Анастасия Волжская
Тебя я счастьем проклинаю
– Вы меня не знаете, мой лорд, но прошу уделить мне минуту внимания.
Нордвин Толль, лорд-директор Императорской Академии Тайного Искусства, бросил на меня мрачный взгляд поверх стакана с прозрачной жидкостью, по виду и запаху напоминавшей гномью огневодку, который составлял ему компанию этим вечером в ресторации «Четыре сирены». Потом взглянул на часы, словно засекая запрошенную минуту, усмехнулся и ответил коротко:
– Пересдачи на общих условиях, адептка.
– Я не ваша адептка, – мягко возразила я. – Меня зовут Этериэль Меллианес, я связующая судьбы. Мне вас заказали.
Лорд Толль хмыкнул – коротко, но крайне выразительно, одним залпом допивая налитое в стакан.
– А вам не кажется, госпожа путающая судьбы, что эта фраза гораздо больше подходит наемному убийце? – Его голос так и сочился сарказмом, а взгляд темных глаз обрел неприятную пронзительность. – Впрочем, для убийцы у вас, пожалуй, магический резерв маловат.
– О нет, – скрывая пробравшую меня дрожь, возразила я. – Я именно убийца, мой лорд. Убийца тоски, убийца скуки, убийца того тянущего чувства затаившейся внутри пустоты, которая толкает людей в подобные заведения…
– Вы повар? – скептически изогнул бровь лорд. – Потому что лично я зашел сюда для того, чтобы насладиться ужином в тишине и покое.
Он махнул эльфу-подавальщику, жестом указав на свой опустевший стакан, явно заменявший ему весь упомянутый ужин.
– Знаете, лорд Толль, жизнь непредсказуема. – Я опустилась на стул напротив лорда-директора, придавая голосу нужную степень проникновенности. – Даже когда все запланировано и просчитано, когда ваши родословные идеальны, когда ваши ауры проверены лучшими специалистами брачного дела и признаны прекрасно дополняющими друг друга… Да, даже когда ваша невеста бесконечно очаровательна, а вы, разумеется, незабываемы, даже тогда бывает, что между вами не случается одной очень необходимой мелочи. – Тут темный лорд как-то очень неприятно-выразительно хмыкнул. – Нет этой искры, знаете? – поспешила уточнить я. – Которая делает отношения полными. Есть только пустота, повисшая между вами. Вы не горите друг другом, не дышите друг другом. Магия между вами нарушена, стерта, и кажется, будто ее нет…
– Ее и не было, – мрачно перебил меня директор. – Магии. Не понимаю, чем вы тут можете помочь, госпожа снимающая…
– Связующая судьбы, – напомнила я. – Вы должны были слышать о нас, лорд Толль. При императорском дворе…
– Мы не при дворе, и у меня нет времени на пустые разговоры, госпожа Меллианес, – оборвал лорд. – Переходите к делу.
«Или уходите», – повисло в воздухе между нами.
Я нервно стиснула пальцами застежку плаща, унимая дрожь. Лорд-директор пугал меня. Пугал хмурым, сумеречным взглядом, каким-то неприятно-цепким, словно бы видящим насквозь. Сейчас он смотрел прямо на меня, ожидая продолжения, и мне почему-то очень не хотелось продолжать.
Но выбора не было – работа прежде всего.
– Я могу починить ваши отношения, лорд Толль, – усилием воли я заставила себя улыбнуться. – Вдохнуть в них жизнь, страсть. Вы и не заметите, как ваша нареченная станет единственной, которую вы будете видеть в зале, полной ослепительных красавиц. Я могу обеспечить счастье вашему браку, вашему будущему. Вам.
– Мне? – как-то обманчиво мягко переспросил он. – Что вы понимаете в счастье, госпожа портящая судьбы? По-вашему, счастье – это жениться на молоденькой красивой дурочке, пусть даже благородного происхождения? Счастье смотреть на нее со страстью, возникшей в результате наложенного проклятия? Это счастье?
– Это не проклятие, мой лорд. Проклятие страсти рушит волю проклятого, искажает его представления о мире. Связующие судьбы действуют иначе. Мы ничего не берем из ниоткуда. Все чувства будут вашими, настоящими, совершенно естественными. Просто… просто я направлю их в нужное русло. На нужную девушку.
– Не могу не спросить – откуда вы их возьмете, эти «естественные чувства»? – Еще один нетерпеливый взмах руки, и подавальщик, поглядывая на темного лорда с плохо скрываемой опаской, принес на подносе оплетенную бутыль, до краев наполненную прозрачной жидкостью. Директор сам, не дожидаясь помощи, щедро плеснул огневодки во второй стакан, поданный чуть подрагивающей рукой эльфа, и подтолкнул ко мне: – Выпейте. На счастье.
Я качнула головой. Скользнула рукой в складки плаща, чтобы вытащить измеритель, но лорд Толль с быстротой, которой я совершенно не ожидала от человека, не первый час «ужинающего» огневодкой, перехватил мое запястье, не позволяя вынуть и активировать артефакт.
– Лорд Толль! – вскрикнула я. Хватка была болезненной, а прикосновение темной магии, сочащейся с кончиков пальцев магистра Тайного Искусства, – обжигающе-холодным.
– Что у вас там?
– Артефакт, который необходим для моей работы. Он не представляет опасности, мой лорд, это просто измеритель уровня ваших чувств. Тех самых естественных чувств, о которых вы меня спросили.
Леденящее ощущение темной магии на коже пропало, но руку лорд-директор не убрал. Переставшие излучать магию пальцы оказались лихорадочно-горячими. Лицо темного было совсем близко, и я чувствовала резкий запах огневодки в его дыхании, видела черные вены, вздувшиеся на его лице. А еще что-то такое неуловимо-странное в его взгляде, устремленном на меня.
Измеритель, зажатый в ладони, вдруг запульсировал.
– Там нечего измерять, – как-то устало сказал лорд Нордвин Толль, разжимая пальцы и откидываясь на спинку кресла. – Я ничего не чувствую к своей невесте, если это то, что вы пытаетесь выяснить. Нет смысла измерять то, чего нет.
– Почему же? – Я все-таки достала маленький артефакт в форме песочных часов с тускло светящимися лиловыми кристалликами внутри. Поставила на стол под сумрачным взглядом магистра, перевернула. В подтверждение его слов лишь две крупинки неохотно пересыпались из верхней части артефакта в нижнюю. И куда делась пульсация чистой энергии, которую я ощущала всего мгновение назад? Может, артефакт среагировал на мои собственные страх и боль?
– Вот видите… – скептически протянул лорд-директор, забирая предложенный мне стакан и выпивая огневодку одним махом. – Нечего измерять.
– Это говорит лишь о том, что вы не испытываете сильных чувств к женщинам, находящимся в непосредственной близости от вас, – попыталась объяснить я. – Ваши мысли не заняты ею, той, которая способна…
– Мои мысли заняты моей нареченной, – перебил магистр. – Как видите, измерять здесь нечего, госпожа путающая судьбы. Не понимаю, чем вы можете помочь в этом случае? Хотя нет, – глаза его коварно блеснули, – вы можете написать ее глубокоуважаемым родителям письмо, в котором изложите все ваши наблюдения как специалиста брачного дела. Достаточно убедительные для того, чтобы они решились разорвать помолвку, несмотря на все сомнительные выгоды, которые она может им принести.
– Сомнительные выгоды? – не веря своим ушам, переспросила я. – Вы же темный лорд, магистр Тайного Искусства, герой трех войн Темной империи, награжденный самим императором за заслуги перед государством. Вы директор самого таинственного учебного заведения, которое готовит специалистов государственного аппарата высочайшего уровня. Вы завидный жених для любой аристократки империи. И я молчу про то, что вы определенно… – я замялась, подбирая слова, – недурны собой.
