Глава 2
Второй этап
Выгуляв утром Айду и позавтракав, я направился в комнаты сэра Энтони. За прошедшую неделю ненависть к нему и его методам воспитания немного угасла, поэтому я мог держать себя в руках при виде его довольного лица, когда вошел. Он выглядел так, словно и не было изматывающих недель, когда я в прямом смысле слова боролся за свою жизнь — он же выглядел довольным и счастливым.
— Проходи Рэджинальд, присаживайся, — он кивнул мне на стул за столом, на котором было по-прежнему всё навалено, пришлось убрать часть железок и камней на другой стол и только после того, как я протер освободившееся место и стул, смог устроиться на относительно чистом и свободном месте.
— Как и я обещал, начинаем второй этап обучения, удержание и сохранение в себе энергии, — он кивнул на книги, которые я принёс с собой, — ты ведь всё прочитал?
— Да, но мало что понял, нужны конкретные примеры, — сухо ответил я.
— Отлично, тогда начнём с примеров, — он позвонил в колокольчик и в помещение вошли две служанки, сэр Энтони кивнул на них и сказал, — с каждой по трети.
Девушки недоуменно переглянулись при его словах, ведь его понял только я. Как тогда с Элизой у меня пока не сильно получалось, поглощать совсем без направляющих, так что пришлось вытянуть руку и ощутить знакомое чувство, когда тебя наполняет чужая энергия. Поскольку очков с паинитом у меня не было, пришлось контролировать поглощение прикладывая камень к глазам, что конечно же выдало мои действия, к тому же девушки ощутили падение сил и заволновались, жалостливо смотря то на сэра Энтони, то на меня.
Сэр Энтони ни взглядом, ни действом не выдал, что его хоть чуточку волнуют эти межевания служанок, он лишь внимательно наблюдал за мной, через свой монокль. Вытянув ровно треть с каждой, я посмотрел на него.
— Отлично, теперь читай вот эти книги, завтра утром продолжим, — сказал он, протягивая мне новые тетради, отпечатанные печатным текстом.
— Это всё? — удивился я, — в чём же тут подвох?
— Поймёшь через два-три дня, — отрезал он, — займись своими делами, или лучше прочитай ещё что-нибудь.
— Может быть вы дадите мне просто допуск в свою библиотеку, чем кидать по зернышку каждый раз, когда заходите меня прикончить? — с иронизировал я.
— А ты что готов читать не только то, что я даю? — удивился он.
— Вообще-то я для этого здесь нахожусь, — заметил я, — так что это сильно ускорит нам время, к тому же если ещё напишите, что мне лучше прочитать в первую очередь.
— Хорошо, — он кивнул несколько раз головой, — завтра всё подготовлю, а пока свободен.
На следующий день он и правда дал мне ключ от своей комнаты, а также список того, что мне нужно прочитать. Затем вызвал других служанок и заставил меня также вытянуть у них ещё по трети души. Так повторилось ещё два дня, хотя уже на третий раз я понял, что меня вскоре ждёт, потому что я такое уже испытывал на себе и нисколько не хотел повторить этого, поэтому усердно читал не только те книги, которые он мне дал, но и всё время, что его не было у себя в комнате я тратил, чтобы найти себе полезную книгу, или тетрадь. Нужно отметить, что рукописных тетрадей на полках его комнаты было большинство, причём там соседствовали как записи основателя ремесла, так и его учеников и последователей. Я чувствовал себя пчелой, залетевшей в банку варенья, настолько обширных и разнообразных знаний я нигде не видел, как в одной взятой комнате. В них описывались как собственные изыскания ремесленников, так и их научные гипотезы и предположения. В принципе на многие свои первые вопросы к сэру Энтони я нашёл ответы, а ведь я только начал читать огромный объем собранных знаний! Как жаль, что никто не систематизировал эта разрозненные и обширные труды и не изложил в виде доступной книги, в который раз я жалел об этом, продираясь через рукописный текст очередной тетради.
