В тяжелой бобровой шубе, надетой поверх вечернего костюма, и в цилиндре Алан стоял возле поручней трансатлантического парохода. Только что закончился великолепный обед, но, говоря по правде, съел он не так уж много. Алан был уверен, что не оправдал надежд своих соседей по столу – он оказался настороженным, погруженным в раздумья и неразговорчивым компаньоном. Молодая леди с матерью явно охотились на приличного мужа, и Алан был уверен, что его в первый же день вычеркнули из списка претендентов. Даже если бы он постарался быть очаровательным собеседником, их очевидное разочарование его профессией вызвало у него улыбку.

Некоторые пассажиры первого класса мужского пола собирались в салоне за портвейном и сигарами, но молодому человеку не хотелось ни с кем общаться, и он чувствовал себя очень усталым. Сев на пароход накануне, он вдруг почувствовал, что у него в жизни появилась совсем новая забота: решив для себя, что Эдит угрожает какая-то опасность, он не мог дождаться момента, когда увидит ее вновь.

Алан смотрел на темную воду далеко внизу, рассекаемую носом лайнера, и вспоминал свою первую поездку в Англию, в медицинскую школу. Возвращаясь после обучения домой, он рассуждал о природе самого процесса ви́дения, рассматривая некоторые из вызывающих настоящий ужас фотографий, которые он приобрел у своих однокурсников. В Британии тогда царила эпидемия медиумов, проводивших спиритические сеансы по всей стране, – многие из них на поверку оказывались мошенниками. Люди безумно хотели поверить в возможность потусторонней жизни для своих близких и любимых.

Но то, о чем он говорил с Эдит, было несколько другим. Это была не потусторонняя жизнь, а долгосрочное проявление. Эмоция, присутствие, постоянно повторяющееся, но невидимое для большинства, пока не появлялся человек с техническими или естественными способностями для того, чтобы его разглядеть.

Источающие сияние эманации эктоплазмы тоже являлись проявлением этого феномена. Он видел фотографии этого процесса. Но призрак, имеющий волю и цель, – это совсем другое, не так ли?

Лицо пощипывало от арктического ветра. Непроизвольно играя перчатками, Алан вдруг почувствовал запах сигары, который донес до него холодный бриз.

– Под этой поверхностью находится так много… – произнес мрачный голос рядом с его локтем. Британский акцент принадлежал авторитетного вида джентльмену, лет на десять старше самого Алана и тоже одетому в меха. Его меховая шапка в «казацком» стиле скрывала почти всю голову. Под шубой угадывалась бочкообразная грудь, щеки были красными, а в торчащей бороде виднелись седые волосы. Мужчина жестом показал на громадную гору льда, плывшую в воде. Она казалась слишком близкой к кораблю, но за сегодняшний вечер они проплыли уже мимо нескольких айсбергов, находившихся приблизительно на таком же расстоянии.

Алан коснулся пальцами шляпы, но промолчал. От мужчины здорово несло коньяком.

– …Этого айсберга, – продолжил пассажир. – Над поверхностью мы видим только его десятую часть. А девяносто процентов его находится под водой, торча во все стороны.

Когда мужчина затянулся сигарой, на его глаза навернулись слезы – от холодного воздуха или от дыма? Или он просто расчувствовался от выпитого?

– Уверен, что мы плывем слишком близко к нему, – было слышно, что он сильно нервничает. – Если мы коснемся его бортом, то у нас появится большая пробоина в корпусе. – Взявшись покрепче за поручень, он посмотрел за борт, где далеко внизу находилась непроницаемо черная морская вода, и передернул плечами. – Ужасное место, для того чтобы умереть.

– Но капитан наверняка знает, что он делает, – возразил ему Алан, желающий успокоить беднягу.

– Я надеюсь только на Господа Бога, – проворчал мужчина. Он засунул руку в карман шубы и вытащил серебряную фляжку. Отвинтив колпачок, он предложил ее Алану.

