ГЛАВА 19
Проснулась я уже в сумерках, от грохота барабана. Я подошла к окну. Около каждого дома горел факел.
Лязгнула дверь. Я едва сдержала крик. На пороге стоял Ворон, из одежды на нем была только набедренная повязка. Тело его покрывали синие рисунки в виде змей.
— Ночь колдовства близко. Идем, саарки.
Самым логичным было бы завизжать и забиться под кровать, но любопытство и глупость удержали меня от этого разумного поступка.
Как ни в чем не бывало мы спустились в столовую. Там был накрыт стол. Я заняла свое обычное место. На лицо были все признаки мифического апокалипсиса. Света нет — горят свечи. Почти голый мужчина, разрисованный синим, в маске птицы сидит напротив. Где-то вдали отбивают дикий ритм барабаны. Зато я поняла, что черные развевающиеся одежды, которые Ворон обычно носил, — это очень даже нормально. Вот оно! Все познается в сравнении.
Я осторожно отломила кусочек хлеба.
— Теперь мы поговорим, — торжественно сказал Ворон. — Время пришло.
Деваться мне было некуда, и я просто кивнула.
— Саарки, ты — мое предназначение.
Я не донесла стакан воды до рта.
А Ворон продолжил:
— Одна саарки, очень сильный, что смотрит в будущее, мне обещала, что моей женщиной будет саарки, которая упадет с неба. Ты мое предназначение, — повторил он на всякий случай, если я не поняла суть. — Нам суждено быть вместе.
Я не могла ничего ответить. Мое сердце бешено колотилось. Не может быть.
— Я почувствовал, что ты та самая саарки, когда только тебя увидел.
Мои ладони стали влажными. Нет, не может быть такого совпадения. Так не бывает. Я по-новому взглянула на человека, сидящего напротив.
Стоило столько размышлять о том, какой же будет встреча с моим предназначением, представлять этот момент, ждать, когда сильнее забьется мое ведьмовское сердце… и вот я смотрела на того, кто называл себя Вороном и рассуждал о судьбе, и ничего не чувствовала. Кроме сильной неловкости. Ну, и еще страх… да, легкий страх определенно присутствовал. Никаких романтических чувств и порывов.
В груди всколыхнулась обида. Ну нет, не может этого быть. Я даже лица его не видела. И вообще, все должно быть не так!
Как именно, я затруднялась ответить, но точно знала, что по-другому. Может, по местным меркам Ворон — вполне себе приличный вариант, но в мои планы не входило оставаться на этой планете. Я представила себя в развевающихся темных одеждах и в маске. Нет, такие ролевые игры — определенно не мое.
И о чем думала Вселенная?! Да при нормальном раскладе я бы никогда не оказалась на Цитре! Мое предназначение — рабовладелец?! Нет уж. Лучше заведу себе кота… пять котов, когда вернусь домой.
А Ворон продолжил:
— Сегодня ты будешь моей.
Ого! Полегче! Губы свело от приклеенной улыбки. Ворон зря времени не теряет и обладает тактом и прямолинейностью раскаленной кочерги. И сомневается он при принятии любого решения, примерно как падающий метеорит.
Я медленно отставила стакан. Сейчас нужно быть особенно осторожной.
— Предназначение — это серьезно, — начала я.
Ворон откинулся на спинку стула.
Невозможно серьезно разговорить с голым мужиком в маске. Не-воз-можно!
— Это очень сильная связь…
Я сделала многозначительную паузу.
— Если предназначение истинно, то связь эта никуда не денется, и здесь нет смысла торопиться. В моем мире… откуда я упала, — я подавила смешок, — принято проверять чувства, не всегда стоит идти на поводу у эмоций. Спешить не надо, и потом, мало ли, какая еще ведьма может упасть на Цитру. Это никогда нельзя исключать. И…
Я резко замолчала. Ворон тоже молчал. Он наклонил голову набок, рассматривая меня. Стало как-то неуютно.
— Все будет хорошо, — сказал он. — Я уверен. Ты — та самая.
