Начинается вероломство
Не знаю, как другим, а лично мне выспаться не удалось. Я крутилась, как коленчатый вал, и только разглядывала светлячков, мелькавших и переливавшихся за окном. Их привлекало мягкое излучение магической энергии, исходившее от здания.
С горем пополам дождавшись часа, более-менее адекватного для подъема, я приняла душ и спустилась на первый этаж. Молодой Перкинс с Патриком были уже в вестибюле и практиковались вовсю – строили арку из булыжников для мостовой. Дело оказалось не самым простым. Требовалась не только отменная личная координация, но и слаженная работа в команде. Поди-ка удержи на весу каменный полукруг, пока самый последний – замковый – булыжник не встанет на свое место! Только тогда колдуны смогут вздохнуть с облегчением, ибо арка останется стоять сама по себе.
Пока что стоять она совсем не хотела. Раз за разом они возводили ее, и она неизменно рушилась, как раз когда они уже собирались праздновать успех.
– С крупными блоками должно легче пойти, – сказал Перкинс. – И потом, там береговые устои. Будет хоть на что опереться.
Патрик что-то проворчал, выражая согласие.
Позавтракав, я сразу пошла в офис – проведать Кевина Зиппа. Он еще спал. Оуэн из Райдера нес над ним неотступную вахту – принцу Назилю пришлось отлучиться по неотложным делам. Оуэн был вторым нашим летуном. Работал он чуть хуже принца, хотя это никоим образом не вменялось ему в вину. Ковер принца Назиля, мятый, драный, поеденный молью, казался найденным на помойке, но магический «транспорт» Оуэна был еще в десять раз хуже. Гарантийный срок на ковер-самолет составлял двадцать тысяч часов налета либо триста лет без капитального ремонта, так вот, ковер Оуэна давно выработал оба срока, и даже с избытком.
Я спросила:
– Кевин ничего во сне не говорил?
– Говорил, но совсем немного, – ответил Оуэн. – Бормотал что-то об указательных пальцах, о тральфамозавре, о важных людях, которых должно разнести в клочья, и еще о том, что через год мороженое у нас в меню будет не раз в месяц, а чаще…
– Вот это по мне, – сказал Тайгер, шагая через порог.
– Надеюсь, – сказала я, – ты имеешь в виду мороженое, а не то, что кого-то там разорвет в клочья? Запиши видения в журнал, хорошо? Номер, если не ошибаюсь, должен быть RAD099. Пойду гляну, как идет подготовка к соревнованию.
Покинув гостиницу, я прошла по односторонней улице Снодд-лэйн до того места, где она, расширяясь, превращалась в полноправную Снодд-стрит, а потом сворачивала влево и становилась бульваром Снодда. Купив в газетном ларьке на углу свежее «Херефордское Бельмо», я даже не удивилась, увидев кричащий заголовок:
ДВА ДОМА БЬЮТСЯ ЗА ЗВАНИЕ ЛУЧШЕГО!
Статья была где-то как-то вменяемая, хотя и здорово подрихтованная в пользу Бликса, которого газета, находившаяся в собственности государства, именовала не иначе как «вновь назначенным Придворным Мистиком», да еще и с неправильным почетом Всесильного. Ниже по тексту его объявляли «весьма отдаленным родственником Варварски Ваварского Бликса» и цитировали его официальное заявление, дескать, «силам добра требуется адекватное управление, дабы они наилучшим образом послужили благу народа». Я вернулась к ларьку и отдала газету обратно, кое-как выторговав часть потраченных на нее денег. Потом двинулась дальше – к разрушенному мосту.
По поводу этих руин короля Снодда неоднократно стыдили, пытаясь выставить его из денег, потребных на ремонт. Самым крутым и неотразимым аргументом был следующий: мол, негде развешивать тела недавно казненных, ведь делать это внутри города не позволяли санитарные службы. И кому какое дело, что у нас вот уже лет двадцать никого не казнили, просто потому, что казни вышли из моды.
Возможно, кстати, что именно по этой причине король перестройку моста так до сих пор и не затеял…
Я встала у «нашего» северного устоя и стала смотреть на каменные завалы, тянувшиеся через реку до самого противоположного берега. Мост когда-то покоился на четырех быках, и, хотя они еще высились над уровнем воды примерно на ярд, большинство каменных блоков покоилось на речном дне. В воде всегда было очень трудно работать, она слишком плохо проводила магическую энергию. Передвинуть утонувший камень на один ярд – примерно то же, что на суше – на пятьдесят.
