Вскрытие Диббла
– А что это вообще такое? – спускаясь вниз вместе со мной, спросил Тайгер. – Витки, Хранилище… Диббл какой-то?
Учения пареньку предстояло лет на десять. А времени для завершения образования оставалось всего два года. Основным преподавателем выпало быть мне, и учтите, что некоторую часть материала я и сама не успела усвоить. Веселенькая перспектива?
– Речь идет о заклятии, разработанном Необыкновенным Чарльзом Дибблом, – пояснила я. – Во дни, когда магическое поле только начало оскудевать, Великий Замбини задумался о способах накопления и сохранения еще остававшейся магической энергии. Необыкновенный Диббл сам нечасто занимался практической магией, он больше писал заклинания для других. В частности, он разработал весь комплекс заклятий, на которых в сороковые годы работала мобильная сеть компании «Электромагия Инкорпорейтед». Позже он занимался магическими аккумуляторами. К тому моменту, когда Замбини обратился к нему с просьбой построить Витки, он давно уже отошел от дел… Короче, благодаря Дибблу все здание служит чем-то вроде аккумулятора, который заряжается от фонового поля, а потом отдает энергию.
Тайгер с новым интересом огляделся вокруг, словно силясь понять, каким образом от него ускользнуло нечто такое важное и масштабное. Потом спросил:
– Ну и где они?
Я сделала широкий жест, долженствовавший охватить все Башни в целом.
– Витки, – сказала я, – не являются чем-то таким, что можно пощупать. Это что-то вроде постоянно циркулирующего поля отрицательной волшебной энергии, способного вбирать, хранить и по команде отдавать серьезные магические заряды. Эти заряды можно использовать как угодно. Хочешь – пробивай дырки в камне, хочешь – твори что-нибудь прямо из воздуха. Емкость наших «батарей» составляет четыре гигашандара.
– А на что может хватить гигашандара? – спросил Тайгер. Он вообще был неиссякаемым источником вопросов.
– Гигашандар – это миллион шандаров. Или, если пользоваться старыми имперскими единицами, около двадцати шести соборо-миль, то есть…
– То есть можно передвинуть собор на двадцать шесть миль?
– Или двадцать шесть соборов – на одну милю. Быстро учишься, Тайгер. Другой эквивалент – перемещение церкви средней величины на пятьсот миль. А легкий павильон для крикета можно забросить аж в Мельбурн.
– Зачем?
– Вообще-то незачем.
– То есть получается, что четырех гигашандаров хватит на передвижение одного собора… погоди-ка… на сто четыре мили?
– Ну да, типа того, правда, если перенести собор за границу, бюрократы с ума сойдут. Понадобится такое море бумаг, что и в Монмут удрать не успеешь.
Тайгер некоторое время молчал. Потом произнес:
– Теперь ясно, почему у нас в прейскуранте нет графы «перемещение соборов»…
– Верно подмечено. Так вот, Диббл помер двадцать шесть лет назад, причем аккурат когда занимался сервисным обслуживанием своего заклятия. Так оно и осталось в режиме ожидания, причем с защитой от постороннего доступа. Теперь у нас есть большущий аккумулятор, а зарядного устройства к нему нет. Пока магическое поле пребывало на минимуме, это не имело большого значения, потому что крупные заказы нам все равно не светили. Но теперь поле мало-помалу восстанавливается, то есть, сам понимаешь, Витки очень даже не помешало бы запустить снова по полной. Нам ведь предстоит заниматься не слабой работой – рыть каналы, прокладывать железные дороги… мегалиты ставить по кругу…
– Въехал, – кивнул Тайгер. – У этой штуки только название не очень кайфовое. Ну нет бы «Витки Заргона» или там «Инвертеры Знорффа»! А тут – Диббл какой-то…
– Значит, Диббл – недостаточно клево?
– По мне, довольно глупо звучит.
– Может, и так, – ответила я. – Такова жизнь, знаешь ли. Диббл их изобрел, по нему и называются.
Мы пересекли вестибюль и вошли в Пальмовый Дворик. В золотую эпоху гостиницы «Мажестик» это и правда был чудесный садик под крышей. Экзотические растения, рослые пальмы, чистые пруды, заросшие лилиями, с крупными декоративными карпами, скользящими в глубине… Знатные постояльцы обменивались сплетнями, попивая за маленькими столиками душистый чай, и внимательные официантки как из-под земли вырастали по малейшему жесту гостей…
С тех пор тут все изменилось.