Лорд Толль коротко, но крайне скептично фыркнул.
– Позвольте мне самому судить о своих достоинствах, Этериэль, – негромко произнес он, подаваясь вперед.
Свет неровной полосой скользнул по лицу темного лорда, выхватив из полумрака остро очерченные, жесткие черты лица – волевой подбородок, сжатые губы, выступающие скулы, глубоко посаженные глаза, в полумраке ресторации казавшиеся непроглядно-черными. Лорда-директора Императорской Академии Тайного Искусства нельзя было назвать классически красивым мужчиной, но было в нем нечто притягательное – и одновременно опасное. А этот его взгляд! Лорд смотрел на меня как хищник, готовый наброситься при первом же неосторожном движении.
Измеритель вдруг ярко вспыхнул, и кристаллы лиловой струйкой посыпались вниз.
– Что-то вызывает у вас чувства, лорд Толль, – указав на измеритель, возразила я.
– Да, – оттолкнув в сторону кресло, лорд Нордвин Толль рывком поднялся на ноги. – То, что мне приходится уговаривать какую-то слабенькую магичку, возомнившую себя великим специалистом по любовным делам, определенно вызывает у меня чувства. – Он шагнул ближе ко мне и угрожающе наклонился, приближая свое лицо к моему. – Бешенство, – почти в самые мои губы выдохнул он. – Вам платят деньги за то, чтобы вы честно признали, что мою судьбу невозможно ни с кем связать. И хорошие, надо полагать, деньги. Так вот сделайте вашу работу, госпожа Меллианес, и мы разойдемся с вами миром.
Я положила ладонь ему на грудь, вплетая магию в прикосновение, чтобы оттолкнуть лорда от себя. Встала, с трудом поборов предательскую дрожь в коленях, и для верности отступила на пару шагов. Одна мысль о том, что он снова может оказаться так близко, пугала меня.
Измеритель пульсировал в такт бешеному биению моего сердца. Глубоко вдохнув, я попыталась успокоиться.
– Не надо мне угрожать, лорд Толль, – придав голосу стальной твердости, попросила я. – Мне дорога моя репутация, поэтому я так просто не отступлюсь. Хотите, чтобы я признала, что брак по любви для вас не вариант? Позвольте мне сделать мою работу. Если все действительно так, как вы говорите, вы получите то, что кажется вам сейчас таким желанным. Если нет – вы будете счастливы в браке, и это лучшая благодарность, которую я могу получить.
Пару мгновений лорд-директор Нордвин Толль молча изучал меня тем странным и цепким взглядом, который так не вязался в моей голове с количеством выпитой им огневодки.
– Мне не кажется, Этериэль, – наконец ответил он. – Поверьте, мне вовсе не кажется.
* * *
– Ах, если бы он хоть раз глянул, – вспомнились мне вздохи леди Динарины Оусвери. – Ну, вы понимаете, так. Чтобы сердце замерло.
«Лишь бы не навсегда», – промелькнула упадническая мысль.
Голова была тяжелой от выпитого днем вина. Солнце, кусочком видное из узкого чердачного окошка, медленно, но неотвратимо клонилось к закату, окрашивая черепичные крыши насыщенно-красным. Почему-то именно на закате в голову лезли особенно неприятные мысли – например, фантомное воспоминание о сумеречном взгляде лорда Толля, который, казалось, до сих пор жег кожу.
– Он смотрит на меня, как на ребенка, леди Меллия, – жаловалась за обедом Динарина, быстро забыв такие незначительные мелочи, как мое имя. – Говорят, все бывшие военные такие, но вы ведь можете все исправить, да? Скажите, это ведь он захотел связать наши судьбы?
Кажется, тогда я все-таки смогла вежливо улыбнуться. А вот сейчас… красные отблески заката слишком уж напоминали об отсветах пламени на непримиримо-жестких чертах лорда Толля и той горячности, с которой он настаивал на том, чтобы я бросила эту затею. Отказалась от заказа.
Лиловые песчинки, наполнявшие измеритель, вновь шевельнулись, начиная движение. В последнее время это с ним часто случалось – он словно бы реагировал на мои собственные мысли, хотя должен был их полностью игнорировать. Надо будет поговорить со Старшей – она наверняка сталкивалась с этим. Вино доверия, сладкое, легкое и отлично развязывающее языки, было ее идеей. И именно благодаря вину я смогла узнать о леди Динарине Оусвери все, что нужно, и даже больше.
Да, темный лорд, окруженный столькими туманными слухами, ее завораживал. Директор Императорской Академии Тайного Искусства, за стены которой не мог попасть ни один посторонний, конечно, притягивал внимание. Кого он готовил там, в мрачных, серых стенах академии? Политиков или шпионов? Разумеется, юной Динарине это было очень интересно.
Как и сам лорд.
«С леди проблем быть не должно, – обмакнув перо в чернильницу, быстро написала я. – С лордом Толлем…»
Рука дрогнула, и клякса упала на лист пергамента.
Лорд Толль меня пугал. Страшил, как загадка, кажущаяся почти неразгадываемой – слишком сложной, чтобы будоражить кровь азартным предвкушением победы. Казавшийся поначалу бесчувственным и усталым от жизни, Нордвин Толль удивил меня внезапным всплеском эмоций.
Вновь в голове промелькнул пронзительный, пугающий взгляд лорда Толля, от которого по коже бежали мурашки. И его чуть хриплый голос…
Но в то же время полное отсутствие интереса к будущей жене.
– Вы знаете, – вспомнились вдруг слова Динарины, – говорят, что Нордвин Толль всегда избегал женского общества. Он долго был на войне, а там… ну, вы знаете. И сейчас возглавляет академию, в которой девушки – редкость. Как вы думаете, он вообще умеет… – тут леди замялась и слегка покраснела, – общаться с женщиной?
«Леди Оусвери намекнула, что лорд Толль может…» – и вновь я не нашла слов.
Нет, надо все проверить, прежде чем делать выводы.
Я мельком глянула за окно – солнца уже не было видно, а небо темнело. Торопливо скомкав недописанное послание, я накинула плащ, прихватила бутыль «мужского» вина доверия, надеясь, что уж от выпивки лорд, любящий коротать вечера за стаканом в ресторации, не откажется. И выбежала на сумеречную улицу.
* * *
– Почему вы мне не сказали? – возмутилась я, как только лорд Нордвин Толль открыл дверь.
Наверное, дело было в выпитом днем вине. Или в том, что уже давно стемнело, а я с детства не очень любила темноту. Или, может быть, дело было в самом лорде Толле, потому что я ощутимо нервничала.
– А почему вы так громко стучите в ночное время? – потирая виски, буркнул он. – Здесь звонок есть. Или секретарю бы сообщение оставили, адептка… госпожа, путающая судьбы. А форма бы вам подошла, кстати говоря, – отметил он. – Не хотите сменить профессию?
– Вы забыли, что у меня магический резерв маловат, – передернула плечами я. – Слабеньким магичкам в Императорской Академии Тайного Искусства не место, сами же сказали. Да и профессию менять уже поздно. Разрешите войти?
Лорд шагнул в сторону, пропуская меня вглубь. И я зашла… в жилище дракона – хранителя огневодки. Тут была и коллекционная имперская в причудливых бутылках, и привозная, в таком узнаваемом гномьем стекле или грубоватых тролльих бурдюках. Была и самая обыкновенная, вроде той, с которой директор коротал вчерашний вечер до того, как его испортила я.
