Глава 9
Дома Стеша столкнулась со все той же всегдашней своей проблемой. Есть хотелось просто зверски, а поужинать было совершенно нечем. К холодильнику она приближаться даже и не пыталась, одно расстройство с ним. Вместо этого девушка с надеждой взглянула на телефон. Хоть бы он ее не подвел. Вдруг он сейчас внезапно зазвонит, как это случилось с ним вчера?
Надежда эта была абсолютно зряшная, такие чудеса два вечера подряд не случаются, Стеша это понимала, но… Но чудо вопреки всякой логике все-таки произошло. Телефон и впрямь зазвонил. И это был не кто-нибудь ненужный, а именно тот, кого ждала Стеша.
– Привет. Как дела? – произнес Ящер таким будничным тоном, словно они были со Стешей старыми друзьями, для которых такой вот звонок в порядке вещей.
Впрочем, может быть, после вчерашней ночной пирушки они таковыми и являлись?
– Ничего, спасибо.
– Ничего – это ничего. А я тебя конкретно спрашиваю, как у тебя дела?
– Ну-у-у…
На самом деле рассказывать было долго. Столько всяких событий случилось с ней всего за один день. Не знаешь, с чего и начать.
Но Стеша ничего не успела произнести, как Ящер ее уже перебил:
– Слушай, – произнес он преувеличенно бодрым тоном, – как ты смотришь на то, чтобы и сегодня нам с тобой поужинать вместе?
– Положительно смотрю.
– А если перед этим сходить на театральное представление?
– Э-э-э…
– Билеты я уже купил, – предупредил ее Ящер.
– С радостью схожу с тобой в театр.
– Тогда выходи. Я у твоего дома.
– Мне надо переодеться во что-нибудь театральное. Сделать прическу. Маникюр.
– В этот театр никакой прически не надо, – заверил ее Ящер. – Там все очень просто.
Стеша, воспитанная родителями почти исключительно на репертуарах больших и малых драматических театров оперы и балета, слегка удивилась, как это в театр и без прически, но спорить не стала. Она быстренько освежила макияж, натянула длинное платье на бретельках, сшитое из черного стрейч-бархата с лифом, украшенным серебристым бисером, а потом выскочила из квартиры.
Неудобно заставлять людей ждать, особенно когда эти люди – твое собственное начальство.
Яша оглядел ее платье критически.
– Говорил же, не надо никакой помпы, – проворчал он. – А теперь придется вести тебя после театра еще и в дорогой ресторан, не пропадать же попусту такой красоте.
Стеша не поняла, шутит он или говорит всерьез. Но на всякий случай обрадовалась. Есть ей хотелось больше всего. Она даже сомневалась, что сумеет высидеть целый спектакль. А если он еще с антрактом… Впрочем, в антракте ведь можно посетить театральный буфет. Скушать там пирожное или перехватить бутербродик.
Театр, куда привез ее Ящер, был совсем маленький, располагался он в каком-то районном клубе. Буфета тут не наблюдалось вовсе. И еще Стеша быстро поняла, что является самой нарядной из всех присутствующих дам. Как она быстро разобралась, публика почти исключительно состояла из друзей или родственников самих актеров. Тем не менее зал был набит ими почти до отказа, а весь сбор планировалось отдать в фонд приюта для бездомных животных «Артемон», который в настоящий момент испытывал острый кризис и даже мог в любой момент закрыться.
– Моя мама является организатором и главным учредителем этого приюта, – шепнул Яша.
– Твоя мама? Она тоже тут?
И Стеша завертела головой по сторонам. Они с Яшером сидели в первом ряду на самых почетных местах, которые явно оставили специально для них.
– Нет, мамы тут нету, – ответил Ящер. – Сейчас мама обороняет подступы к приюту, на дороге уже стоят бульдозеры, чтобы сровнять там все с землей.
– Как же так? – разволновалась Стеша. – А животные? Что будет с ними? И почему бульдозеры? Что случилось?
– Долги. Внушительные долги перед банком.
– Нашим?
– Наш банк продал долги другому. А тот уже решил действовать. Если приют не приносит прибыли, надо его сровнять, а землю продать под застройку кому-нибудь другому.
– Но что будет с животными? Если приют уничтожат, для твоей мамы это, наверное, станет сильным ударом.
– Сколько мог, я маму прикрывал. Но я же не всесилен. Нашлась и против меня сила. Сам приют существует на добровольных началах, из бюджета приют не видит ни копейки, отсюда искренность в отношениях его сотрудников к своим подопечным.