– «Наполеон», – сказал он. – Лучший коньяк в мире.

– Благодарю вас, сэр, но нет, – отказался Алан. – Это совершенно уникальный опыт, и я не хочу, чтобы мое восприятие притупилось из-за алкоголя.

– А я по-другому не могу, – мужчина сделал глоток и не стал закрывать фляжку. – О боже, впереди видны еще такие же горы.

И действительно, целое семейство айсбергов, больших и маленьких, сверкало в лунном свете. Благополучно провести между ними корабль было нелегкой задачей. По выражению лица джентльмена было понятно, что у него начинается паника. Алан решил сделать все возможное, чтобы отвлечь его от ледяных гор.

– Меня зовут Алан Макмайкл, – представился он, протягивая руку. – Боюсь показаться слишком покровительственным, но я уже проделывал этот путь в это же время года, и, как видите, сэр, все закончилось благополучно.

– Понятно, – мужчина слабо улыбнулся и склонил голову, показывая, что оценил попытку Алана. – Я Реджинальд Дессанж. – Он продолжал смотреть на айсберги, и выражение его лица ничуть не изменилось.

– Вы плывете в Саутгемптон? – спросил Алан, еще раз пытаясь привлечь его внимание.

– У меня дела в Лондоне, – ответил Дессанж, отрывая свой взгляд от горизонта и впервые глядя прямо на Алана. – А куда направляетесь вы?

– В Кумберленд, – ответил Алан, и мужчина скорчил гримасу.

– Погода в Северной Англии в это время года совершенно отвратительная. То есть она там всегда отвратительная, а сейчас я назвал бы ее «жестокой».

– И тем не менее мне надо ехать, – улыбнулся Алан.

– Вы не сочтете за грубость, если я спрошу, что вам там надо?

Вопрос был несколько прямолинеен, но Алан видел, что разговор позволяет мужчине успокоиться, и, сказать по правде, Алан тоже был не прочь отвлечься от своих мыслей. На минуту он вспомнил Эдит и все ее книги и очаровательные фантазии.

– Скажем так, я сэр Галахад, который должен спасти даму, попавшую в беду, – он пожал плечами, и ему стало стыдно за столь выспренний тон. Он ведь ученый, а не какой-то там писатель, как Эдит.

– В Кумберленде? – недоверчиво уточнил его собеседник.

– Да.

– Но там нет никаких за́мков. Правда, мне кажется, что я читал о каких-то римских развалинах недалеко от шахт, или что-то в этом роде.

– По правде сказать, – кивнул Адам, – мое дело в какой-то степени касается разработок глины.

– Там есть древняя шахта, – приподнял одну бровь джентльмен. – Теперь я вспомнил. Какая-то семья передала в дар Британскому музею красные сосуды для вина. Земли этой семьи находятся рядом с этой древней разработкой. – Дессанж посмотрел на Алана, который понял, что не стоит углубляться в этот вопрос, чтобы не рассказать слишком много о личности леди, нуждавшейся в помощи. Он не хотел вызвать скандал.

– Очень интересно, – безразлично заметил он.

Казалось, что англичанин понял, что Алан больше не хочет говорить о своем деле. Он убрал фляжку и слегка постучал по поручням рукой в перчатке.

– Ну что же, сэр Галахад, желаю вам успехов в ваших поисках. И советую вам одеваться потеплее во время вашего путешествия.

– Благодарю за совет, – ответил Алан. – Обязательно ему последую.

– А вы приятный парень, – заметил Дессанж, склонив голову набок. – Не хотите ли выпить со мной в Гранд-салоне?

Ночной воздух был холодным, и Алан чувствовал, что достиг цели, немного успокоив собеседника. Хотя он и не был уверен, что дальнейшие возлияния пойдут Дессанжу на пользу, он ответил:

– Почту за честь, мистер Дессанж.