28
— Доброе утро, детектив Харни, детектив Фентон.
Когда мы зашли в кабинет заместителя прокурора штата Эми Лентини, вид у нее был очень деловой. Она была одета в новенький синий костюм, который сидел на ней весьма неплохо — своего рода идеальное сочетание высокого профессионализма и красивой внешности. Мне пришлось мысленно признать, что выглядит она чрезвычайно эффектно.
Хозяйка кабинета жестом предложила нам сесть, а сама осталась стоять у окна, выходящего на Дейли-плаза. Тот факт, что в комнате имелось окно, говорил кое-что о ее статусе. Я все еще толком не знал, каким образом она сумела продвинуться вверх по служебной лестнице и какие у нее связи. Все, что мне было известно, — это то, что она добилась того, чего добилась, исключительно благодаря личным заслугам. Все ведь когда-нибудь случается впервые.
— Поздравляю с восстановлением, — сказала она без малейших признаков иронии в голосе.
— Это временно, пока дисциплинарный комитет не проанализирует более подробно наше поведение и не примет соответствующее решение, — признался я. — Что-то вроде презумпции невиновности. Думаю, в нашей стране существует такое понятие.
— Знакомые слова, — ответила она с невозмутимым видом.
— Некоторые люди все еще хотят вышвырнуть нас из правоохранительных органов. Ой, подождите-ка… — Я щелкнул пальцами. — Эти некоторые люди — не кто иной, как вы.
Она наклонила голову вправо, и на ее лице заиграла улыбка.
— Деликатная ситуация.
— Деликатная ситуация, — передразнила ее Кейт. — Вы и в самом деле адвокат.
— Я — адвокат, который не собирается проигрывать дело, — заверила Эми. — И вы, детективы, как раз являетесь моим делом, нравится мне это или нет. Поэтому, если отодвинуть в сторону вопрос о маленькой черной книжке, нам троим необходимо быть готовыми к нападкам. — Она развела руки. — Впрочем, поверьте, если вдруг захотите рассказать, что произошло с черной книжкой, я буду слушать очень внимательно.
Ну конечно же, будет. Она, по-видимому, решила, что в скандальной книжке фигурируют и другие знаменитости, политики и влиятельные фигуры. Она ведь — амбициозный прокурор, который натолкнулся на громкое дело, дающее возможность продвинуться по служебной лестнице еще выше. Чем крупнее пойманная рыба, тем шире шаг в ее карьере.
— Мы не знаем, что произошло со злополучной книжкой, — разозлилась Кейт.
Эми взглянула на соперницу, слегка прищурилась, но ничего не ответила. По этому вопросу ей с нами общего языка не найти, причем не только сейчас, но, возможно, вообще никогда.
— Вы будете подвергаться нападкам, — предупредила она. — Больше защите прибегнуть не к чему. Мэр, архиепископ, все мужчины, которых вы сцапали, — им в свое оправдание сказать особо нечего. Вы застали их со спущенными штанами, причем в некоторых случаях — в буквальном смысле.
Да уж, это был далеко не самый приятный момент в жизни архиепископа. Да и мэр, насколько я помнил, тоже не очень обрадовался появлению полиции.
— Поэтому первое, что они могут сделать, — попытаться обвинить полицию, — продолжала Эми, шагая взад-вперед вдоль окна. — Они подвергнут сомнению законность вашего вторжения в особняк. Скажут, что вы не имели достаточных оснований.
— Тут все просто, — успокоил ее я. — У меня была информация, что в особняке располагается публичный дом. Те, кто туда приходил, отнюдь не собирались играть там в бинго.
— А-а, ну замечательно, все будет на редкость легко, — с явным сарказмом отозвалась Эми.
Я откинулся на спинку стула:
— Так же легко, как бывает на душе в воскресное утро.
— Ну, тогда вы, видимо, не станете возражать против того, чтобы я задала вам несколько вопросов, да?
— Задавайте.
— Хорошо. — Эми посмотрела на потолок с таким видом, будто пыталась восстановить в памяти события. — Итак, вы отправились в особняк, рассчитывая обнаружить там человека, которого подозревали в убийстве студентки университета в Чикаго.
— Да, именно так все и началось. Прежде всего именно поэтому мы там оказались. Однако затем ситуация изменилась.
