Большаков

В это же самое время Константин Георгиевич Большаков разговаривал с заместителем начальника «убойного» отдела Сергеем Кузьмичем Зарубиным. Только происходил этот разговор не в служебном кабинете, а на улице, в нескольких шагах и от дома, где жил Зарубин, и от служебной машины, на которой приехал полковник.

– Телефонные контакты я пробью без проблем, – без колебаний ответил Зарубин, выслушав «личную просьбу» главы криминальной полиции города. – У меня там много мальчиков-девочек прикормлено. А соцсети надо?

– Надо, – кивнул Большаков.

– Тут я пас. Я примитивный пользователь, чужую страницу взломать не смогу.

– А кто сможет?

– Найдем, – хитро улыбнулся Зарубин. – И не таких находили.

– Найди, – попросил Константин Георгиевич. – Только молчаливого, ладно?

– Ну, ясен пень.

– И не из наших, не из конторы. На стороне поищи.

– Само собой, – хмыкнул Сергей Кузьмич. – С этими сведениями надо будет что-то еще делать? Или тупо вам на стол нести?

– Пока не знаю. Если моя гипотеза не подтвердится, то ничего делать не нужно будет. А если подтвердится, то… Не знаю, Кузьмич, как получится.

– Ну, я понял, что вы не знаете. Но «как получится» – это тоже не ответ, – с крестьянской упрямой хитрецой возразил Зарубин. – Вы мне скажите, как может получиться и что еще может понадобиться. Предупрежден – значит, вооружен.

– Настырный ты, Кузьмич. Если я прав, то в твоих списках я найду человека, а возможно, и не одного, а двух-трех. И мне нужно будет расписать все их передвижения за последние двое суток. Кроме того, мне нужно будет узнать, где они находятся сейчас. Для этого снова потребуются твои прикормленные мальчики-девочки из техподдержки.

– А дальше? – не унимался Зарубин. – Узнаете – и на этом все?

– Узнаю – и пошлю тебя в адрес. Заберешь девушку, набьешь морды тем, с кем она там прохлаждается, и привезешь ее ко мне.

Сергей Кузьмич выразительно округлил глаза.

– Дочка, что ли? Это вы свою Лину хотите вытащить? А Кристина Фалалеева тогда кто? Подружка ее, что ли, с которой она вместе тусуется?

– Уймись, Кузьмич, – устало проговорил Большаков. – Я ищу именно Кристину Фалалееву. Ее нужно найти и привезти ко мне. И я очень ценю твою дружбу и твое умение работать быстро, не задавать лишних вопросов и не болтать.

– Понял, гражданин начальник, не дурак. А насчет «набить морды» – это как? Серьезно или ради красного словца?

– Совершенно серьезно, – подтвердил Константин Георгиевич. – Можешь даже ноги повыдергивать или переломать, если захочется.

– Тогда я возьму кого-нибудь с собой, кому это в кайф будет. Сам-то я не любитель этого дела с рукоприкладством, но есть люди, которые всегда и с удовольствием. Отчего ж не сделать им приятное?

– На твое усмотрение. И спасибо тебе заранее, Кузьмич.

«Интересно, хорошо это или плохо? – размышлял полковник Большаков, пока служебный автомобиль вез его на Петровку в здание ГУВД. – Человек работает, постепенно поднимается по служебной лестнице, делает карьеру, но в какой-то момент останавливается, и дальнейшее движение прекращается. И вовсе не потому, что он профессионально несостоятелен, нет. Он профессионал высочайшего класса. Но он ведет себя так, что недоброжелатели называют его „престарелым паяцем“. Мальчишество. Озорство. Нежелание становиться солидным и внушительным. Он даже разговаривает как пацан. Одинаков и с друзьями, и с сослуживцами, что с подчиненными, что с вышестоящими. Что это? Глупость? Упрямство? Психологическая незрелость? Или какой-то механизм защиты, борьбы с комплексами низкорослого человека? Надо будет спросить у Веры. У Веры… Да, без Веры в любом случае не обойтись. Ромка Дзюба в одиночку не справится с психологическим портретом Пескова. Борис Александрович предоставит много информации, но тут нужно уметь… Положите перед не умеющим рисовать человеком хоть миллион тюбиков с красками, дайте ему хоть миллион кистей, он все равно не напишет полотно, если он не художник».