– А ты тут для того, чтобы забрать благотворительный сбор?
– Вроде того. Ну и потом, должен же кто-то присутствовать из представителей организации, которая заберет себе весь чистый сбор? Впрочем, есть и другой выход – отсрочка платежа. И мне уже почти удалось договориться с банком, нынешним маминым кредитором, о такой отсрочке, но теперь, после того, что я собираюсь сделать, я даже не знаю, как они поступят.
Ящер хотел еще что-то прибавить, но Стеша его перебила:
– Кажется, начинается.
В этот момент заиграла музыка и на сцену вышла дама, при виде которой Стеша недоуменно наморщила лоб. Кого-то эта нарядная дама ей напоминает. Где она могла ее видеть? На даме было надето темно-бордовое платье в пол, на вороте красовалась брошь в виде букета, на голове была взбита высокая прическа.
– А кто это такая? – прошептала Стеша на ухо Ящеру.
– Понятия не имею. Ведущая, наверное. А что?
– Она почему-то кажется мне знакомой.
– У меня тоже так часто бывает. Вижу человека и думаю: где я мог его видеть? А потом оказывается, что у него лицо того же типа, что и у какой-нибудь медийной знаменитости, которая то и дело мелькает то на экране, то на странице в глянце.
Но тут на них зашикали со всех сторон, концерт уже начался. Плох он был или хорош, Стеша определить не бралась. Все ее внимание было приковано к той даме, которая выходила между номерами, чтобы объявить следующего исполнителя. Стеша все никак не могла понять, откуда же эта дама ей знакома. И лишь ближе к самому концу, когда дама объявила последний номер, Стешу осенило.
– Это же Галина! – радостно воскликнула она. – Соседка Гены!
На нее снова возмущенно зашикали со всех сторон. Но Стешу это уже не волновало. Она поняла, почему лицо ведущей ей знакомо.
– Я сразу не смогла ее узнать, потому что тогда Галина была в домашнем халате, тапочках, а на голове у нее были бигуди. А теперь она при полном параде. Но это точно она, я уверена.
Едва дождавшись окончания концерта, Стеша подошла к своей знакомой, чтобы поздороваться с ней.
– Галина, здравствуйте! – приветствовала она ее. – Каким ветром вас сюда занесло? Вот уж тесен мир, вы не находите?
Но, к величайшему изумлению Стеши, женщина повела себя очень странно. Вместо того чтобы в свою очередь поприветствовать Стешу, она сделала вид, что не узнает ее. Потом любезно, но отстраненно улыбнулась и прощебетала:
– Разве мы с вами встречались?
Стеша оторопела.
– Вы же Галина?
– Допустим, я Галина. Великая Галина Никитина. И что? Мы знакомы?
– Вы меня совсем не помните? Я приходила к Гене!
– К какому Гене?
– К вашему соседу. Он живет в соседней с вами квартире на Красноармейской улице.
– Вы ошибаетесь, девушка, – улыбнулась ведущая. – Я живу на улице Маршала Блюхера, это совсем в другой части города. Кто угодно может вам это подтвердить.
И женщина, милостиво кивнув Стеше, отошла от нее. Стеша ухватилась за Ящера.
– Кто она такая? Ты здесь всех знаешь! Разузнай для меня все об этой бабе!
Ящер удивился, но спорить не стал.
– Жди меня здесь.
Назад он вернулся спустя десять минут. Под мышкой он держал ящик для пожертвований, в котором что-то весело побрякивало. Кажется, публика щедро накидала в ящик преимущественно мелочь из кошельков.
– Все узнал. Это настоящая актриса, кажется, заслуженная даже. Зовут ее Галина. Галина Никитина. В прошлом активно выступала, снималась даже пару раз в кино.
Вот почему лицо этой женщины изначально показалось Стеше знакомым. Она актриса. И снималась в кино. Конечно, Стеша ее где-то видела на экране.
– Сейчас актриса на пенсии, не брезгует никакими заработками. Согласилась выступить в роли конферансье на нашем концерте за совсем небольшую плату.
– А кот у нее есть?
– Кто?
– Большой рыжий кот, зовут Пузя.
– Пойду спрошу.
– Спроси.
Ящер отсутствовал на этот раз еще меньше.