К сожалению моё новое увлечение прерывалось учёбой, приходилось отвлекаться от книг и заниматься тем, что нужно было для повышения своей силы в первую очередь, а именно не умереть от смешения и хранения различных душ внутри себя. Уже на третий день я почувствовал лихорадку, меня бросало в пот, дыхание стало прерывистым, по прочитанным книгам я знал, что очень опытные антианиманты могли не хуже любого прибора замешать чужие души со своей аурой так, что на выходе может получиться чистая нейтральная эссенция. К сожалению, с распространением аниматронов такие умения были практически утеряны и не практиковались, так как значительно быстрее, качественнее и безопаснее было использовать прибор, чем подвергать свою жизнь опасности с непонятным результатом на выходе.
Мне же приходилось учить методики борьбы с чужими душами, чтобы равномерным раскачиванием собственной ауры, словно одним большим маятником, приводить чужие маятники душ, колеблющиеся с другой частотой в одну слитную систему. Со слов сэра Энтони он не собирался вмешиваться в этот процесс, пока у меня не получится привести свою непрерывно колышущуюся, дёрганную ауру в одну слитно «дышащую» систему. Он сказал, что мы будем повторять этот этап обучения столько раз, сколько будет нужно, даже если для этого я каждый раз буду сходить с ума от боли и раздирающего желания опустошиться от наполняющих меня чужих душ.
Странно, но с этим уроком мне помогла справиться моя собака, я привык к тому, что она постоянно со мной и всегда ластится, когда я бываю свободным. К тому же я честно выполнял все обязанности её хозяина, хотя и не очень был этому рад. Кроме всего прочего, после той памятной ночи, девушка больше не приходила ко мне по ночам, днём же старательно делала вид, что ничего ранее не происходило. Приказывать ей, мне не хотелось, так как я помнил, что прошлый раз раздавив и унизив её, я просто не смог к ней потом прикоснуться. Повторять ещё раз подобное меня не тянуло, так что забив на девушку, собакой занимался я сам, так и случилось, что во время вечерней прогулки, когда собака поела и нагулялась, стала ластиться ко мне, чтобы я её почесал и я прямо физически почувствовал волны любви и обожания, которые она испускала. Именно это всепоглощающее чувство направило мои мысли по новому руслу решения проблемы.
— «А что если не бороться с чужими душами, а полностью слиться с ними? Не давить, а дать им волю делать все, что они хотят, подстраивая не их под себя, а себя под них».
Поскольку других вариантов решения у меня не было, я решил попробовать. Конечно же каждая душа имела свою частоту колебания и резонировать с моей душой, просто потому, что та перестала давить на частицу чужой одухотворённой энергии не решило проблемы сначала, но позже, когда я смог подстраиваться сначала под одну частицу, затем под другую, а поскольку моя душа была преобладающей силой, то колебания стали задаваться ей, так что в конце концов все частицы внутри меня колебались в один такт, нужный мне.
Когда я смог этого добиться, я почувствовал себя по настоящему счастливым, наконец-то обучение стало приносить мне удовольствие, а не только одну боль. Даже сэр Энтони удостоил меня скупой похвалой, когда я продемонстрировал ему свои результаты, слив единую душу напрямую в аниматрон, газ в котором едва-едва подкрасился в зелёный, выдав на выходе эссенцию на бар больше, чем если бы я просто пропустил через него то, что поглотил сразу. Я даже знал почему мы то делаем, в прочитанных тетрадях были указаны все способы тренировки исповедников, этот был нужен для того, чтобы при поглощении и трансформации великой души мы не вносили в неё больших искажений, ведь даже малейшее несоответствие наших аур и их частоты колебаний на выходе может дать искажённую душу, не способную вспомнить себя или управлять механизмами. Сейчас именно потому, что я знал, что и для чего делает со мной сэр Энтони, злости и ненависти на него не было, как учёный-практик он добивался максимально быстрым путём то, для чего обычно требовались месяцы и годы.
