Александр Пономарев
Суд
В забитом до отказа просторном зале суда стоял невообразимый шум. Галдели репортеры и зеваки, кричали присяжные, представитель обвинения покраснел от натуги, споря с адвокатом. Сам подсудимый наблюдал за происходящим с большого экрана на стене зала заседаний. Он в это время парил в пяти сотнях километров над Землей, в заброшенной орбитальной лаборатории, под присмотром десятка полицейских роботов. Человек в напудренном парике и черной мантии судьи самозабвенно стучал молоточком по деревянной подставке на широком столе, призывая к порядку. Наконец ему это удалось, и в наступившей тишине проскрипел его неприятный голос:
– Я правильно понял, господин Соколов, – вы утверждаете, что уничтожением машины времени хотели привлечь внимание к своей новой книге?
– И да и нет, ваша честь, – улыбнулся с экрана молодой человек приятной наружности. Даже в ядовито-оранжевом комбинезоне арестанта он выглядел притягательно: мешковатая одежда нисколько не портила его атлетическую фигуру. Напротив, она придавала ему особенный шарм, заставляя сильнее биться сердца прильнувших к экранам галавизоров домохозяек.
– Тогда постарайтесь точнее объяснить ваш мотив. Суд хочет понять, что вами двигало в тот момент.
– Желание прославиться, что же еще?! – крикнул журналист с маленькими глазками и носом пуговкой. Он сидел рядом с трибуной присяжных. Сами заседатели в это время находились в разных уголках Галактической Федерации и присутствовали в зале в виде голубоватых мерцающих голограмм.
Судья Мартинес стукнул молотком по столу и указал на бузотера:
– Еще одна такая выходка, и я прикажу приставам выставить вас за дверь.
Белоснежные роботы с синими надписями «Полиция» на груди и спине дружно запиликали, помаргивая лампочками на темном табло посреди головы. Журналист приложил пальцы к губам и кивнул, дескать, он все понял и больше не будет обращать на себя внимание.
– Господин Соколов, мы ждем, – сказал судья, переведя взгляд с представителя прессы на экран.
– Как вы знаете, ваша честь, не так давно я имел удовольствие руководить Институтом Исследования Истории. Так уж вышло, что эта должность стала, по сути, наследственной. Мой дед изобрел машину времени, вместе с моим отцом основал ИИИ. Кому, как не мне, продолжать их дело?
– Вы вроде как его не продолжили, а загубили, – хмыкнул розовощекий малорослый человек за столом с табличкой «Обвинитель».
Мартинес немедленно наградил его испепеляющим взглядом.
– Совершенно верно, как и то, что я сделал это по воле почившего отца, – спокойно ответил на выпад Андрей Соколов.
В зале зашумели. Судья опять взялся за молоток и громко постучал им по круглой подставке.
– Разве вы не заметили, во что превратилось искусство, а вместе с ним наша жизнь? – продолжил бывший директор института, когда судье удалось навести порядок. – Из них ушла фантазия, исчез полет мысли. С тех пор как появилась машина времени, мы узнали много нового о своих предках, устранили исторические неточности, выявили массу ошибок в архивных документах. Мы обрели прошлое, начисто лишив себя будущего.
– Что за бред вы несете?! – воскликнул судья, тряхнув напудренными буклями. – Не ваш ли отец говорил: познавая прошлое, мы оберегаем себя от ошибок в будущем?
– Да, мой отец так говорил, как и то, что нельзя все время жить прошлым. Посмотрите, во что мы себя превратили. – По залу прошел громкий шепоток. Присутствующие заворочались в мягких креслах, оглядываясь на соседей. Судья громко кашлянул и стукнул молотком, призывая всех к порядку. Тем временем Соколов продолжал: – Скажите, ваша честь, вы хотели бы переместиться в прошлое, чтобы наглядно изучить все тонкости ведения судебных процессов?
Сотни любопытных глаз уставились на Мартинеса. Он чувствовал себя неловко в длинном парике и черной судейской мантии. Искусственные волосы щекотали шею и лицо, голова давно уже взмокла под тяжелой гривой, и пот тонкими струйками катился по вискам. А ведь кондиционеры работали на полную мощность, создавая в зале суда приятный микроклимат. Длиннополая мантия хоть и не стесняла движений, все равно доставила неудобств обилием ткани, многочисленными складками и тем, что постоянно путалась в ногах, когда он шел к троноподобному креслу судьи два часа назад.
– Разумеется, – кивнул Мартинес с важным видом. – Вы и без меня прекрасно знаете: это первый случай за последние сто семьдесят лет, когда человек судит человека. Я серьезно подошел к этому делу, проштудировал большое количество старых книг, ознакомился с древними фильмами. К сожалению, они содержат множество неточностей, я выяснил это, сопоставив полученную информацию. Мне бы очень хотелось воспользоваться услугами Института Истории и побывать в прошлом на нескольких процессах, но вы ведь лишили человечество такой возможности, – язвительно сказал он.