– Кот есть, – отчитался он, вернувшись изрядно запыхавшимся. – Зовут Пузя. Огромный ленивый обжора. Актриса его обожает и с каждой пенсии покупает коту какую-нибудь обновку.
– Это она, – прошептала Стеша. – Таких совпадений просто не бывает. Это она.
– Кто она?
– А где она живет?
– Это тебе зачем?
– Узнай ее точный адрес! Очень тебя прошу!
Яша кинул на нее страдальческий взгляд, но снова убежал. Вернулся с бумажкой, на которой был записан телефонный номер.
– Точный адрес узнать не удалось. Сказали, что это где-то в Калининском районе. Улица имени какого-то маршала. Но если тебе очень нужно, то по номеру можно позвонить и договориться с человеком о личной встрече. А тебе это зачем?
Стеша и сама не могла объяснить зачем. В самом деле, что она привязалась к этой пожилой актрисе? Пусть себе живет где хочет. Но, с другой стороны, если Галина не является соседкой Гены, тогда зачем она обманула Стешу? И как вообще оказалась в том месте и в то время? Складывалось впечатление, что Галина оказалась там специально для того, чтобы направить Стешу на след Игната.
Тем временем Яша закончил со своими делами, загрузил ощутимо громыхавший ящик в багажник и с нетерпением спросил:
– Ну что? Теперь в ресторан?
– А куда мы поедем? В тот же ресторан, что и вчера?
– Нет! Ни в коем случае!
Ящер протестовал с таким жаром, что Стеша удивилась.
– А по мне, так там было славно.
– Ресторан сам по себе, может, и неплох, – отозвался Ящер и как-то вдруг резко помрачнел. – Дело в людях… Верней, в одном человеке, который там был.
– Тебе там что-то не понравилось?
– Не что-то, а кто-то. Именно об этом я и должен с тобой поговорить.
Но больше Ящер ничего не пожелал объяснить, как к нему Стеша ни приставала. А когда ему совсем надоели расспросы, он вновь заговорил с ней начальственным тоном. Стеша даже огорчилась. Вот тебе и приятельские отношения. Она примолкла и промолчала всю дорогу до очередной точки общепита, куда привез ее начальник.
Впрочем, будь она в другом настроении, ресторан бы ей даже понравился. И тут уж точно было куда круче, чем вчера. Стешино черное платье с вышитым лифом на бретельках пришлось как нельзя более кстати. Было не стыдно пройтись в нем между столиками, заполненными мужчинами в дорогих костюмах и их спутницами.
За столиком в ресторане Ящер снова оттаял, все-таки мужик, а настоящий мужик не может долго хмуриться, когда стол заставлен кучей вкуснейших яств. Активно работающие слюнные железы начисто смывают у них все плохое настроение. А вот Стеша все еще помалкивала. Как существу чуть более высоко организованному ей для улучшения настроения вкусной еды было мало.
Хотя надо признаться, в этом ресторане с кухней было не хуже, чем во вчерашнем. Европейская, а в частности французская кухня была представлена тут в виде ароматных, еще дышащих жаром печи багетов, нежнейшего сливочного масла, поданного в специальных вазочках с наколотым в них льдом. Выдержанные сыры со слезой на срезе и другие, поданные в виде расплавленной тягучей массы, испускали такой силы аромат, что Стеша даже засомневалась, сможет ли она усидеть. На сметет ли ее тщедушную фигурку волна такого мощного сырного амбре?
– Почему ты ничего не ешь?
– Что-то аппетит пропал, – пролепетала Стеша, которую от запаха старых носков, который испускали все эти сыры, стало уже слегка подташнивать.
– Ну не ломайся. Ты же была голодная. Целый день на ногах, ни разу небось не перекусила толком.
– Откуда ты знаешь? Ты за мной следил?
Ящер оторвался от салата с прованскими травами, которые несколько перебивали и нейтрализовали сырный аромат, стоящий над их столиком, и усмехнулся:
– Я и так слишком хорошо тебя знаю. А следит за тобой кое-кто другой.
Стеша удивилась. Но Ящер не пожелал ничего объяснять, пока она не поест. Словно заботливая бабушка, он велел Стеше:
– Сначала съешь все, что у тебя в тарелке.
И что было делать? Любопытство оказалось сильней обиды. Да и не хотел ее Ящер обижать, сама она это себе все придумала. И Стеша принялась послушно заглатывать кусок за куском. Сырный запах сделался еще сильнее. Похоже, здешний повар просто обожал этот продукт и пихал его всюду, куда только мог.
