Глава шестая
Очнулась Арина оттого, что кто-то промывал ей глаза. Ей было гораздо лучше, температура спала. До этого она чувствовала, что ее куда-то долго и мучительно везут, моют и переодевают, но мозг будто отказывался просыпаться, а тело – двигаться. Наконец она пришла в себя.
– Где я? Ой, как щиплет! Что это?
– Очнулась, моя рыбка! Слава богу. Терпи-терпи, девочка. Это лекарство от конъюнктивита. Старое, но веками проверенное средство. Должно помочь.
– Ай, как больно!
Арина учащенно моргала и плакала – казалось, доктор сыпанул ей перца прямо в воспаленные зрачки. Однако через несколько секунд она смогла увидеть очертание мужской фигуры, а потом и слегка размытое радостное лицо Ивана Николаевича. Фокус медленно, но верно наводился и на предметы. Еще немного поморгав, Арина удивленно огляделась по сторонам. Увидев уже четкого Ивана Николаевича, она искренне улыбнулась.
– Иван Николаевич, я так рада вас видеть. Я думала, вы уже никогда не придете. Они бросили меня в подвал, и я была уверена, что ослепла. Так страшно навсегда остаться в темноте.
– Это я во всем виноват. Не надо было надолго оставлять тебя одну. Но мне потребовалось уехать по одному срочному делу. Я вернулся, как только узнал, что тебя посадили в тюрьму.
– Меня оправдали? Они разрешили меня забрать?
– Нет, мы выкрали тебя. Тебе грозила смертельная опасность, деточка.
– А откуда вы узнали?
– У меня связи в городе на самом высшем уровне.
– Это значит, что никто не сможет вас депортировать. Вы обманули меня?
– К сожалению, нет. Мои враги также существуют на высшем уровне. Пришли дурные вести, Арина. Армии дана команда срочно сокращать популяцию, так как продовольствия на всех не хватает. Отныне мир вещей стерт с лица земли, и мы никак не можем повлиять на ситуацию. Но есть и хорошие новости. У нас все еще есть шанс. Несси не просто так рассказывала эту историю. Она рассказывала ее для тебя.
– Для меня? А при чем тут я? И что стало с этой женщиной? Я так ждала вас, чтобы расспросить об этом! Она ведь осталась жива?
– Поешь пока бульон из курочки. Это мои цыплятки, я сам их выращиваю. Здесь мой маленький загородный домик, дача. Мое убежище. Вроде как с одной стороны домик находится в глухом лесу, зато с другой – можно по тропинке проехать на велосипеде в город, если знаешь дорогу. Тут, конечно, тоже много шушеры разной бродит, но я научился проскальзывать мимо них незаметно. И потом, отощавшие лесные братья – просто дети по сравнению с пограничниками. Вот кого надо по-настоящему бояться. Но мне они тут, тьфу-тьфу, ни разу не попались на пути. Мне действительно надо сказать тебе кое-что. Нечто очень серьезное, девочка моя.
Старик усадил Арину на кровати и заботливо подоткнул ей под спину подушки. Он достал термос, налил из него жирный бульон в пиалу и протянул Арине. Она с удовольствием отхлебывала, с нетерпением ожидая услышать конец истории.
– Знаете, Иван Николаевич, пока я была слепой, история Несси и прочих вдруг стала моей, очень личной драмой. Лежа там, в ГКЦ на холодном кафельном полу, я видела всех этих людей так же отчетливо, как сейчас вижу вас. Пока я бредила, другие расшифровки тоже оживали вокруг меня. Там, в кромешной тьме, лежа около вонючего горшка на ледяном полу, я посмотрела множество фильмов – русских, американских, французских. Но рассказы Несси – они особенные. Ее расшифровка также была похожа на кино, только очень странное кино. Может, в будущем изобретут такое. Когда ты вроде как смотришь фильм, но при этом находишься в самой гуще событий. У вас никогда так не было?
– Думаю, Ариночка, что вся моя жизнь была таким кинофильмом. Надо было чаще вмешиваться в развитие сюжета, а я в основном сидел на стульчике и жевал попкорн, глядя по сторонам. Вот и дожевался. Пей, милая, бульон, а то остынет.
Пока старик сидел рядом, шелестя листами расшифровки, на которых убористым почерком Арины были обозначены номера кассет, девушка оглядывалась по сторонам. Домик был совсем ветхим – крыша подтекала, доски прогнили, и на полу были постелены листы фанеры, чтобы не проваливаться при ходьбе. Но благодаря потрескивающей печке-буржуйке внутри было стойкое ощущение уюта и безопасности. За окном пышными хлопьями валил снег. Значит, такие домики раньше называли дачами. Люди выезжали за город большой семьей – с детьми, кошками и саженцами под мышкой, чтобы подышать здесь свежим воздухом. Они гуляли по лесу, не боясь быть убитыми одичавшими каннибалами, собирали по осени грибы и ягоды. Детям, наверное, рассказывали на ночь сказки, и под звук потрескивающих поленьев малыши засыпали, сладко уткнувшись носиками в подушки. Прошлое казалось Арине бесконечно далеким и прекрасным. Неожиданно за окном раздался странный звук – то ли крик, то ли блеяние, и Арина непроизвольно вздрогнула.
– Что это?
– Моя лошадка, кормилица. Матильда, или просто Мотя. Каким-то чудом она дождалась меня из далеких странствий. До сих пор не понимаю, где она тут пряталась, что никто ее не убил или не забрал себе. Я купил ее буквально накануне закрытия границ. Я смог тогда привезти немного талонов, обменял их на деньги на юге. Там до конца не верили, что скоро они превратятся в фантики. Через некоторое время я снова поехал на юг, чтобы раздобыть там еще талонов, но не успел вернуться. Границу закрыли, и я, как многие другие, оказался за бортом. Нам выдали приписное свидетельство и распределили по коммунам. Полгода я жил в небольшой коммуне под Псковом, но ее вскоре разграбили кочевники. Они тоже существовали по принципу коммуны, но только сами землю не возделывали, а предпочитали грабить тех, кто трудится. Всех наших жестоко убили, насадили на колья и развесили вдоль дороги. На меня кола не хватило, и они просто пырнули меня ножом в живот. Если бы не олы, я бы не выжил.
– Кто?
