Глава 30
Стандартные вопросы

Сложнее всего оказалось спровадить Егора домой. Брат решил во что бы то ни стало выяснить, чем я занимаюсь. Подкупить его десятком дисков с играми в придачу к новогоднему подарку не удалось, угрозы тоже не действовали. Пришлось обратиться за помощью к маме. Я позвонила ей из ванной и намекнула, что Егор мешает мне готовиться к вечеру. Судя по тому, с какой скоростью брат вылетел из моей квартиры, мама делала на предстоящий ужин большие ставки. Мне же мой собственный план нравился все меньше и меньше, но отступать было слишком поздно.

К сожалению, все девушки учились в разных учебных заведениях, на самых непохожих специальностях, от экономики до дизайна. Как и рассчитывала, благодаря полученной от Попаданца информации я без труда отыскала номера семей погибших девушек. Сверившись с криминальной хроникой, определила, из какого именно участка в Сочи им уже звонили. Оставалось надеяться, что платная услуга на сайте не окажется обычным Интернет-разводом. Только подключив ее, я сообразила, что в одиночку никак не смогу это проверить – все старые телефоны я раздарила родственникам, а значит, позвонить на свою же симку не получится. Пришлось еще раз побеспокоить брата. Беднягу в честь прихода гостей заставили убирать комнату. Вместо привычного «Чего тебе?» он ответил настороженным «Алло?» На экране его, а точнее бывшего моего, шестого айфона высветился незнакомый иногородний номер.

Когда все было готово для обзвона, я впервые задумалась, о чем буду разговаривать с родственниками погибших девушек. Начать нужно со стандартных вопросов. Интересно, а что спрашивают в таких случаях полицейские? Наверняка интересуются, были ли признаки суицидальных наклонностей в прошлом. Кому, если не мне, их знать? Нет, я никогда не планировала себя убить, наоборот, даже в самых кошмарных ситуациях мне хотелось жить. Просто когда мой брак покосился, как дом на осевшем фундаменте, я пошла искать причину в психологический институт. Первых двух курсов оказалось достаточно, чтобы понять – проблема наших отношений не в том, что я не умею поддерживать контакт с мужем, а в том, что он хочет трахать других женщин. Учебу я заканчивала заочно, но это не помешало кое-каким знаниям осесть в голове. Надеюсь, сегодня они мне помогут.

Убедившись, что хотя бы знаю, с чего начать, я набрала номер. К телефону подошел отец Марины Николаевой, предположительно первой жертвы маньяка.

– Константин Владимирович, не могли бы вы ответить на пару вопросов? – выдав заранее сочиненную легенду, спросила я.

– Могу, конечно. Только что это теперь даст?

– Я понимаю, вашу дочь это уже не вернет, но, возможно, поможет предупредить подобные случаи в будущем.

– Тогда спрашивайте.

Получив согласие, я перевела дух и подошла к окну. Старичок-ясень, последние полгода прикрывавший меня от посторонних глаз кружевом из листьев, окончательно облысел. А ведь еще только конец октября. По-зимнему одетые люди сновали туда-сюда вдоль замощенного брусчаткой тротуара, то и дело заныривая в двери универмага. Мужчина в темно-синем пуховике замер прямо напротив моих окон и, как мне показалось, поднял голову. Поежившись, я отступила обратно в глубь кухни.

– Давайте поговорим о Марине, – постаралась сосредоточиться на разговоре. – Вы можете назвать свою дочь великодушным человеком?

– Она была замечательная. Очень добрая, заботливая.

– Бывало, чтобы она делилась с кем-то своими вещами?

– Вот уж нет! С детства она за свои игрушки горой стояла. Однажды нас с ее мамой даже вызвали в садик, сказали, забирайте свою драчунью. Другая девочка взяла поиграть ее куклу, так Мариночка, пока отнимала, заехала ей этим пупсом в глаз.

Мужчина рассмеялся. Даже негативные воспоминания о времени, когда его дочь была живой, теперь превратились в радостные.

– А перед ее смертью вы не замечали, чтобы она раздаривала подругам одежду, украшения или коллекции?

– В последние два года мы с ней только по телефону общались, да на каникулы она домой приезжала. Много вещей Марина отдала перед отъездом в университет. В общежитие все с собой не возьмешь, да и надо ли? Сочи – это же не наша глухая провинция, там тряпочки с рынка не поносишь. Она собиралась в большом городе новые вещи купить. Жизнь заново начать…

На этот раз до меня донеслись всхлипывания. Не зная, как перейти к делу, я продолжила:

– Бывало, чтобы в телефонных разговорах ваша дочь жаловалась на какую-нибудь боль? Произносила фразы вроде «Я не могу это больше терпеть»?

– Нет! Что за странные вопросы? Она всегда была здоровой, выносливой девочкой.

– И психологически? У нее никогда не было депрессий?

– А у кого их не бывает?

– Я имею в виду не просто плохое настроение, а затяжную хандру. Может быть, вы замечали резкую потерю веса, нежелание следить за собой, необоснованную агрессию?

– Слушайте, к чему вы клоните? Хотите спросить, были у нее раньше попытки самоубийства или нет? Тогда так и спрашивайте! Ваш предшественник обошелся без лишних прелюдий, так что не тяните резину.

– Простите, я не хотела…

– Знаю я, чего вы хотели! Обвинить во всем мою девочку, сказать, что она была психическая, сама на себя руки наложила. Ничего подобного! Не было никаких попыток, ясно вам?! Так и запишите!

В трубке раздались три коротких гудка.