Глава 12. Замок, принадлежавший Роланду Марлёю
На следующий день, в полдень, Грегори прогуливался по широкой трассе замка Марлёй, дыша свежим воздухом, когда его внимание привлек стук копыт, приближающийся к воротам. Он остановился посмотреть на гостей. Первой его мыслью было, что это его брат, второй — что Кеннет. Сквозь густую завесу деревьев по сторонам дороги он сумел различить фигуры двух всадников и пришел к заключению, что ни один из них не Джозеф.
Вскоре к нему присоединилась Синтия и задала ему тот же вопрос, что вертелся у него в голове. Но он никак не мог решить, кто бы это мог быть, и в душе продолжал надеяться, что это Кеннет.
Между тем путники миновали аллею и выехали на открытое пространство перед террасой. Один из них, ехавший чуть впереди, был похож на пуританина низшего сословия, в шляпе с широкими полями и черном потрепанном плаще. Другой, закутанный в накидку красного цвета, с необычайно длинным мечом, болтавшимся сбоку, казался мало подходящей компанией для своего молодого спутника.
Грегори задержался на террасе, чтобы отдать приказание слугам встретить гостей, а затем спустился по ступенькам, чтобы принять Кеннета в распростертые объятия. Позади него медленно и чинно, как дама вдвое старших лет, вышагивала Синтия. Она спокойно прореагировала на появление своего пропавшего возлюбленного, в вежливых выражениях выразив радость видеть его живым и невредимым, и позволила поцеловать себе руку.
Чуть позади них стоял Криспин с бледным, суровым лицом. Его губы были полуоткрыты, глаза горели при виде каменных стен своего дома, где он не был столько лет и куда пришел, наконец, с шляпой в руке просить приюта.
Грегори говорил, положив руку на плечи Кеннету:
— Мы очень волновались за тебя, мальчик. Мы уже стали подумывать о наихудшем, и вчера Джозеф отправился к Кромвелю, чтобы разузнать о тебе. Где ты пропадал?
— После, сэр. Отложим разговор на вечер. Это длинная история.
— Хорошо, хорошо! Раз у нее счастливый конец, то с рассказом можно повременить. Вы устали и, несомненно, хотите отдохнуть. Синтия приготовит все необходимое. Но что это за чучело ты привез с собой? — воскликнул он, указывая на Геллиарда. Он принял его за слугу, но вспыхнувшее лицо сэра Криспина подсказало ему, что он ошибается.
— Я прошу вашего соизволения… — начал Криспин с некоторой горячностью в голосе, но Кеннет опередил его:
— Этому джентльмену, сэр, я обязан своим спасением. Он был моим товарищем по заключению, но благодаря его уму и храбрости я избежал смерти. Позже я вам поведаю эту историю, сэр, и клянусь, вы будете рады поблагодарить его. Это сэр Криспин Геллиард, ранее капитан конного отряда, в котором я служил в бригаде Мидлтона.
Криспин низко поклонился под оценивающим взглядом Грегори. В его сердце закрался страх, что, возможно, годы не так уж сильно изменили его.
— Сэр Криспин Геллиард, — произнес Ашберн, мучительно роясь в памяти. — Геллиард, Геллиард… Я помню одного, которого звали «Геллиард Сто Чертей» и который причинил. немало хлопот во времена последнего правления короля.
Криспин облегченно вздохнул. Это объясняло пытливый взгляд и интерес Ашберна к его персоне.
— Он самый, сэр, — ответил он с улыбкой, отвешивая новый поклон. — Ваш слуга, сэр, и ваш, миледи.
Синтия с интересом посмотрела на его худощавую фигуру солдата. Она тоже слышала — а кто не слышал? — страшные истории о его приключениях. Но ни от кого еще она не слышала о бегстве мятежников из Ворчестера, и поэтому, когда вечером Кеннет рассказал им историю своего побега, ее интерес к Криспину сменился восхищением.
Романтика занимала в ее сердце немалую часть, как, впрочем, и у любой женщины. Она любила бардов и их песни о великих подвигах, а Криспин вполне подходил к образу героя из романтической баллады.
Кеннета она никогда не ценила высоко, но сейчас, особенно в присутствии этого сурового воина, закаленного опасностями, он потерял для нее какой-либо интерес.
И когда он вскоре дошел до того места, как он потерял сознание в лодке, она не смогла сдержать улыбку.
При этом отец бросил на нее быстрый беспокойный взгляд. Кеннет резко прервал повествование и поспешил закончить рассказ. Бросив на нее укоризненный взгляд, он сначала покраснел, а затем побледнел от обиды. Геллиард смотрел на это со спокойствием и не сделал ни малейшей попытки нарушить неловкую паузу, возникшую в беседе.