– Общество Льва. Они подобрали меня, истекающего кровью, в лесу. Несмотря на глубокую рану, я в бессознательном состоянии еще брел по тропинке несколько километров. К счастью, неподалеку базировался их лагерь. Олы жили под землей. Еще до кризиса многие богачи построили себе подземные бункеры на случай ядерной войны или любой другой катастрофы. Я надеюсь, что ты скоро увидишь эту красоту, Арина. Это настоящие подземные города – ты даже представить себе не можешь, насколько технологично они сделаны. Я попал в подземный город, который вполне мог бы автономно существовать на любой другой планете – будь то Марс или Луна. Под землей они оборудовали фитотроны, в которых выращивали овощи и фрукты. Кислород и воду получить там не сложно, главная проблема – электричество. Для него они используют солнечные батареи. Есть еще ветряные мельницы, но тут существует опасность, что их заметят пограничники и пришлют дивизию на разведку. Мельницы слишком громоздкие сооружения. Я очнулся в бункере, в белой комнате, которая была у них больницей. Местный доктор зашил меня и сказал, что скоро ко мне придет важный посетитель. Это была Изольда. Она предложила мне вступить в их ряды подпольного сопротивления, и я, конечно, согласился. Это было очень благородно с их стороны, потому что я сильно виноват перед олами. Однажды я случайно убил их агента. Мужа моей пациентки.
– Марата? Так вы пошли ради нее на убийство? Вы прекрасный, золотой человек, доктор!
– Да нет же, не золотой и, боюсь, даже не серебряный, – доктор досадливо поморщился. Это была самозащита. Я никогда не верил в ее галлюцинации, я всего лишь пытался вычленить из них реальность. Но иногда эта реальность резво ускользала от меня, дразня и издеваясь. Так было и с ее рассказами про супруга, Марата. Я понимал, что он был в ее глазах страшный тиран и вампир, но мне и в голову не пришло, что он замышляет ее убийство. Конечно, больная женщина в семье – это обуза, но современная медицина справлялась и с более тяжелыми случаями. Тем более что денег у них было, как у дурака фантиков, он смог бы обеспечить ей отличное лечение в лучших клиниках мира. Он не захотел. Я думаю, тут было что-то глубоко личное. Война сильной женщины и волевого мужчины. Я так и не смог до конца проникнуть в их семейную тайну. Понимаешь, их игра под конец зашла в тупик, и они оба знали, что теперь Марат должен убить Несси. Может быть, это было одним из условий расторжения их сумасшедшей сделки. Я не знаю. Хотел он этого на самом деле или нет? Не думаю.
– Он ненавидел ее?
– Возможно, слишком любил. Это обратная сторона ненависти. Но ты еще маленькая, чтобы понять всю сложность подобных отношений. Бывает такая любовь, когда люди не могут существовать вместе, но и отдельно им тоже невыносимо. Так было у Марата. Он пытался ее заполучить со всеми потрохами, но Несси каждый раз ускользала от него. Врала, убегала, изменяла. Добавь к этому еще факт, что у нее окончательно поехала крыша, так что ситуация стала для Марата совершенно невыносимой. Уверен, ему тоже требовалось длительное лечение.
– Он воровал вещи?
– Когда я спросил его об этом, он чуть не убил меня. Возможно, на заре их романа он сам вовлек ее в эту эротическую игру, но позже горько об этом пожалел. Для него игра с вещами так и осталось игрой, для нее же – полностью заменила реальность.
– Расскажите по порядку. Куда делась Несси? Она жива? Мне так хочется ее увидеть, я чувствую родственную душу.
– Нет, нет, вы с ней совсем разные.
Доктор с тревогой посмотрел на Арину, и она расхохоталась.
– Думаете, я тоже сойду с ума после ее записей? Милый доктор, расскажите, что случилось. Я много дней и ночей провела за этими записями и теперь умираю от любопытства. Ее история до сих пор гудит и отдается во мне, словно эхо.
– Хорошо, Ариша. Пора заканчивать это кино. Механик гасит свет и включает пуск. Ложись на подушку, отдохни. Можешь даже закрыть глаза – тебе вредно после болезни слишком долго смотреть на свет. А я расскажу тебе историю ее побега.
* * *
– С разгону мы врезались в темноту. Была ночь, черная как воронье крыло, потому что трасса в лесу не освещалась, а снег той зимой где-то задержался, и единственной ярко-белой линией, разрезающей мрак пополам, была разделительная полоса в свете фар. Черная машина вливается в эту тьму, и мы мчимся с Несси под песню Игги Попа Death car по трассе «Скандинавия» на бешеной скорости. Несси курит в окно и уверенно, одной рукой крутит руль. Она одета в больничную рубашку и тапочки, а сверху наброшен плащ моей жены. Марат забрал у нее все вещи, поэтому я принес то немногое, что нашел в шкафу, после позорного побега из дома моей супруги. И вот молодой идиот доктор и его красавица пациентка едут искать некую трансцендентную свалку. И хотя, согласно предыдущим рассказам Несси, бомж обитает преимущественно в Москве (которая кишмя кишит эйдосами), в тот вечер она утверждала, что помойка-граница тянется через весь земной шар, опоясывая его, как лишай. «Если ты знаешь путь, то перейти из мира вещей в мир идей не проблема из любой точки мира», – говорила она, покуривая в окно и сдерживая норов BMW на поворотах ногой в войлочной тапке.
– Вы правда ей поверили?
– Нет конечно. Но есть в психиатрии метод, когда ты подыгрываешь своему пациенту. Я окончательно запутался с ней и думал, что на этой свалке окончательно решу, что делать. Если она, несмотря на то что мы не найдем Великую Свалку, продолжит жить в мире иллюзий, то с чистой совестью отправлю ее в Израиль на медикаментозное лечение. Но, если произойдет слом, и она хотя бы на секунду засомневается в себе – отпущу ее с богом, несмотря на угрозы Марата. Потому что насильственное лечение окончательно добьет ее, уничтожит и эту частичку рацио, что все еще теплилась у нее внутри. Я никак не мог ожидать, что все так ужасно закончится. Что ее фантазии имеют под собой столь серьезные аргументы. Мне до сих пор снится тот вечер, когда солнце встретилось с луной. Было уже около восьми, и мой телефон разрывался от звонков Марата. Мы договаривались, что он заберет ее в десять вечера, после того как я сделаю ей последний укол. Но мы выехали из города не так давно, и я понимал, что к десяти, скорее всего, не вернемся. Лекарство я взял с собой. Мне не хотелось скандалить с Маратом и портить эксперимент, очередной раз подчиняясь его воле, поэтому я выключил звук и стал смотреть в окно. Несси была спокойна, и казалось, чем дальше мы отъезжаем от мегаполиса, тем светлее делается ее лицо. По моим ощущениям, мы были где-то недалеко от Выборга. Я подумал, что она решила сбежать и теперь едет на финскую границу, чтобы уехать из страны.
