маг, как я, экселлент?
– Кхем, я не знаю.
– А, ну это все упрощает. Экселлент, я всего лишь магистр Академии.
– Тобиус, дружище, все, что я осмелюсь попросить у тебя, – это время. Видишь ли, я поручил молодому Мерату расследование. Пока что оно идет ни так ни сяк, но Паскаль талантлив, как и его отец. Рано или поздно что-то вскроется, и тогда, возможно, я обращусь к тебе за помощью.
– Экселлент, почему вы думаете, что я могу вам помочь?
Король нахмурился, помолчал немного, но в итоге лишь пожал плечами:
– Репутация и опыт. Твоя репутация и мой опыт. Я не уверен, что ты действительно сможешь помочь мне в моем деле, но страшусь не найти тебя в случае настоящей нужды.
– Я простой волшебник…
– Может, ты и хочешь им быть, но существует некий фактор, некая неизвестная в уравнении величина, которая наделяет тебя неведомыми, хаотическими возможностями, неподвластными ничьему пониманию. Согласишься погостить в моей столице еще немного? Я в долгу не останусь.
Бронзовая ладонь осторожно пожала живую: Золотой Король не требовал клятв или подписей – ему хватало рукопожатия.
Когда волшебник вышел в приемную, Дези де Рахальезы и след простыл, но напряженный капитан гвардии никуда не делся. Тобиус последовал за ним по сверкающим коридорам дворца, а затем и по парковому лабиринту.
В сердце лабиринта расположилась большая овальная поляна, если так можно было назвать пространство под плотным навесом, уставленное кушетками и статуями. На поляне оказалось немало нарядных придворных, между которыми скользили ловкие лакеи с вином и закусками. Все шумно что-то обсуждали, поминутно вскрикивая и охая под звук лязгающего металла.
В центре поляны имелась круглая площадка, выложенная камнем, эдакая небольшая арена, круглый зрачок в овальном оке, где шел бой. Двое мужчин, практически лишенных брони, стремительно скрещивали клинки шпаг, плетя быструю сверкающую вязь выпадов, парирований, контрударов и обманных приемов. Одним из поединщиков оказался Дези де Рахальеза, стремительный и гибкий, как молодой кот; его оппонент, очень высокий и жилистый мужчина с собранными в хвост огненно-рыжими волосами, уступал армадокийцу в скорости, но великолепно возмещал этот недостаток длиной рук.
Волшебник обратил внимание еще на нескольких людей, отмеченных особо яркой рыжиной. То были молодые женщины и девушки, восседавшие на кушетках в окружении кавалеров. Они громко подбадривали долговязого, выкрикивая имя Церцерион. Также за поединком следил еще один огненно-рыжий мужчина, коренастый, широкоплечий и с мускулистыми руками. Он то и дело запускал пальцы в жесткую бороду либо поглаживал висевший на поясе штакхорн.
Поединок оборвался неожиданно – его участники вдруг разошлись и, исполнив очень сложные пируэты шпагами, учтиво поклонились друг другу. Все сопровождалось бурными овациями. Дези кланялся еще несколько раз, после чего накинул плащ и поспешил к капитану гвардии. Бледное лицо блестело от пота, но на губах армадокийца играла улыбка.
– Видимо, нам пора, мэтр?
– Вы отлично дрались.
– О, я не дрался! Это было представление! Дофин любит шпагу, и она отвечает ему взаимностью. Он не упускает возможности попрактиковаться с мастерами, к числу коих я имею наглость относить и себя.
Дофин, подумалось Тобиусу, да, безусловно, именно так оно и было. Церцерион Зельцбург, первенец Маэкарна, будущий король. А тот коренастый с топором – несомненно, его брат Брудас, родившийся тремя минутами позже. Внешне двойняшек объединяла лишь пара черт: огненно-рыжие волосы матери и отцовские глаза – блекло-синие, цепкие, чрезвычайно проницательные. При дворе ходила присказка, гласившая, что королева родила королю двоих наследников – хитрого змея и свирепого вепря, однако взглянувшему в глаза принцам становилось ясно, что родила она двоих хитрых змеев.