Фирма «Строительные леса Снодда, инкорпорейтед» уже перебросила через реку пешеходный наплавной мост, чтобы магам было легче добраться до завалов, и теперь строители торопливо возводили многоярусные трибуны для зрителей с королевской ложей посередине. Я пошла туда и скоро заметила Министра Увеселений – он обсуждал с персоналом, как лучше принять и с удобством устроить максимально возможное число гостей, какова будет плата за сидячее место, попкорн и хот-доги и стоило ли выделять квоту для разных там немытых бомжей.
Представившись, я начала объяснять, что согласно требованиям безопасности всех зрителей нужно было удалить не менее чем на пятьдесят ярдов от места непосредственного проведения работ. Мало ли, вдруг какое второстепенное заклинание выщепится из общей ткани и отлетит в сторону!
– Пятьдесят ярдов? – переспросил министр. – Да что же они в такой дали разглядят?.. И потом, король самолично потребовал разместить его возле самого ограждения, чтобы не пропустить ничего интересного!
– Дело ваше, – ответила я. – Если Его Милостивое Величество и члены королевской семьи проведут следующие две недели, скажем, с ослиными головами, отдуваться всяко не мне…
Повисла пауза.
– С ослиными головами?..
– Или с двумя носами. Или еще с чем похуже.
– Значит, не ближе пятидесяти ярдов?..
– Да. Не ближе.
Больше здесь ловить было нечего, и я пошла обратно в «Казам», остановившись только затем, чтобы купить лакрицы. Ну что поделаешь – нравилась она мне. Магазинчик сладостей располагался совсем рядом в оптикой «Владыка Видения». Вспомнив о предостережении Кевина, я вошла туда и огляделась.
Эта была известная сеть заведений по продаже очков, располагавшая очень широким выбором оправ. Внешне все выглядело как положено. Вытащив шандарометр, я стала искать магические аномалии, но ничего не нашла и вернулась на улицу. Вот в чем подстава, когда имеешь дело с провидцами. Поди заблаговременно пойми, что конкретно они имеют в виду. А потом как-то сразу делается слишком поздно.
Может, иной раз лучше не знать совсем ничего?..
За порогом оптики меня окликнул знакомый голос:
– Никак это ты, девочка? Рад встрече!
Это был отставной полковник Блох-Дрэйн. Он был облачен в охотничий костюм и при заряженном дротиками ружье.
– Как-то вы ко мне очень уж покровительственно… – заметила я.
– Ты очень наблюдательна, девочка. Взгляни-ка вот на это!
И он показал мне вполне официального вида сертификат, гласивший черным по белому, что его обладателя нанял Придворный Мистик Бликс. В качестве лицензированного агента, которому предписывалось лично проследить за поимкой любого «безнадзорного либо дикого» маги-зоологического существа, буде оно вздумает «терроризировать город» или учинять «общественное беспокойство».
Я себя умнее всех не считаю, но тут особого ума и не требовалось. Я спросила:
– Понимай так, что вы с Бликсом спелись насчет платной охоты на кваркозверя?
– Туризм в этом королевстве является весьма недооцененной статьей дохода, – ответил полковник. – Кембрийская Империя небось одними охотами на тральфамозавров по восемь миллионов мула сшибает!
– А я слышала, охотников на ящеров достаточно регулярно съедают…
– Мы намерены настаивать на стопроцентной предоплате, – ответил сэр Реджинальд, явно обладавший весьма практичным, хотя и несколько черствым, складом ума. – Итак, где мне искать кваркозверя?
– Ничем не могу помочь, сэр.
– А вот и можете, – ответил он. – Более того, поможете непременно. Неоказание помощи королевскому агенту при исполнении им законных обязанностей карается по закону. Вы согласны провести два года в тюрьме особо тяжелого физического труда?
Я смерила его взглядом и решила ответить блефом на блеф.
– Что ж, полковник, – сказала я, – тогда арестуйте меня.
Он посмотрел мне в глаза, и на морщинистой физиономии обозначилась улыбка.
– А вы крепкий орешек, – сказал он затем. – Уважаю. Вы как, еще стоите в очереди на замужество? Мой третий сын до сих пор ходит в холостяках.
