После всех треволнений следовало бы поехать домой, в свой городской особнячок, налить себе чего-нибудь крепкого и поразмыслить над двумя вопросами, которые я не мог выбросить из головы.

С какой целью моя сестра Пэтти встречалась с менеджером особняка-борделя?

Кто, черт побери, за мной следил?

Однако мне не хотелось ломать себе голову прямо сейчас, поэтому я отправился в «Дыру в стене». Там, как обычно, было полно полицейских и их подружек. Большинство из них уже хорошенько подвыпили, что меня вполне устраивало. Я не хотел ни с кем разговаривать. Мне нужен был общий гул посетителей бара, тепло и веселое оживление. Впрочем, парочка бокалов бурбона тоже не повредит.

Детектив Ленни Сошиа — Сош — находился в углу бара, разговаривая о чем-то с несколькими приятелями. Наверное, рассказывал очередную историю о полузащитниках команды «Чикаго Блэкхокс», но очень сомнительно, чтобы кто-то из присутствующих мог понять хотя бы половину произносимых слов. Увидев меня, Сош поднял в знак приветствия бокал, пролив в порыве чувств немного пива себе на рубашку. Самое прекрасное заключалось в том, что он этого даже не заметил.

Хотя нет, его самое замечательное качество заключалось в том, что завтра ровно в восемь утра он будет сидеть за письменным столом, готовый отправиться на любое задание. Сош был одним из тех, кто много пил исключительно ради того, чтобы на время позабыть о дерьме, с которым приходится сталкиваться на работе, но неизменно снова приходил на работу за новой порцией дерьма. Если вдруг случится, что Сош окажется при смерти, не так-то легко будет вырвать из его руки значок полицейского, даже если в другой руке он будет держать бутылку пива «Будвайзер».

Я выпил у стойки бара пару бокалов виски «Мэйкерс Марк» и окинул взглядом посетителей. До меня донесся женский смех, и я невольно отреагировал на звук. Обернувшись, увидел Эми Лентини. Она сидела за высоким столом с незнакомым мне парнем — надо сказать, весьма симпатичным. В животе у меня вдруг образовался странный комок.

«Вот черт! — подумал я. — Кавалер ей под стать». Она явно имела возможность выбирать. Вероятно, даже заставляла мужчин ползать перед ней по полу ради того, чтобы она согласилась сходить с ними в кино, ресторан или на выставку.

Пришлось признать, что я ее недооценивал. Она была ужасно умна и, по-видимому, очень хорошо проявила себя в работе. Ведь будучи когда-то федеральным прокурором, она сумела разоблачить сенатора штата Висконсин. А еще скрутила в бараний рог меня, когда устроила имитацию допроса в суде.

«Наблюдай за ней, — напомнил я себе. — Наблюдай очень внимательно».

Мы встретились взглядами, и она на мгновение замерла. Я кивнул.

Она показала мне средний палец. И улыбнулась. Я почувствовал, как что-то внутри меня поднимается. Что-то такое, из-за чего я обычно попадал в неприятности.

Парень, с которым она разговаривала, представлял собой здоровяка со светло-каштановыми волосами, толстой шеей и мощными плечами (таких обычно выбирают королем бала на вечеринках бывших выпускников, они блещут в спортивных командах университетов), который, по-видимому, добивался успехов в карьере за счет того, что эффектно улыбался, правильно завязывал галстук и отпускал уместные и своевременные шуточки. Возможно, он тайно носил женское белье и сосал большой палец, когда спал ночью в постели с плюшевым мишкой.

Так рассуждать было нечестно с моей стороны. Я ведь совсем не знал этого парня. Возможно, в действительности он совсем не такой. Может, он всего лишь ходит по ночам на скотный двор, где занимается сексом с домашними животными.

Господи, ну что со мной такое, а? Какое мне дело до того, чем занимается Эми Лентини в свободное время? Если ей захотелось пообщаться с каким-то красавчиком, у которого коэффициент умственного развития — как у пенька, то кто может ей помешать? «Ну уж конечно не я», — мысленно сказал я себе и, осушив третий бокал бурбона, попросил подать четвертый. Меня не интересовала Эми Лентини. Совсем не интересовала. Ну просто ни капельки.

И тут я увидел, что ко мне приближается лейтенант Майк Голдбергер. Я почувствовал сильное облегчение. Гоулди был для меня своего рода портом во время бури. Всем нужен такой порт. Мне он жизненно необходим прямо сейчас.

Гоулди, несомненно, нравилось периодически опрокидывать бокал-другой, но он приходил в «Дыру в стене» совсем не поэтому. Он приходил в это место, потому что здесь много болтают — особенно после дюжины выпитых бокалов «Гиннесса». Он предпочитал вести себя очень тихо, говорить крайне мало и лишь аккуратно направлять разговор в нужное ему русло — как будто перед вами просто очень вежливый человек, — хотя в действительности он собирал по крупицам всевозможную информацию и старался ее запомнить. Он обладал бо́льшим количеством сведений и о большем числе полицейских, чем любой другой знакомый мне человек.

— Как дела? — спросил он, прислоняясь к стойке бара и заказывая бармену такой же бокал виски «Мэйкерс Марк», как у меня.

Я изменил положение тела — отвернулся от зала и, повернув голову к Гоулди, уже открыл было рот, но на пару секунд задумался. Гоулди почувствовал, что я хочу ему что-то сказать. Он знал меня очень хорошо. Приятель слегка наклонился в мою сторону.

Но о чем я мог ему рассказать? Конечно же, не хотелось, чтобы он — или кто-нибудь другой — узнал, что Пэтти встречалась с Рамоной Диллавоу. Пэтти была моей проблемой. Она ведь моя сестра-близнец. Мне совсем не нужно, чтобы она «засветилась» перед функционерами. Нет, упоминать о ней я не собирался.

И тут, словно подсказка с небес, в бар зашла моя сестра Пэтти.

Нет, я уже твердо решил: чего бы ни добивалась Пэтти, это будет моей и только моей проблемой.

А как насчет хвоста, который весь вечер сопровождал меня? Вот в этом вопросе Гоулди вполне мог помочь.

— Мне кажется, за мной следят, — признался я. — Завтра мне понадобится твоя помощь.

Гоулди поднял бокал, мигом осушил его и жестом показал бармену, чтобы тот подал еще один такой же. Затем вытащил из своей пачки купюр двадцатку и положил на стойку бара.

— Позвони мне, — сказал Гоулди, вполне резонно рассудив, что углубляться в подобный разговор у стойки бара нецелесообразно. Он взял второй бокал, выпил залпом и его и, не говоря больше ни слова, вышел.

Я снова посмотрел на стол, за которым сидела Эми. Парень, с которым она общалась, обхватил рукой спинку ее стула. Эми, похоже, не возражала. Я почувствовал, как что-то обожгло меня изнутри. Возможно, бурбон, который я пил? Да, скорее всего, бурбон виноват.

Я услышал, как кто-то громко назвал мою фамилию, потом подхватили другие голоса: «Хар-ни! Хар-ни!» Мне совсем не хотелось идти паясничать перед микрофоном, но более интересного занятия у меня сейчас, в общем-то, не было. Да и мой друг Стюарт, зайдя завтра утром на нашу страничку в «Фейсбуке», надеюсь, будет благодарен, если я слегка взбодрю его видеозаписью анекдотов.

Пробираясь к сцене, я прошел мимо Эми — показал ей палец и подмигнул.