— Я даже не видела твоего лица!
— А я видел твое. Мое лицо не изменит судьбу. Ее ничто не изменит.
Непробиваемый! Что там за интрига?
— Не хочу ставить под сомнение предсказание той ведьмы, но ты уверен, что оно правдиво? Может быть, она еще что-то сказала, помимо того, что твое «предназначение» свалится тебе на голову?
Мужчина фыркнул:
— Да. Она сказала, что саарки будет красива.
Не время сейчас тешить собственную гордость. Не время.
— Это все очень неожиданно. Мне нужно время, — сказала я, а про себя добавила: «чтобы убежать как можно дальше отсюда». — Мои традиции не позволяют так быстро.
Я сделала широкий жест рукой, пытаясь показать, насколько на Херрине богатые традиции.
— Но ты теперь здесь, а не у себя, — резонно заметил Ворон. — Но я дам тебе время.
Я вздохнула с некоторым облегчением. Но аппетит пропал напрочь.
«Бежать! Бежать! Бежать!» — повторял мой внутренний голос на все лады.
— Сегодня эта ночь будет для тебя, саарки, — пообещал он. — Надо идти, люди ждут.
Он легко поднялся со своего места и подошел ко мне. Я судорожно сжимала вилку, на ней играли блики свечей. Металл быстро нагрелся в руке. Тяжелая ладонь опустилась мне на запястье.
— Идем, — Ворон слегка нажал, и вилка глухо ударилась об стол.
Мы шли по дороге, освещенной горящими факелами. Барабанный бой все нарастал. В воздухе витали сладковатые запахи пряностей и дыма.
За домами оказалось небольшое поле, заполненное людьми, они бродили, сбивались в группки, чего-то ждали. Когда Ворона заметили, толпа разразилась приветственными криками. Люди расступились, пропуская нас к ярко освещенному подиуму или сцене. Там стояли резные деревянные кресла, укрытые шкурами неизвестных мне зверей.
Мы не торопясь продвигались вперед. Меня то и дело касались руки. Я видела искаженные лица, но не понимала, что мне кричат, и невольно жалась к Ворону. Кто-то надел мне на шею венок из мелких белых цветков. Приятный, но довольно сильный запах ударил в нос.
Ворон подхватил меня под руку, чтобы я не споткнулась на лесенке, а потом настойчиво подтолкнул к креслу.
Барабаны неистовствовали. Любят здесь этот инструмент. Хотя на чем еще играть ночью в свете факелов. Со своего места я заметила музыкантов. Окруженные плотным кольцом людей, они пританцовывали и покачивались в некотором подобии транса, их обнаженные тела блестели от пота в свете факелов.
— Будет колдовство.
Я посмотрела на Ворона, он кивнул мне, на секунду прикрыл глаза. И начал отбивать ритм ладонями. Неожиданно он взревел, перекрывая шум толпы и грохот барабанов.
Силы космические! Метеориты проклятые! Разве можно так пугать! Я даже подскочила на месте.
А мужчина пустился в пляс. Он вертелся, топал ногами, подпрыгивал. Мне хотелось закрыть глаза. И это он называет колдовством?!
Люди вокруг воздели руки к небу и стали покачиваться. Некоторые задергались, как будто в припадке. Несколько человек упало на землю.
Все это было так дико и странно.
Я смотрела на Ворона особенным восприятием, чувствовала его энергию. Естественно, ничего магического в этом не было.
Движения его становились все более резкими. Для смелой театральной постановки было бы отлично. Страсть и первобытный азарт, опасность, сила и дикость — очень сильный сплав эмоций.
Я так увлеклась танцем Ворона, что пропустила появление еще двух персонажей, которые тащили упирающееся животное с рогами прямо к сцене. В полуголых мужчинах мне с большим трудом удалось опознать Большого и Злобного. Их кожу покрывали орнаменты, нарисованные синей краской, а еще на них были юбки. Несчастное животное крутило головой и издавало жалобные протяжные звуки, но они тонули в криках толпы.