Вопрос насчет очереди был не праздный. В королевстве Снодда девяносто пять процентов браков заключалось по договоренности. Отсюда вытекало единственное преимущество сиротства: о своих браках мы договаривались сами.
– Три «может быть» и еще пять в резерве, – солгала я сквозь зубы. То есть руку мне уже предлагали, но те предложения серьезными назвать было нельзя.
– Как, зачислим моего сына шестым номером в твой резерв? – осведомился полковник.
– Нет.
– У него шесть акров земли и стабильная работа в мусорной отрасли. И, представь, все зубы свои!
– Искушение велико, – ответила я. – Но все равно – нет.
– Тарквин будет очень разочарован…
– Простите, но это я как-нибудь переживу.
Полковник немного подумал и спросил еще:
– Так ты уверена, что не хочешь помочь мне разыскивать кваркозверя?
– Я лучше улягусь загорать в вольере у тральфамозавра, завернувшись в бекон.
– Ну и обойдусь я без твоей помощи, – сказал он наконец. – Всю необходимую информацию Всесильный Бликс мне и так уже предоставил. Счастливо, мисс Стрэндж. Вы еще пожалеете о том, что вот так с порога отказали Тарквину.
И он торопливо удалился в направлении моста.
– Бликс не «Всесильный», а лишь «Изумительный»! – крикнула я вслед, но, конечно, только зря голосовые связки напрягла.
Пожав плечами, я повернула домой…
* * *
Едва войдя в вестибюль Башен Замбини, я поняла – что-то случилось. Что-то было не так. Волшебник Мубин сидел на стуле посреди помещения, и вид у него был встревоженный.
– Проблемы? – спросила я.
– Братьев Прайсов арестовали, – грустно ответил он мне. – Им грозит экстрадиция в Кембрийскую Империю и тамошний суд. Якобы они были ключевыми фигурами в разработке незаконной серии термомагических взрывных устройств, произведенных на территории Кембрии в восьмидесятые годы. Такие устройства Женевская конвенция еще в тысяча девятьсот двадцать втором запретила…
– Что, все серьезно?
– Более чем. Им вменяется Преступление против Гармонии – самое тяжкое, что только бывает. Приговор только один – двойная смертная казнь и еще третья до кучи.
– Бред какой-то, – ответила я. – Прайсы мухи не обидят, мне ли не знать! Обвинение из пальца высосано. Кто-то просто разыграл козырную карту…
Мубин ничего не ответил. Он просто стоял передо мной, покусывая губу.
– Блин, – выдохнула я.
Где-то в глубине души я отчетливо понимала: так вот от чего в действительности удирали Прайсы, когда двадцать лет назад объявились в наших краях. Великий Замбини брал под свое крыло всех сведущих в Мистических Искусствах, нимало не интересуясь историями их жизни. Я содрогнулась, попробовав вообразить, какого сорта личности могли еще укрываться в наших стенах и каких дел они могли натворить в прошлом.
– И все-таки мы еще можем выиграть состязание, – вдруг сказал Мубин. – Мы с Патриком и Перкинсом против Бликса, Корби и Чанго. Трое на трое, все справедливо…
– С моим совершенным почтением отважусь заметить, – сказала я, – что уж к чему-чему, а к честной схватке Бликс отнюдь не стремится. Он не остановится, пока их не окажется трое против одного нашего. Или пока у нас вовсе никого не останется.
Так мы и сидели с ним в пустом вестибюле. Только мерно тикали часы, шелестел листьями дуб, да еще с легкими хлопками появлялся и исчезал Преходящий Лось.
– Мне так жаль, – сказала я наконец.
– Чего?
– Что согласилась на это дурацкое состязание.
– А то у тебя очень большой выбор был, – сказал Мубин и положил руку мне на плечо. – Вызов, он вызов и есть. Во всем виноват Бликс… Как по-твоему, скоро они засадят еще кого-то из нас?
– Я думаю, в любой момент.
…И точно накаркала. В вестибюль уже входили детектив Нортон и сержант Вилльерс. Этих двоих вечно подряжали на сомнительные дела, которым требовалось придать видимость законности.
– Мисс Стрэндж, – приветствовал меня детектив Нортон. – Весьма рад новой встрече…
Но мне некогда было расшаркиваться.