А Ящер зудел над ухом.
– Ешь спокойно, не торопись. Пищу надо разжевывать тщательно.
Разжевывать! Тут бы просто проглотить!
Стеша не выдержала и выпалила:
– Какой ты, оказывается, зануда!
Но Ящер не обиделся.
– Ученые доказали, что каждый кусочек нужно прожевывать не меньше тридцати раз. Как тебе филе каплуна?
Стеша разглядывала лежащие у нее на тарелке котлеты. Выглядели они замечательно. Золотистая корочка скрывала под собой белое мясо, которое на пробу оказалось куриным. Значит, каплун – это курица? Или скорей уж петух, специальным (не будем вдаваться в детали каким) образом откормленный.
– Очень нежное мясо, – сдержанно отозвалась Стеша, которой не нравилось в котлетах лишь то, что в них был опять же щедро набухан сыр.
– Гарнир тоже попробуй.
К куриным котлеткам, которые подали Стеше, прилагался гарнир из капустного ассорти. Тут были крохотные шарики брюссельской капусты, веточки брокколи и цветная. Все овощи были бланшированы и тут же скинуты в ледяную воду, что позволило сохранить им свой первоначальный цвет. Но все-таки Стеша предпочла бы более основательно проваренные овощи, эти казались ей почти сырыми. И все бы ничего, пусть сырые, так тоже съедобно, но и овощи повар так засыпал тертым сыром, что капусту почти не было видно под толстой желтой коркой.
– Нравится?
Стеша деликатно промолчала, поскольку Ящер явно был в упоении от здешних поваров.
– А соус, – не успокаивался он. – Разве он не восхитителен?
– Очень интересный вкус.
Соус вызвал у Стеши легкое недоумение. Горчица? Со сливками? И еще сыр снова в него вбухали. Ох уж эти французы, всюду-то они его пихают. А зачем? Той сырной тарелки, что им подали вначале в качестве закуски, и так было достаточно, чтобы пропитать своим ароматом все вокруг. Все остальное и так автоматически становилось сыром.
– Вообще, мне кажется, что французы в кулинарии достигли вершин совершенства, – не успокаивался Ящер. – Сравниться с ними не может никто.
– Если столетиями питаешься всякой дрянью вроде улиток, – желчно произнесла Стеша, – то поневоле станешь придумывать разные соусы, чтобы замаскировать их вкус.
Ящер недоуменно заткнулся и не нашелся, что возразить.
А потом обиженно произнес:
– Ладно, вижу, что тебе не понравилось.
– Почему не понравилось, все было очень вкусно. Но… все-таки я считаю, что не стоит возносить гастрономические изыски на такой высокий пьедестал.
– Что ты имеешь в виду?
– Это же просто еда. А даже самая вкусная еда будет уничтожена за считаные минуты. И шедевр, на который повар потратил, может быть, несколько часов, а в иных случаях – так и дней своей драгоценной человеческой жизни, будет уничтожен едоками за считаные минуты. Обидно.
– Но это же его работа.
– Все должно быть в разумных пределах. Вкусно можно приготовить и без особых излишеств и сложностей. А высвободившееся время потратить на что-то более путное.
– И на что же? Что может быть более путное, чем хорошо сделанная работа?
– Созерцание прекрасного, – принялась перечислять Стеша. – Размышления о высоком. Просто отдых с близкими тебе людьми. Работа – это еще не все, что есть в этой жизни.
– Но без усердия не достигнешь вершин в своем деле. Каждый должен трудиться изо всех сил. Таков уж заведенный порядок.
– Да-да, конечно, нужно бежать изо всех сил, только чтобы остаться на месте. А чтобы продвинуться вперед, нужно бежать в два раза быстрее.
– Это Льюис Кэрролл. Я знаю.
Последовало молчание. А затем Ящер суховато произнес:
– Может быть, десерт тебе понравится больше.
Кажется, он всерьез обиделся за французскую кухню. И Стеше стало неловко. Пусть ей дорогущее вино из лучших виноделен кажется горьковатой кислятиной, а сыр испускает аромат старых носков, зачем же человеку-то настроение портить. На вкус и цвет, как известно, товарища нет. И она твердо решила: что бы ей ни принесли на десерт, она будет этим чем-то бурно восхищаться. Принесли ей, разумеется, чизкейк, самый нелюбимый из всех тортов Стеши. Но она, мужественно постанывая от якобы испытываемого ею наслаждения, съела весь кусок, запила вкус торта еще более ужасающе горьким кофе и замерла в мрачном ожидании, когда во рту наконец станет чуточку не так противно, а запах выветрится.
