ГЛАВА 17
Полночи я просидела над коробкой, размышляя над своими дальнейшими действиями. Как ни странно, в этом хламе нашлась одна колдовская вещь: на самом дне лежал маленький металлический цилиндр, покрытый настоящими знаками, связывающими силу. Это был своего рода накопитель. Он был полон, но открывать его я пока не стала: мало ли, что там хранится. Колдовская вещица перекочевала из коробки в карман моего нового платья.
Я перебирала цветные стеклышки. План постепенно начал складываться, и отсутствие настоящих артефактов ничего не меняло. В конце концов, ленивый человек — это тот, кто не делает вид, что работает. Нужно использовать что есть.
На полу черной свечкой я начертила все знаки, которые могла вспомнить, выбирала самые эффектные. Думаю, моя преподавательница, строгая Герма Воск могла бы мной гордиться. Уж насколько я всегда считала черчение пережитком старины, но вот же, пригодилось. Я всегда предпочитала распечатать модель любого знака, если она требовалась, и не заморачиваться.
Стеклышки я красиво разложила на полу. В углу соорудила что-то вроде небольшого алтаря. Кусок хлеба, оставшийся от ужина, который мне просунули на подносе через окошко в двери, я тоже использовала.
Я сделала все, чтобы комната приобрела оккультный вид. От антуража разило колдовством. У суеверного человека легко могли бы сдать нервы, а у скептика возникло бы желание показать меня специалисту, который помогает импульсам в мозгу работать правильно.
Но я решила, что в этом деле лучше больше…
Поспать мне удалось всего несколько часов. Меня разбудил яркий свет, который пробивался в окно. Судя по моим ощущениям, сутки на этой планете были какими-то короткими. Хотя точно утверждать не берусь. Возможно, время неслось с такой скоростью из-за адреналина в моей крови. И это были первые сутки здесь, которые я провела в сознательном состоянии. Меня не опоили и не продали. А это уже достижение.
Надеясь, что время еще раннее, я взялась за бубен. Пусть Ворон прочувствует побочный эффект колдовства, тем более что музыкальностью я никогда не отличалась. Но этот недостаток я компенсировала рвением.
Я неистово стучала в бубен, когда дверь в мою относительно комфортную камеру отворилась, и влетел Ворон собственной персоной. Он был в маске, но без развевающихся черных одежд. Обычные штаны и футболка выпадали из образа. На шее болтался всего один амулет. Зато удалось рассмотреть, что руки у него сильные и жилистые, загорелые.
Ничуть не смутившись таким резким вторжением, я неторопливо отложила бубен. И посмотрела на «хозяина».
— Пора, — вместо приветствия сказала я.
Втайне я надеялась, что мне удалось произвести впечатление: растрепанные волосы разметались по плечам, под глазами залегли тени от недостатка сна. В общем, ведьма самая настоящая.
Он вздохнул, подавив раздражение, и внимательно рассмотрел мои художественные упражнения, удостоив алтарь особенного внимания.
— Хочешь принести… это… жертву? — спросил Ворон.
— Пока рано об этом говорить, — со значением произнесла я.
А сама внутренне содрогнулась. Похоже, здесь ведьмы практикуют жертвоприношения, и тот камень, на котором я лежала в момент совершения сделки, для этого и предназначен. Хотя от ведьмы, которая готова продать другую ведьму, можно ожидать и еще чего похуже.
Пока мы шли к дому старика, я думала о том, что же произошло с этой планетой. Куда смотрит мировая общественность? Это же варварство чистой воды. Удивительно, что Коперник отсюда. Я ощутила тревогу за него. Хотя о плохом думать не хотелось.
Несмотря на раннее утро, старик не спал. Он еще больше осунулся и выглядел очень плохо. Губы посинели, его бил озноб. Но все равно, когда он увидел меня, глаза его гневно блеснули.
Ворон обронил несколько коротких фраз, больше смахивающих на команды, а потом обернулся ко мне.
— Я оставлять тебя. Вернусь вечером. Не убегать. Найду. Лечи, — он приблизился ко мне вплотную и очень убедительно добавил, прошептав на ухо, чтобы старик не услышал: — Если что-то не так. Очень плохие последствия.
Я кивнула.