– Впечатляющая коллекция, – произнесла я, не удержавшись от комментария. Уж очень этот шкаф бросался в глаза – словно бы его специально поставили.
– Не ожидали? – выгнул бровь лорд Толль.
– Не ожидала, что у нее есть шансы сохраниться в нетронутом состоянии. Если, конечно, вы ее не каждый день обновляете.
– Я не каждый день пью, госпожа Меллианес.
– Только по особым случаям, я уверена. Вина? – наконец улыбнулась я, доставая из сумочки бутылку «мужского» варианта вина доверия.
– Нет, спасибо, – отказался магистр Тайного Искусства. – Достаточно и того, что вы им споили мою невесту до состояния неконтролируемого словоизвержения, госпожа мешающая судьбам. А форма моей академии вам все-таки бы изумительно подошла. – Он словно бы напоказ окинул меня долгим внимательным взглядом. – Правда.
Я передернула плечами, все больше и больше ощущая себя не в своей тарелке. Может, и не стоило врываться в покои лорда ночью. Может, и вовсе не стоило браться за этот заказ. «Может» было очень много, а молчание затягивалось.
– Может, все-таки вина? – повторила я. Мне было бы легче, если бы он не вспомнил потом этого разговора, учитывая, какую деликатную тему я собиралась затронуть.
– Послушайте, госпожа Меллианес, – забирая у меня бутыль, произнес Нордвин Толль. – Я прекрасно осведомлен и о свойствах вашего вина, и о методах вашей работы. Но, как я уже сказал, мне не нужен результат. Мне нужно его отсутствие. И было бы хорошо, если бы мы с вами друг друга понимали.
– Лорд Толль, – как можно мягче произнесла я. – Вам нечего стыдиться. Поверьте, в этом нет ничего страшного. У меня были клиенты с… необычными пристрастиями, но сейчас у них всех очень счастливые и гармоничные семьи, которые с радостью принимают в первых домах империи. Такое… поведение часто встречается среди бывших военных, и я прекрасно это понимаю. Долгие походы, отсутствие женщин…
Темные глаза лорда как-то угрожающе блеснули.
– Что вы пытаетесь сказать, Этериэль? – подходя ближе, произнес он.
Измеритель, по привычке сжатый в ладони, вдруг стал невыносимо горячим.
– Вы могли просто сказать мне, – поспешно произнесла я, пятясь от темного. – В этом нет ничего такого… Я бы просто знала, на кого направлены ваши чувства, и не тратила время, пытаясь угадать, что не так с вашей очаровательной невестой.
Стена как-то очень некстати оказалась за спиной, отрезая дальнейшие пути к отступлению, а магистр, казалось, и не собирался останавливаться.
Я вытянула вперед руку с сияющим измерителем:
– Вот! Скажите, о ком вы сейчас подумали? О том, с кем не раз делили палатку в долгих походах против человеческих магов? О вашем…
– Нет, – осторожно согнув мою вытянутую руку, лорд подошел почти вплотную. Медленно наклонился к моему лицу. Я невольно замерла, не смея шевельнуться, словно бы магистр был опасным диким зверем, а неосторожное движение могло бы спровоцировать его. – Я подумал о том, как меня раздражают ваши обвинения, госпожа, перепутавшая судьбы.
– Измеритель не реагирует на раздражение, лорд Толль. – Внутреннее напряжение, вызванное его близостью, грозило разодрать меня в клочья, но я изо всех сил пыталась сохранить невозмутимость. – Только на страсть.
Лорд коснулся рукой моих волос – легко, почти невесомо.
– Меня не интересуют мужчины, Тери. Не заставляйте меня это доказывать, – негромко произнес он и вдруг подался ближе.
Я зажмурилась, чувствуя его теплое дыхание на своих губах. Невольно гадая – почему же он не пьян, но позволяет себе такое…
– Не стоит верить досужим сплетням, – посоветовал магистр Тайного Искусства. – Напишите, что наш брак с леди Оусвери никак не может быть заключен, потому что ни о какой страсти в нем не идет и речи. Лорд Оусвери без ума от своей дочери и не захочет ей такой… несчастливой судьбы. Прошу вас, Этериэль.
– Почему вы не можете просто разорвать помолвку? – кожей почувствовав, что лорд отдалился, я рискнула открыть глаза. Нордвин Толль оказался на удивление далеко – у самого шкафа с коллекционной огневодкой. Как будто и не подходил, не наклонялся так близко. Как будто и не было ничего, и измеритель в руке не сиял.
Будто бы просто показалось.
– Я проиграл в карты, госпожа Меллианес, – устало вздохнул он. – Вы же знаете, карточный долг – священен.
– Нет, – медленно произнесла я. – Нет, лорд Толль, я не знаю, как можно играть в карты на собственное счастье. Простите, но мне этого не понять.
– Да? – усмехнулся магистр, открывая шкаф. Провел кончиками пальцев по ряду ровно стоящих бутылей, и я невольно вздрогнула, вспомнив прикосновение к моим волосам. Невесомое, легкое – но оставившее после себя ощущение какой-то немного болезненной пустоты. – А то, что вы проклинаете счастьем, вас не смущает?
– Это не проклятие, – привычно возразила я. – Это…
– Это естественные чувства? – хмыкнул он. – У меня нет чувств, госпожа путающая судьбы. Я старый солдат, коротающий бессонные ночи за бокалом… нет, впрочем, за стаканом, – поправился он, доставая бутыль огневодки. – Выпьете, раз уж пришли разделить со мной эту ночь?
– Нет, благодарю, – качнула головой я. – И я пришла не для того, чтобы разделить с вами ночь, лорд Толль, мне просто нужно было уточнить…
– Вы пьете только вино, госпожа Меллианес? – вновь оборвал меня магистр Тайного Искусства. – И только днем? – Ошеломленная бесцеремонностью его вопроса, я молча смотрела на него. – Скажите, Этериэль, – цепкий взгляд лорда, казалось, проникал под кожу, – как же так получается, что ваше проклятое вино не действует на вас? У вас выработался иммунитет или, может быть, в лифе вашего очаровательного платья, которое, к слову, отлично подчеркивает… – темный сделал многозначительную паузу, одарив меня очень выразительным взглядом, – прячется флакончик с противоядием?
– Я не могу отвечать на такие вопросы, – как можно более ровно произнесла я. – Поверьте, вино связующих судьбы совершенно безвредно.
– Неужели вы смутились? – усмехнулся лорд. – А казались такой бесчувственной, Тери, совсем как я. – Он убрал бутыль в шкаф и вновь развернулся ко мне. – Скажите, вот вы правда верите, что старый солдат, которому ночные кошмары не дают спать, будет хорошей парой для юной девушки?
– Вы не так уж стары, лорд Толль, – возразила я. – Вовсе нет.
– Да? – насмешливо выгнул бровь магистр Тайного Искусства. – А как же кошмары, госпожа Меллианес? Как же огневодка? Как же эти долгие бессонные ночи, которые я провожу в дурном настроении, с которым вам уже довелось познакомиться? Скажите, Этериэль, вот вы бы согласились их со мной разделять?
Он смотрел прямо на меня, в упор, пристально, почти даже не моргая, и что-то в его взгляде неуловимо нашептывало, что ответ для него крайне важен. Бесчувственность спадала с него как маска, обнажая истинного Нордвина Толля – того, который пугал меня до нервной дрожи.
– Вам просто не хватает счастья, – негромко ответила я. Беспокойство, не отпускавшее меня с самой первой нашей встречи, казалось, достигло своего пика. Глубоко вдохнув в отчаянной попытке успокоиться, я продолжила: – Вы и сами не заметите, как станете другим. Счастливый брак меняет, лорд Толль. Кошмары отступают, поверьте. Позвольте мне сделать свою работу и подарить вам счастье. Найти и подарить.