«Ты знаешь дорогу?»
«Нет, они сами найдут меня».
«Ну-ну».
Несси достала тонкую сигарету и закурила. Тем временем из-за острых макушек сосен вынырнула луна. Такого гигантского желтого блина в небе мне не доводилось видеть за всю мою жизнь. Суперлуние. Черный до этого лес будто подсветили гигантским световым прибором. Несси вдруг резко свернула налево, на грунтовую дорогу. Несколько километров нас подбрасывало вверх на каждой кочке, а потом мы остановились. Неожиданно страшно завоняло.
«Закрой окно, свалка очень вонючая. Можно с непривычки задохнуться».
«Двойная система защиты от эйдосов?»
«Посмеешься, когда мы будем на месте. Если сможешь, конечно. Держи, это тебе».
Несси протянула мне холщовый мешок, набитый банкнотами. Накануне она просила меня снять наличность в банкомате. Я сделал все, как она велела, и принес целую сумку денег.
«Возьми. Сегодня же, после моего перехода, купишь билет на самолет в Африку. Там их меньше всего, у тебя есть шанс спастись».
«Несси, это огромные деньги, я не могу их принять».
«Считай, что это подарок. Или взятка. Как тебе легче думать? Начинается граница, а там вонючие бумажки находятся под запретом. Это последний шанс тебе их отдать».
Я-то понимал, что никакого перехода не будет, но подыгрывал ей изо всех сил. Поэтому взял мешок и бросил его в багажник. Мы поскакали дальше по ямам и ухабам.
«А теперь смотри, начинается красота», – сказала Несси и махнула рукой куда-то влево, показывая на кучи мусора на обочине.
Я понимал, что больной человек живет в своем мире, куда самому искушенному врачу с трудом удается засунуть свой нос даже на миллиметр. Мы проезжали гигантские кучи отходов, над которыми кружилось громкое воронье, и я с грустью думал о том что, вероятно, для моей попутчицы – это гигантские сады Семирамиды или старинные шатры, расшитые золотом. Что она сейчас видит, проецируя древние шпалеры на наш современный мир? Принцессу Терезу с братом, пасущих на лугах белого единорога, или выводок шустрых львят, несущихся по склону зеленого холма? Я видел лишь то, что было за пыльным после долгой дороги машинным стеклом – отвратительные отходы мегаполиса, сваленные в прекрасном лесу.
Луна тем временем взошла над этой гигантской помойкой и теперь венчала одну из самых длинных мусорных пирамид. Если не брать в расчет запах, валивший изо всех щелей, то в отблесках светила свалка и правда выглядела весьма загадочно, будто старая крепость с башнями, над которыми зловеще повисла желтая летающая тарелка. Я стал поощрять свои фантазии, чтобы хоть немного просочиться в мир Несси, понять ее и попытаться вернуть ее сознание обратно, в реальность. В детстве мне казалось, что в сумерках видения могут становиться довольно явными. Когда я выходил вечером во двор в туалет, мне то и дело мерещилось, что кусты напоминают лесных гномов, а старый трухлявый пень – гигантского ежа. Машина Несси равномерно гудит, в динамиках играет легкий джаз, и вот я уже вижу стражника на крепостной стене, около башни, который прислонился к стене и дремлет, не подозревая, что скоро грянет бой. Наверное, под равномерное гудение мотора и неторопливое движение авто в кромешной темноте я задремал. Когда я открыл глаза, рядом со мной сидел небритый узбек в спортивном костюме и щелкал семечки, сплевывая прямо на пол. Несси в салоне не было. Узбек лузгал зерна и напряженно, не отрываясь, смотрел перед собой куда-то вдаль сквозь лобовое окно, словно болельщик, замерший перед теликом в ожидании гола. Я почувствовал, что весь затек, и с хрустом потянулся.
«Шшшш», – сказал незнакомец, не глядя на меня.
«Кто вы? Где Несси?»
«Смотри вперед, а то пропустишь самое интересное. Она там на поляне. Только мне кажется, что ничего не получится».
Я увидел силуэт моей пациентки где-то в лесу, и дернул было ручку двери, но небритый жестко схватил мое плечо и усадил меня обратно.
«Сиди смирно, а то придется тебя вырубить. Мне бы очень этого не хотелось, потому что я обещал Несси тебя не трогать. До определенного момента, по крайней мере».
«Оставьте в покое эту женщину. Она больна, вы можете нанести ей психологическую травму, несовместимую с жизнью».
«Несовместимую с жизнью? Ну, ты, докторишка, даешь. Несовместимую. Сам колол ей всю дорогу препараты, от которых любой другой уже давно бы мыл копыта на том свете, а теперь печется о психотравме. Запомни, мой друг, одну вещь. Тереза – это наша броня, мощь. Она изменит этот гнусный мир, пройдет через ад и вернется обратно, еще свежее и прекраснее, чем была. Умоет землю слезами, как росой, очистит матушку, и она снова засверкает в лучах солнца и луны».
«Ты Захер?»
«Он самый. Простите, сегодня не при параде. Шляпу дома забыл».
Что мне еще оставалось делать, милая Ариша? Сжимая кулаки, я сидел молча и смотрел на Несси, которая опустилась на мох под большим деревом, посреди поляны. Луна светила ярко, освещая ее странное платье, в мелких узорах в виде всевозможных цветов. Прическа была убрана точь-в-точь, как у ее прототипа на шпалерах.
И вдруг раздался леденящий кровь вопль, как будто кричал огромный раненый зверь. Даже Захер от неожиданности подпрыгнул на месте.
«Не может быть, – прошептал он побелевшими от напряжения губами. – Неужели он пойдет к ней? Сестричка, милая, не подведи».
И ты не поверишь, Арина, но я своими собственными глазами видел, как к Несси подошла огромная белая животина, похожая на лошадь, только в два раза больше. На лбу у нее торчал острый рог. Она трубила и угрожающе трясла головой.
«Животное убьет ее. Надо что-то делать!»
