Глава 35

Лариса враз уничтожила большой омлет, вдохновенно созданный Бурмакиным, выпила литровую кружку кофе со сливками, и ее щеки потеряли землисто-серый оттенок.

– Вы мне поможете? – с надеждой осведомилась натурщица.

– Попробую, но для этого надо понять, что случилось, – предусмотрительно заметил я.

– Долго говорить придется, – предупредила хозяйка.

– Мы никуда не торопимся, – заверил Василий.

– Ладно, – кивнула Лариса и начала рассказ.

От мамы ей досталась крохотная квартирка на первом этаже. Бабушка Бумагиной приехала в Москву из деревни в середине пятидесятых годов, устроилась на фабрику. Трудолюбивой женщине, всегда перевыполнявшей план, за ударную работу дали бесплатно квартиру от предприятия. В ней семья Бумагиных прожила не один год, Лара до сих пор здесь обитает.

Рано оставшись без матушки и какой-либо родни, Лариса устроилась на курсы маникюра и через полгода стала работать в салоне. Заведение не пользовалось особой популярностью, платили там мастерам сдельно, в кармане Бумагиной деньги чаще звенели, чем шуршали. Ларочка могла бегать к людям на дом, трудиться день и ночь. Но ей не везло, частными клиентами она никак не могла обзавестись. Когда Лара очутилась в полной финансовой яме, добрый Господь протянул ей руку помощи. Одна из посетительниц салона предложила:

– Не хотите попробовать себя в роли натурщицы? Нам нужна девушка сдобной комплекции, а вам не помешает дополнительный заработок.

Последние слова так обрадовали нищую Ларочку, что она, не спросив, чем придется заниматься, мигом воскликнула:

– Куда ехать? Я согласна.

Через неделю после начала работы к Бумагиной подошел щуплый парень и, не представившись, поинтересовался:

– Любишь музыку? Приключения? Готова всю ночь не спать?

Лариса засмеялась.

– А что? Хочешь меня на концерт пригласить? Или в клуб.

– Нет, – возразил парень. – Меня зовут Мирон Стен. Есть непыльная работка. Ты тут голой стоишь, значит, бабло нужно. Поэтому я и спрашиваю.

Вот так Бумагина начала обслуживать вечеринки, которые устраивал парень, и вскоре они с Мироном стали парой. Мира, как его звали приятели, не мог считаться красавцем. Тощий, маленького роста, с длинным носом, он комично выглядел около крупной пышной Лары, но Бумагина никогда бы не променяла своего парня даже на наикрасивейшего голливудского актера. Мирон оказался ее второй половинкой, понимал Лару, как никто другой. Он вырос без матери, а отец мало заботился о сыне. Нет, Филипп не бил, не унижал сына, не морил его голодом. Он кормил, одевал ребенка, отдал в школу. Когда Мира сказал, что хочет поступать в театральное училище, папаша выделил денег на репетитора, чтобы подготовить абитуриента к экзаменам. Вроде заботливый отец. Вот только Мирон не мог вспомнить ни одного дня, который он и Филипп провели вместе. Отец не посещал с сыном театр-цирк-кино-зоопарк, не читал книг, не укладывал спать. Все делала нанятая им няня. Мирон рано понял: отец порядочный человек, но он не любит его, заботится о нем из чувства долга.

Лет в десять Мирон спросил у Филиппа:

– Где моя мама?

Старший Стен помолчал, потом сказал:

– Ты уже взрослый, следовательно, я могу сообщить тебе правду. Моя фамилия на самом деле Стентин. А имя по паспорту Федор. Но я представляюсь как Филипп Стен, чтобы походить на выходца из Лондона, коим на самом деле не являюсь. Репетитор-англичанин зарабатывает в разы больше, чем российский коллега. Ты появился на свет в середине смутных девяностых. В стране уже пытались навести порядок, но не особо получалось. За приятную сумму тетка в загсе записала младенца Мироном Филипповичем Стеном, а его отцом указала Филиппа. Свой паспорт я не менял, на то имелись свои причины. Но у меня в запасе есть еще один главный документ гражданина, где я не Федор. Я его в давнюю давнину в метро купил, выглядит он лучше настоящего. Фальшивое удостоверение личности мне нужно исключительно для родителей учеников. Но его у меня ни разу не спросили! Твоя мать Анастасия Сиротина умерла. От тяжелого недуга. Ее брат Антон Сиротин был моим лучшим другом детства. Мы занимались в одной спортивной секции. Думаю, пока это все, что нужно тебе знать.

– Чем мама болела? – спросил мальчик.

– Проблемы с желудком, – обтекаемо сообщил Стен, – надеюсь, ты понимаешь, что нельзя рассказывать никому обо мне правду. Иначе я лишусь уроков, не смогу платить твоей няне, ты будешь сидеть один дома, и мы превратимся в нищих.