– Где Прайсы? – напустилась я на него.
Нортон и Вилльерс разом расплылись в хорошо тренированных победных улыбках.
– Под замком. Слушания в понедельник, – сказал сержант Вилльерс.
В физическом плане он являл собой полную противоположность Нортону, крепко сколоченному здоровяку, выглядевшему на фоне почти болезненной худобы Вилльерса уже совершенным тяжеловесом. Мы, грешные, часто шутили, что они были похожи на фотографии «до» и «после» в рекламе очередной диеты для похудения (или, наоборот, набора веса, кому что нравилось).
Мне уже доводилось с ними бодаться. И эти двое мне активно не нравились.
– В понедельник? Очень удобно. Как раз через двое суток после перестройки моста!
– Вы заявляете о серьезных злоупотреблениях, мисс Стрэндж… Впрочем, мы здесь не для болтовни.
– В самом деле?
Я успела подумать, что их привел сюда мой отказ помогать полковнику в ловле кваркозверя, однако ошиблась. Шут его знает, может, Блох-Дрэйн не желал меня попусту злить, чтобы ненароком не обездолить Тарквина.
– Волшебник Гарет Арчибальд Мубин? – спросил Нортон тем особенным тоном, каким говорят полицейские, если знают заранее, что ответ будет «да».
– Ага, – сказал Мубин. – Он самый.
– Вы арестованы по обвинению в осуществлении незаконного акта волшебства; в незаявлении о вышеуказанном акте; в непредоставлении необходимой документации о вышеуказанном акте; в заговоре с целью сокрытия вышеуказанного акта волшебства от властей предержащих.
Вилльерс тем временем крепко взял Мубина за плечо. Они знали, что он владел телепортацией, и опасались побега.
– О каком акте идет речь? – спросила я.
Вот уж в чем я была на сто процентов уверена, так это в том, что за четыре года моей работы в «Казаме» ни единое колдовское деяние не осталось без соответствующего бумажного оформления.
– Речь идет о букете роз, извлеченных «прямо из воздуха» для вручения некоей мисс Банкрофт, – сказал Вилльерс. – Дата – двадцать третье октября одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года. Плюс-минус несколько дней.
– Джессика… – еле слышно прошептал Мубин.
– Да, – сказал Нортон. – Джессика.
Посмотрел на меня и передернул плечами. На указательные пальцы Мубина уже надевали специальные пальцевые кандалы, выстланные изнутри свинцом, чтобы он не смог колдовать.
– Знал бы, чем кончится, не стал бы пытаться тогда произвести на девушку впечатление, а? – издевательски посочувствовал Нортон.
– Знаете, а ведь все равно стал бы, – с тихой улыбкой проговорил Мубин. – Джессика… она была особенная. Мы таких называем «отказниками». Она обладала могуществом, но убедила себя, будто ни на что не способна. Прикиньте: она могла лизнуть вашу лысину и точно сказать, что вы ели на завтрак. И не говорите мне, будто это не магия. Что, кстати, она поделывает теперь?
– Теперь ее зовут миссис Нортон, – сказал детектив. – И если вздумаете распространяться о лысинах, это будет уже не просто игра «повяжи чародея», в которую играют Бликс и король…
– Ау, фараоны! – входя в вестибюль, весело заорал Тайгер. – Зацените, у меня получается исчезать рулетик с беконом! А потом появлять его на следующее утро, только под другим соусом! Вы и меня повяжете за незаконное волшебство?
Нортон и Вилльерс смерили Тайгера тяжелыми взглядами, явно уязвленные его наглостью. Пожалуй, не будь они нынче заняты, они арестовали бы и его.
– Хреновы найденыши, – ругнулся Нортон. – Прорехи на человечестве, и сказать больше нечего. Да, кстати, Патрика из Ладлоу можете не искать. Он уже под замком. За марципанство. Пока-пока, Дженни.
Еще несколько секунд, и за ними захлопнулась дверь.
– Это все я, – проговорила я, опускаясь на стул и закрывая руками лицо.
Итак, бедняга Перкинс остался один против тройной мощи Бликса и его матерых приспешников. Вот так…
– И вовсе это не ты, и вообще могло быть хуже, – попытался Тайгер утешить меня.
– Еще хуже – это как?