Я вцепился в Захера мертвой хваткой. Но тот не отвечал, а лишь завороженно смотрел на единорога. И вдруг белая тварь легла у Нешкиных ног. А из-за дерева, под которым они сидели, вдруг выкатилось бордовое закатное солнце. На половине дерева, несмотря на зиму, все еще болталось на ветру несколько самых цепких желтых листиков, и теперь они сверкали в этом свете, словно пластины золота. Другая же часть ветвей, которая оказалась на стороне луны, светилась серебром. И женщина, и странный зверь, сидящие под деревом, приобрели серебряный окрас. Ничего более прекрасного в жизни я не видел. Какое-то время еще луна и солнце покружились в веселом танце, а потом солнце быстро закатилось за горизонт, а луна разгорелась с новой, невиданной силой. Ее свет поглощал тьму, она будто бы не светила, а забирала весь существующий свет, впитывала его в себя до капли, как губка. Еще немного, и моя душа тоже полетела бы на свет, как глупый ночной мотылек. Я чувствовал, как что-то хрупкое и нежное забило крыльями у меня в животе. Я уже почти летел туда, на яркий желтый свет.
«Прости, друг, но дальше тебе смотреть не положено», – неожиданно сказал Захер и со всей силы двинул мне в нос. Я потерял сознание.
Очнулся я уже в машине Несси. Рядом сидел Захер. Он протянул мне пакет со льдом.
«Их бин сори. Прости, дружище, пришлось тебя ненадолго отключить. Смертным не позволяется смотреть на переход».
«Господи, вы убили ее? Принесли в жертву?»
«Почему ты думаешь, что мы – убийцы и маньяки? С чего ты взял?»
«Послушай, она – несчастная женщина, свихнувшаяся клептоманка. Я дам тебе еще денег, целый мешок. Только верните ее обратно. Вас никто не будет искать, а я буду нем как рыба».
«А если не верну?»
Я попытался вцепиться ему в глотку, но этот щупленький на вид мужичонка обладал богатырской силой. Он стряхнул меня, как медведь дворовую шавку.
«Слушай, доктор, у меня больше нет времени. Несси просила передать тебе вот это (он сунул мне в руки мою видеокамеру). Ее прощальное послание. Машина остается тебе как компенсация за моральный ущерб. Деньги мне твои даром не нужны. Чао какао! Адье, амиго!»
Он ушел, а я поехал назад в клинику в полном смятении. Что мне теперь делать, как объяснить ее мужу, что она исчезла в лесу, сбежала с религиозными фанатиками? Пока я мчался по трассе, то принял окончательное решение уехать из города, а может, и из страны как можно быстрее. Тут меня уже ничто не держало. Моя любимая жена ушла к другому, побогаче, и я остался совсем один. Несси и ее болезнь долгое время отвлекали меня от семейной драмы, но теперь, когда она сбежала, я давил педаль газа, выжимая почти до двухсот, и чувствовал, как тоска, глухая и тяжелая, наваливается на меня всей тяжестью неподъемного горя. Вспомнилась ее теория внутренней пустоты. Она говорила, что когда эйдосы уходят из человека, образуются пустоты, и тогда горе возвращается к нему с тройной отдачей, за счет компрессии. Вдруг я понял, что она имела в виду. Не знаю, какими существами до этого была занята «полка для горя» в моей душе, но сейчас она неожиданно освободилась. И я понял, как одинок. Как нечеловечески я одинок в этом проклятом мире. Знаешь, во многом она была права. Где-то глубоко в ее рассказах было очень много истины, которую ни мне, ни многим другим не дано понять в силу одномерности видения этого мира.
Было где-то около трех ночи, когда я добрался наконец до клиники и зашел в кабинет, чтобы забрать документы, личные вещи и фотографии и покинуть это место навсегда. Чтобы не будить никого из персонала, я тихо, не включая свет, зашел с заднего хода, открыл дверь в свой кабинет и стал шарить на столе в поисках выключателя.
«Стой где стоишь, продажная душонка!»
Я, наконец, нащупал заветную кнопку и включил лампу на столе. На диване сидел Марат, в руке у него был пистолет с глушителем.
«Итак, где она? Где моя жена?»
«Я не знаю».
«Отдай мне кассеты и расскажи, куда ты дел Несси, лживый козел!»
Трясущимися руками под дулом пистолета я по приказу Марата разливал в хрустальные рюмки коньяк. А потом положил на стол пластиковый пакет с кассетами.
«Нет, это не все. Ты прекрасно об этом знаешь. Где последняя?»
Я достал из кармана кассету, что мне дал Захер, и положил сверху.
Марат подошел ко мне и приставил пистолет к голове.
«Пей, а потом я выстрелю. Так нам обоим будет легче».
В такие минуты мозг начинает форсированно искать выход из ситуации, чтобы спастись. Неожиданно я понял, что в моем кармане лежит шприц с успокоительным лекарством – тот самый последний укол, который я должен был поставить Несси, но под действием ее уговоров на время отложил. Я немного потянул время, делая вид, что нюхаю коньяк. На меня вдруг нашел несвойственный мне кураж. Что мне терять, даже если он убьет меня? Дыра в душе так и осталась дырой. Сколько времени понадобится, чтобы залатать ее? Год, два, вечность?
«А закусить можно?»
«Закусишь на том свете. Пей быстрее, уже светает».
«Ну да, вампиры этого не любят».
Я услышал, как он взвел курок. Изо всех сил я всадил ему в бедро укол, а потом оттолкнул в сторону. Раздался глухой выстрел. К счастью, пуля меня не задела и угодила в шкаф. Я упал на пол и пополз к двери, понимая, что пока лекарство подействует, Марат может выстрелить еще несколько раз. Я спрятался за креслом, закрыв голову руками. Прошла, наверное, минута, а нового выстрела не последовало. Вместо этого я услышал хрип, словно мой противник подавился оливковой косточкой и теперь изо всех сил пытается выхаркать ее вместе с легкими. Я немного приподнял голову над диваном и увидел, что Марат в судорогах скрючился под столом, а изо рта у него идет пена. Бедняга умирал долго и мучительно, я пытался что-то сделать, но все было бесполезно. Казалось, его тело разрывают изнутри миллиарды маленьких взрывов.
«Несси, Несси», – хрипел Марат до тех пор, пока его перекошенное лицо не застыло, будто кусок оплавившегося пластика. Я потрогал пульс – но он замер. В руке у него была зажата цепочка. Кулон с единорогом. Марат был мертв.