Исповедник был так мной доволен, что дал мне выходной к конце месяца с правом выхода в город, правда в сопровождении охраны, но я и так был рад этому, поскольку нужно было закончить пару дел, которые я не успел сделать до своего задержания в школе, когда меня практически силком увезли оттуда. Осталось всего пару недель и закрепление пройденного материала, всего ничего по сравнению с тем, что я уже достиг.
Где-то на Холброн стрит. Две недели спустя.
Накрытый белоснежной скатертью стол с установленным на нём тончайшим фарфором, ярко освещался газовыми лампами. Дёрганный отсвет пламени кидал тени от всех предметов в комнате, иногда словно наполняя зал страшными монстрами, но всё это не видели два человека, которые сидели друг на против друга и тихо разговаривали, иногда прерываясь, чтобы выпить из фарфоровых чашек глоток чая.
— Значит говорите мальчишка талантлив, сэр Энтони? — хозяин дома ничуть не изменился за прошедшие месяцы, всё тот же не мигающий и холодный взгляд, подчёркнуто скромная одежда.
— Уникум! Сэр Артур! Настоящий уникум, не зря вы потратили на него столько время! — старик хоть и говорил восторженно, но его поза и тело оставались спокойными, такой сильный контраст межу речью и телом был непривычным для любого собеседника, кроме того, который уже много лет знал своего визави.
— Я по вашей рекомендации начал сразу с тяжёлых тренировок без раскачки, так как вы сказали, что под давлением он будет ограняться лучше. Так и получилось, за два месяца он смог то, что, моя последняя ученица достигала год! Я лично думаю, ещё полгода и он обгонит её в навыках, не говоря уже про знания. Представляете, чем он занялся в свободное время?
— Удивите меня сэр Энтони, — уголком рта улыбнулся глава тайной канцелярии.
— Забрал у меня мою комнату и систематизирует все знания, которые там есть! Как вам?! Всё то, что я хотел, но из-за недостатка времени не мог сделать, он сам взялся делать только потому, что ему видели-те неудобно читать чужие каракули! Представляете?! Он труды ван Червиваля, Дермарка, дер Хольца — называет каракулями!!!
— Но согласитесь сэр Энтони, вы сами неоднократно жаловались мне, что было бы значительно проще обучать новых исповедников по более систематизированной программе.
— Да, просто вы не так часто их находите, так что смысла в этом особо и не было. Возможно с вводом нового закона об образовании всё измениться? У вас есть новые кандидатуры?
— Есть пара перспективных, но это пока очень сырой материал, — нехотя признался сэр Артур, — с сожалению на создание алмаза нужно время, которого у нас очень мало.
— Надеюсь мальчик сможет нас удивить, — задумчиво произнёс исповедник, наклоняясь и погладив ноющее колено, — думаю завтра пойдет снег, моё колено особенно гудит сегодня.
— Возможно, — в тон ему ответил глава полиции и за столом воцарилось молчание.
— Кстати, он мне тут намекнул недавно, — вскинулся исповедник, вспомнив последний свой разговор с беспокойным учеником, — поскольку он не всё понимает в написанном, ему пригодилась бы лаборатория и подопытные для проверки теорий, изложенных в чужих дневниках.
— Даже так? А вы что?
— Ещё не решил, с одной стороны меня радует его усердие в изучении трудов своих предшественников, с другой ему нужно сначала выучиться тому, ради чего его собственного говоря и вырвали из привычной жизни. Нам с коллегами очень бы пригодилось его энергия в подготовке последнего проекта.
Глава тайной полиции посерьёзнел.
— Проект «Аргус» должен быть закончен в срок, вы лично обещали императору!
— Я помню, — тут же быстро ответил исповедник, — но сэр Артур вы должны понимать — это очень амбициозный и сложный проект, с кучей стыковок и проблем, не хотелось бы получить по итогу просто смешение различных душ в одном корабле.
— Вы хотите, чтобы мальчик взглянул свежим взглядом на проект? — догадался глава.
— Вы как всегда правы сэр Артур, — хитро улыбнулся исповедник, — я видел его отношения с собакой, так что теоретически он готов попробовать своё первое переселение.