Мирон испугался и прикусил язык.

Когда парню стукнуло шестнадцать, он попросил у отца денег на празднование дня рождения.

– Хочешь пригласить гостей? – удивился родитель. – Зачем? Дам, как обычно, конфет, отнесешь в школу, угостишь одноклассников, и делу конец.

– Папа, я уже взрослый, – вздохнул подросток, – в моем возрасте приятели приходят в гости, для них накрывают стол, устраивают танцы.

Филипп поморщился.

– В гости? Сюда? Орда дурно воспитанных детей понесется по квартире? Непременно что-то разобьют, полезут в библиотеку, испачкают книги. Нет, мне не нужно такого счастья.

– Можно в клуб пойти или в кафе, – предложил мальчик. – Дай денег, пожалуйста.

Отец молчал.

– Папа, у нас каждый ученик праздник закатывает, – начал упрашивать Филиппа подросток, – я посещаю чужие именины, а сам чай ни разу не устроил, нехорошо же так.

Стен улыбнулся.

– Значит, ты больше не маленький. Пакет конфет в класс не понесешь?

– Нет, я давно вырос, – пояснил Мирон.

– Стал взрослым? – уточнил родитель.

– Да, – подтвердил сын.

Филипп сложил руки на груди.

– Тот, кто вырос, денег не клянчит, он их зарабатывает. Квартира принадлежит мне. Когда я умру, она достанется тебе, вот тогда твори тут что пожелаешь. Ты более не дите неразумное? Отлично. Созывай друзей в кафе. Но не за счет доброго папочки. Реши наконец, кто ты? Если ребенок, то пойдешь в класс с конфетами, как праздновать день рождения сына, решает отец. Коли ты взрослый, тогда организуешь веселье сам, но без моих денег. Если кто-то вырос, он теряет привилегии малыша. Ясно объяснил?

– Да, папа, – кивнул Мирон, – более чем.

Подросток понял, что просить денег у отца бесполезно, тот ни копейки не даст. Мальчик поломал голову и через неделю велел одноклассникам приехать в заброшенный московский парк, где стояло неиспользуемое здание, некогда районный Дворец пионеров. Всем присутствующим Мирон объявил: перед вами замок монстра. Надо найти зал с праздничным столом, тому, кто придет последним, придется целовать Царевну-лягушку. Можно купить карту. Подробную за триста рублей. И ту, где нет деталей, за сто.

Ясное дело, школьники расхватали первый вариант, но он тоже оказался без некоторых подробностей. Через два часа беготни по дворцу ребята вновь оказались во дворе и начали обмениваться впечатлениями. Одна девочка чуть не упала в обморок, когда увидела мышь, другая перепугалась, налетев на манекен, испачканный кровью. На самом деле Мирон измазал его клюквенным вареньем, но у страха глаза велики. Света в помещении не было, дети шли с фонариками, которые их попросил взять из дома именинник.

– Где чай с тортом? – заорали все.

После того как все слегка успокоились, Мирон показал приятелям… жабу! Настоящую! Живую! И заявил:

– Раз ничего не нашли, всем придется целовать царевну. Только после этого двери дворцового зала откроются. Кто не захочет чмокнуть заколдованную принцессу, может заплатить выкуп. Пятьсот рублей.

Несколько мальчишек под общий визг и крик решились чмокнуть земноводное, остальные расплатились. Мирон велел одноклассникам встать цепочкой, завязал каждому тряпкой глаза, повел спотыкающуюся, весело визжащую «змею» через парк в заброшенную сторожку. Там дети освободились от повязок и увидели несколько самых дешевых тортов и колу. На следующий день в школе только и говорили, что о невероятном празднике, который устроил Мирон, все были в восторге.

Именинник отдал деньги булочнику, у которого брал в долг бисквиты с напитком, и еще ему осталась небольшая сумма на новые наушники. Хитрый сын Филиппа написал в приглашениях: «Подарки не принимаются. При себе надо иметь тысячу рублей». И оказался с прибылью.

Через неделю к парню подошла одна десятиклассница и спросила:

– Сколько денег возьмешь, чтобы устроить мне на днюху такой же квест, как себе делал?

– Пятьдесят тысяч, угощение по твоему выбору оплачивается отдельно, – не растерялся Мирон, знавший, что отец девицы ездит на «Порше» и не жалеет денег для единственной дочки.

Вот так и начался бизнес, связанный с организацией вечеринок.