Сельмара вообще имела весьма крепкое для столь изящно сложенной женщины здоровье, и три из четырех ее беременностей принесли двойню. Сначала родились Церцерион и Брудас, затем сестры-близняшки Триза и Квантина, после родилась единственная одинокая принцесса Фирцеза, и последними появились на свет сестры-двойняшки Зекстинда и Септона. Все они следили за поединком брата в тот день и увлеченно поддерживали дофина.
– И куда мне вас везти? – поинтересовался провожатый, когда под зорким взглядом барона де Рабонта они вышли на парадный двор.
– Простите?
– У меня сложные инструкции, мэтр. Монсеньор сказал, что в зависимости от ответа, который вы дали королю, я должен отвезти вас в разные места. Если вы согласились – не знаю на что, – мне поручено сопроводить вас обратно в особняк, а если отказались, на что монсеньор также выразил свою надежду, то я должен оставить вас в какой-нибудь приличной гостинице и попрощаться.
– Ясно, – протянул серый магистр, невесело улыбаясь. – Везите меня в особняк.
Когда Паскаль Мерат узрел Тобиуса вновь, благородный лик его изменился так, словно дворянин глотнул отвара горечь-корня.
– Вы все-таки не вняли моей просьбе.
– Я хочу быть полезным, так как чувствую свою вину из-за опоздания. Почему вы пытаетесь идти против воли сюзерена?
– Вы только что обвинили меня в измене! Следите за словами, мэтр! Я лишь предвидел множество хлопот с вами при отсутствии явной пользы. Теперь вы приписаны к моей службе, и я за вас в ответе, а это обременительно, учитывая, что за люди питают к вам интерес… Ах, ступайте уже к себе. Завтра мы посмотрим, на что вы годитесь и к чему вас можно приставить.
Так, неожиданно для себя, Тобиус оказался зачислен в ряды агентов Тайного кабинета.

 

На следующий же день Вадильфар из Криксенгорма и Вилезий Вильтгрин, достаточно восстановившиеся после полученных ран, покинули особняк. В их присутствии больше не было нужды, гвардейцы исполнили поручение короля и теперь могли возвращаться в Риден, чему Мерат пообещал всячески поспособствовать.
Расставание вышло скомканным и немного неловким. Кем они были для Тобиуса? Кем он стал для них, изначально будучи лишь заданием? Сам серый магистр затруднился бы ответить, что он чувствовал, ибо эти двое не являлись его друзьями или кем-то дорогим для него, но он точно знал, что рад их выздоровлению.
– Хорошо, что путешествие в моей компании не окончилось для вас печально.
– Мы тоже рады, что не передохли в итоге, господин Солезамо, – по привычке поименовал его гоблин.
Они несколько неловко потоптались на месте, поклонились и зашагали следом за Люкой, который повел их вниз, к порталу.
В течение нескольких дней Тобиус проходил через довольно сомнительные испытания, призванные выявить у него склонность к владению разными видами оружия, а также чему-либо его научить. Выяснилось, что рукопашный бой он схватывает на лету, а вот фехтование не дается совершенно никак.
Дези проявлял терпение, понятно объяснял, показывал, и Тобиус вроде бы все понимал и даже отменно копировал, но как только доходило до применения, все словно стиралось из его памяти.
– Он не поддается обучению, – сообщил де Рахальеза своему начальству, удрученно опуская оружие, – совершенно. Редкий вид неспособности.
– Возможно, если бы учитель был лучше… – позволил себе насмешку Тискрет Болеван, наблюдавший за уроком.
– Захлопнись, Тукан! Фехтование, то есть Искусство Благородной Беседы, родилось в Армадокии, и все лучшие школы по сей день находятся там. Я учился в одной из них. Вот, к примеру.
Он отступил, поклонился, а потом рванул шпагу из ножен и изобразил нечто невероятное – сверкающая полоска стали одним непрерывным росчерком очертила вокруг фехтовальщика призрачную сферу. На краткое мгновение шпага, ведомая изящным движением руки, будто оказалась везде сразу, после чего вернулась на место.
– И что это было? – спросил Тобиус.