— Вы не торопите события сэр Энтони? Прошло всего несколько месяцев!
— Я понял одно с ним, если не загружать его работой и тяжёлой, чтобы у него не оставалось времени, он сам начинает придумывать себе занятия и они бывают не столь мирные, как мои.
— Мне доложили, что Элиза ван Ленд не исполняет взятые на себя обязанности, может стоит её заменить? — переключился на другую тему глава тайной полиции, — мы столько дали преференцией её отцу, а также их семейству, что и за половину от этого можем найти двух других красоток.
— Они вначале неплохо ладили, — задумчиво почесал подбородок исповедник, — но вы правы, я поговорю с девушкой для начала, объясню ей ситуацию, а также то, что нехорошо нарушать данные государству обещания.
— Хорошо, недели будет достаточно? — поинтересовался сэр Артур, — служанки сказали мальчик заигрывает с ними, а это сами знаете куда может привести.
— Опять же согласен, его голова и то что ниже, должны думать только в одном направлении — стать исповедником.
— Есть ещё что-то что мне стоит знать сэр Энтони? — глава тайной полиции встал, показывая, что их встреча подошла к концу, — а то мне нужно во дворец, доложить о обучении нового исповедника.
— Это настолько на высоком уровне контролируется?
— Да, республиканцы давят нас на фронте, «Аргус» единственный сейчас реальный проект, который может дать нам преимущество. Его Величество лично запрашивает у меня сроки по нему, так что сэр Энтони не подведите меня.
— Я сам в этом заинтересован сэр Артур, — склонил голову в понимании исповедник, — и о последствиях также знаю.
— Тогда приезжайте ко мне чаще, хочу знать подробности, в том числе о которых вы умалчиваете в моём кабинете на Сохо.
— Договорились.
— Фенчурч стрит сто двадцать, — я сел на заднее сиденье парокара и назвал адрес. Кроме шофера впереди сидел охранник, здоровый детина в клетчатом пальто не по сезону и сплюснутым котелком, который сидел на его бритой голове словно прибитый гвоздями и это не считая ещё одного парокара, который полный охраны двигался за нами следом! Только под такими условиями меня выпустили из поместья, хотя я был согласен на всё, лишь бы вырваться из одних и тех же стен и сменить обстановку. Обещанный сэром Энтони выходной я заслужил, сделав всё, что он мне задал. Он не нашёл к чему придраться, поэтому когда я напомнил ему о нашем двухнедельной давности разговоре, он нехотя вспомнил, что обещал подобное. Правда согласовать мой выход пришлось с тайной канцелярией (куда уж тут без неё), но в конце концов всё случилось и подхватив свои вещи и чековую книжку, я быстро устремился к выходу из поместья, пока никто не передумал.
— Ист Энд, сэр? Вы уверены? — недоверчиво спросил бугай поворачиваясь ко мне, его перебитый нос кривил его лицо, но глаза были настороженными и в них светился ум.
— Как вас звать?
— Фрэнк сэр.
— Фрэнк, я всегда знаю, чего хочу, кроме тех моментов когда этого не знаю, но тогда я хотя бы не говорю, что конкретно я хочу. В данном случае я назвал точный адрес, дальше продолжать?
— Нет сэр, — тот почти хрюкнул, переглянувшись с водителем, оценив мой нехитрый юмор, — Вилли, Фенчурч стрит сто двадцать.
Водитель промолчал, но парокар издав тоненький свит, тронулся с места и набирая скорость покатил по широкой дороге в обратный путь, по которому меня сюда везли: сначала по Стрэнд, потом по Флитт стрит и Ломбард стрит. В этот раз меня не подпирали с боков два дюжих охранника, поэтому я смог рассмотреть больше. Первое, что бросилось в глаза то, что война сильно отразилась на городе. Даже центральные улицы стали менее нарядными и праздничными, люди больше не прогуливались неспешно, а шли быстро и явно по делам. Не стало на улицах девушек, что обычно стайками гуляли по осенним улицам, зато появилось множество полиции, которые останавливали тех, кто выглядел беднее и о чём-то с ними разговаривала. Обычно оживлённый и бурлящий город сейчас напомнил мне собаку, пригнувшуюся для прыжка, он словно затаился и ждал чего-то плохого.