Окончив школу, Мирон поступил в театральное училище, познакомился там с Очаговым, привлек его к своему занятию. Но не стал сообщать, что устраивает тусовки еще со школы. Изобразил, что только в вузе допер до выгодного занятия. Почему Мирон так поступил? Он вообще всегда был скрытным. Не болтал ни о своей семье, ни о школьных годах. Лариса сначала тоже ничего о нем не знала. Потом он оттаял, начал откровенничать с Бумагиной и один раз заметил:

– Еще в первом классе до меня дошло, если сказать кому-то из ребят по секрету: «Я боюсь мышей, только никому не говори», то на следующий день детки тебе в портфель грызунов армию засунут. Не хочешь много плакать – не трепись о себе. Я, Ларуська, только тебе доверяю, остальным нет.

Едва сын стал студентом, папаша потребовал от него оплаты коммунальных услуг. Мирон снял квартиру и… подружился с отцом. Филипп начал уважать сына, который зарабатывал деньги, и стал с ним общаться на равных. А Мирон как-то раз сказал Ларисе: «Фил был прав, когда заставил меня самого решать проблемы, в противном случае ехать бы мне на горбу у него до старости». Когда старший Стен познакомился с Майей, ровесницей Мирона, последний не стал конфликтовать, наоборот, он испытал чувство радости за отца, который не собирался стареть. Мирон сколотил команду, малочисленную, но работоспособную, устраивал вечеринки. Все шло хорошо, пока парень не получил через одну из соцсетей заказ от Анастасии Квитько на организацию тусовки по случаю получения ею новой должности. Женщина попросила Мирона встретиться с ней в сетевой харчевне в спальном районе. Парень приехал, привез бланк договора, начал излагать свои идеи…

Клиентка вдруг его перебила.

– Мирон, ты счастлив?

Парня вопрос не удивил, заказчики и не то ему говорили.

– Конечно, – ответил он.

– Где твоя мать? – продолжала Квитько.

Парень не желал беседовать на эту тему, но ответил:

– Она умерла. Давно. Я тогда едва на свет появился.

Собеседница открыла сумку, вынула небольшой альбом, положила его перед устроителем вечеринок и прошептала:

– Нет. Я жива. Сейчас ты видишь свою мать. В юности я наломала дров, теперь в поленницы их укладывать приходится. Посмотри снимки, это я с тобой на прогулке.

Мирон, слегка обалдевший от такого известия, не бросился на шею тетке, он изучил фото.

– Вас узнать можно. Но кто лежит в коляске, не понятно. Почему я должен верить тому, что вы говорите? Мою мать звали Анастасия Сиротина. А вы представились Квитько.

– Паспорт у меня теперь на эту фамилию, – призналась собеседница, – Квитько я по мужу.

Мирон пожал плечами.

– Никогда не видел свою мать, в нашем доме нет ее снимков. И я вам в начале беседы солгал. Знаю, вы бросили семью и сбежали. Отец мне неприятную правду не сообщил, решил, что мальчику лучше думать, будто мамаша умерла. Я сам случайно истину выяснил. Не понимаю, кто вы, какую цель преследуете, встречаясь со мной, но до свидания.

Клиентка схватила парня за руку.

– Я хочу спасти твою жизнь.

– Пока мне никто не угрожает, – усмехнулся юноша, – и с чего бы вам заботу проявлять?

– Я твоя мама, – прошептала Квитько.

– Верится с трудом, – хмыкнул Мирон.

– Про анализ ДНК слышал? – спросила тетка.

– Конечно, – кивнул студент.

– Найди в поисковике любую лабораторию, – велела Анастасия, – сама я не стану этим заниматься, чтобы у тебя не возникло сомнений, что я привела тебя к своим знакомым, а те результат подтасовали. Сдадим кровь за мой счет. Если результат выявит родство, ты выслушаешь то, что я сказать хочу. Между прочим, у тебя есть сестра. Единоутробная.

– Это что такое? – не понял парень.

– Мать одна, отцы разные, – объяснила Анастасия, – поверь, тебе грозит опасность. Только поэтому я приехала. Я люблю сыночка.

– Если испытывают к сыну чувства, его не бросают, – взорвался Мирон.

Квитько схватила со стола салфетку и начала ее мять.

– Однажды к царю Соломону пришли две женщины с ребенком. «Я его рожала», – говорила одна. «Нет, он мой», – настаивала другая. Правитель послушал их крики и приказал стражникам: «Разрубите младенца пополам и отдайте каждой по куску». «Да, – закричала первая, – отличное решение». «Нет, нет, – испугалась вторая, – государь, прости, он не мой, а ее малыш». Соломон улыбнулся: «Вручите дитя той, которая отказалась от него. Настоящая мать, чтобы ребенок остался жив, согласится даже лишиться его».

– Прикольная сказочка, – ухмыльнулся Мирон. – Но на фиг вы ее рассказали?

– Был выбор, – прошептала Анастасия, – я ухожу с тобой, но тогда ты умрешь. Или сбегаю одна. Тогда ты будешь жив. Сдай ДНК, все узнаешь.

На Мирона напало любопытство, он взял свой телефон.

– О’кей! Сейчас выясню, куда нам ехать.