* * *
– Бордель? – саркастично вопросил лорд Нордвин Толль. – В хороших же местах вы ищете счастье, госпожа пугающая судьбы.
– Связующая, – привычно поправила я. – Связующая судьбы, лорд Толль. И, смею вам напомнить, вы обещали пойти мне навстречу.
– Обещал, – согласился темный, делая ко мне шаг. – Но тем не менее ваши методы не перестают меня поражать, госпожа Меллианес. Признаться, на мой взгляд, в подобном заведении проще обзавестись болезнью интимного характера, чем раскрыть секрет счастливой семейной жизни.
– Чувства, – с нажимом возразила я, – непредсказуемы.
Столичный «Дом особых девушек» привычно сладко пах духами и пудрой. В полумраке, нарушаемом лишь чуть подрагивающим пламенем магических светильников, дамы полусвета принимали гостей. Мадам, изящная белокурая эльфийка-полукровка в легком струящемся платье цвета топленого молока, окинула меня быстрым взглядом, а вот магистра Тайного Искусства одарила призывной улыбкой.
К моему удивлению, лорд Толль улыбнулся в ответ.
– Рад встрече, госпожа Фионэль.
И куда только делись едкие нотки из его голоса? Магистр поймал тонкую руку полуэльфийки, легко коснулся губами.
– В моем заведении вы всегда желанный гость, Нордвин, – сладко пропела мадам Фионэль. – Согреть вина? Подготовить для вас отдельный кабинет?
Во рту отчего-то вдруг стало горько. Я сглотнула, злясь на себя и этого таинственного лорда, который не мог просто признаться, что предпочитает девушек легкого поведения.
Полуэльфийка, впрочем, и правда была очаровательна. Ей досталось лучшее, что можно было взять от обитателей лесов – воздушная стройность, насыщенный цвет глаз, длинные, чуть трепещущие ресницы. Даже полные губы, для эльфов нехарактерные, ее вовсе не портили, а, напротив, придавали особый шарм.
– Мы бы хотели познакомиться с девушками, мадам Фионэль, – негромко произнесла я. – Не могли бы вы собрать их для нас?
– Разумеется, госпожа связующая судьбы, – тут же согласилась полуэльфийка. Смотрела она, впрочем, на лорда Толля.
Тот возражать не стал, лишь проводил ее долгим взглядом.
Я торопливо достала измеритель, направив его вслед удаляющейся мадам. Несколько тусклых кристалликов неохотно осыпались в нижнюю часть сосуда.
– Не может быть! – Мое разочарование было так сильно, что его не получилось удержать внутри. – Я же видела, как вы на нее смотрели!
– На кого? – лорд Толль повернулся ко мне. И снова эта мрачноватая издевка в его голосе, которой не было, когда он обращался к полуэльфийке. И насмешка на губах, и такой знакомый нехороший блеск в глазах…
– На мадам Фионэль. – Магистр хмыкнул. – Она очень хорошенькая, – поспешно добавила я, сама не понимая, зачем пытаюсь оправдать его выбор… возможный выбор.
Смутное сожаление шевельнулось где-то в глубине души – ведь если бы лорд испытывал чувства к полуэльфийке, я могла бы просто закрыть заказ прямо сегодня, прямо сейчас. И никогда больше не чувствовать себя так… незнакомо, непонятно, непрофессионально.
Взгляд магистра лениво скользнул по моему лицу.
– Правда?.. – протянул он. – Еще чуть-чуть, и мне начнет казаться, что вы, Тери, ревнуете.
– Я просто делаю свою работу, лорд Толль, – отрезала я. Измеритель в руке трепыхнулся – чуть-чуть, слабо. – Ищу ваши потерянные чувства.
* * *
– Быть такого не может, – повторила я, глядя на тусклый, безжизненный измеритель. – Нет, так просто не бывает.
– Древние артефакты не лгут, – скучающим тоном протянул лорд Толль. – Не расстраивайтесь вы так, госпожа спутавшая судьбы. Сейчас я прикажу подать вина в отдельный кабинет, и мы с вами поговорим… о будущем, – после многозначительной паузы добавил он.
– Что ж не огневодки? – буркнула я. – Тролльего розлива. Чтобы уж сразу и наверняка. И говорить не придется.
Лорд в ответ только фыркнул.
Глядя на девушек, я никак не могла уложить в голову полное отсутствие у магистра Нордвина Толля хоть какой-то реакции.
Заведение мадам Фионэль выручало меня всегда. Мадам сумела собрать под своей крышей девушек на любой вкус – от утонченно-изящных, как настоящие леди, до простеньких, способных напомнить о подруге юности, оставленной где-то далеко в провинции. Были и остроухие эльфийки, и приземистые гномки, и грубоватые троллихи, и самые разные полукровки. И глаза клиентов почти всегда загорались – той слабой, легкой искрой узнавания, когда в одной из дам полусвета они угадывали вдруг черты так тщательно оберегаемого в душе образа истинной, но, увы, недосягаемой возлюбленной.
И только лорд Толль оставался совершенно бесстрастен.
– Неужели никто из них вам никого не напоминает? – почти жалобно протянула я. – Ну посмотрите внимательнее, может, вспомните кого?
– Кого я, по-вашему, должен вспомнить, госпожа Меллианес? Хотя… – он хищно прищурился, а измеритель, зажатый в моей ладони, слабо шевельнулся, – вон та, темненькая, на вас похожа. Только эльфийской крови в ней больше. У вас сколько, четверть? Или и того меньше? – Лорд повернулся ко мне, впился пристальным, до дрожи пробирающим взглядом. – А магии у нее нет. Такой, как у вас, уж точно. Маг человеческих королевств постарался, я прав? Зато волосы похожи. – Он протянул руку и осторожно коснулся пряди моих волос, пропустил между пальцами. – Ваши, правда, мягче. И глаза у вас необыкновенные, желтые.
Лиловый свет, вдруг ярко засиявший в моей ладони, вспорол полумрак, заставляя прикрыть враз заболевшие глаза.
– Чего вы хотели, Этериэль? – уже жестче продолжил лорд. – Что я, как мальчишка, впервые оказавшийся в доме терпимости, вдруг воспылаю страстью ко всей этой продажной красоте? Правда? Поверьте, моя дорогая, чувств в борделе я не терял.
Теплые пальцы коснулись моей щеки.
Распахнув глаза, я увидела, как поспешно покидают залу девушки, отпущенные лордом. И его лицо, снова слишком близко к моему. Сердце кольнуло – предательски, неправильно кольнуло.
– Ну, вы тут явно не впервые, – словно со стороны услышала я свой голос. – Раз мадам Фионэль вам знакома.
– У меня работа такая, Тери, – неожиданно мягко произнес лорд. – Сами знаете, сколько первых лиц империи забегает сюда пропустить стаканчик, – а пальцы все так же отстраненно-нежно поглаживали мою кожу. – Работа, Тери, – задумчиво повторил Нордвин Толль. – Всего лишь работа. Вы, наверное, могли бы меня понять. Вам ведь тоже на многое приходится идти ради работы, да? Пить не пьянея. Выслушивать сокровенные признания других, тщательно скрывая собственные чувства… – Я напряглась, и, словно бы ощутив это, магистр Тайного Искусства уже совершенно иным тоном спросил: – Так что, сколько в вас эльфийской крови?
– Мама была полукровкой, – отстраняясь, ответила я. – Наполовину светлая, но родилась в империи.
Лорд Толль кивнул, убирая руку от моего лица. Измеритель погас.