Вот уже много лет здесь не ухаживали за тропическими растениями и не развлекали гостей. Стеклянные лепестки высокой купольной крыши частью потрескались, частью просто отсутствовали, а на полу стояли ведерки, в которые во время сильных дождей стекала вода. Мраморный пол вспучился и утратил былую белизну. Большой фонтан посередине давным-давно пересох…
Около него-то и стояла леди Моугон. Она успела переодеться, сменив обычные черные кринолины на совсем уже похоронные, и это говорило о ее серьезных намерениях. Непроглядно-черное платье превращало ее в этакую дыру в ткани мироздания, вырезанную по форме леди Моугон. Если слишком долго смотреть, можно было заработать головокружение.
– Ты меня даже не поблагодарил за то, что подставила тебе стог, Проунс, – сказала она.
– Спасибо большое-пребольшое за то, что не дали страшной смертью погибнуть, – сказал Тайгер, успевший усвоить, что спорить с Моугонихой было все равно бесполезно.
– Вежливость ничего нам не стоит, зато окупается сторицей, – проворчала она. – Мисс Шард уже заплатила по счету?
– Все кончилось к взаимному удовлетворению, – ответила я.
– Вот как?.. Что ж, вы будете присутствовать при моей попытке вскрыть Хранилище Диббла. Не смейте приближаться ко мне и болтать между собой. Это понятно?
Мы с Тайгером невольно задумались о том, было ли нам еще позволено говорить, и на всякий случай энергично закивали.
– Добро, – сказала леди Моугон. – Для начала я попробую войти в корневой каталог ядра заклятия и сбросить пароль. После чего попытаюсь заново подключить Витки. Вам следует делать заметки, отслеживая мои действия. Засим разрешаю пожелать мне удачи.
– Удачи, мэм, – сказала я, вытаскивая записную книжку и карандаш.
Леди Моугон повернулась к свободному участку комнаты и воздела оба указательных пальца. Помедлив, вытянула перед собой руки ладонями вниз – примерно как дирижер в начале симфонии. В воздухе начал формироваться разрыв, заполненный синевой, словно на клапане палатки расстегивали молнию. Леди Моугон продолжала «дирижировать», как бы давая знак незримым ударным, и стулья, стоявшие в беспорядке, сами собой попятились прочь от разрыва, а подсвечники слегка зазвенели. Леди Моугон взмахнула руками, обернувшись в сторону струнных, задержала в воздухе ладонь, чуточку утихомиривая фаготы, и пристально вгляделась в разрыв. Стало видно, что он обрел глубину, и в ней заметались радужные искры. Руки леди Моугон повелевали то арфой, то барабанами, исследуя внутреннюю структуру заклятия. Ясно было, что перед ней оказалась невероятно сложная структура. Мы с Тайгером боялись даже моргать. Вот это и называлось – смотрели как зачарованные, только без «как». Если уж на то пошло, я годами имела дело с заклятиями и заклинателями, но чтобы воочию такое увидеть…
– М-м-м, – через плечо произнесла леди Моугон, одновременно давая знак виртуальным виолончелям играть пианиссимо. – Тут, оказывается, стандартный Васид на ядре РУНИКС. Вспомогательные заклятия, регулирующие внутренние поля, – цельнодраный Шандар. Диббл только понаставил сторожей на случай несанкционированного проникновения, после чего запустил их кругом ядра во всех пяти направлениях разом, чтобы никто не смог расплести…
– Великий Замбини не брезговал предосторожностями, – ответила я, рискуя навлечь на себя ее гнев. – Он предвидел, что четыре гигашандара энергии, оставшиеся без присмотра, могут стать неодолимым соблазном для непутевых колдунов, способных наделать беды…
– Возможно, ты и права, – ответила леди Моугон.
За этим последовало минут пять стремительной работы: симфония, которой «дирижировала» колдунья, развивалась в неистовом темпе. Зря ли говорят, что искусства жеста и слова взаимозаменяемы! Может, и мифу о волшебной палочке чародея когда-то положила начало палочка дирижера…
Постепенно мы с Тайгером заскучали. Как раз когда нам на ум начали приходить занятия поинтереснее, наше внимание привлек резкий хлопок. Что-то случилось.
– О’кей, – сказала леди Моугон и даже выдала редкую улыбку. – Я сбросила пароль. Мы вошли.
Она сделала еще несколько замысловатых пассов руками, как бы управляя деревянными духовыми, и разрыв сомкнулся.
– Вот так-то, – произнесла она с торжеством. – Даже удивляюсь, как просто все оказалось. Завтра примерно к этому же времени Витки полностью зарядятся, а в пятницу с утра можно будет прогнать испытательное заклинание. Проунс, сбегай за Мубином! Хочу ему пароль передать.