Вперед выступил Гринк, я до этого его не видела, хотя он стоял в двух шагах от того места, где я сидела. Вид у него был не менее колоритный, к тому же он щеголял высокой шапкой, отороченной мехом. Инженер, называется.
Я в нем разочаровалась. А еще рассуждал о ведьмах! В руках Гринк держал поднос, на котором лежал угрожающего вида нож и стояла миска с каким-то порошком.
Безумие захлестнуло поселок. Безумие чистое и незамутненное. Я чувствовала себя единственным нормальным человеком на этом «празднике». Мне хотелось провалиться сквозь землю, но все, что я могла, — это вжаться в спинку кресла.
Большой подхватил животное и поставил его к нам на возвышение. Меня пронзило дурное предчувствие, но я не могла поверить, что…
Я понимала, к чему все идет. Пусть это будет сон. Мне нужно срочно проснуться.
Люди вокруг схватились за руки. Все пришли в движение. Барабаны сменили ритм, давая краткую передышку. А потом все задергались, задвигались, пустились в танец. Мужчины, женщины принялись срывать с себя одежду, которой и без того было немного.
Не знаю, сколько это продолжалось.
Ворон спокойно наблюдал за происходящим. Когда он повернулся ко мне, в его глазах плясало пламя. Он медленно подошел к неподвижному Гринку и зачерпнул порошок из миски. Тщательно растер его в ладонях, и они стали красными.
Пожалуйста, не надо!
Он взял нож и двинулся к рогатой скотине, которая смирилась со своей участью и стояла, понурив голову.
Я малодушно закрыла глаза и тут же открыла. Это было похоже на слабенький удар током.
Животное лежало на боку, шерсть окрасилась бурыми пятнами. Я заметила очень, очень слабое колдовское колебание, которое перешло на Ворона.
Мужчина, который стоял напротив помоста, схватил за волосы какую-то женщину, подмял ее под себя и…
Воздух наполнился стонами, криками. Мужчины и женщины сплетались в самых разных позах, без всякого стеснения и стыда. Они бросались в объятия друг друга и предавались страсти. Не было запретов и табу.
Я не хотела это видеть, но отвести взгляд было невозможно. Ворон подошел ко мне и провел рукой по щеке. Ладонь его была в крови жертвенного животного. Он что-то говорил нараспев.
А потом прошептал на общем:
— Пойдем, оставим их. Ты чуешь колдовство?
Я не ответила, пошла за ним, стараясь не наступить на распластанные тела.
Но колдовство было. Крошечные крупицы силы уходили в землю, и земля в ответ рождала свою магию.
— Чуешь?
Мы шли по дороге, некоторые факелы догорели. Венок на моей шее стал невыносимо тяжелым, а запах цветов удушающим.
— Чуешь?
Магия — совсем сырая и не имеющая цели, искала пустоту, которую она может заполнить. Сила тянулась к Ворону, как будто ее манили синие узоры на его коже.
Я засмотрелась и едва не упала, но он успел подхватить.
— Идем, — сказал он.
Мы ввалились в дом, тяжело дыша. Я стряхнула с себя ненавистный венок. Мне показалось, что когда дверь захлопнулась, мы отсекли себя от безумия этой ночи.
— Ну и праздник… — выдохнула я.
Ворон промолчал.
— Я устала.
Он кивнул и довел меня до комнаты.
Я зашла внутрь, он остался стоять на пороге.
— Ну, спокойной ночи, — неловко пробормотала я.
— Что там? — Ворон указал в угол, я повернулась к нему спиной, и он с силой толкнул меня вперед.
Я приземлилась на кровать, попробовала отползти, но он придавил меня всем своим весом, я барахталась и вырывалась, но в его действиях чувствовалась сноровка и опыт.
Откуда-то в его руках появилась веревка, он связал мои запястья, а веревку закрепил на изголовье кровати.
— Пусти меня, выродок! Не прикасайся!
— Я обещал тебе время, я дал тебе время.
— Не-е-ет!
Я бессильно забилась в путах.