– Ну, раз ваш эксперимент с треском провалился, госпожа искажающая судьбы, давайте и правда выпьем вина. Фионэль держит пару отменных бутылочек специально для меня. Вам понравится, обещаю. И уж от этого-то вина наутро ничего не будет забыто.
* * *
– Вы реагируете на меня, – устало опускаясь в мягкое кресло в отдельном кабинете на втором этаже «Дома особых девушек», заключила я. – Вы способны испытывать чувства, что бы вы ни говорили. Но почему-то реагируете только на меня. И не надо говорить про злость.
– Даже если это так, – улыбнулся лорд Толль, разливая вино по бокалам, – ваша профессиональная этика не позволит вам что-либо с этим сделать. Вы же не дама полусвета, госпожа путающая судьбы. Не самой же вам зажигать во мне огонь страсти?
Я мрачно покосилась на него в ответ.
– Вы словно бы специально, лорд Толль, загнали меня в тупик. – Пригубила вино, приятно-терпкое на языке. – Я должна вам кого-то напоминать. Но вы ведь никогда не признаетесь кого.
– А что, – сверкнул белыми зубами лорд-директор Императорской Академии Тайного Искусства, – мысли о том, что мне нравитесь именно вы, вы не допускаете? Вдруг только с вами я жажду предаться порочной страсти? Пишите письмо, Тери. Иногда надо уметь проигрывать.
– Иногда надо не вступать в игру, магистр. Не проиграли бы вы в карты, не пытались бы сейчас всеми силами отделаться от меня.
– Я пытаюсь отделаться от брака с леди Оусвери, – возразил он. – А вот ваше общество мне очень даже нравится. Приятно, знаете ли, пить вино наедине с красивой женщиной. Даже если иногда начинает казаться, что, несмотря на все разговоры о любви и страсти, она сама совершенно бесчувственна.
– Вы сейчас играете, и я не могу понять во что. – Вино, несмотря на обманчивую легкость, пьянило. Я поймала себя на том, что как завороженная смотрю на лорда Толля, не решаясь отвести взгляд.
И тут же в легком дурмане, накрывшим мягким облаком, молнией мелькнула пугающая мысль.
Нордвин Толль к вину даже не притронулся.
– Раскроем карты, Этериэль. – Он поднялся на ноги одним легким, текучим движением. Наклонился ко мне, почти касаясь волос: – Давайте играть в открытую. Почему вам, именно вам так важно выполнить этот заказ? Смотрите на меня.
Я подняла к нему лицо, не в силах противиться приказу, прозвучавшему в его голосе. Горечь обиды жгла язык, щедро приправленная досадой на собственную глупость. С чего я взяла, что лорд-директор Императорской Академии Тайного Искусства просто всегда пьет? Почему не обратила внимания ни на один из тревожных знаков?
– Вы что-то подмешали мне, лорд Толль. – Сознавать это было тяжело и тошно. Расслабиться, выдохнуть – только чтобы попасться снова, без малейшего шанса вырваться. – Сыворотку правды, осмелюсь предположить?
– Почему вам так важно выполнить этот заказ, Тери? – с нажимом повторил он. – Отвечайте.
– Уж явно не потому, что я мечтаю предаться с вами порочной страсти! Только не так! – Непрошеные слезы навернулись на глаза. Сыворотка ослабляла контроль, лишала воли. Как многое, оказывается, было заперто внутри, скрыто даже от самой меня. – Мне очень нужно выполнить этот заказ, хотя вам, наверное, не понять. Деньги, знаете ли, не из воздуха появляются. У меня четверо сестер, которым нужно приданое, чтобы их жизнь сложилась как-то иначе, чем моя. Чтобы они никогда… И не только приданое. Есть, представьте себе, тоже надо. И крышу над головой иметь. И…
– Значит, дело в деньгах? Сколько вам обещали за этот заказ? – прервал он. – Что вы получите, прокляв меня страстью к леди Оусвери?
– Это не проклятие, – слабо возразила я.
– Это благословение? – саркастично осведомился лорд. – Хорошо, сколько вам платят за ваше благословение?
Я беспомощно смотрела на него, взглядом пытаясь передать всю бурлящую внутри обиду и злость.
– Я не должна раскрывать имен заказчиков. Не должна раскрывать подробностей. Я не имею права говорить, – негромко, медленно, почти нараспев произнесла я. Почти как заклинание – в отчаянной надежде, что оно сработает, поймает внутри рвущиеся наружу слова правды. Мне так хотелось рассказать лорду Толлю все. – Я не должна раскрывать имен заказчиков. Не должна…
Хватка магического дурмана чуть-чуть ослабла, и я поспешно поднялась на ноги, стремясь оказаться как можно дальше от темного лорда.
Руки Нордвина Толля обвили мою талию, удерживая и не отпуская.
– Просто назовите сумму, Тери, – гораздо мягче попросил он. – Если дело только в деньгах, давайте договоримся.
– Отпустите, – сквозь зубы выдавила я. – Вы омерзительны.
– Правда? – Но руки на талии разжались, возвращая мне свободу. – И чем же я вам так неприятен?
– Ваши методы отвратительны.
– Могу сказать то же о ваших. Вы хоть понимаете, что творите, Этериэль? Рушите судьбы не предназначенных друг для друга людей ради политической выгоды заказчика.
– Они счастливы, лорд Толль! – мой голос дрогнул. – Спросите тех, кого вы так поспешно назвали неподходящими друг для друга. Спросите вашего брата и его очаровательную жену. Кому, как не вам, знать об их счастье?
– Конечно, – хмыкнул в ответ магистр Тайного Искусства. – Только кто из тех, кого вы запутали проклятием, сможет сказать – счастлив ли он? А самое печальное то, что вы действительно верите в это обещанное всем неземное счастье. Хотя вы, Тери, просто пешка в чужой игре.
– Мне кажется, мы не в тех отношениях, чтобы называть друг друга по имени, лорд Толль. Не вижу смысла продолжать этот разговор. Темного вам вечера, – попрощалась я.
Дверь не поддалась. Я толкнула сильнее, дернула – безуспешно.
Кожей ощутила близость лорда-директора.
– Не надо убегать, Тери, – сильные руки легко опустились мне на плечи. – В таком состоянии вы слишком уязвимы. Подождите, пока закончится действие сыворотки. Это не так долго, уверяю вас. Мы просто поговорим.
И было что-то в том, как он прижался к моей спине, что-то в голосе и неправильной нежности этого прикосновения, что словно бы нашептывало мне – просто не будет.
Это никогда не бывает просто.
* * *
Пробуждение было не лучшим. Болела голова – той противной, ноющей болью, которая бывает, когда случайно переберешь накануне вина. Те связующие судьбы, которые только начинают карьеру, частенько с этим сталкиваются, и я исключением не стала. Поначалу не раз случалось, что, пытаясь разговорить клиента, воспользовавшись вином доверия, я слишком много выпивала сама. Но это было очень давно.
Сейчас эта утренняя головная боль, навалившаяся, лишь только я открыла глаза, встревожила меня не на шутку. И неприятная пустота в памяти там, где должны были быть воспоминания о вчерашнем вечере, только добавила тревог. А еще я лежала в незнакомой кровати, с расстегнутым платьем и без чулок…
– Не вставайте пока, – донесся до меня пугающе знакомый голос.
Магистр Тайного Искусства, лорд Нордвин Толль! Это узнавание дрожью пронзило до самых кончиков пальцев. Я поспешно села, придерживая платье, чтобы не разошлось.
В спальне лорда было сумеречно – дневной свет едва-едва пробивался сквозь неплотно задернутые шторы. Но даже этого хватило, чтобы глаза неприятно защипало.