Несколько минут я был в таком шоке, что не мог сдвинуться с места. Я не понимал, как обычный успокоительный укол мог вызвать смерть. А ведь я не верил, что Марат принял решение убить ее моими руками. Каким же я был идиотом, как сильно заблуждался! Несколько часов назад я мог бы сделать этот укол ей и смотреть, как ее прекрасное, нежное лицо изуродует страшная маска смерти. Когда я пришел в себя, то быстро схватил деньги, документы и расшифровки и помчался что есть мочи вон из города… Несси я больше никогда не видел.
Арина некоторое время раздумывала, потом спросила:
– А что там было, на последней кассете?
– Вот она, деточка. Я хранил ее все эти годы, надеясь однажды встретиться с тобой. Там Несси обращается к тебе.
– Но откуда она вообще могла знать про меня?
– Мне надо пойти цыпляток покормить, а ты не торопись, Ариша. Внимательно послушай. Писать не надо, это ведь личное послание. Только для тебя.
Арина взяла в руки камеру, в обнимку с которой она провела много счастливых дней и ночей. После тяжелого периода работы в стафе, болезни и унижений в сыром подвале, тот отрезок прошлого казался ей особенно прекрасным. Свечка, лист бумаги и рассказ удивительной женщины длиною в целую жизнь. Улыбаясь своим воспоминаниям, она нажала play, и на экране снова появилась светловолосая женщина. Только на этот раз позади нее не было стен врачебного кабинета. Она сидела в машине и держала камеру перед собой. Некоторое время она хмурилась, пытаясь настроить экран, потом увидела, что запись идет, и поправила прическу. На этот раз ее волосы полностью открывали лоб и были убраны в длинные косы, идущие назад. Она была очень красива в красном, с вышивкой платье. Несси приблизила камеру к лицу и заговорила полушепотом:
«Привет! Мне придется говорить тихо, чтобы не разбудить Ивана. Знаешь, он неплохой человек, только очень слабый. Как всякий доктор, слишком много врет. При этом искренне верит, что во лжи может быть хоть капля спасения, дурачок. При этом он врет даже самому себе. Как ты думаешь, почему он отпустил меня? Ему это грозит потерей всего, даже жизни. Спроси у него при случае, зачем он это сделал, может, хоть один раз в жизни он будет честен с самим собой. Хотя я сомневаюсь. Ладно, пусть пока спит спокойно, он еще не знает, что его ждет, бедняжка.
Дорогая, милая Аришка-Решка. Я не представляю, как ты сейчас выглядишь, чем ты занимаешься и в каком мире живешь. Я записываю тебе послание из прошлого, которое может пригодиться. Час назад, когда я последний раз тебя видела, ты была совсем крохой и только-только начинала делать первые шажки. Ты – это то единственное, что держало меня тут, но я все же приняла решение уйти, прихватив всю гнусь прошлого с собой. Несси – великий ассенизатор мира. Не знаю, что там у вас сейчас происходит, но думаю, ничего хорошего. К сожалению или счастью, материя не может без души, а Лев без Единорога. Это два сообщающихся сосуда, и если мой переход удался и мир изменился, то человечество снова в дерьме. Поэтому я решила тайком оставить тебе эту запись. Несомненно, это – предательство однорогих, но надеюсь, доктор сохранит ее и передаст тебе строго конфиденциально».
Несси размяла тонкими пальцами длинную сигарету, открыла окно и выдохнула туда дым.
«Мне надо сказать тебе кое-что очень важное. То, что сильно изменит твое отношение к жизни. Но ты, пожалуйста, не суди нас строго. Я и твои родители оказались в нелегкой ситуации, и то, что мы натворили под гнетом обстоятельств, принесло нам много горя».
Несси ненадолго замолчала, собираясь с мыслями.
«Ты знаешь, твоя мама была прекрасным человеком. Это будет для тебя шоком, но я сейчас говорю не о той женщине, что тебя вырастила и кого ты искренне любила и называла мамой, а о твоей настоящей матери. Это моя подруга Верка, с которой мы были очень близки, но поссорились из-за мужчины. Поверь, так бывает у женщин. Мы обе вели себя глупо и подло и обе за это поплатились самым ценным, что у нас было, – нашей дружбой. Предали друг друга, зарезали без ножа. Я отправила твою мать в тюрьму и ужасно страдала из-за этого. Месть не приносит облегчения, как думают многие. Никогда не мсти, девочка моя. Обиды, злость, зависть разъедают нас изнутри, и эйдосы заползают туда, похрюкивая от удовольствия. Уж поверь мне, я знаю. Когда мы опомнились, было уже поздно. Недавно я решилась повидать твою маму в тюрьме и попросить у нее прощения, но она была уже при смерти. Она просила меня лишь об одном – забрать тебя из тюрьмы любым способом как можно быстрее. Я пошла к начальнице и поменяла тебя на свой кулон с бриллиантами. Я хотела забрать вас обеих, но, увы, твою маму мне выкупить не удалось, а через пару дней ее уже не стало. Подожди минуточку…»
Арина видела, как на небольшом экране Несси дрожащими руками снова чиркает спичкой и прикуривает сигарету. Небрежным движением она вытерла слезы, закурила и снова улыбнулась в камеру.
«Знаешь, Захер убьет меня за курение. Но черт с ним, это моя последняя сигарета. Имею право. Так вот. Я виновата перед Веркой еще и в том, что нарушила одно обещание. Это тяготит меня, поэтому я расскажу тебе про некоторые скелеты в шкафу твоей семьи. Та женщина, что вырастила тебя, – твоя родная бабка. Мне не следовало отдавать тебя ей, но ситуация сложилась так, что другого выбора у меня не было. Знаешь, твоя мама сбежала из дома, когда ей было семнадцать, и больше родители ее не видели. Они сильно обидели ее. Очень сильно. Пожалуйста, когда у тебя будут дети, люби и береги их. Когда твоя бабушка увидела меня с младенцем на руках, она разрыдалась. Я отдала тебя ей. «Несси! – крикнула она, когда я уже уходила. – А как назвать девочку? Вера не говорила?»
«Зовите ее Арина. Ласково – Орешик, Решка».
Радость материнства оказалась не для меня. А ведь могло быть иначе. Или не могло? Кто теперь ответит на этот вопрос? Но заочно ты все равно мой ребенок. Береги себя, девочка. Я всегда буду рядом. И последнее. Если там, где ты сейчас, все плохо и бушует смерть, ты теперь знаешь, что делать…»
Когда Иван Николаевич вошел в комнату, Арина сидела, задумчиво обняв видеокамеру, покачиваясь из стороны в сторону.