Глядя на нее, Ящер странно подрагивал. Стеша сначала решила, что он сердится, но потом поняла, что это он давился от смеха.
– Ты бы себя видела, когда запихивала себе в рот этот торт! У тебя был такой мужественный вид! Ой, я не могу! Если ты не любишь сыр, так бы сразу и сказала.
– Ну понимаешь, – принялась оправдываться чуточку смущенная Стеша, – я не то что его не люблю, но французский сыр слишком много о себе воображает. Он стремится заполнить собой все имеющееся вокруг него свободное пространство, другим вещам в нем просто не остается места. Я такую позицию не одобряю.
Закончив смеяться, Ящер взглянул на Стешу уже совсем другими серьезными глазами и произнес:
– Я вот о чем хотел с тобой поговорить… Помнится, ты рассказывала, что оба твоих родителя уже не с нами.
– Да. Они умерли.
Стеша была удивлена тем, что Ящер вообще это помнит. Но еще больше ее удивило, зачем он сейчас поднимает эту тему. Вроде бы сидят в ресторане, смеются, совсем неподходящее время для таких грустных воспоминаний.
Но Ящер не унимался:
– И папа, и мама?
– Да, оба.
Стеша предпочла бы вообще не поднимать эту тему, но Ящер продолжал допытываться у нее:
– А тебя воспитывал родной отец или это был отчим?
– Родной отец. Скажи, а к чему ты задаешь мне все эти вопросы?
– Я тебе сейчас объясню. Понимаешь, вчера я ведь не по своей воле пригласил тебя в ресторан. Ну, верней, не совсем по своей.
Стеша недоуменно уставилась на него. О чем он говорит?
– Меня об этом попросили… Попросил один человек. Верней, попросил другой человек, но за этого. Ему не мог отказать я, а он не мог отказать тому… Одним словом, по цепочке как-то так вышло, что я должен был пригласить тебя в определенный ресторан к определенному же часу.
Стеша слушала молча. На душе у нее постепенно становилось скверно. Ведь чувствовала она, что в этом вчерашнем внезапном приглашении Ящера что-то не то. Не такой он человек, чтобы начать ухаживания вот так с бухты-барахты, среди ночи звонить своей подчиненной и приглашать ее ни с того ни с сего в ресторан. Если бы Ящер когда и вздумал поухаживать за Стешей и пригласил бы ее в ресторан, то в первый раз это было бы приурочено к какой-нибудь официальной дате, где, кроме них, присутствовали бы еще какие-то другие люди – коллеги, родственники, друзья.
Значит, это была услуга Ящера какому-то человеку. А кому? И почему он согласился?
– Помнишь, я говорил тебе, что у маминого приюта есть задолженность?
– Ты сказал, что сначала долг обслуживали у нас, а потом он был передан другому банку.
– Вот управляющий этого банка меня и попросил об услуге. Он знал, что ты работаешь у меня. И сказал, что одному его старому другу нужно, чтобы я пригласил тебя в тот ресторан.
– И что это за друг?
– Этот человек мне не представился. Он лишь сказал, что он твой отец.
– Чушь какая! – возмутилась Стеша. – Мой отец умер! Я тебе говорила.
– Слышал. Но этот человек утверждал, что он когда-то был знаком с твоей матерью, что они полюбили друг друга и у них появилась ты.
– А мой папа…
– Этот человек был вынужден уехать из страны. Он не мог остаться. И твою мать с тобой взять с собой тоже не мог. Поэтому твоя мама нашла себе нового мужа, который согласился воспитать малышку как свою собственную дочь.
Стеша потрясла головой, стремясь устроить эту новость поудобнее.
– То есть ты хочешь сказать, что к тебе явился какой-то тип, который назвался моим отцом, а ты ему и поверил? Вот так сразу?
– Не называй его типом. Это очень уважаемый в определенных кругах человек. Тебе стоит радоваться, если он и впрямь твой настоящий отец.
– Мой отец умер! Сколько раз тебе повторять!
– Ну тогда твой биологический отец, извини, если я неправильно выразился.
– Ладно, что этому… уважаемому биологическому типу от меня нужно?
– Ничего. Он хочет с тобой познакомиться.