– Я же сказал – не вставайте пока. – Скрипнула дверь, и голос лорда прозвучал уже ближе: – Почему вы так упрямы, госпожа Меллианес?
– А что я делаю в вашей постели, лорд Толль?
Короткий смешок был мне ответом.
– Решайте сами, госпожа путающая судьбы, – прохладная ладонь легла на мой лоб, вытягивая боль. – Досадный побочный эффект новой сыворотки, – объяснил лорд. – К счастью, его легко снять. Правда, приходится работать руками.
Я открыла глаза, чтобы увидеть, как он ко мне близко. Прерывисто вздохнув, вдруг вспомнила сладкий запах духов и пудры, шелест платьев девушек полусвета. Вчера мы были в заведении мадам Фионэль, и я…
– Вы что-то подмешали в вино! – обвинение звенело в моем голосе. – Вы опоили меня, чтобы выведать все мои секреты, лорд Толль!
К моему удивлению, он улыбнулся.
– Да, госпожа Меллианес. И должен заметить, был крайне удивлен обнаружить на вас магический блок. Полагаю, вы не можете сказать, обычная ли это практика для представительниц вашей профессии.
– Деликатность в нашем деле – главное, – парировала я. – Признайтесь, ведь вам не хотелось бы, чтобы при дворе узнали, в каком заведении для вас всегда готов отдельный кабинет? А так вы всегда можете быть уверенным, что все произошедшее останется только между нами и не омрачит вашу семейную жизнь. Для этого и нужен… как вы сказали? – магический блок.
– Мнение двора меня мало волнует, – хрипло ответил магистр Тайного Искусства.
Я бросила на него быстрый взгляд – на потемневшие глаза, устремленные вниз, на мое расстегнутое платье. И не нужен был измеритель, чтобы этот взгляд прочитать.
– Нравится? – спросила, вздернув подбородок.
Лорд вздрогнул, словно бы я влепила ему пощечину.
– Прошу прощения, Этериэль. – Он отошел на несколько шагов, к задернутым шторам. – Я расстегнул вам платье, чтобы было легче дышать.
– А за вчерашний вечер извиниться не хотите? – застегивая платье, осведомилась я. – За допрос, за сыворотку правды? За… ее последствия, – вспомнив жуткую головную боль и сковывающую тело слабость, добавила я. – И за все эти пустые слова – «как приятно пить вино с красивой женщиной»?
Лорд обернулся:
– Это действительно было приятно. – И было что-то в его взгляде, устремленном на меня, чего я при всем своем разнообразном опыте работы связующей судьбы никак не могла понять. – Поверьте… – Мгновение он молчал, разглядывая меня. – Позвольте мне загладить свою вину перед вами. Не откажитесь позавтракать со мной. Я надеюсь, нам удастся обсудить…
– Что? – оборвала я, раздумывая, будет ли мое бегство сейчас уж очень поспешным. После всего произошедшего одна только мысль о завтраке наедине с Нордвином Толлем пугала. Нет, я точно знала, что ничего между нами не было, но положение выходило двусмысленное. – Очередная ваша попытка шантажом заставить меня не выполнить контракт?
– Нет, – усмехнулся лорд. – Я хочу вам помочь, Тери. Поверьте, теперь я понимаю, сколь многое в вашем случае стоит на кону. Но… вы же умная женщина, Этериэль. Неужели вам никогда не хотелось иной судьбы не только для ваших сестер, но и для самой себя? Скажите честно, вы счастливы?
Я замерла. От слова «счастье» как-то так неприятно, незнакомо кольнуло в груди. Подняла глаза на магистра Тайного Искусства. Лорд Нордвин Толль ждал ответа.
Слабо, еле заметно я качнула головой.
– Давайте поговорим, Тери, – мягко повторил лорд. – Мне есть что вам предложить.
* * *
Закат раскрашивал небо кроваво-красным, и от одного взгляда на тяжелую дубовую дверь, порог которой мне предстояло переступить, в душе всколыхнулось что-то темное, злое и вязкое.
А вслед за ним накатило привычное безразличие. И страх.
Отчего-то рядом с Нордвином Толлем мне начало казаться, что свобода может быть совсем рядом, реальная, настоящая свобода, и надо только сделать крошечный шаг ей навстречу, вырваться, оказаться как можно дальше от пронзительных взглядов и горячих рук магистра Тайного Искусства.
Иллюзия, всего лишь иллюзия.
Ждала меня вовсе не свобода. Ждала привычная жизнь. И волнение, нетерпение, предвкушение – все эти полузабытые и отчего-то такие неправильные чувства, которые будил во мне лорд Толль, погасли, словно бы поглощенные цепким нематериальным холодом, стоило мне лишь перешагнуть порог кабинета моего негласного господина.
– Этери, – и легкий, почти шутливый укор в голосе был больнее пощечины, – признаться, я был лучшего мнения о твоих способностях.
Темные глаза смотрели на меня в упор, и я дрожала под этим взглядом, как будто все ветра родного Приграничья вдруг разом набросились на меня. Амулет пару раз качнулся в длинных пальцах лорда, как маятник, туда-сюда, напоминая, что внутри все еще слабо тлеет любовь.
Любовь к советнику императора, лорду Мариушу Толлю.
– Они не подходят друг другу, – слабо возразила я. – Лорд Толль… ваш брат, – поправилась я, – ему глубоко противна одна мысль о браке с леди Оусвери. И говорю это как связывающая судьбы.
– Еще бы, – усмехнулся советник. – Нордвин слишком привык за каждой портьерой видеть врага, чтобы поверить, что дочь прожженной придворной интриганки настолько наивна, какой хочет казаться. Но это не твоя забота, Этери. Твое дело – разжечь в нем страсть. И это как раз должно быть нетрудно.
Холодные пальцы властно обхватили мой подбородок, вынуждая повернуть лицо к свету.
– На тебе его магия, – темные брови недовольно сошлись на переносице. – Пытался выведать, кто же так хочет этого брака?
Я кивнула, не в силах солгать. Любовь, эта неправильная, давно уже переставшая быть естественной любовь, пойманная темным лордом в амулет, связывала нас, связывала меня. И я не могла ни лгать, ни сопротивляться.
– Не смог, – заключил человек, ставший моей роковой ошибкой. – Хорошо. Этери, – амулет вновь качнулся, – мне нужно, чтобы ты привязала страсть Нордвина к Динарине Оусвери. С ней, надеюсь, проблем нет?
– Она вполне искренне им восхищена, насколько я могу судить, – тихо сказала я. На душе было отчего-то тяжело, словно бы я делала что-то противоестественное. – Но он не будет с ней счастлив.
Глаза лорда недобро блеснули.
– Разве я не говорил, как я не люблю идеалисток, Этери? Счастье Нордвина – последнее, что должно волновать тебя. Или, – темные глаза угрожающе сощурились, – он так похож на меня, что тебе показалось, будто ты нашла лазейку в своем проклятии?
– Нет, Мариуш, – безжизненно ответила я. А сердце отчего-то замерло, неприятно так, болезненно замерло. Потому что что-то во взглядах лорда Толля, другого лорда Толля, Нордвина, могло, казалось, растопить этот серый лед, сковавший меня изнутри, когда я так опрометчиво отдала свою любовь Мариушу Толлю. И так и осталась привязанной к нему – уже достаточно бесчувственной, чтобы быть сосудом, через который так легко связывать судьбы тех, соединить которых желала вовсе не судьба. Марионеткой – безвольной и послушной кукловоду. – Просто ваш брат ни к кому не испытывает чувств.
– Кроме тебя, – отчеканил темный. – Зажги его страсть, – амулет качнулся, – поймай в ловушку. В конце концов, это для тебя не в первый раз, милая.