— Как вас зовут? — обратилась я к старику.
Он промолчал.
— Чтобы магия подействовала, мне нужно, чтобы он тоже этого хотел, — сказала я.
Ворон вздохнул.
— Я не говорил, что будут легко. Делай, что можешь, — жестко отрезал он и вышел.
Я подбежала к окну и из-за тяжелой шторы наблюдала, как «хозяин» садится в дрон и уезжает со своими людьми.
Около дома старика осталась охрана. Если предположить, что у них тоже есть ведьмовской «подарок», то они не попытаются меня остановить. И ничего мне не сделают. Скорее всего. С другой стороны, насколько далеко я уйду? Они же могут спокойно пойти за мной и сообщить Ворону, куда я направляюсь. У некоторых мужчин какой-то пунктик, связанный с приказами. Проверять, что бывает с теми, кто нарушает приказы Ворона, я не горела желанием.
Другой вариант: я попробую отвести охране глаза и уйду незамеченной. Но где искать Коперника?
В спину мне ударило что-то жесткое. Я развернулась, чтобы увидеть, как старик дрожащей рукой схватил со своей тумбочки маленький круглый шарик и запустил в меня. Я вовремя отпрянула в сторону, и шарик просвистел мимо, ударился в стену.
Старик что-то кричал, чуть ли не слюной брызгал.
— Я не понимаю! — закричала я. — Говорите на общем! Меня зовут Марта!
Судя по интонации, в меня летели самые изощренные проклятия.
— Я постараюсь вам помочь, — пыталась я перекричать его. — И ваш друг очень настаивал. А его игнорировать непросто. Он мне, между прочим, угрожал.
Противный старикашка не унимался. Даже редкие волосенки на макушке встали дыбом.
— Саарки, саарки, — гневно повторял он.
— Послушайте, ну это же абсурд. Предполагается, что я буду вас лечить. Чего сопротивляться-то? Я тоже не горю желанием здесь находиться.
А может, он просто безумен?
Он метался на своем ложе, пальцы судорожно сжимали простыню, незнакомые слова лились неудержимым потоком.
Я уселась на безопасном расстоянии и включилась в перепалку. С той лишь разницей, что кричала на общем. Просто давала выход накопившемуся раздражению.
— Я вообще хочу домой на Террину! Если бы вы знали, как мне это все надоело. Ладка со своими закидонами и попытками доказать, что она может чего-то добиться. Как будто мы бы любили ее меньше от того, что она бы просто была… да кем угодно! Военные, вместе с адмиралом и капитаном Коперником. Женоненавистники! Космические пираты! Выход в открытый космос! А я ненавижу космос даже закрытый, даже из окна иллюминатора! А ваши ведьмы — это же кошмар! Пародия! Меня продали этому вашему Ворону. Что еще… Здесь нет космопорта, чтобы я могла улететь домой! Замкнутый круг!
Старик откинулся на подушки и замолчал.
— О, значит, вы готовы к лечению. Замечательно!
Мой строптивый пациент затих. А я приступила к воплощению первой части своего плана. Хотя планом это можно назвать с очень большой натяжкой. Все мои медицинские знания ограничивались следующим: в случае любого недомогания прийти к восстанавливающей капсуле и нажать режим диагностики.
Единственное, чем я могла помочь в этой ситуации, так это поделиться силой, а еще, если окажется, что старик все-таки понимает всеобщий, я смогу убедить его в том, что он чувствует себя хорошо и не испытывает боли. И на какое-то время так и будет.
Вера способна включить защитные силы организма. Неизвестно, конечно, сколько у этого несчастного этих самых сил осталось. Но все, что возможно, я помогу активизировать.
Я надеялась, что в любом случае, это поможет мне выиграть время. Может, удастся разузнать, где Коперник, или я придумаю, как сбежать.
Старик лежал спокойно и тяжело дышал.
— Вот, так-то лучше, — сказала я.
Я прошлась по комнате, взвесила в руке книгу, полистала страницы. До чего же неудобно, книгу нужно держать двумя руками, а перелистывание страниц — совершенно не эргономичный процесс. Когда-то я слышала от одного коллекционера, что у бумажных книг особенный запах. Я понюхала книгу. Ничего особенного. Пахнет пылью и чем-то сухим. Но самое главное открытие: буквы были стандартными. Сначала я обрадовалась, что текст написан на общем языке, но слова оказались незнакомыми.