— Внезапно вы превратились в полицейского из отдела нравов. Неожиданно потеряли малейший интерес к своему подозреваемому. Ни с того ни с сего вы решили нанести удар по сутенерству и проституции.
— Да, направление действий изменилось. Я увидел, что совершается преступление…
— Какое именно? Вы видели, как проститутка снимает мужчину? Вы заметили, как передаются деньги?
— Конечно же нет, — признался я.
— Конечно же нет. Вы находились снаружи, сидели в своем автомобиле. И увидели из машины, что некие мужчины по одному заходят в особняк.
— В особняк, о котором я точно знал, что это — публичный дом.
— Позвольте снова задать вопрос: откуда вы знали, что это публичный дом?
Эми почесала щеку, пытаясь изобразить на лице насмешливое любопытство.
— В течение некоторого времени я следил за своим подозреваемым. Неделей раньше видел, как он заходит туда. У меня возникли подозрения относительно того, что он там делает, хотя я и не был уверен.
— Вы не могли быть уверены, потому что единственное, что вы видели неделей раньше, когда следили за подозреваемым, — так это то, что некий мужчина зашел в особняк и некоторое время спустя вышел из него.
— Именно так.
— Однако зайти в тот или иной особняк, а через время выйти — это ведь не преступление, не так ли?
— Да, конечно же, не преступление.
— Вы ведь не слышали, чтобы он говорил: «Ух ты, я только что потрахался с проституткой!»
Я улыбнулся ей холодной улыбкой.
— И у него не висела на шее табличка с надписью: «Мне только что отсосали», не так ли? — юродствовала она.
— Это было больше похоже на двойной рекламный щит, — возразил я совершенно серьезно. — На одной стороне написано: «Я только что заплатил кое-кому за секс», а на другой — «Я убил студентку из Чикагского университета. Арестуйте меня!»
Эми злобно уставилась на меня.
— Вы правы, госпожа адвокат, — смилостивился я. — Когда я следил за подозреваемым, единственное, что я видел, — это то, что он вошел в дверь особняка и некоторое время спустя вышел.
— То есть вы не знали, что происходило внутри.
— Но затем я стал наблюдать за зданием, — сообщил я.
— Можно сказать, провели разведку.
— Именно так, провел разведку. Я долго наблюдал. Видел, как в особняк заходят молодые красивые женщины и как его посещают мужчины возрастом постарше.
— Вы знали наверняка, что те или иные молодые женщины — проститутки?
— Наверняка? Нет. Однако стиль их одежды и внешний вид дали мне основание так полагать.
— Ага, — ехидничала Эми. — И как они были одеты?
— Как уличные проститутки, — сказал я. — Ноги — максимально обнаженные. Вызывающие прически. Много косметики.
— То есть, по-вашему, все женщины, которые провокационно одеваются, являются уличными проститутками?
— Конечно же нет.
— Но большинство из них — да?
— Нет. — Я наклонился вперед. — Однако я видел, как в дом вошли с десяток молодых женщин, а затем — несколько мужчин, гораздо более старших.
— А откуда вам известно, что они направлялись не на разные этажи? — не унималась Эми. — Вы уверены, что эти милые дамы не устраивали вечеринку в квартире на первом этаже, выходящей на лужайку, а мужчины постарше — не их бывшие однокурсники по колледжу, которые собрались в другой квартире, чтобы посмотреть матч с участием «Чикаго Буллз»?
Я покачал головой. В тот вечер я руководствовался интуицией, теорией вероятностей, инстинктом. Полицейские частенько так поступают. Нет, я не был абсолютно уверен, что там располагался бордель, но, черт возьми, было очень на это похоже.
Тем не менее мне пришлось признать, что она скрутила меня в бараний рог. Я начал думать, что раньше недооценивал Эми Лентини.
Эми отошла от окна, обошла вокруг письменного стола и встала за ним прямо напротив меня.
— В нашем обмене репликами я проявила невиданную любезность, — подытожила она. — Мэр и архиепископ наняли двух самых лучших адвокатов, имеющихся в США, и те не будут столь же милы. Если будет установлено, что у вас не было достаточных оснований врываться в особняк, мы проиграем дело. И они выдвинут обвинение, причем не в мой адрес.
Конечно же, не в ее адрес. Все будут винить меня — полицейского, который провел незаконный обыск.
— Поэтому верите вы или нет и нравится вам или нет, но я на вашей стороне, — сказала Эми.