– Ариша, все в порядке?
– Вы смотрели эту кассету?
– Нет, но…
– Почему вы сразу не рассказали всю правду? Зачем было играть со мной в ребусы? Разве это смешно? Разве история жизни моих родителей вас так веселила?
Арина вскочила с дивана и вплотную подошла к Ивану Николаевичу. Ее синие глаза стали черными от ярости. Первый раз он видел этого ребенка в гневе и даже немного испугался, потому что был уверен, что в силу мягкости характера она не способна на такие чувства. Ее губы дрожали.
– Она сказала, вам нельзя до конца верить. Что вы все время врете. А я думала, у меня появился друг. Впервые за столько лет я не была одинока.
– Ариночка, детка. Я не вру тебе. Я сейчас все объясню.
– Почему вы отпустили ее? Скажите мне честно.
– Я проводил эксперимент. Пытался погрузиться в мир ее фантазий, но она сбежала.
– Вы врете, я по глазам вижу. Скажите правду, или я сейчас же уйду.
– Хорошо, только сядь. Да, я отпустил ее. Я сам лично помог ей уладить все дела, снять деньги в банке, пристроить тебя и все такое. Я даже привез ее в эту секту и оставил там. Потому что я был в нее влюблен. Видишь ли, в нее все влюблялись. Она была красивая, умная и очень смелая девушка. Я тоже не устоял, хотя до последнего не отдавал в этом отчета. Когда ты впервые влюбишься, то поймешь, о чем я говорю. Это чувство неуловимо, как розовый блик на лице любимой в свете заходящего солнца. Мы провели вместе много дней и ночей, беседуя о ней, о ее жизни и взаимоотношениях с окружающим миром. Я помню ее улыбку, ямочку на одной щеке. Она редко улыбалась, но когда это случалось, будто миллиарды светлячков разом влетали в мой кабинет и танцевали вокруг нас фламенко. Я был восхищен ее смелостью, граничащей с отчаянием, когда она боролась с собой, со своей зависимостью от вещей. Хрупкая, нежная дева одна воевала с легионом черных теней. Она молила меня отпустить ее. Не словами, нет. Слова все зафиксированы на пленке, чтобы ее муж-тиран мог спать спокойно. Она просила меня на уровне мыслей, посылала мне эту мольбу каждый раз, как мы встречались. Да, я был слабый и лживый человек. Мне хотелось заработать денег на этой пациентке, Марат обещал мне передать здание клиники в собственность. Но эта встреча изменила меня, Арина. Я стал совершенно другим человеком. И, кстати, моя любовь в результате спасла ее от того рокового укола, который достался ее мужу. Если бы я не был так очарован ею, то ни за что не стал бы слушать ее бред и прекращать процедуры. Но она знала ко мне подход. За долгие часы беседы мы подружились. Я был с ней не менее откровенен, чем она со мной. И понимаешь, она единственная умела по-настоящему выслушать меня. Она была прекрасна. Да.
– Вы поверили ей?
– Нет, конечно. Я считал все плодом ее больной фантазии до тех пор, пока не произошло все, как она и предсказывала. Начался Кризис, и материальный мир рухнул, как карточный домик. Когда я попал к олам, Изольда предложила мне проанализировать эти записи. В некотором роде это было мое секретное задание. Они подделали мне документы и перевели через границу. Вскоре я разыскал тебя, и мы начали работу над расшифровками. А вот, кстати, и наша прекрасная Изольда.
В коридоре раздался какой-то шорох, а потом каркающий голос проскрипел:
– Иван, черт тебя дери. Превратил дачу в свинарник. Иди, помоги мне перелезть через эти кущи.
В комнату на инвалидной коляске въехала даже не старая, а просто древняя старуха. Ей помогал молодой мужчина лет тридцати. Когда коляска застряла в коридоре, он взял ее на руки и легко, будто пушинку, перенес в центр комнаты. Крепкие мышцы играли под белой рубашкой. Карие глаза смотрели весело, с небольшим хитрым прищуром.
– Алекс.
– Арина.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал. От Алекса вкусно пахло незнакомым заморским ароматом. Когда он отвернулся, Арина не удержалась и понюхала свою руку. Ей хотелось подольше удержать этот запах, зажав в ладони, словно редкую бабочку. Молодой человек выглядел совсем не так, как работники ГЦР. По сравнению с другими мужчинами он был очень ухожен, можно даже сказать, выдраен до блеска. Белая рубашка на нем была действительно пронзительно-белого цвета, а не серая, застиранная до невозможности, как форма ГЦР.
– Иван, где моя фарфоровая чашка? Я велела ее беречь как зеницу ока.
Иван Николаевич вдруг весь сжался в комок и стал шарить по шкафам, приговаривая: «Сейчас-сейчас, сейчас-сейчас».
– Неужели потерял, болван?
– Сейчас-сейчас.
– Костный китайский фарфор. Двести лет мне служил верой и правдою, а ты потерял? Или поменял на котлету из крысы в местном ресторане?
– О, нашел целых две.
– Давай сюда. Налей мне и Арине кофейку.
Бабуля была уже совсем слепая, и Арина, не стесняясь, разглядывала ее. Старушка до сих пор пользовалась косметикой, но ее накладные ресницы печально лежали на щеках, лишь немного подрагивая, когда их хозяйка сердилась и кричала. Казалось, она вот-вот попросит – откройте мне веки, как герой литературного произведения. Сколько же ей лет, подумала Арина, если Несси говорила, что в прошлом ей уже было около сотни.
Изольда взяла в руки любимую чашечку, поводила по ней пальцем, словно считывая некое заклинание, и только тогда заулыбалась и расслабилась.
– Ариночка, подойди ко мне.
Арина подошла к бабуле. Та провела сухой морщинистой рукой по ее щеке.
– Красивая, как роза. Да, Алекс?
Алекс только посмотрел на них из-под светлой челки и улыбнулся.
– Деточка, мы хотим забрать тебя с собой. Тут тебе находиться небезопасно, потому что однорогие уже в курсе, что Несси оставила тебе послание. Ты – наша ниточка в прошлое, и они сделают все возможное, чтобы ее обрезать. Их вполне устраивает нынешняя ситуация в стране – люди готовы лизать им задницы за кусок хлеба. Так гораздо проще управлять ими. Нам чудом удалось перехватить эти записи. Ты даже не представляешь, какая мясорубка случилась у тебя в квартире. Когда Алекс пришел, чтобы забрать расшифровку, то нашел там труп нашей бедной Нонночки. А кассет и собственно записей уже не было. На наше счастье, этот сучонок, твой сосед, вернулся. Не знаю, что он там забыл, может, твой портрет решил прихватить на память, но Алекс услышал, как кто-то зашел, и притаился за дверью.