– Так называемое «Королевское приветствие». Но в шутку его еще называют «Осел, отмахивающийся от мух». Боевого применения это движение не имеет, но именно его используют как пробу мастерства в Армадокии. Любой, кто сможет повторить, несомненно, является мастером.
Магистр нахмурился, отвел глаза, что-то соображая, а потом вдруг рванул шпагу из ножен и полностью повторил «Королевское приветствие» с первого раза. Дези де Рахальеза уронил челюсть.
– И что это значит?! – возмутился он, немного придя в себя.
– А то и значит, – прогундел Болеван, – что волшебники не сражаются на мечах и шпагах. История помнит несколько исключений, но они, как известно, лишь подтверждают правило. Твое мудреное махание клинком мэтр Тобиус повторил без запинки лишь потому, что у сего приема нет боевого применения. Смирись, Палома.
Много времени волшебник проводил в компании Люки, который не уставал учить тому, как нужно одеваться в столице, как нужно себя вести. Он объяснял тонкости местных традиций, некоторые важные исторические моменты и имена, известные практически любому архаддирцу, а также ставил Тобиусу «говор». Ученик схватывал все настолько быстро, что вскоре его сочли готовым для выхода в город.

 

В один солнечный агостарский день, когда Парс-де-ре-Наль изнывал от жары и поднимавшегося с речных вод зловонья, на улицах великого города появился один лишний горожанин. Он обрядился в бурый плащ золотаря, грубой выделки кожаные штаны, сапоги и перчатки. Золотарская кожаная шляпа скрывала его лицо полями, а на плечи ниспадали черной паклей волосы.
Золотарь добрался до перекрестка аллеи Жерара Режолеса и улицы Синданских аптекарей незадолго до полудня, а там его ждал Дези де Рахальеза.
– Мэтр, вас не узнать! И вид, и манеры… и запах! Конспирация отличная!
– Вы наконец выпустили меня из своего потаенного особняка, что дальше?
– Продолжаем обучение! Извольте следовать за мной, мэтр, и не выходите из образа.
Тайный кабинет обеспечивал дополнительную помощь городской страже, расследовал преступления особой важности и держал своих людей на бесчисленных и безумно запутанных улицах Парс-де-ре-Наля. Под предводительством Дези Тобиус стал изучать их наизусть. Целыми днями он шатался по городу вместе с развеселым напарником и запоминал столицу.
За время совместной службы рив неплохо узнал армадокийца. Вместе они гоняли городских босяков, трапезничали, время от времени осуществляли слежку за различными людьми и не только людьми. Задания низшего ранга не нуждались в пояснениях для исполнителей, они просто поступали откуда-то из канцелярского центра Тайного кабинета, и Тобиус, как малоопытный новичок, исполнял их под надзором Дези.
Армадокиец жил, играя на сцене, известной как Валемар, всегда веселый, обходительный и острый на язык, а порой еще и дерзкий – пару раз именно из-за него Тобиус оказывался втянут в кабацкую драку и применял отточенные с Люкой навыки. Дези нравился серому магистру, хотя тот сам не пожелал бы этого признавать, и чем сильнее он привыкал к напарнику, тем чаще и яснее замечал кратковременные приступы тревоги, которыми тот страдал. В такие моменты Дези становился мертвенно-бледным, глаза лихорадочно блестели, а кожа покрывалась холодным потом.
Однажды, сидя в трактире за ужином, Тобиус попытался незаметно применить на Дези диагностические чары, но не преуспел – на его теле оказался артефакт, защищавший от магического изучения.
– Не надо так, – тихо произнес армадокиец, до того на несколько мгновений замерший с напряженным лицом.
– Прости, – ответил Тобиус.
– Прощаю. Но впредь прошу, чтобы ты больше так не делал, ми амальго.
– Больше не буду. Хотя как целитель советую тебе обратиться к кому-нибудь сведущему в медицине. Я давно…
– А я еще дольше, – раздраженно бросил Дези, нервными движениями разрывая хлебную лепешку. – Это мое дело, ми амальго, и если ты уважаешь меня, то прошу, не лезь в него.
Назад: Илья Крымов Драконоборец. Том 2
Дальше: Часть третья