– Ну так и знакомился бы. Для чего эти закулисные интриги?
– Он не мог прямо подойти к тебе и сказать, так, мол, и так, я твой родной биологический папочка, извольте хоть сейчас сделать ДНК-экспертизу. Тем более что экспертиза, как я понимаю, им уже давно сделана. И я даже видел результат.
– Что-о-о?.. Когда это было?
– Всего я тебе сказать не могу, сам не все знаю. Вот, к примеру, личной встречи я с твоим отцом так и не удостоился. А эти результаты мне прислали по электронке.
– И когда эту экспертизу сделали?
– Много лет назад. На бланке стояла дата конца 1990-х. А что ты так на меня смотришь?
– Почему я об этом ничего не знаю?
– Этот человек должен был убедиться, что твоя мать его не обманывает и что ты и впрямь его биологический потомок. По-моему, это вполне разумно. Он заказал экспертизу, убедился, что ты его дочь, и теперь хочет с тобой познакомиться. Все разумно.
Кабы дело касалось кого-то другого, Стеша бы с ним согласилась. Ну а так она и сама не могла объяснить, что за чувства ее обуревают. Но дочерней радости точно не наблюдалось.
– И зачем он попросил пригласить меня в тот ресторан? – каким-то не своим, деревянным голосом спросила она.
– Он хотел понаблюдать за тобой со стороны, посмотреть, как ты держишься, как говоришь, как общаешься с людьми.
– Прекрасно. Значит, он тоже был в том ресторане?
– Да. Насколько я понимаю, да.
– Но, кроме нас двоих, там никого и не было.
Но тут же она вспомнила те две мужские фигуры в уединенной кабинке. Она была увита виноградными лозами, которые перекрывали обзор посетителям большого зала. Но зато из самой кабинки было очень удобно наблюдать через дырочку между листьями за залом. И кабинка находилась достаточно близко к их с Ящером столику, чтобы там было слышно, о чем они разговаривают.
– Так вот почему нас посадили за этот столик! – воскликнула она. – А я еще недоумевала: ресторан пустой, а официант настаивает, чтобы мы сели именно за этот столик. Он тоже был в курсе, что это смотрины!
– Скорей всего, юношу в известность не поставили.
– Вы все знали! Ты знал!
– Да, я знал, – покаянно согласился Ящер. – Прости меня, пожалуйста.
– Прости… Да у меня даже слов таких нету, чтобы сказать, как я возмущена твоим поступком. Ты меня обманул! Вошел в сговор с… с этим типом!
– Не называй его так!
– Ты его боишься, так что ли?
– Не боюсь, но и ссориться с ним я бы никому не советовал.
– А мне плевать, – запальчиво воскликнула Стеша. – Я ведь его дочь, не так ли? И он во мне заинтересован? Значит, я буду делать все, что мне заблагорассудится! И ничего мне за это не будет!
И оглядевшись по сторонам, Стеша воинственно тряхнула своей гривой:
– Ну, где он? Показывай мне моего папулю!
– Его тут нет.
– Что так? Подходящего местечка, чтобы запрятаться, не нашлось? Или на улице ждет? Так ведь холодно, замерзнет еще папочка. Зови его сюда.
– Его тут нет. Я пригласил тебя сегодня совсем не по просьбе твоего отца. Я сделал это по собственной воле. Не хотелось водить тебя за нос и дальше.
Стеша замолчала. Весь ее гнев куда-то сдулся. Осталась одна пустота.
– Отвези меня домой, – попросила она. – Я не хочу сейчас разговаривать ни о чем. Мне надо подумать.
Ящер тут же поднялся из-за стола. Кажется, он и сам был рад, что тягостное для него объяснение закончилось и можно прощаться. Всю дорогу до дома они промолчали. Потом кивнули друг другу, и Ящер попытался что-то сказать. Но Стеша в ответ только махнула рукой, мол, не до разговоров, дай в себя прийти.
Ящер понял и тихо просительно произнес:
– Я тебе позвоню…
– Потом поговорим, – через силу выдавила из себя Стеша и поплелась к себе.
Сейчас она не могла думать ни о поступке Ящера, ни о собственной глупости, когда она вообразила, что он вдруг мог заинтересоваться серой замухрышкой вроде нее. Стешу наполняла какая-то удивительная пустота. Ей казалось, что весь привычный мир вокруг нее рушится. Все то, что было ей дорого, куда-то стремительно от нее удалялось. Папа, мама, их семья, ее счастливое детство… Выходит, все это обман? Иллюзия?