Движения его были размеренны и неторопливы, он коснулся моей груди, сильно сжал.
— Прокляну! И твоего инженера прокляну! Он умрет! Я заберу назад его здоровье, — рычала я в первобытном ужасе.
— Нет.
— Да!
— От проклятия меня защищают силы, — сообщил он.
— Нет таких сил! Если ты коснешься меня, то…
Вторая рука накрыла мою вторую грудь.
— Будь ты проклят, тварь! Пусть падет на тебя кара, пусть черви сожрут твое тело, пусть оно гниет…
Ворон внимательно слушал. Он подождал несколько секунд, сунул руку под подушку и достал широкую темную ленту.
Подготовился заранее…
Сердце готово было остановиться.
А он принялся завязывать мне глаза. Я попыталась укусить, клацнули зубы.
— Не бойся, саарки. Будет то, что предназначено.
— Да пошел ты, урод!
Он тихо засмеялся.
Я лежала, связанная и ослепленная, а он поднялся. На пол что-то упало.
— Маска мешает, — раздался ненавистный голос.
Изловчившись, я наугад ударила ногой. Попала. Мужчина охнул. Раздался шелест, потом удар, сдавленное шипение…
Я крутила головой, пытаясь понять, куда ударить.
На плечо опустилась ладонь.
— Все хорошо. Не кусайся. Я сниму…
Пальцы коснулись повязки:
— Твоя смерть будет ужасна, и посмертие, если оно есть…
— Тише, Марта, тише. Ты молодец.
Я не сразу сообразила, что голос стал другим. Повязка исчезла, и я чуть не задохнулась от облегчения.
— Коперник! Где. Ты. Был.
Коперник вздохнул и покачал головой.
— Я тоже рад тебя видеть.
Капитан склонился надо мной и принялся перерезать веревки. Только и было слышно «шурх-шурх, шурх-шурх».
— Вот так лучше.
Он помог мне сесть и растер затекшие запястья.
— Ты! Ты! Понимаешь, что… — во мне бушевали эмоции.
— Да, — спокойно согласился Коперник.
— Что «да»?! — вспылила я. — Где ты был?
— Теперь я рядом.
— Ты не сказал «теперь все будет хорошо»!
— Нет. Не сказал, — подтвердил он.
Я злилась на Ворона, на Коперника, на Ладку, на Цитру. На всю Вселенную. Меня трясло, хотя в комнате было тепло, даже жарко.
Нэй взял одеяло и накинул мне на плечи.
— Надо б-б-было у-у-бежать, но я не знала, что делать, думала, вдруг ты за мной придешь, а меня тут нет. И я ничего не делала. А ты все не приходил и не приходил.
В глазах противно защипало.
— Хорошо, что не убежала, — Коперник провел рукой по моей спине. — Нужно идти. Встать сможешь?
— Ага, — сказала я, не двигаясь с места.
— Я не мог прийти раньше, Марта, — сказал он так, что сразу становилось ясно: действительно не мог. Чувствовалась в этом мужчине обстоятельность и полная ответственность за каждое решение и действие.
Он не успокаивал и не жалел меня, но его уверенность и скупые фразы не давали мне сорваться в безобразную истерику, я держалась на самом краю.
— Ладно, — я вытерла глаза и судорожно вздохнула. — Но… Мог бы прийти быстрее.
Я огляделась, как будто видела комнату в первый раз.
Рядом с кроватью лицом вниз лежал Ворон.
— Он… он… — Я не отрываясь смотрела на неподвижное тело.
Коперник замялся, а потом нехотя ответил:
— Он все.
— Совсем? — деловито осведомилась я.
— Совершенно, — почему-то извиняющимся тоном ответил Коперник.
Он внимательно следил за моей реакцией. А я испытала облегчение и очень теплое чувство, такое, когда понимаешь, что все правильно. А еще мстительное торжество.
— А я его прокляла… — зачем-то сообщила я.
— Хорошо прокляла, — Коперник улыбнулся, — быстро подействовало.
— Смешно… А ведь точно — быстро!