Правду сказать, его душу обуревали другие чувства, погружая его в задумчивое состояние.
После восемнадцати лет скитаний он, наконец, снова в своем родном замке Марлёй. Но он вернулся под чужим именем просить убежища у своих врагов под крышей отчего дома. Он вернулся как мститель. Он пришел искать справедливости, вооруженный возмездием. Неописуемая ненависть сжимала его сердце и требовала смерти тех, кто разрушил его жизнь. С этими мыслями он сидел за столом и сдерживал подступающую к горлу ярость всякий раз, когда его взгляд падал на круглое улыбающееся лицо Грегори Ашберна. Время еще не пришло. Он должен подождать возвращения Джозефа с тем, чтобы обрушить свою месть на обоих сразу.
Все эти восемнадцать лет он терпеливо выжидал, веря, что перед смертью великий и милосердный Господь даст ему возможность осуществить то, чего он так ждал, ради чего жил.
Он много пил этим вечером, и с каждой новой чашей его сердце оттаивало. Вскоре Синтия покинула их, вслед за ней поднялся и Кеннет. Только Криспин продолжал сидеть за столом и пить за здоровье хозяина дома, пока под конец Грегори, который никогда не отличался крепкой головой, совершенно не опьянел.
До полуночи они просидели за столом, разговаривая о том, о сем и с трудом понимая друг друга. Когда часы в зале пробили полночь, Криспин заговорил об отдыхе.
— Где вы хотите положить меня? — спросил он.
— В северном крыле, — ответил Грегори, икая.
— Нет, сэр, я протестую! — закричал Криспин, с трудом поднимаясь на ноги и покачиваясь из стороны в сторону. — Я буду спать в Королевской комнате!
— Королевской комнате? — эхом откликнулся Грегори, и на его лице отразилась безуспешная попытка вникнуть в смысл сказанного. — Что вы знаете о Королевской комнате?
— Что она выходит на восток к морю и что это самая моя любимая комната.
— Откуда вы это можете знать, если, насколько мне известно, вы здесь никогда прежде не бывали?
— Не бывал? — переспросил Криепин с угрожающим видом. Затем, спохватившись, он одернул себя. — В былые времена, когда этот замок принадлежал Марлёям, мне частенько приходилось бывать в этих стенах, — пробормотал он. — Вы об этом не могли знать. Роланд Марлёй был моим другом. Мне всегда готовили постель в Королевской комнате, мастер Ашберн.
— Вы были другом Роланда Марлёя? — задохнулся Грегори. Он был очень бледен, и лицо его стало влажным от пота. Упоминание этого имени протрезвило его. Ему показалось на мгновение, что перед ним стоит дух Роланда Марлёя. Его ноги подкосились, и он рухнул обратно в кресло.
— Да, я был его другом! — с ударением повторил Криспин. — Бедный Роланд! Он женился на вашей сестре, не так ли? И именно в силу этого замок Марлёй перешел в ваше владение?
— Он женился на нашей кузине, — поправил его Грегори. — Это была несчастная семья.
— О! Так это была ваша кузина? Да, действительно несчастная. — Криспин перешел на мелодраматический тон. — Бедный Роланд! В память о прежних временах я хочу спать в Королевской комнате, мастер Ашберн.
— Вы будете спать там, где пожелаете, — ответил Грегори, и они поднялись из-за стола.
— Как долго мы будем иметь честь видеть вас своим гостем, сэр Криспин? — спросил Грегори.
— Не Долго, сэр, — необдуманно ответил Геллиард. — Возможно я отправлюсь завтра же утром.
— Я надеюсь, что вы передумаете, — с явным облегчением произнес Грегори.
— Друг Роланда Марлёя всегда желанный гость в доме, который когда-то принадлежал Роланду Марлёю.
— Дом, который принадлежал Роланду Марлёю, — пробормотал Криспин. — Хой-хо! Жизнь непредсказуема, как игра в кости. Сегодня мы говорим: «Дом, который принадлежал Роланду Марлёю», а скоро люди будут говорить: «Дом, в котором жили Ашберны — да и умерли в котором…» Позвольте пожелать вам спокойной ночи, мастер Ашберн!
Он поднялся на ноги и неуверенно взошел по лестнице, где его уже ждал слуга Со свечой в руке, чтобы проводить в покои, которые он выбрал.
Грегори проводил его тусклым испуганным взглядом. Слова, которые пробормотал Геллиард, звучали в его ушах как пророчество.