— Как дела на фронте, не знаете? — спросил я у впереди сидящих, — меня полностью изолировали, так что я даже не знаю, выигрываем мы или проигрываем.
— Мы несём потери, как в прочем и респы сэр, — ответил водитель прокуренным и сиплым голосом, — так по крайней мере говорят новости.
— А что говорят на улицах?
— Этого мы не можем с вами обсуждать, — перебил Фрэнк водителя, который начал говорить.
— Ну хотя бы то, что можно?!
— Фронт прорван и с каждой неделей мы отступаем, — буркнул Вилли, не смотря на показанный кулак соседа.
— «Ужас! Надо будет заехать на телеграф и запросить, как дела у Анны и сэра Немальда».
— Спасибо, — буркнул я видя, что они больше не настроены это обсуждать и вернулся к осмотру дорог и зданий, которые мы проезжали.
— Могу я поинтересоваться, куда мы едем сэр, — вежливо спросил охранник, словно хотел разрушить угрожающе повисшую тишину внутри салона.
— Мы ищем человека, точнее девушку — Марту Уоткинс, жену полисмена Вилли Уоткинса, которого убили прислужники Кукольника, — обстоятельно ответил я, — он был моим другом.
— Хорошо, тогда как приедем, оставайтесь пожалуйста в машине, а я пойду зайду к ней сначала.
— Как скажешь Фрэнк, — я не собирался спорить с сотрудником тайной полиции по таким мелким поводам, он тоже делает свою работу.
Хоть широкие улицы с частыми газовыми фонарями и стали лишь немного сужаться, едва мы покинули центральную часть Мидл Тауна, но всё же Ист Энд уже показывал своё лицо в виде куч навоза и грязи, которые лежали здесь на дорогах.
Наконец мы подъехали к знакомому мне двухэтажному дому и спугнув двух беспризорников, которые при виде двух парокаров прыснули прочь от дома, охранник качнув машину выбрался наружу. Отсутствовал он долго, а когда вернулся был мрачен и почёсывал рассечённый кулак.
— Бурр стрит, — скомандовал он, — дом, где-то рядом с булочной.
— ??
— Она съехала почти сразу, как похоронила мужа, человек живущий сейчас в этой квартире был так любезен, что подсказал примерно в каком направлении она ушла.
Наши поиски затянулись, так как на Бурр стрит нам сказали, что она давно съехала и отправили нас ещё дальше, в глубь Ист Энда, что конечно же не могло меня порадовать. Одинокая, симпатичная девушка с деньгами на руках — всякое могло случиться.
Фрэнк не зря работал в тайной полиции поскольку после пяти часов усиленных поисков с подкупами и угрозами мы наконец нашли девушку с похожими приметами в глубине доков на Куин стрит, правда нам сказали, что она с маленьким ребёнком на руках. Хоть я и сомневался, что это она, но по всем описаниям было очень похоже, поэтому мы решили проверить, по пути заехав к телеграфу и отправив таки весточку на Восточный фронт моим друзьям. Я попросил отправить её от имени Вилли, поскольку попросил его получить ответ здесь же, меня навряд ли больше выпустят из поместья в ближайшее время, а так он сможет мне передать ответ.
— Это она, — дверь приоткрылась, впустив ветер внутрь и заглянувший внутрь Фрэнк поманил меня рукой, — что-то она не похожа на обеспеченную вдову, как ты говорил нам.
— Фрэнк, — нахмурился я, — я практически лично передал ей деньги, думаешь я вру?
— Нет конечно, — сразу попятился он, — в общем я поднимусь с тобой, и подожду за дверью.
Та выгребная яма, где мы остановились наверно никогда не видела на своей улице парокаров, а уж два сразу тем более, а поскольку на таких чёрных, хромированных монстрах передвигалась в основном тайная полиция, было не удивительно, что кругом стояла почти полная тишина прерываемая завываниями собак, да свистом ветра с Темзы.