Так верить или не верить словам Ящера насчет заключения ДНК-экспертизы?
– Поди знай, чьи там были использованы материалы. Вряд ли в заключении написано мое имя с отчеством и фамилией.
Можно было, вообще-то, и не верить. Ведь Ящер уже соврал ей один раз. Но, с другой стороны не производил Ящер впечатления человека, которому ложь дается легко и который часто к ней прибегает.
Дома Стеша первым делом достала их семейные альбомы и стала перебирать старые, местами уже пожелтевшие фотографии. Некоторые из них были еще черно-белыми. Глядя на собственную лопоухую рожицу с покрытыми редкими волосками черепом, Стеша улыбалась. На фотографиях ей было сначала несколько недель от роду, потом несколько месяцев, потом лет.
Когда Стеша появилась на свет, обезумевший от привалившего ему счастья папа купил фотоаппарат «Зенит» и потом целыми днями увлеченно щелкал Стешу и маму. Затем Стеша подросла, и фотографий стало еще больше. Папа брал с собой фотоаппарат и на прогулку, хватал он его и дома, если видел, что дочка делает что-то достойное памяти в веках. Отщелкав одну пленку, папа запирался в ванной комнате и в красном свете возился с проявителем, закрепителем, красным светом и прочими интересными штуками. Фотографии у него получались не всегда четкими, иногда кадр оказывался как бы под углом, но это было совершенно не важно. И, просматривая старые фотографии, Стеша думала о том, сколько же папиной любви было отражено в этих снимках.
– Нет, не верю, что меня снимал чужой человек. Папа меня любил, я не могу в этом ошибаться!
И разве стал бы чужой человек возиться и играть со Стешей, например, в тех же индейцев? Разве стал бы он прятаться с ней под столом, накрыв его с четырех сторон одеялами, так что получался настоящий индейский вигвам, в котором они со Стешей ели черный хлеб и пили – папа жигулевское пиво, а Стеша молоко. Только папа позволял ей пить молоко прямо из бутылки, и Стеша охотно пила, такое молоко ей даже нравилось.
А вот мама, которой всюду мерещились вредоносные бактерии, мечтающие наброситься на ее драгоценную дочь, даже бутылочное пастеризованное молоко упрямо кипятила, и на нем образовывались противные желтые пенки. Став взрослой, Стеша поняла, что жирные пенки на остывшем и постоявшем в холодильнике молоке – это самая вкусная штука. Своего рода сливочная корочка, которая, размякнув от влаги, становилась настоящим лакомством.
Вспомнив своих родителей, вспомнив, как они тряслись над ней, как волновались за нее, как суетились вокруг своего единственного цыпленка, Стеша никак не могла поверить, что у родителей была от нее какая-то тайна. Оба казались в своей родительской любви совершенно естественными и счастливыми.
– А свидетельство о браке! – осенило Стешу. – Что с ним?
Она быстро нашла нужный документ и жадно вгляделась в дату заключения брака. На сердце у нее тут же полегчало. Оказывается, ее родители поженились еще за девять лет до ее рождения.
– Ну все ясно! – рассмеялась Стеша. – Это какой-то розыгрыш. Мама вовсе не была несчастной брошенной беременной, которую подобрал мой добрый папочка.
Но тут же Стеша напомнила самой себе о такой штуке, как супружеская измена. Она существует, никуда от этого факта не денешься. Мужчины изменяют женам, жены мужьям. Что, если и у мамы случился роман? Конечно, трудно себе предположить, чтобы ее мама, беззаветно любящая мужа и всегда смотревшая на него верными и преданными глазами, вдруг взяла бы и ему изменила, но чего только в жизни ни случается.
Вдруг маме надоело быть верной и преданной, а захотелось быть ветреной и распутной? Ну хоть на немножечко. Хоть на десять минут. Да для такого дела у иных мужчин и минуты хватит. Тогда ребенок, то есть она, и впрямь мог родиться от другого мужчины. А папа… папа об этом даже мог и не знать.
И Стеша вновь принялась рассматривать фотографии. Похожа она на своих родителей или не похожа? Вот что ее теперь интересовало. Иногда ей казалось, что похожа, особенно на отца, иногда – что нет. Ясности никакой не было, а так хотелось, чтобы была. За этими сомнениями Стеша совсем растерялась. Рука девушки потянулась к телефону, чтобы взять и позвонить тете. Но, вовремя вспомнив, что врачи в больнице запретили тревожить больную до утра, Стеша руку отдернула.