Теперь меня душил смех.
— Нет, ну каков, а?! «Будет то, что предназначено».
Мне было ужасно весело. Я не могла остановиться.
В глубине сознания мелькнула мысль: «Все-таки истерика».
Продолжая посмеиваться, я сказала:
— У тебя есть чувство юмора, капитан. Переверни его, пожалуйста, — без всякого перехода попросила я.
— Не надо, Марта, — попробовал возразить Коперник. — Идем.
Он потянул меня к себе, но я уперлась.
— Нет. Переверни, — настаивала я.
— Не стоит.
— Стоит. Если ты мне не поможешь, то я сама.
— Ох, женщина. Но если устроишь истерику…
Я хихикнула, помотала головой. Мне показалось дико забавным, что, во-первых, у меня уже истерика. А, во-вторых, ничто не помешает мне устроить еще одну.
Коперник нехотя перевернул Ворона, и я впервые увидела своего неудавшегося хозяина без маски, в натуральном виде. От постоянного ношения маски лицо его было очень бледным, только вокруг глаз кожа загорела, как раз по форме прорезей. Это снова вызвало у меня неконтролируемый всплеск веселья.
— Все, посмотрела, вставай! — скомандовал Коперник.
— Нет, ты взгляни на него. У него же совершенно никакое лицо. Губы тонкие, и рот какой-то маленький. А брови… нет, ты видишь его брови? Это что? А щеки? Так-то он выглядит поджарым, а щеки пухлые. Что ты скажешь?
— Скажу, что нам нужно идти.
Коперник не дал втянуть себя в обсуждение внешности моего неудавшегося предназначения. Я медленно поднялась на ноги.
— То же мне, пророчество. Посмотри на него! А он точно… того? Какой-то он безмятежный и просто расслабленный.
С этими словами я пнула Ворона под ребра. Его голова безвольно качнулась.
— Да что же это за женщина! — прорычал Коперник и потащил меня к двери.
— А что? Сейчас, — я выскользнула, вернулась к Ворону и еще раз пнула его от души.
— Немедленно, Марта. Иди. Сюда. Это приказ.
— Хорошо, иду. Просто надо же было убедиться…
Я сделала это снова.
— Марта!
— Он не был хорошим человеком. Он взял и подарил свою бывшую любовницу Большому. Взял и подарил. Живую женщину! Вот так просто. А если бы ему еще какая-то ведьма сказала, что его предназначение ждет его… а, не важно, где. Или что ему, такому красивому, сильному и умному, положено не одно предназначение, а, скажем, три. В такое вы, мужчины, всегда готовы поверить.
— Марта, — Коперник приблизился.
— Все, все. Мне бы только умыться, и еще надо… м-м…
— Силы космические! — взревел капитан.
— Это все стресс, и он меня измазал кровью. Этот ублюдок приносил жертву!
— Прекрати, он все равно ничего не чувствует.
— Мерзкий извращенец! Организатор оргий, — меня было не остановить. — Они там все… на поляне.
Коперник вздохнул и просто вынес меня из комнаты, как когда-то монстрик на показательном бое. Кажется, с того самого боя прошла вечность.
— Мне все-таки очень надо в ванную, — я заворочалась и стала сползать на пол. — Очень.
Капитан отпустил, но несколько секунд придерживал меня, видно, проверяя, не брошусь ли я назад, чтобы снова пинать Ворона. В полумраке выражение лица Коперника угадывалось с большим трудом, но я все равно знала, что смотрит он настороженно. И почему он так относится ко всему, что я делаю?
— Минута. И ни секундой больше, — сказал он и серьезно добавил, когда я уже спешила в ванную: — Марта, у тебя какой-то талант превращать все в фарс.
Я только пожала плечами. На меня снизошло радостное спокойствие. Все страхи и волнения предыдущих дней остались лежать в той комнате вместе с Вороном. Они в буквальном смысле умерли.
Теперь-то мы вернемся домой, Коперник знает, что делать.
Фарс не фарс, а с природой не поспоришь.