— Карминху на ардэн… — прочитала я вслух и вернула книгу на место.
Старик внимательно следил за каждым моим движением.
— Может, все-таки скажете, как вас зовут?
Я подошла к окну и аккуратно выглянула, придерживая штору. На улице наметилось оживление. Из домов выходили женщины, они спешили куда-то с большими корзинами. Да, поселок был населен. Многие приветливо махали друг другу, собирались в группки.
Напротив дома старика остановилась девушка, ее рыжие волосы были собраны в тяжелый узел. Налетевший ветер трепал ее длинную юбку. Было в ее позе что-то драматичное. Она подняла глаза, и наши взгляды встретились. Незнакомка улыбнулась зло и неприязненно.
К ней подошел один из людей Ворона, оставленных для охраны дома. Мужчина что-то сказал рыжей и подтолкнул ее в плечо. Девушка сделала шаг, оглянулась и посмотрела на меня с такой ненавистью, что захотелось задернуть шторы. Что я и сделала.
Не припоминаю, чтобы я переходила ей дорогу. Разве что в бессознательном состоянии.
Я повернулась к старику.
— Я уверена, вы понимаете общий, — спокойно сказала я. — Ворон хоть и плохо говорит на общем, но говорит. Ведьма, которая меня продала, тоже говорила. А вы значительно старше, значит, вы владеете языком в совершенстве. Не верю, что вы все забыли. Как я понимаю, ваша планета отрезана от остального мира сравнительно недавно. Давайте поможем друг другу.
— Ты ничем не сможешь мне помочь, мерзкое порождение тьмы!
После чего на меня снова вылился поток ругательств, но на этот раз их смысл я прекрасно понимала. Старик так разошелся, что у меня возникло ощущение, что он вот-вот вскочит, и мне придется убегать.
Если так пойдет и дальше, Ворон будет поражен столь быстрым результатом. Вот и румянец появился. Правда, старика может хватить удар, и тогда…
А старикан надрывался:
— Проклятая ведьма! Будь проклята вся ваша грязная порода! Бесстыдница! Шлюха!
Нет, вот это вообще странно. Какие безосновательные обвинения.
Я глубоко вздохнула. Подошла поближе.
— Ты не прикоснешься ко мне, ведьма! Я не позволю.
Я совершенно спокойно взяла с тумбочки кувшин с водой и плеснула на старика. Он ошарашенно зафыркал и принялся отплевываться. Так получилось, что мой карающий душ настиг его в тот момент, когда он открыл рот, чтобы высказать что-то еще.
Это было такое забавное зрелище, что я рассмеялась.
Мне стало немного стыдно. Облить беспомощного человека! Но, с другой стороны, он заслужил. Не знаю я, как правильно вести себя в таких случаях.
Воспользовавшись тем, что старик потерял дар речи от моей выходки, я положила руку ему на грудь. Мокрая ткань холодила ладонь. Мужчина дернулся, а я направила свою силу. Хватит разговоров. Пришло время поколдовать.
Я настолько погрузилась в процесс, что не услышала, как в комнату вошел Ворон. Не знаю, сколько он наблюдал за нами.
— Вернулись? — я бросила короткий взгляд через плечо.
— Я контролирую все мое, — последовал ответ.
По интонации мне показалось, что Ворон улыбается. А вот мне совершенно не понравилось, что меня включили в это «мое».
Сила спокойно перетекала от меня к старику. Все-таки прекрасно, что на Террине и в других местах уже давно победили почти все болезни.
От моей ладони к локтю поднимался холодок, я чувствовала легкое онемение. Что бы мой пациент ни говорил, как бы ни сопротивлялся и что бы он там себе не думал о ведьмах, но его собственное тело его предавало и впитывало энергию, как губка воду.
А раньше ходили легенды о том, что некоторые люди пьют силу: древние сказки о кровопийцах. Больные люди тоже в некотором роде вампиры.
Я отдернула руку — на сегодня хватит.
— Зачем везде вода? — Ворон выдержал паузу, удостоверившись, что я закончила.
— А это очень древний ритуал, смывает весь негатив. Накопилось его тут в избытке, — ответила я, косясь на старика.