Тайгер умчался, а я поздравила леди Моугон с великолепным успехом.
– Десять лет назад я бы сделала это, не слезая с дивана, – сказала она. – Левой пяткой. Тем не менее спасибо за поздравление… Что ты так на меня пялишься?
Я пробормотала:
– Вы седеете…
– Я уже давным-давно поседела, – отрезала она. – И, кажется, я кого-то предупреждала, чтобы не наглели…
– Нет, нет, мэм, – поспешно ответила я. – Волосы ни при чем! На вас все поседело!..
И то было действительно так. Непроглядно-черные кринолины теперь скорее напоминали древесный уголь – и продолжали светлеть. Леди Моугон нахмурилась, глянула на свои руки… и с беспомощной улыбкой повернулась ко мне.
– Вот зараза, – отрешенным тоном выговорила она и… несколькими секундами позже превратилась в камень. Вся целиком.
– Вот холера, – вырвалось у меня.
Я ни разу прежде не видела, как люди обращаются в камень. Когда схлынуло первое потрясение, я отважилась подойти.
Передо мной была статуя, сработанная из тончайшего алебастра. Она повторяла каждую морщинку, ресничку, пору на коже. Странное это было ощущение – вот так рассматривать леди Моугон, ставшую четырехсотфунтовой каменной глыбой. Случившееся с ней было, конечно, скверно, но могло быть и хуже. Алебастр – это все же не известняк и не мрамор. Не говоря уже о граните.
Мубин, по пятам сопровождаемый Тайгером, вошел и немедленно расхохотался.
– Во дела! – сказал он. – Боюсь, от этого происшествия старушка никогда по-настоящему не оправится. Необыкновенный Диббл соответствовал своему почету! Это ж надо, поставить привратником заклятие окаменения! Кто бы мог предположить…
– Ты сможешь ее расколдовать?
– Детский сад, – сказал Мубин. – Хотя, пока она в таком состоянии, кругом настолько спокойней…
Тайгер деловито спросил:
– А если я усы ей нарисую, они так и останутся, когда она оживет?
– Не смешно! – одернула я, хотя, признаться, испытала неоднозначные чувства. – Хорошо бы она снова была жива и здорова, причем как можно скорее…
– Как скажешь, – кивнул Мубин. Набрал полную грудь воздуха и принял стойку для «жесткого» колдовства. Наставил на изваяние оба указательных пальца – и бабахнул заклятием.
Никаких изменений.
Мубин встряхнулся, расслабился и сделал еще заход…
По-прежнему ничего!
– Странно, – проговорил он наконец. – Она быстро окаменела?
– Секунд за десять, – ответила я.
– Ах вот оно что… Ждите здесь, я сейчас.
И Мубин выбежал за дверь.
– А вид у нее по-прежнему страшноватый, ты не находишь? – сказал Тайгер.
Он был прав, несмотря даже на то, что Моугониха так и не успела скроить обычную мрачно-недовольную мину. На лице у нее и застыла отрешенная полуулыбка – она поняла, что давно умерший Диббл ее все-таки перехитрил.
– И все равно, – сказал Тайгер. – Это подтверждает то, что мне с самого начала казалось…
– А что тебе казалось?
– Что у нее под юбкой колесики.
Я посмотрела вниз… В складках гипсового платья в самом деле угадывался кончик роликового конька, прижавшего самый край ткани.
– Мама дорогая! – входя, сказал Скидка Прайс, сопровождаемый Полноценом и волшебником Мубином. – Физиономия у нее всегда была каменная, но не до такой же степени!
– Начинаю понимать, что значит «в соляной столп обратиться», – хихикнул Полноцен. – Стандартное заклинание Обращения Потока пробовал?
– Дважды, – сказал Мубин. – Никакого эффекта.
– Дай-ка я попробую… – вызвался Скидка.
Он полностью повторил попытку Мубина, включая и отрицательный результат.
– М-м-м, – сказал он. – Попробуешь, Полноцен?
У его брата тоже не получилось, и лица у всех троих как-то сразу стали очень серьезными. Начался своего рода магический консилиум; я понимала хорошо если одно слово из десяти.
Минут через десять они кончили совещаться и атаковали памятник Моугонихе все разом. Привело это только к тому, что воздух в Пальмовом Дворике стал жарким и спертым, а вся наша одежда словно бы уменьшилась на размер.
– Она что-нибудь сказала, прежде чем это случилось? – переставляя пряжку на ремне, спросил Мубин.
– Только то, что теперь Витки должны зарядиться, – ответила я. – И еще, что заклятие было в кодировке РУНИКС.