Переступая грязь и испражнения, я поднялся и постучал в дверь с номером «21».
— Открыто, входите, — раздался слабый голос внутри. Я открыл дверь и замер на пороге — это определённо была Марта, но вот только где та радостная фея, какой я запомнил её при нашей последней встрече, когда Вилли был ещё жив? На меня смотрела не молодая, счастливая девушка, а уставшая, грязная женщина с ребёнком.
Увидев кто вошёл, она вскрикнула и положив ребёнка на топчан, бросилась ко мне. В нос мне ударил запах давно не мытого тела, хотя я прекрасно помнил ту чистоту, которую она когда-то излучала. На мне повисли и слёзы промочили мою рубашку, она плакала и плакала, а остановить я её не мог. Она оторвалась от меня только тогда, когда проснулся ребёнок и подал свой голос, она тут же вытирая слёзы и пряча от меня красные глаза побежала проверить его.
— Что случилось? Дрейк не отдал тебе деньги? — требовательно спросил я, пока она сюсюкала с ребёнком, успокаивая его.
— Отдал, но кто-то из соседей прознал про это и их украли почти сразу, — она не поворачиваясь ко мне, говорила едва слышно.
— Ты ходила к нему? Рассказала?
— Да, он дал мне сто гиней и попросил спрятать их в этот раз надежней, на них мы и живём до сих пор, да подработкой тут и там, — ребёнок заснул и она повернулась ко мне, — прости Рэджинальд не могу тебе предложить ничего, Вилли болеет, я не ходила никуда за продуктами.
— Он что не нашёл воров? — удивился я, — чтобы Дрейк и не нашёл?
— Вора он нашёл, только его успели убить подельники и концы в воду с его смертью, вместе с моими деньгами.
Она замолчала, молчал и я. Нужно было сейчас или поворачиваться и уходить, либо что-то предпринимать — я выбрал второе.
— Собирайся, вы уезжаете, — приказал я.
Она удивлённо на меня посмотрела и открыла рот.
— Марта, я не хочу спорить и рассуждать, либо ты собираешься и едешь со мной, либо я прошу того здоровяка, что заходил передо мной, силой запихать тебя в парокар.
Она благоразумно закрыла рот и замотав ребёнка в тряпьё, а также взяв небольшую котомку с вещами, пошла за мной.
— «Недолгие же сборы у ней оказались».
Охранники удивились, когда я посадил её в парокар рядом с собой, но вида не подали.
— Квартал ремесленников, дальше покажу куда ехать.
К моему дому мы подъехали затемно — день, который я собирался потратить на себя, купив себе новую одежду и обувь — пропал, так что нужно было доводить до конца то, ради чего я его потратил.
С забитыми ставнями, отсутствием света и неухоженным садом, он смотрелся мрачно, я сначала даже не узнал его, а ведь я отсутствовал всего несколько месяцев. Я вышел из кара и приказал выйти Марте, затем достал ключ, чековую книжку и выписал чек на тысячу гиней.
— Ты теперь работаешь на меня, — я протянул ей ключ и чек, — к моему следующему визиту, надеюсь дом будет более гостеприимным и обжитым, чем сейчас, так что постарайся Марта чтобы он выглядел также, как ваша комната, когда я пришёл к вам впервые.
Девушка открыла рот от изумления и недоверчиво смотрела то на ключ, то на чек в моей руке.
— Ну же!
— Рэджинальд. Мистер ван Дир! — она прижала ребёнка к груди и на глазах снова показались слёзы.
— Марта — это не подачка, — я спокойно, но твёрдо посмотрел на неё, — это мой дом, ко мне могут приехать друзья и я хочу, чтобы он выглядел гостеприимно и в нём всегда была готова горячая еда и теплая постель, тебя понятно?
— Мистер ван Дир, — она сглотнула слёзы и стала быстро кивать головой, осторожно взяв обе протянутые вещи.