Он дышал значительно свободнее. И вид у него был невероятно удивленный.
Еще бы!
Я посмотрела на Ворона. Ему одного колдовства недостаточно. Нужны внешние атрибуты. Не только быть ведьмой, но еще и казаться. Не просто помогать, а еще… Что бы придумать такое дикое…
— Сегодня должны гореть две красные свечи. На левое запястье ему нужно привязать красную нитку, на правое — синюю.
Слабовато. Марта, давай, включи воображение! Нужно что-то позабористее.
— Еще нужна золотая и серебряная цепочки. Серебряную он должен надеть на левую лодыжку, золотую — на правую.
Ворон задумался.
Ведь спросит «зачем?», с тоской подумала я, но он меня сильно удивил.
— Я понял, — спокойно сказал он.
«Понял что?» — так и хотелось спросить мне. Но Ворон не стал скрывать свои размышления на тему магии и на ломаном общем предоставил мне объяснение. Признаться, я бы не изобрела лучше: он предположил, что красный — это цвет золота и огня, а серебро и синий — тоже сочетаются и символизируют воду. А располагаются они так, чтобы сбалансировать энергию Эйлант. И помочь старику обрести баланс.
К слову, я понятия не имела, что такое «энергия Эйлант», но какое обоснование! Я была готова рассмеяться от такой наивности и суеверности. При этом я чувствовала, что, несмотря на суеверность, Ворон хитер и очень опасен. И надо радоваться, что его устраивают все эти проявления колдовства.
Ворон достал какую-то черную коробочку, она странно зашипела, и он стал с ней разговаривать.
Заметив мое удивление, он сказал с некоторой гордостью:
— Рация.
Это слово для меня ничего не значило.
— Связь, — пояснил он.
Черная коробка ответила. Слова можно было разобрать с очень большим трудом. Если это связь, то я космодесантница. Но переговоры возымели эффект. Люди Ворона привели двух женщин, которые принялись наводить в комнате старика порядок.
Со стариком у нас все же сложился некий шаткий нейтралитет, хотя он иногда вспоминал, насколько ненавидит ведьм, и я получала порцию проклятий на общем языке. В отместку я убедила Ворона, что для более успешного лечения старику необходимо на четвереньках делать три шага на север и пять шагов на юг.
Я не присутствовала при разговоре, но аргументы у Ворона нашлись. И старик послушно делал, что велено. Он скрипел зубами и фыркал, как рассерженный кот. Подозреваю, что он изобрел много новых ругательств.
Я продолжала делиться с ним силой, изобретая все новые и новые ритуалы. Мне даже начала нравиться подобная театральность — пропала во мне актриса.
При том, что серьезного лечения старик не получал, он с каждым днем выглядел все лучше и лучше. Я была поражена, потому что точно знала, что моей заслуги в этом нет. Это заставляло сердце тревожно сжиматься. Моих отрывочных знаний о медицине хватало, чтобы понять, что даже в самых тяжелых случаях может наступить улучшение, а после болезнь возвращается с новой силой.
Самое неприятное, что откат мог произойти в любой момент. Но я старалась изо всех сил сохранять внешнее спокойствие. А еще я внушала своему пациенту, что с ним все хорошо. Это была сладкая ложь, которой он не мог сопротивляться. Надежда — ослепительное чувство.
Я наблюдала, как постепенно его разум принимал новую реальность, заставляя боль отступить. Организм, скорее всего, работал на пределе своих возможностей, чтобы подстроиться под иллюзию. И сколько он выдержит — загадка.
После моей продажи прошло пять местных суток. За это время установился четкий распорядок. Утро я начинала с бубна, перед этим дорисовывая оккультные знаки и переставляя стеклышки. Моя камера выглядела все более и более эффектно.
Потом раздраженный Ворон отводил меня к старику и «улетал» по неведомым мне делам. Я следила за тем, чтобы мой пациент совершил прогулку на четвереньках.
Дальше следовал завтрак, его приносила либо молчаливая хмурая женщина средних лет, либо девочка-подросток. Она без умолку трещала, но не понимала ни слова на общем.