– На РУНИКСе никто заклятий больше не пишет, – сказал Полноцен. – Это архаический язык, расцвет которого пришелся на четвертый век, после чего все перешли на АРАМАИК. Скидка, кто у нас главный эксперт по РУНИКСу?
– Кроме леди Моугон?
– Ну ясен пень, кроме!
– Монти Вангард, помнится, древними языками заклятий интересовался…
Мубин без промедления отправил Тайгера за Вангардом. Тот кивнул и умчался. Настроение в комнате, прежде шутливое и несколько легкомысленное, сделалось смертельно серьезным.
– Но ведь Фундаментальное Правило Обратимости Заклятий по-прежнему в силе, так? – отважилась я подать голос.
– В общем и целом, – согласился Мубин, – нет ни единого заклятия, которое нельзя было бы реверсировать. Надо только точно знать текст. А для того, чтобы его вычислить, может потребоваться время…
– Какое примерно? – спросила я.
– Если будем заниматься этим в обеденный перерыв, то лет шесть или семь…
– Лет?.. – переспросила я, начиная тревожиться. – Слушайте, нам в пятницу мост перестраивать! Меньше двух суток осталось!
– Жизнь коротка, Дженнифер, а магия бесконечна…
– Спасибо, – сказала я. – Очень утешил.
– Я смотрю, у вас тут некоторый повод для беспокойства? – спросил, входя в комнату, щеголеватый седовласый мужчина с тонкими усами и в безукоризненном платье. Это был Монти Вангард, один из наших волшебников. Он давно вышел на пенсию и теперь занимал свои дни приведением в порядок многих тысяч строк заклятия, необходимого для оживления медицинских сканеров.
Мубин вкратце объяснил ему суть дела, и Монти Вангард улыбнулся.
– Значит, – сказал он, – вы, молодые удальцы, обожглись на этом деле? Понадобился старый конь, который борозды не испортит?
– Ну… типа того.
Монти открыл «молнию» в воздухе, примерно так же, как леди Моугон до него, и, надев очки, заглянул вовнутрь заклинания.
– Картина ясна, – проговорил он затем. – Пароль у нас есть?
– Нет.
– Тогда сейчас сброшу. Кстати, вы уверены, что хотите вернуть леди Моугон? Я имею в виду, что она…
Он не успел договорить фразы, и вместо одной алебастровой статуи у нас стало две. Только, в отличие от Моугонихи, окаменел он практически мгновенно. Да еще и не вовремя моргнул по ходу дела. Так что вместо элегантного и полного достоинства изваяния получилось нечто довольно глупое – лицо с неустановившимся выражением, глаза полузакрыты…
– Приплыли, – после некоторого молчания произнес Полноцен. – Что дальше делать будем?
Предложений не последовало. Некоторое время мы так и стояли, разглядывая Монти и Моугониху.
– Это не повредит ей? – спросила я. – Ну, что она некоторое время побудет каменной?
– Ни в малейшей степени, – ответил старший Прайс. – Если только кто-нибудь не подберется к ней с пескоструем и не позаимствует кусочек алебастра на ремонт портика Херефордского собора. Вернувшись к жизни, она даже не заметит, что прошло какое-то время.
Вот тут меня посетила одна блистательная идея. Я, кажется, вдруг поняла, каким образом Великий Замбини и Матушка Зенобия умудрились перевалить далеко за вековой рубеж, не очень-то постарев (что касается моей воспитательницы, ей было уже хорошо за сто пятьдесят).
– Я отлучусь на секндочку? – сказала я колдунам. – Одну мысль проверить хочу…
– Давай, – сказал Мубин. – Только будем действовать в режиме полной секретности, хорошо? Мы пятеро знаем, а остальным ни к чему!
– Шестеро, – сказал Тайгер. Он имел в виду Преходящего Лося, который как раз появился в углу и с рассеянным интересом поглядывал на леди Моугон.
– Пускай будет шестеро. Зря пугать постояльцев не будем, договорились?
Я быстренько принесла из офиса картонку и фломастер и снабдила двери Пальмового Дворика импровизированной табличкой, гласившей: «Закрыто на переоформление».
– И что теперь? – спросил Тайгер, шагая со мной через вестибюль.
– Навестим Матушку Зенобию.
Он содрогнулся.
– Мне обязательно туда идти?
– Да.
– Я от нее стремаюсь…
– А я, думаешь, нет? Расценивай наш поход как упражнение на укрепление силы воли. Ступай повяжи галстук, начисти ботинки… да, и прихвати Молодого Перкинса. Монастырь как раз по дороге в замок, потом завезем его на экзамен… Жду вас обоих на выходе через десять минут!