И холодные губы властно накрыли мои, запирая внутри все возражения, отсекая все попытки к сопротивлению. Мариуш Толль в очередной раз подчинял меня себе.
* * *
– Вы приняли решение относительно моего предложения, госпожа Меллианес? – спросил лорд Нордвин Толль, отступая, чтобы я могла пройти внутрь.
В его столичный дом, где прошлым утром я проснулась в его постели, немного растерянная и озадаченная этим волшебным перемещением. В его столичный дом, где мы сидели, обмениваясь долгими взглядами и колкими фразами, а кончики пальцев так приятно покалывало, как бывает, когда азарт бурлит в крови. Тогда я почти смогла ощутить себя живой.
И теперь снова.
– Нет. – Я прошла внутрь, чуть задев его рукой. Легкое, почти случайное прикосновение – просто чтобы ощутить жар его тела, ощутить его – реального, настоящего.
– Тогда, признаться, я в замешательстве. Что же привело вас ко мне? Хотите узнать подробности? Обговорить условия?
– Вы не нальете мне вина? – прервала я, опускаясь в кресло в полутемной гостиной лорда-директора.
Лорд Толль изучал меня тем привычным внимательно-цепким взглядом, только вот он больше не пугал. Наоборот – приятное тепло разливалось по телу.
– Какого? – коротко, почти даже грубо спросил магистр Тайного Искусства, и от меня не укрылось, как он немного нервно сглотнул, с трудом отрывая взгляд от покачивающегося в глубоком вырезе моего платья амулета.
– На ваш вкус.
Если бы со мной был измеритель, он бы пульсировал и сиял. Я и сама это чувствовала – вдруг высвободившуюся, выплеснувшуюся наружу энергию.
Это пьянило сильнее вина.
Лорд Толль потянул мне бокал красного, и наши пальцы на мгновение соприкоснулись. Магистр торопливо отдернул руку, словно обжегшись. Он тоже чувствовал.
– Вы пьяны, Тери? – его голос звучал глухо и хрипло. – Вы странно себя ведете.
– Нет, я не пьяна. – Я глотнула вина и нарочито медленно облизнула губы. – Вовсе нет, лорд Толль. Или, если вы называете меня Тери, могу ли я назвать вас Нордвин?
Руки лорда сжались в кулаки.
– Прекратите, госпожа Меллианес, – в его голосе проскользнуло такое странное, такое неуместное сейчас отчаяние. – Вы буквально светитесь магией связующих судьбы.
Я опустила бокал на столик, коснулась амулета кончиками пальцев. Энергия переполняла меня – непривычная, чужеродная энергия, которую так хотелось выплеснуть, перестать сдерживать внутри. Повинуясь этому желанию, я легко поднялась на ноги, шагнув к Нордвину Толлю.
– Для вас же это капля в море, Нордвин. – Я коснулась его руки, ощутив, как лорд вдруг вздрогнул всем телом. – Разве магия связующих судьбы, такая слабая для неуязвимого магистра Тайного Искусства, может вам навредить? Вы заблокируете ее одним легким движением руки. Если захотите. – Еще один маленький шажок, и между нами осталась лишь узкая прослойка воздуха. – Но, может быть, вы не хотите? – облизнув губы, спросила я.
– Это не ваша магия, Тери, – возразил он, но его пальцы словно бы против воли переплелись с моими, а взгляд завороженно устремился к моим губам.
– И все равно, – улыбнулась я. – Заблокируйте ее, если хотите.
– Не хочу. – Он вдруг потянул меня к себе, и я послушно шагнула в его объятия. Позволила горячим губам коснуться виска, скользнуть по щеке вниз.
Амулет на шее вспыхнул. И погас, зажатый сильной рукой магистра Тайного Искусства.
– Неужели вы думали, что все будет так просто? – спокойно, холодно, трезво спросил лорд Нордвин Толль. – Я знаю, как вы работаете, госпожа связующая судьбы.
– К сожалению, нет, – мягко возразила я, чуть сильнее сжав другую его руку – ту, пальцы которой переплелись с моими. Браслет-артефакт на моем запястье с тихим щелчком увеличился, сплетая наши руки тонкой золотой паутиной. – Извините, лорд Толль.
Сейчас, когда магистр Тайного Искусства погасил сияние моих чувств, давным-давно пойманных в амулет, я снова чувствовала себя привычно. Я снова была связующей судьбы Этериэль Меллианес. А не той юной, глупой девчонкой, в крови которой бурлила отчаянная жажда любви и робкая надежда хоть когда-нибудь ее утолить.
Я была дурочкой, глупенькой выпускницей ардамской Академии Проклятий, когда впервые переступила порог кабинета лорда Мариуша Толля, радуясь этому невероятно удачному распределению. Тогда я еще не знала, как все повернется, где я окажусь, лишенная чувств, лишенная права принимать собственные решения. Тогда роскошные, душные кабинеты первых лиц империи еще казались чем-то далеким и недостижимым, а поцелуи темного лорда – желанными. Меня тянуло к Мариушу Толлю, как к огню, у которого я так надеялась согреться, наконец вырвавшись из нищеты и избавившись от позорного клейма дитя войны – дочери захватчика из человеческих королевств. Мне казалось, что лорду интересна именно я, а не сочетание эльфийской и человеческой магий в моей крови, которые настолько противоречили друг другу, что их так легко можно было погасить.
Сделав меня еще одной послушной марионеткой в его руках.
– Сожмите сильнее, – шепнула я. Взгляд Нордвина Толля, словно не понимая, метнулся к нашим сплетенным пальцам, к едва ощутимой для меня, но явно заметной для сильного мага энергии, перетекающей в браслет. – Нет, – с отчаянием произнесла я, – амулет сильнее сожмите.
Это всегда было больно – чувствовать, а потом не чувствовать. Как дышать, а потом не дышать. Сплетение чужих судеб всегда обладало тонким привкусом отчаяния на языке – горечью сожженных надежд и собственных чувств.
– Сожмите сильнее, – повторила я, зная, что лишь только амулет расколется в руке магистра Тайного Искусства, как я потеряю дар. И способность чувствовать. И средства к существованию. Но почему-то это все казалось таким неважным.
– Хоть что-нибудь в вашей жизни было действительно вашим выбором, Тери? – легкая грусть в голосе лорда обжигала кислотой. Он разжал пальцы, выпуская амулет, выпуская мои чувства, вспыхнувшие и забившиеся с новой силой. – А, в Бездну, – с какой-то мрачной решимостью произнес он. – Проклинайте меня.
И его губы властно накрыли мои.
На секунду я словно бы задохнулась, оглушенная силой его ответных чувств. Пораженная тем, как много и как глубоко прятал Нордвин Толль, этот внешне холодный, мрачноватый, насмешливо-расчетливый человек. Магистр Тайного Искусства был совершенно не похож на брата. И целовал он с такой щемящей нежностью, что это было почти больно – ощущать все это и понимать, что у нас есть всего один лишь этот раз, всего один поцелуй.
И энергия, сплетаясь, перетекала из наших пальцев в браслет связующих судьбы, а он все целовал и целовал меня нежными, но обжигающими страстью поцелуями. Целовал мои губы, мое лицо, мою шею, спускаясь вниз вдоль золотой цепочки амулета, и выступающие тонкие косточки ключиц. А я таяла и таяла в его руках, больше всего желая, чтобы это не заканчивалось. Никогда, никогда, никогда не заканчивалось.
А за окном поднялся ветер, и ветви деревьев бились в стекла с тем же отчаянием, которое разрывало меня изнутри.
– Прокляни меня, Тери, – шепнул Нордвин Толль.