Каждый день из окна комнаты старика я наблюдала, как женщины уходили куда-то на запад. Теперь-то я могла с уверенностью назвать направление. Их всегда сопровождало трое вооруженных людей Ворона.
В поселке было очень мало мужчин. Одни охранники. У меня копились вопросы, но ни Ворон, ни старик не спешили делиться информацией. Так что я наблюдала и думала. Тем более что времени на размышления у меня было предостаточно. Ворон возвращался в обед и возвращал меня в «темницу». Почему-то он не доверял это простое действие своим людям.
Вот тогда и наступало время подумать. С обеда и до ужина я смотрела в окно и старалась сообразить, как лучше поступить. Мои мысли шли по одному и тому же кругу. Сначала я переживала о том, что пять суток от Коперника нет вестей. Потом я мучилась от того, что мой пациент может умереть в любой момент. Потом я тревожилась о том, что меня ждет дальше. Пока мое «рабство» было относительно неплохим, но все равно, это жутко пугало. И я снова возвращалась к мысли, что со мной будет, если старик умрет. И так до бесконечности. Точнее, до ужина.
А вот ужинали мы с Вороном.
Каждый раз он отпирал дверь, и мы спускались в столовую, где уже был накрыт стол. Мужчина садился напротив и смотрел, как я ем, сам же к пище не притрагивался. Наверное, не хотел снимать маску. Так что лицо моего «хозяина» мне так ни разу не удалось увидеть.
Он выжидал, пока я съем немного, а потом коротко командовал:
— Поговори.
Это означало, что я должна говорить на общем языке. А он слушал, иногда просил повторить какие-то слова и фразы.
Я пробовала его разговорить, упирая на то, что ему нужна практика. Но он ограничивался краткими ответами. Из крупиц и намеков мне удалось понять, что он владеет месторождением элемента, который здесь использовался для производства топлива. И весь поселок занят на добыче.
После ужина Ворон провожал меня в свою спальню, и я отправлялась в ванную проводить «ритуал омовения». К счастью, Ворон не делал никаких попыток присоединиться или оставить меня в своей постели на ночь. Хотя я чувствовала его интерес. Все эти как будто случайные прикосновения, когда он возвращал меня в мою камеру.
Следующим пунктом моего устоявшегося распорядка был сон, полный кошмаров, рваный и тревожный. Он не возвращал силы, а наоборот, изматывал.
На шестой день, стоило мне открыть глаза, как на меня липкой волной накатил страх. Очень плохое предчувствие. Даже дыхание перехватило.
Я решила обойтись без бубна и дожидалась Ворона, сидя на кровати, поджав ноги. В отличие от меня он выспался и был бодр. Даже его амулеты радостно позвякивали на шее. Это раздражало.
«Хозяин» торопился, он не стал заходить в комнату старика, а ушел сразу же, стоило мне переступить порог дома.
Я прислушалась. Ворон раздавал указания своим людям.
— Это ты, ведьма? Заходи, Марта!
Надо же, запомнил все-таки, как меня зовут. Я прошла вперед и оторопела. Старик не лежал, он сидел за столом и что-то быстро писал.
— Э-э-э… — только и могла сказать я.
— Чувствую себя превосходно, — глубоким голосом сказал он. — Я не доверяю колдовству и не люблю твою породу, но должен признать, результат впечатляет. Я совсем разваливался. Меня зовут Гринк.
Он поднялся и протянул мне руку. Рукопожатие получилось уверенным и сильным.
Сказать, что я была потрясена — ничего не сказать. На самом деле, то, что я видела, было невозможным. Как?
— Садись, — Гринк махнул рукой.
Какое-то время он молча писал, а я смотрела, не находя слов. Мужчина выглядел здоровым.
— Значит, ты иномирянка? — как бы между прочим спросил он.
— Да! — горячо подтвердила я. — Мы потерпели крушение. Приземлились в спасательной капсуле. А потом меня продали.
— Сочувствую, — отозвался он, хотя в его голосе не было ни капли сочувствия. — Но тебе повезло, что ты попала к Ворону. Нам всем повезло.
В зеленых глазах плескались искорки веселья, но я никак не могла разделить его настроение.
— Ворон — хороший мальчик. Он прекрасный лидер и умен. Правда, увлекается всей этой… магией, — старик презрительно выплюнул это слово.