— Если я понадоблюсь, подойдёшь к любому полицейскому и попросишь, чтобы он передал в тайную полицию об этом.
— Хорошо.
— Всё иди, — я кивнул головой в сторону дома, — к сожалению у меня осталось не так много времени, нужно ещё успеть вернуться в место, где я сейчас живу.
Девушка несмело кинула мне и пошла к калитке, я проследил как натужно скрипнув она отворилась, а вскоре в доме зажглось окно.
— Фрэнк, можно через тебя нанять привратника в дом, чтобы в этот раз ничего из него больше не пропало? Кого-нибудь из отставных, за кого бы ты мог поручиться, деньгами я не обижу, — мы сели в машину и молча поехали обратно, за окном мелькали светлые витрины и окна домов квартала, а мне хотелось лишь одного — помыться, поесть и лечь спать.
— Конечно сэр, — в его голосе я услышал странные интонации.
— Спрашивай Фрэнк.
— Это ваш ребёнок сэр? — напряжённо спросил он.
— Нет.
— Вы были дружны с её мужем?
— Не особо.
— Тогда зачем вы всё это делаете?
— Я погубил его Фрэнк и с этим мне теперь жить.
В салоне настала долгая тишина, никто не хотел говорить после такого, только когда мы приехали на место и я открыл дверь чтобы выйти, бугай наклонился ко мне и тихо сказал.
— Я найду человека сэр, не волнуйтесь.
Я похлопал его по руке и улыбнулся.
— Спасибо Фрэнк.
Не успел я зайти в дом, как возле меня тут же оказалась Элиза и приветливо улыбаясь, помогла снять пальто. Пока я удивлялся таких внезапным изменениям, она стала интересоваться моими делами и что я хочу на ужин. Пришлось поднять свою челюсть с пола и заказать отбивную из говядины с овощами, а также сделать вид, что ничего странного не происходит.
— Рэджинальд прости меня, — девушка провожала меня в комнату, держа под руку, — я поняла, какой эгоистичной была, не замечая твоих проблем и волнений. Ведь очень важно для всех нас, чтобы ты стал исповедником. Ты ведь станешь им?
Пока мы шли я смог преодолеть первое потрясение от перемены её отношения, но предполагал, что это влияние извне, так быстро люди сами по себе не меняются, нужно будет об этом поинтересоваться у сэра Энтони.
— Конечно Элиза, за этим я и здесь.
— Жаль у меня не хватило таланта стать им, — на миг она стала грустной, — а ведь я закончила школу с отличием! Как думаешь, ты мог бы меня подтянуть в ремесле?
— Не знаю, я и сам пока мало что могу, — попытался отмазаться я от нежданной ученицы, времени на себя-то не оставалось, а ведь ещё я всё-таки занялся систематизацией книг и тетрадей из библиотеки сэра Энтони, решив взвалить на себя этот труд для собственного ускорения обучения.
— Хотя бы вечером, часок, — она прижалась ко мне плотнее и я почувствовал локтем её упругую грудь.
— Я подумаю, — скрипя сердце пообещал я.
— «Ну не отучился я ещё твёрдо отказывать красивым девушкам».
— Я приду! — она многообещающе провела язычком по своим губам и поднявшись на носочки туфель, поцеловала меня в щёку.
— «Надо спросить сэра Энтони, что он ей наговорил, — решил я, — прилежная и кроткая Элиза — такого я ещё не видел».
Поскольку я теперь обитал в его комнате, нахально переселив его в соседнюю, поскольку замучался бегать за новой порцией книг, то поймал его сразу, едва зашёл в комнату.
— Сэр Энтони, что случилось с Элизой? — поинтересовался я, снимая пиджак и одновременно гладя вьющуюся у ног Ауду, — я не узнаю её.
Старый исповедник презрительно хмыкнул.
— Напомнил сначала её отцу, а затем и ей самой, благодаря кому они находятся на своих местах. Причём её отец был более сговорчив, с ней пришлось поговорить дольше.