– Малыш так испугался, что чуть не обкакался от ужаса. И это при том, что сам секунду назад перерезал горло безобидной старухе.
– Дима убил Нонну? – Арина не могла в это поверить.
В глазах Алекса скакали чертики. Казалось, что все произошедшее для него – удивительное приключение, которое искренне забавляет. Он рассказал, что случилось.
– Твоего соседа завербовали, потому что он имел к тебе доступ и знал, где лежат кассеты и расшифровки. Он пришел в квартиру, забрал с собой весь архив и убрался восвояси. Когда наш агент Нонна прибежала, было слишком поздно – ни кассет, ни рукописей. Соседа уже и след простыл. Нонна успела связаться с нами и сообщить о серьезной проблеме, поэтому через десять минут я уже был там. И тут, на наше счастье, Дима вернулся обратно в квартиру с полным пакетом документов. Вот это я понимаю подарок судьбы. Но при этом я все же опоздал, и он успел ударить старушку по голове железной трубой. Бежняжка истекла кровью. Мы не смогли ее спасти.
– А Дима? Что с ним стало?
– Тетя Нонна успела как следует приложить его головой об батарею до моего прихода. Я всего лишь завершил начатое.
– Наш агент была не так уж безобидна, несмотря на преклонный возраст, – заметила Изольда. – Только благодаря ей мы сохранили видеокассеты Несси в идеальном состоянии. Однорогие и представить не могли себе, что наш главный козырь хранится в их центральном офисе. Нонна бережно хранила каждую кассету, пока мы не разыскали этого недотепу, доктора. Эх, Нонка, Нонка. Жаль мне тебя. Мы в свое время прошли с ней сквозь огонь, и воду, и медные трубы. Однажды однорогие выбили ей зубы, чтобы призналась в сотрудничестве с нами. Ее поймали около Стены, неподалеку от подземного хода, которым мы долгое время пользовались. Пытали так, что земля дрожала, похлеще фашистов. Но она стояла на своем – шла мимо, заблудилась, искала собачку. Они сильно спешили, поэтому ткнули ее ножом и кинули в канаву. К счастью, Нонна была в тонком, но прочном бронежилете – отделалась небольшой царапиной на боку. Она была нашим лучшим сотрудником. Кремень. Работник старой закалки, сейчас таких днем с огнем не сыщешь… Вытащить тебя из темницы было очень сложно, – продолжала старуха. – Когда однорогие прочухали, что расшифровки пропали, они приставили к тебе тройную охрану. Сегодня должен был начаться допрос. И пытки. В этом однорогие преуспели еще со времен Средневековья.
– О боже. Спасибо вам. Я бы не выжила и дня, начни они меня пытать. Я очень боюсь боли.
– Благодари Алекса. Этот ниндзя умудрился спуститься с крыши, тихонько передушить охрану и вытащить тебя из камеры.
– Да ладно вам, Изольда. Бывали задания и посложнее.
– Этот мальчик, Ариша, прошел особую подготовку в Китае. Там у нас есть свои базы.
– В Китае? А какая ситуация там?
– Еще хуже, чем тут. Они ведь никогда нас особо не любили. Там в основном однорогие обитали. До последнего держались за свой коммунизм и были нищие, как церковные мыши. А после войны с Японией стали жрать друг друга от голода. Там каннибализм уже признан официальным способом выживания. Но ты об этом не думай. Мы отвезем тебя в настоящий рай, на нашу базу Парадайз. Там на берегу океана в нашем распоряжении целый остров. Регулярно приходится отбивать атаки пиратов, но мы отлично вооружены и пока справляемся своими силами. Пока что это – самое безопасное место на земле.
– Я надеюсь, вы не откажете нам, милая девушка?
Алекс встал на одно колено и поцеловал Арине руку. Она в смущении быстро сжала сухую ладонь с грязными длинными ногтями и залилась румянцем.
– Ты поедешь со мной?
Алекс серьезно смотрел ей в глаза, а у самого в зрачках танцевали искорки. Ему нравилась эта тихая, красивая девочка. Такой диковинной бабочки в его коллекции еще не было.
Громко сбивая с обуви снег, в комнату зашел доктор.
– Ну что ж, ребята. Я все подготовил, можем ехать. Лучше бы нам поторопиться, пока сюда не нагрянули однорогие. У них агентура на каждой помойке. Поедем старым добрым способом, на лошадке. Я пошел запрягать, а ты, Арина, быстренько собирайся и бегом во двор.
– Чашку мою спрячь. Вдруг еще вернемся.
Кряхтя и постанывая, Изольда взобралась на свое кресло, и Иван покатил ее во двор.
Алекс с улыбкой смотрел, как Арина укладывает в сумку свои немногочисленные пожитки. Она с благодарностью улыбнулась в ответ. Удивительно, что этот молодой человек, совершенно не зная ее, взял из дома именно те вещи, которые ей дороги. В основном это были фотографии родных и близких, несколько маминых украшений, теплая одежда и обувь. Арина немного нервничала под пристальным взглядом нового знакомого, и поэтому вещи никак не хотели помещаться в черную кожаную сумку, которую ей подарил Иван Николаевич.
– Помочь?
– Спасибо, я справлюсь. Тут еще немного места осталось, я хочу взять мамину школьную медаль.
– Арина, у меня есть для тебя подарок.
– Ой, не надо. Вы и так много для меня сделали. Я в долгу перед вами.
– Никаких долгов. Этот подарок просила передать тебе Несси. Это была ее любимая вещь.
Алекс достал из кармана кулон с зеленым единорогом, выбитым из камня, и положил на кровать.
– Вы знали ее?
– Нет, но один мой родственник был ее другом. Ты давай завершай сборы, а я пойду помогу старикам с кобылой, пока она их не прибила своим копытом. Вроде не молодая лошадь, а злая как черт.
Алекс невидимой тенью просочился на крыльцо. Изольда уже сидела в телеге, а старик все еще суетился с поклажей. Алекс услышал, что они говорят о нем, и замер на месте.
– Изольда, ты думаешь, она справится? Вы сможете заселить это невинное дитя?