— Как такое возможно, что на цивилизованной планете людей покупают и продают? — спросила я, пользуясь неожиданной словоохотливостью своего пациента.
— А цивилизованность у нас отняли, — ядовито сказал он, отложил стилус и посмотрел на меня исподлобья. — Да, именно так, отняли!
Он начал заводиться.
— Кто?
— Коперник, — старик взревел так, что задребезжали окна.
— Где? — я заозиралась, ожидая увидеть капитана.
Он все-таки пришел. Сердце радостно забилось.
А я в нем сомневалась. У него, определенно, есть недостатки, но он же вернулся за мной на пиратском корабле.
— Это он во всем виноват! — заявил Гринк.
— В чем виноват? — не поняла я. — Что он успел сделать? И где он?
— Он-то улетел, а вот мы остались здесь.
Я забыла, как дышать.
— Как улетел?! — мой голос дрожал.
— Сначала он взорвал все, что хоть как-то относилось к космической индустрии. Даже заводы протопластика превратились в дым. И фьють!
Нет, это, конечно, вполне похоже на Коперника, но как он успел нанести такие разрушения всего за пять дней?
Что-то старик бредит.
— А потом проклятые предатели вывезли всех ученых, инженеров, кто хотел сотрудничать с «прогрессивными» мирами, — выплюнул он с презрением. — Межмирный альянс принял беженцев с Цитры с распростертыми объятиями. Сейчас они, скорее всего, живут в комфортных условиях, пользуются медициной. Наверняка потешаются над теми, кто решил остаться. Ждут, когда мы окончательно вернемся в варварство, и потом… просто спокойно начнут использовать планету.
— Эм-м… я не понимаю, откуда у него корабль? Каких ученых?
Я не могла унять дрожь в руках.
— Ладно, — сказал старик. — У меня нет времени вводить тебя в новейшую историю Цитры, но я все равно расскажу. Раз уж тебе здесь жить, нужно знать элементарные вещи. А то пока Ворон начнет лучше говорить на общем… Да и не до разговоров ему сейчас. Хотя я этого и не одобряю.
Гринк нахмурился и посмотрел на меня так многозначительно, что щеки мои вспыхнули.
— Так что там с капитаном Коперником?
— Нет, он не капитан, бери выше — адмирал.
— О, — только и могла сказать я.
— На Цитре всегда были ведьмы. У нас колдовство в земле, пропитывает сам воздух, которым мы дышим, — начал Гринк несколько пафосно. — Мы долгое время учились жить с этим. Прошли все стадии принятия, начиная от отрицания, гнева, через жестокие репрессии и попытки искоренения ведьм к толерантному сосуществованию.
Типичная история. Надо же, «толерантное существование». Во многих культурах так и не удалось сделать такого перехода. Мне остро захотелось оказаться дома на Террине.
— Это что касается древнейшей истории. Так вот, в цивилизованном состоянии ведьмы активно занялись политикой, они проникли во все сферы деятельности. Казалось, что они приносят пользу.
— Но… — подсказала я.
— Вот именно! И довольно значительное «но». Они принялись настаивать на возрождении традиций и уважении к колдовству. И знаешь, очень многие их поддержали. Люди обратились к древним богам, стали появляться культы.
— А при чем тут Коперник? Уважать свою историю — это, в общем-то, правильно.
Старик встряхнул редкими волосенками, они снова встали дыбом, передавая степень его возмущения.
— Правильно, — пророкотал он. — История — это прекрасно, когда она таковой остается. И я ничего не имею против ночных плясок и лент в волосах. Но когда стараются возродить кровавые жертвы… и это когда люди свободно путешествуют по космосу, летают на другие планеты!
— Но я все равно не понимаю…
— Не перебивай, — на меня гневно сверкнули зеленые глаза.
— Молчу, — скромно сказала я.
Пока у меня не складывалась картина.
— А потом появилась идея, что некоторые люди, а именно ведьмы, — Гринк особенно подчеркнул это слово, — гораздо лучше других людей. А все остальные — это так, приложение, рабы. О, они все замечательно подготовили!
— Ну, допустим, — сказала я. — На секунду предположим, что была здесь группка ведьм, которая хотела заниматься… эм-м… как назвать-то, ну вот таким колдовством. Но это же еще не весь мир.