— Надеюсь это надолго, — хмыкнул я в ответ, закатывая рукава рубашки, чтобы не испачкать их в чернилах, садясь за работу, — такой она мне больше нравится, напросилась сегодня поучиться у меня искусству.
— Думаю на ночь мне нужно будет найти другое место для ночёвки, — язвительно прокомментировал он, — не готов слушать всю ночь ваши стоны.
— Сэр Энтони, — я укоризненно на него посмотрел, — теперь, когда она сама ко мне липнет, лучшим решением будет держать её на коротком поводке и лучше всего строить из себя недотрогу, какой она была всё это время. Мне интересно насколько долго хватит ей вашего внушения.
Исповедник недоуменно на меня посмотрел, а потом залился скрипучем смехом, отсмеявшись он подошел ближе и заглянул мне за плечо.
— Молодец Рэджинальд, я начну скоро гордиться тобой.
— Вы это об Элизе или о моей работе? — подколол его я.
— Обо всём. Зачем ты записываешь одни записи в одну книгу, другие в другую?
— А тут всё просто, — я отложил перо и показал ему две своих тетради, — в первую я записываю только факты и подтверждённые эксперименты, во вторую всё, что мне нужно будет проверить, все теории и гипотезы. Причем поскольку многие из предположений повторяются, я решил их объединить по темам, видите?
Исповедник взял у меня вторую тетрадь и внимательно прочитал оглавление, пробежавшись по краткому содержанию.
— Серьёзно ты подошел к вопросу, — уважительно сказал он, вернув мне её, — пожалуй выделю я тебе лабораторию для опытов, как ты и просил.
— А подопытных? Мне нужен будет материал.
— Материал…, - сэр Энтони задумчиво хмыкнул, — как быстро ты стал называть людей всего лишь «материалом». Не боишься очерстветь настолько, что на всех вокруг будешь смотреть только как на своих подопытных?
— Я думал об этом сэр Энтони, — я посмотрел ему прямым взглядом в глаза, — но пока у меня есть несколько людей, о ком я хочу и могу заботиться, мне это не грозит.
— За одним из таких ты и ездил сегодня?
— Угу.
— Я переговорю с начальником тюрьмы, сейчас военное время и почти всех отправляют на фронт, но думаю несколько преступников мы тебе отыщем, только не убивай их сразу, я не смогу тебе каждый день по человеку давать.
— Жаль я не могу попасть на фронт, — задумчиво почесал я нос пером, которое снова взял в руку, — там с этим сейчас думаю нет проблем.
— Рэджинальд, — голос учителя стал строгим, — не забывай, всё это побочное! Ты должен сначала выучиться, если у тебя есть столько свободного времени, может быть есть смысл ускорить наше обучение?
Я оглянулся на него.
— «А правда, если я быстрее выучусь, я ведь смогу дальше самостоятельно работать!».
— Сэр Энтони, почему бы нам не попробовать? — с достоинством ответил я, вызвав его очередную усмешку.
— Хорошо, тогда я подготовлю нижнюю лабораторию, а ты будь завтра готов, начнём сразу с утра, так что выспись.
Я понял его намёк.
— Никаких женщин в постели, я понял.
Он промолчал, уйдя к себе и оставив меня заниматься работой.
Через час подали ужин и Элиза как старательная жена весь вечер ухаживала за мной, всё время пытаясь прикоснуться ко мне то рукой, то грудью. Я понимал все эти её нехитрые попытки возбудить меня и делал тупой, отрешённый вид, якобы не понимая эти очевидные намёки.
После ужина я как и обещал позанимался с ней вещами, которые мне показывал учитель, очередной раз поразившись, как мало имеют практики выпускники школы. После учёбы я также не понял её намёки о близости, просто пожелал ей спокойной ночи. Девушка вспыхнула, уши и щея покраснели, но она «проглотила» это и через силу улыбнувшись, забрала столик с остатками ужина и гордо удалилась.
Я улыбнулся ей в след и вернулся к работе, нужно было закончить ещё одну главу и ложиться спать, раз завтра мне было назначено испытание.