– Алекс уже работает над этим. Вот что значит зов крови. Его отец был прекрасен, мы все очень скучаем по нему.
– Мне жаль, что так вышло. До сих пор не могу смотреть мальчику в глаза. Клянусь богом, я не собирался убивать его отца. Но Марат набросился на меня так неожиданно. И потом, я был уверен, что в шприце успокоительное.
– Мне тоже очень жаль, Иван Николаевич. Прощайте.
Алекс незаметно воткнул старику в шею иглу, и тот тихо осел на землю. Мужчина оттащил его за дом.
Изольда замерзла и зябко куталась в шерстяное одеяло.
– Теперь в расчете?
– Никогда его не любил. Трусливая и брехливая сволочь. Нашим и вашим за копейку спляшем.
– Это точно. Но нам он помог, девочку отыскал и миссию свою завершил успешно. Как она?
– Мне кажется, в процессе. Меня смущает, что для Несси она не родная.
– Это имеет значение только по мужской линии. Марат идеально передал тебе свои способности балансировать между Львом и Единорогом. А у женщин это происходит на другом уровне, метафизическом. Мы существа интуитивные и быстро подключаемся к той или иной энергии.
– То есть нам подходит любая юная дева?
– Нет, не любая. Но эта – то, что надо. Не зря однорогие так задергались. Видишь ли, последний раз у них вышел прокол с юной девой. Она наследила в прошлом, как невоспитанный кот. Понимаешь, о чем я?
– Нет, не понимаю. – Алекс сосредоточенно почесал лоб, откинув с глаз золотистую челку. – Она ведь все время хотела сбежать к ним. Зачем ей было оставлять следы?
– Потому что, мой милый, она никогда не принадлежала им полностью, в отличие от предшественниц. Несси балансировала по острому как бритва краю забора, разделяющего территорию Льва и Единорога, и в конце концов с размаху шлепнулась на землю однорогих. Уж как они обрадовались, уж развеселились! С ходу разнесли весь цивилизованный мир в пух и прах. Горы трупов, миллионы нищих, больных и голодных. Просто мечта однорогих, черт бы их подрал. Но Нешка была не дура, она понимала, что мир, в котором придется расти ее ребенку (как ни крути, но Арину она официально удочерила), может из-за ее решения стать таким мерзким, что находиться тут будет невозможно. Что, собственно, и произошло. А для того чтобы можно было, в крайнем случае, вернуть историю человечества на круги своя, наша обожаемая Нешка схитрила и оставила человечеству свой дневник в виде этих записей, да еще и медальончик девочке передала. Оказывается, все эти годы доктор преданно его хранил. Медальончик такой силы, что, думаю, однорогие позволят нам вернуться. Иначе человечество истребит самое себя. Так уже было много раз, поверь мне, мой мальчик. Да и потом они обожают этот период, когда все дымится в руинах и материальный мир стерт с лица земли. Считается, что после войны душа человека особенно восприимчива к свету, и на земле начинается эпоха возрождения. В такие моменты однорогие разрешают нам понемногу восстанавливать свои силы, но при этом строго контролируют популяцию. До поры до времени, конечно.
– Изольда, а возможно идеальное смешение?
– Хороший вопрос. Пожалуй, пришло время приоткрыть тебе одну тайну. Открой, пожалуйста, вон тот мешок.
Изольда кивнула на холщовый баул, которые лежал поверх прочих вещей в повозке.
Алекс достал большой ковер, свернутый в рулон. На лице юноши мелькнуло разочарование.
– Тетя Изольда, ну ковер-то мы зачем с собой тащим? Эта ваша привязанность к вещам молодости просто убивает. Мне пришлось из-за перевеса выбросить важные книги. А вы со своими коврами да чашечками все место в повозке позанимали.
– Разверни, – коротко скомандовала Изольда.
Алекс развернул ковер и положил его на снег.
На старинном гобелене прекрасная дама ехала через фиалковое поле в повозке, запряженной львом и единорогом. На синем небе солнце плавно превращалось в луну. Вокруг парили птицы, скакали звери и росли яркие, неповторимые в своем узоре, цветы. Алекс упал перед картиной на колени прямо на снег и будто в трансе водил по ней руками.
– Это он? Седьмой?
– Да. Тот самый, настоящий. При этом и у нас, и у однорогих есть копии, на которых убрано одно из животных, но на старинном гобелене все именно так. Однорогие предпочли бы его уничтожить, ты даже не представляешь, какой ценой мы сохранили настоящий Седьмой.
– А зачем он нам?
– Чтобы знать истину. Чтобы можно было хоть иногда прекращать кровавую резню среди людей. Это к твоему вопросу про идеальное смешение. Наша война с однорогими, по сути, бессмысленна, но неизбежна. Как, впрочем, все войны на этом свете, мон амур. Приверженцы и Льва и Единорога были бы рады найти золотую середину и мирно существовать бок о бок друг с другом. Однако душа человека похожа на сообщающийся сосуд. С одной стороны – дух, с другой – материя. Если бы там была глухая перегородка, мы бы поладили с однорогими. Но человек сам делает свой выбор, и мы тут совершенно бессильны.
– И что теперь? Когда Седьмой и рукописи у нас, Тереза сможет все изменить?
– Девочка еще совсем юна. Возьмем ее под свою опеку, а там посмотрим. Думаю, мы не ошиблись. Несси отлично обдурила однорогих, когда оставила нам послание в будущее. Представляю лицо Захера. Как он там от бешенства на стены прыгает! Ха-ха-ха.
Старуха зашлась в диком смехе и сразу раскашлялась. Алекс поднес ей воды, и она, задыхаясь, пробулькала-прохрипела.
– Давай, мальчик, зови Арину. Время пришло.
Девушка сидела на продавленной старой кровати, застеленной одеялом, сшитым из кусочков пестрой ткани, и с восхищением смотрела на кулон. Как же он был прекрасен. Она не могла оторвать глаз от блестящих камней и все гладила и гладила пальцами выпуклую фигурку единорога. Так вот о чем рассказывала Несси! Вот что значили вещи для людей прошлого. Магия, волшебство и немыслимая красота лились фонтаном из этого украшения. Арина гладила камни до тех пор, пока не почувствовала странную дрожь в кончиках пальцев. Она надела кулон на шею, и волшебное тепло разлилось по телу. Каким-то образом он сообщил ей, что теперь все будет в порядке. Мир изменится к лучшему.
Назад: Кассета 25
На главную: Предисловие