Но все-таки Стеше было нужно с кем-то поговорить. Перебрав в памяти всех маминых подруг, она позвонила тете Лоре, самой старой подруге своей мамы, с которой мама училась еще в школе. Но тетя Лора хотя звонку Стеши и обрадовалась, но услышав, о чем интересуется девушка, возмутилась:
– С ума сошла! Какой еще другой мужчина? Твоя мама обожала одного-единственного мужчину – твоего отца. Она и в могилу вслед за ним сошла, потому что не представляла себе жизни без него.
– Но мне сказали…
– Плюнь тому человеку в морду и забудь! – посоветовала ей тетя Лора. – Смачно так харкни этому гаду в его рожу, чтобы он на всю жизнь запомнил, как порочить имя честных людей! Ты родная дочь своего отца и своей матери, даже не сомневайся в этом!
Разговор с тетей Лорой немного приободрил Стешу. Хотя тетя Лора ничего прямо и не сказала, но ее уверенность в любви мамы к папе, а папы к маме вдохнула и в Стешу уверенность. Она позвонила в Москву, потому что надо было уведомить ближайших родственников – двоюродного брата Славу и его сына Васю – о случившемся с тетей несчастье. А заодно Стеше хотелось поговорить о своих родителях.
В Москве над ее сомнениями просто посмеялись.
– Ты всегда была выдумщицей с бурной фантазией, – сказал ей Слава, – но это уже слишком. Надо же такое придумать, и о ком – о родителях! Конечно, ты их родная дочь! Я был уже взрослый и прекрасно помню, как это все у нас в семье происходило. Да, долгое время у твоих родителей не было детей, но они обследовались, лечились, ездили в санатории и здравницы. И чудо произошло. Беременность у тети Тани наступила. Правда, протекала она тяжело, были какие-то осложнения. Мама даже переехала к ним, чтобы ухаживать за тетей Таней.
– Твоя мама жила с моими родителями?
– Вплоть до твоего рождения. И даже где-то месяц после того.
– А как же ты? С кем был ты? С отцом?
– Нет, отец к тому времени уже умер. А Сергей Геннадьевич еще не появлялся. Мы с бабушкой оставались в Москве вдвоем.
– Наверное, ты скучал.
– Но что поделаешь, мама должна была находиться с тетей Таней. Той требовался постельный режим, строгий покой, а твой папа днем был на работе. Вот мама и взяла отпуск на работе за свой счет, чтобы ухаживать за твоей мамой.
– Ни о чем таком я никогда не слышала.
– Можешь мне поверить, я это очень хорошо помню. Конечно, я скучал по маме, просился к ней хотя бы на денек, от Москвы до Питера и тогда была всего ночь пути. Но бабушка мне объясняла, что у твоей мамы выявлено какое-то редкое заболевание, что контакт с посторонними людьми ей строго запрещен. В общем, свою маму я увидел лишь после твоего рождения. Но дело того стоило. Твои родители столько тебя ждали, что и я мог немного потерпеть для общего блага семьи.
После разговора с двоюродным братом на душе у Стеши стало совсем хорошо. Вот он уж точно знал, что Стеша родная дочь своих родителей. Напевая, она стала убирать свидетельство о браке в специально отведенную папку для документов. Отец у Стеши был большим аккуратистом во всем, что касалось документов. И все у него лежало по своим строго определенным местам.
Внезапно рука Стеши замерла. В самой глубине ящика она наткнулась на еще одну папку. Стеше казалось, что в папиных вещах для нее тайн быть не может. Но вот именно эту папку Стеша никогда не видела. Она была сине-голубой, по виду очень старой, еще картонной, и на ней была наклейка – белый круг и на его фоне красный равноконечный крест. Словно бы этого характерного обозначения было недостаточно, крупными печатными буквами шариковой ручкой на папке была сделана сверху надпись: «МЕДИЦИНА».
Заинтересовавшись содержимым папки, Стеша ее открыла и принялась листать старые медицинские карты, анализы, результаты исследований. Внезапно в глазах у нее потемнело. А испещренный печатями и подписями, заполненный крупным размашистым и очень четким почерком листок бумаги, плавно спланировав, приземлился на пол возле ног замершей в безмолвном отчаянии девушки.