И я раскрыла губы, глубоко вдыхая, и прокляла.
Ветер стих. Браслет, расстегнувшись, соскользнул с моей руки.
Лорд Толль легко подхватил разом ослабевшую меня на руки и опустил в кресло. Потом нагнулся, поднимая артефакт.
– Так вот все ради чего, – спокойно произнес он. Никаких эмоций не отражалось на его лице – ни внутренней борьбы, ни сопротивления только что наложенному проклятию. Он, казалось бы, и вовсе его не заметил. – Скажите мне, Тери, я ведь найду здесь следы магической энергии того, кто так хотел контролировать меня через искусственную страсть к Динарине Оусвери?
Я кивнула, совершенно ничего не понимая. Он не должен был касаться браслета. Как все другие проклятые, он должен был быть оглушен и растерян, как чувствовала себя сейчас я. Но Нордвин Толль, магистр Тайного Искусства, был спокоен и собран.
– То вино, которым я вас угостил, – произнес он, разглядывая браслет связующих судеб словно какую-то экзотическую гадину, – вовсе не сыворотка правды. Вы сами так решили, Этериэль, а я не стал вас разубеждать. На самом деле особый состав этого вина работает как зеркало, отражая проклятия на того, кто их произносит. Да, – он перевел взгляд на меня, – вы прокляли сами себя, Тери. И теперь можете снять эту штуку с шеи, она больше не работает.
С трудом подняв руку, я дотронулась до амулета, которым так долго удерживал меня Мариуш Толль. Он казался холодным и безжизненным, но…
– Он не работает, – повторил магистр. – Снимайте. Два проклятия страсти уничтожают друг друга. К сожалению, – чуть тише добавил он, – я не мог освободить вас иначе. Если бы я просто снял проклятие, вы…
– Навсегда осталась бы бесчувственной. Пустой изнутри, – повторила я так часто звучавшие слова лорда Мариуша. – Умерла бы, оставшись живой.
Моя рука бессильно упала. Я не верила своим ушам, не верила этой вновь обретенной свободе. Я все еще ощущала себя оглушенной. Растерянной.
Я подняла взгляд на Нордвина. Его смуглое лицо в свете огня казалось совсем темным. А еще бесконечно родным и до невозможности, до разрывающей сердце невозможности красивым. Я судорожно вдохнула, переполненная нахлынувшими чувствами.
Огонь согревал. Тепло приятной волной разливалось по телу, почти забывшему как это – не быть скованным невидимым льдом. Дрова тихо потрескивали в камине, а сердце, вдруг встрепенувшись, забилось чаще – словно бы осознав, что теперь ему ничего не мешает.
– Вам помочь? – Лорд Толль легко, как нитку, разорвал золотую цепочку на моей шее. Отбросил в сторону амулет, с тихим стуком упавший на пол. – Вы свободны, Этериэль.
Я беспомощно смотрела на него, не зная, что сказать.
– Это все была игра, – наконец произнесла я. – Вы разыграли меня.
Почему-то было очень больно. До слез, которые так трудно было сдержать.
– Я разыграл связующих судьбы, – возразил лорд Толль. – Признаться, меня давно интересовала эта загадочная организация. В кругу придворной аристократии ходило столько слухов об их практически непогрешимой репутации организаторов счастливых браков. И политически выгодных, чего я не мог не заметить. Мой сводный брат, с которым вы, я полагаю, знакомы, таким образом получил должность императорского советника. Хотя, должен сказать, я не сразу понял, что девушки, которых заставляют связывать судьбы, и сами связаны. А рабство, милая моя Тери, в нашей империи под запретом.
«Милая». Мариуш Толль называл меня милой. От острой, совершенно невыносимой боли вдруг потемнело в глазах. Я не привыкла, нет, я совершенно забыла, что же это такое – чувствовать. И до чего это порою больно.
Я попыталась встать, но Нордвин удержал меня, мягко опустив ладонь на плечо.
– Не вставайте пока. Слабость скоро пройдет, и я вас отпущу.
– Отпустите? – эхом повторила я, чувствуя, как неприятно шевельнулась внутри пустота.
Его рука все еще лежала на моем плече, и, должно быть, он чувствовал мою дрожь. А я дрожала – в теплой гостиной, в уютном кресле у огня я дрожала так, словно бы в одном тонком платье стояла в метель на заметаемой снегом дороге Приграничья.
– Или не отпущу, – коварно улыбнулся Нордвин Толль. – Сначала согрею. Я, признаться, еще не решил.
Его рука скользнула по плечу вверх – к обнаженной шее, к подбородку. Согревая теплом – магическим, а еще таким знакомым, родным теплом.
– Вы специально проиграли в карты лорду Оусвери, – осознала вдруг я. – Вы сказали, что иногда нужно уметь проигрывать, и именно это вы имели в виду!
– Да, а еще намекнул брату, что хотел бы разорвать неудачную помолвку с пустоголовой девицей, через которую мной так легко могли бы манипулировать враги империи, – усмехнулся лорд-директор Императорской Академии Тайного Искусства. – Динарина, может быть, и не лучшая моя адептка, но производить нужное впечатление умеет. Вы ведь тоже ей поверили, Тери? – Я кивнула. Рука Нордвина коснулась моих волос, и магистр прерывисто вздохнул, пропуская темную прядь между пальцами. – И сообщили заказчику? – Его голос стал хриплым. Я кивнула снова. – Именно тогда вы и получили приказ связать нас любой ценой. Я прав?
– Да, лорд Толль.
– Нордвин, – мягко поправил он, наклоняясь к моему лицу. – Мы же решили, что можем называть друг друга по имени, Тери.
– Но это же все было… – я запнулась, – не по-настоящему.
– Разве, Тери? Неужели ты и правда в это веришь? – Пальцы легко скользнули по плечу – с рукава платья к обнаженной коже. Я вздрогнула. – Ах, Тери, – выдохнул магистр, – ты так много говорила о той искре, что иногда проскакивает между теми, кто предназначен друг для друга. Ты ведь не поверишь, как близок я тогда был к тому, чтобы выдать себя. Чтобы сказать, что та, на кого всегда будет устремлен мой взгляд в зале, полной ослепительных красавиц, сейчас сидит напротив меня. Красавиц? – горько усмехнулся он. – Никто и никогда не казался мне красивее грустной девушки с удивительными желтыми глазами, которую я увидел на свадьбе сводного брата. А ты… ты даже не вспомнила меня. А тогда даже не взглянула. «Связующая судьбы», – сказали мне. Тогда это звучало как приговор. Но, – он опустился на колени, так что наши лица оказались совсем близко, – мне всегда говорили, что я слишком упрям, чтобы сдаваться. И вот ты свободна, Тери. А теперь скажи, – выдохнул он в самые мои губы, – согласишься ли ты разделить со мной то счастье, которым обещала меня проклясть?
* * *
Лорд Мариуш Толль покинул должность тихо. Светские хроникеры как-то обошли стороной эту тему, сосредоточившись на череде громких разводов среди первых лиц империи. Обвинили в этом, разумеется, неудачное положение звезд. А как иначе объяснить, что большая часть браков среди знати, заключенных в последние годы, оказалась такой фатально непрочной?
Я, впрочем, знала. Знал и лорд-директор Императорской Академии Тайного Искусства Нордвин Толль, вежливо отказавшийся от должности советника императора. Говорят, что принять эту должность уговаривала его вся императорская семья, но магистр был непреклонен. Ссылался на то, что руководство одним из лучших учебных заведений империи и так отнимает много времени, которое он предпочел провести бы со своей невестой. Ее имя в светских хрониках не упоминалось, но я, конечно же, знала и его.
Это был наш общий маленький секрет.