– Сегодня, к примеру, могла быть уже пятница. А пока еще, хвала Небесам, всего-то утро четверга. Много всего может случиться. Ну и что, что у нас всего один чародей? Еще кого-нибудь задействуем…
– Больше лицензий ни у кого нет.
– А как насчет тех, у кого они сохранились с былых времен? Может, кто-то ушел на пенсию и не сдал?
– Будь они в достаточно здравом уме для работы, они бы работали…
Тайгер кивнул на дверь:
– Я думал не о тех, которые здесь. Я о тех, которые… там.
Я вскинула голову. Надежда, оказывается, была еще не потеряна.
– Ты прав! Я знаю двоих, с которыми можно попытаться переговорить. Начну с Матушки Зенобии…
– А она станет нам помогать?
– Почти наверняка нет, но попытка – не пытка. И, кстати… если Бликс не брезгует бить ниже пояса, с какой стати брезговать нам?
– В смысле?
– В смысле, нам не помешало бы что-нибудь на него накопать. Желательно – гадкое. Такое, чтобы можно было использовать против него. Всякие прошлые грешки, грязное белье, неоплаченные парковки… Все, что попадется! Так что давай разнюхивай, а я попробую расшевелить стариков…
Выйдя из парадных дверей, я хватилась ключей от машины, толкнула двери Башен Замбини, шагнула внутрь…
…И внезапно оказалась на заднем дворе бывшей гостиницы. Я распахнула и придержала заднюю дверь – и воочию убедилась в невероятном. Парадный вход оказался напрямую соединен с задним. Внутренние помещения бывшего отеля словно бы перестали существовать. Я закрыла двери и прижала кнопку звонка.
Мне открыл Перкинс, и, как ни странно, на этот раз все было нормально. За его спиной просматривался вестибюль.
– Ключи забыла?
– Ты вот на что посмотри…
Он вышел ко мне. Я закрыла дверь и попросила его открыть ее. Он так и поступил – и уставился прямо в переулок по ту сторону обширного здания.
– А гостиница где?..
– Я думала, ты мне объяснишь.
– Ты решила, что это я сделал? Чушь какая, у меня собак-то издали лаять заставлять через пень-колоду выходит…
– Но тогда кто?..
Он пожал плечами:
– Не знаю. Слушай, тебе надо серьезно поговорить с Тайгером. Он меня сейчас знаешь как разыграть пытался? Пришел и рассказывает, будто Патрика, Мубина и Прайсов арестовали. Объясни уже ему, что такими вещами шутить не полагается…
Я молча подняла бровь.
– Вот дерьмо, – сказал Перкинс. – Так он что, он… он не шутил?
– Дорого я бы дала, чтобы это вправду был розыгрыш…
Я вновь нажала звонок, и вскоре появился Тайгер. Я вкратце объяснила ему, что произошло. Один из нас все время придерживал дверь, чтобы нам не оказаться запертыми снаружи, а остальные двое принялись торопливо проверять все возможные входы и выходы из Башен. Как выяснилось, все они теперь работали строго насквозь. Если некому было тебя впустить, попасть в здание было невозможно.
Мы так и не пришли к единому мнению по поводу того, кто мог это сделать. Ясно было только, что мы обзавелись отличной линией обороны. Судьбе было угодно, чтобы она почти сразу подверглась, так сказать, ходовым испытаниям. К нам снова пожаловали Нортон и Вилльерс, желавшие «кое о чем расспросить» леди Моугон. Я крикнула из-за двери, что в понедельник она всенепременно сама сдастся властям, так что они могут не беспокоиться. Последовал краткий обмен нелицеприятными высказываниями, и полисмены отчалили.
– Ну хорошо, – сказала я, вооружаясь ключами от автомобиля. – Рвану-ка я за подмогой.
– А мне, – спросил Перкинс, – будет задание?
– Помоги Тайгеру нарыть на Бликса какой ни есть компромат. Должно же отыскаться хоть что-нибудь, что мы могли бы использовать к своей выгоде! А то завтра придется тебе одному мост поднимать…
Он посмотрел на меня, и в глазах у него плескался ужас.
– Раз так, – сказал он затем, – если уж я облажаюсь, то облажаюсь красиво…
Я заверила его, что нас никто не победит, пока мы сами поражения не признаем. Прыгнула в машину – и понеслась вон из города.