– Вот видите, ваша честь, что эта машина сделала с нами. Вернее, это не машина, это мы сами сотворили насилие над собой. Человеку свойственно фантазировать, придумывать, изобретать. Благодаря этому мы вышли в космос, освоили новые планеты и значительно расширили рубежи Ойкумены. И во многом добиться таких результатов помогла литература.
Соколов заметил, как округлились глаза судьи:
– Да-да, ваша честь, не удивляйтесь. Очень часто фантазии авторов становились реальностью благодаря тому, что воодушевленные их книгами читатели пытались повторить подвиги выдуманных героев. Прежде чем Гагарин три века назад впервые облетел Землю, десятки литературных персонажей уже побывали в космосе и на других планетах. До того как человек ступил на поверхность Марса, герои Рэя Брэдбери уже путешествовали там и основали новую цивилизацию. То же происходило и с книгами Жюля Верна, Роберта Хайнлайна, Айзека Азимова и других авторов. Полет мысли не остановить, думал я и, как выяснилось потом, ошибался.
– Ваша честь, разрешите задать подсудимому вопрос, – поднял руку низкорослый человек. Тот самый, что говорил о загубленном Андреем деле отца.
Судья стукнул молоточком по столу.
– Слово стороне обвинения.
Коротышка благодарно кивнул и повернулся к экрану:
– То есть, господин Соколов, вы хотите сказать, если бы Совет Цензоров не проверял новые книги на достоверность изложенных в них фактов, мы жили бы лучше?
– Совершенно верно, мистер Брэдли. И не надо морщиться, вам это не к лицу, поверьте. Мне с высоты видней, – усмехнулся Соколов. – Ваша структура начисто лишила творцов фантазии. Вы запрещали все произведения, где есть хоть маленькая толика вымысла. Современная литература превратилась в сухое изложение исторических фактов, а голографические фильмы стали, по сути, документальной хроникой прошлого. Я лично написал двадцать книг о возможном будущем и альтернативном прошлом, и ни одна из них не нашла своего читателя благодаря вашему Департаменту.
– Протестую! – воскликнул розовощекий, мелко тряся головой. – Подсудимый передергивает факты! Наш Департамент ничего не запрещает, а лишь рекомендует необходимые изменения в произведения авторов!
– Протест принят. Господин Соколов, постарайтесь воздержаться от нападок в сторону обвинения. Ваши заявления к делу не относятся. Лучше объясните: почему вы решили, что крен в сторону исторической правды лишает человечество будущего?
– Все просто, ваша честь. Вы отобрали у людей мечту и возможность побывать в самых причудливых мирах, лишили их шанса пережить незабываемые моменты вместе с героями любимых произведений, испытать на себе прелести и ужасы разных политических систем. Вы украли у них множество интересных жанров. Даже основанные на реальных событиях произведения всегда несли в себе толику вымысла. Это позволяло художникам добиваться большей выразительности и еще сильнее воздействовать на разум и чувства людей. А вы отобрали у творцов этот инструмент, подрезали крылья их фантазии и обрекли всех на прозябание. Ваша честь, могу я задать вопрос? Спасибо. Когда в последний раз Земля посылала корабли на исследование дальнего космоса?
Судья удивленно посмотрел на экран. Он думал, Соколов пошутил, но тот даже не улыбался.
– В прошлом веке. Вы сами это прекрасно знаете. К чему этот вопрос?
– А к тому, ваша честь, что это напрямую связано с искусством в целом и, в частности, с литературой. Я уже говорил и повторю еще раз: строгая приверженность канонам исторического реализма, запрет на любое проявление художественного вымысла сначала в книгах, а потом и в других произведениях искусства напрочь лишили нас духа романтики, авантюризма и страсти к приключениям. А это те самые три кита, без которых невозможно открытие новых миров и познание Вселенной.
Коротышка даже покраснел от негодования. Он едва дождался разрешения судьи, вскочил с кресла и выкрикнул в экран:
– Ложь и беспросветная чушь! Всем известно, как проходило освоение космоса и кого в первую очередь посылали колонизировать пригодные для жизни планеты. Благодаря этому Земля избавилась от криминального балласта и прочих нежелательных элементов. И я нисколько не стыжусь того, что мы взяли за основу практику далеких предков. Они таким способом освоили Австралию и обе Америки. А мы чем хуже? Разве ваши фантазии нас этому научили, господин Соколов? Нет! Мы черпали вдохновение в истории. – Обвинитель повернулся к судье: – Прошу занести это в протокол, ваша честь.
Мартинес сделал знак роботу-секретарю. Тот издал мелодичный писк и весело замигал лампочками, записывая в блок долговременной памяти речь коротышки.
– А теперь на Земле не осталось преступников, мир изменился, – продолжил розовощекий, когда стихло гудение робота. – Теперь самое серьезное правонарушение – неправильно припаркованный автолет. Наказание – лекция о правилах пилотирования. Приговоры выносят роботы Департамента Юстиции, они же и приводят их в исполнение у нарушителей на дому. Кого отправлять на покорение диких и неизведанных планет, где смертность сами знаете какая? Да и те, что уже заселены, еще осваивать и осваивать. В колониях рабочих рук не хватает, о каких новых открытиях вы говорите? Придумали какую-то ахинею, еще и литературу сюда приплели. Да вас только за это надо приговорить к пожизненной ссылке в самую дальнюю дыру Галактики, не говоря уж об уничтоженном уникальном оборудовании стоимостью в пять триллионов сантино!