— Не весь, — легко согласился Гринк. — Это сейчас понятно, что им удалось одурачить целую планету.
Он обратил внимание на мое скептическое выражение лица.
— Они планомерно разрушали дипломатические отношения, — старик принялся загибать пальцы. — Совершили несколько терактов. При этом искусно управляли общественным мнением. Мы все не заметили, как погрязли во всем этом колдовском дерьме по самую макушку.
Боясь показаться навязчивой, я не стала снова уточнять, какую же роль здесь сыграл Коперник. Пока, как бы тяжело ни было это признавать, виноватыми выходили ведьмы. А после встречи с Армоной я не прониклась к ним симпатией.
— Так вот, был проведен планетарный референдум, где мы все радостно проголосовали. Я лично подтвердил вот этим вот отпечатком пальца, — старик поднял большой палец, — что мы все не хотим входить в Содружество миров или Объединенный межгалактический альянс. А на следующий день, с новым рассветом наступил новый порядок.
Силы космические, дойдет он до Коперника или нет? Это все, конечно, очень грустно, но совсем не объясняет заворачивание меня в шкуру, корону из веток и то, что взрослый мужик все время носит маску птицы. Я почувствовала раздражение.
— Так вот, — старик подбоченился, он несколько упивался ролью лектора. — При новом порядке все должны были подчиняться ведьмам. Начали приносить жертвы, и не только животных. А потом появилось это, — он коснулся своего сердца. — Малсао, или «ведьмовской подарок». Для полного контроля и безопасности ведьм. И знаешь, что? Как бы все ужасно ни было, найдутся люди, кто это оправдает, проникнется идеей и будет защищать ее до потери пульса. Рабы дрались за подачки. Так вот, адмирал Коперник, этот хитрец, просек все быстрее многих, и ему все это ведьмовство не понравилось.
Гринк перевел дух.
— Адмирал Коперник связался с Содружеством и заручился их поддержкой. Но они же цивилизованные, не хотели возникновения прецедента… Короче, нашу судьбу решали сраные юристы, эти сухари и чистоплюи, и они предложили цивилизованное решение.
Слово «цивилизованное» старик он произносил с особым презрением.
— Адмирал Коперник при поддержке значительной части нашей армии вывез с Цитры большую часть ученых и других специалистов на крейсерах Союза, правда, он эвакуировал довольно много мирных жителей. Но все равно! Вместо того чтобы свергнуть ведьм и их марионеточное правительство, он предпочел бежать. Не захотел, видите ли, жертвовать людьми. А потом, в связи с неблагополучным статусом планеты, ее убрали со всех маршрутов. И, по приказу Союза, Коперник уничтожил наши технологические производства. В итоге у ведьм осталось несколько старых, еле ползающих космических кораблей, которые только и могут, что выйти на орбиту и добраться до ближайших спутников. Никаких межпространственных прыжков.
Старик замолчал, прикрыл глаза. Лицо его слегка осунулось.
Он тихо продолжил:
— Знаешь, что такое «цивилизованность», Марта? Это очень тонкая золотая пыльца, которую сдувает малейшее потрясение. А большое потрясение ее сносит начисто. Здесь такое творилось. Банды, ведьмы… Эти за, те против… Умерло очень много людей и нелюдей, кто имел глупость остаться.
— А почему вы не улетели? И почему на планете не стали восстанавливать технологии? Могли бы…
Старик зло засмеялся:
— Не улетел, потому что дурак! Восстановить… вот, восстанавливаем то, что можно, без специалистов и на коленке. Поставки-то разных материалов тоже прекратились. А ты думаешь, технологии из воздуха берутся? Ведьмы запретили учить общему языку, закрыли доступ к знаниям. В общем, катимся мы дружно в черную дыру. Добро пожаловать! Чувствуй себя, как в дурдоме!
Он досадливо махнул рукой.
— Гринк, а у этого адмирала Коперника был сын? — как можно естественнее спросила я.
— Может, и был, — легко согласился он.
Старик со вздохом поднялся и проковылял к кровати.
— Что-то я устал, — он лег, тяжело дыша.
Сегодня я поделилась с ним силой даже больше, чем обычно. От его рассказа я долго не могла прийти в себя.