Обвинитель свистяще выдохнул, достал из кармана платок, промокнул крупные капли пота на покрасневшем лице, вытер шею.
– У меня все, ваша честь. – Он сел на место, громко сморкнулся в смятый и влажный кусок ткани и сунул его обратно в карман.
– Будут еще вопросы к подсудимому? – Судья посмотрел сначала на обвинителя, потом на адвоката. Оба ответили отрицательно. – Тогда прошу присяжных удалиться для вынесения вердикта.
Синие голограммы заседателей погасли одна за другой. Избранные на эту должность представители двенадцати развитых миров Галактической Федерации переключились на выделенный канал и теперь совещались, находясь друг от друга в тысячах световых лет.
Наконец голограммы присяжных снова появились на трибуне, и выбранный ими председатель объявил вердикт:
– Виновен!
Судья Мартинес повернулся к экрану:
– Вы понимаете, мистер Соколов, что я обязан принять во внимание решение суда присяжных и вынести вам обвинительный приговор?
Андрей кивнул, глядя в объектив камеры. Все, кто смотрел в эти минуты онлайн-трансляцию уникального процесса, почувствовали себя неловко под прицелом ярких, как безоблачное небо, синих глаз. А ведь в его взгляде не было ни злости, ни осуждения. Только сожаление и глубокая любовь. Так обычно смотрят родители на провинившихся чад, когда те сознались в содеянном, но так и не поняли в полной мере, что натворили.
Судья Мартинес тоже смутился. Чтобы как-то замаскировать это, громко откашлялся и нарочито строгим голосом объявил:
– Именем Галактической Федерации осужденный Андрей Соколов лишается гражданства и приговаривается к пожизненной ссылке на пограничные рубежи. Ему запрещается появляться в пределах внутреннего кольца обитаемых планет, подавать апелляцию, просить о помиловании и досрочном освобождении. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит. – Мартинес стукнул молоточком по столу: – Последнее слово приговоренного.
Соколов грустно улыбнулся с экрана.
– Я не буду долго занимать ваше время, господа. Скажу лишь, что вы совершите большую ошибку, если надумаете восстановить машину. Не делайте этого! Разрешите творцам включать фантазию, и тогда у вас будет шанс. В противном случае уже через триста лет вы рискуете деградировать настолько, что Федерация распадется на отдельные миры по причине элементарного отсутствия звездного флота. Просто у вас не станет желающих бороздить космос. У меня все, ваша честь.
Об Андрее Соколове забыли почти сразу после приговора. Даже новость о том, что его корабль бесследно исчез, никого не всколыхнула. Подумаешь, пропала «скорлупка» с арестантом. В Федерации и без того много проблем, чтобы думать о каком-то сосланном в ссылку чудаке.
Говорят, нет пророка в своем отечестве. Абсолютная правда. Людей, способных предвидеть будущее благодаря развитому уму и аналитическим способностям, редко воспринимают всерьез. Зато, когда все происходит так, как они предсказывали, становится поздно что-либо менять.
Андрей ошибся в своих прогнозах. По доброте душевной он отвел человечеству слишком много времени. На самом деле упадок наступил на сто тридцать семь лет раньше назначенного им срока. Люди перестали грезить о будущем и настолько погрузились мыслями в прошлое, что не заметили, как оно завладело настоящим.
Федерация распалась. Население ставших независимыми друг от друга миров вскоре забыло о том, что когда-то могло бороздить дальний космос. Лишь представители нескольких самых развитых планет сохранили возможность летать на космических кораблях, но только в пределах своих солнечных систем. Технологии межзвездных путешествий оказались безвозвратно утраченными.
Спустя тысячу лет после эпохального судебного процесса настал час, когда на Землю прилетели огромные межгалактические корабли. Из них вышли высокие, стройные люди с крепкими, как сталь, мышцами и красивыми одухотворенными лицами. Пришельцы учили дикарей (человечество к тому времени скатилось до уровня обитателей пещер) обрабатывать металлы, возделывать землю, строить удобные для жизни дома.
А еще они принесли с собой любовь к книгам и легенду о том, как когда-то на планету списанных в утиль роботов с небес спустился человек по имени Сокол. Он разглядел в металлических копиях людей зачатки души, писал для них и поддерживал робкие попытки отдельных уникумов сочинять что-то свое. Благодаря ему искусственный интеллект механических особей развился настолько, что начался необратимый процесс эволюционирования. Роботы самосовершенствовались и со временем превратились в уникальные синтетические самовоспроизводящиеся организмы, внешне практически не отличимые от живых людей.
Когда синтеты вышли в космос и освоили множество незаселенных миров, настал час выполнить данную Соколу клятву. Перед смертью он завещал роботам навестить Землю и помочь людям вновь подняться на вершину величия, благодаря силе и магии живого слова.
