Александр Золотько
Работа
Космические корабли одновременно возникли в воздухе над самыми крышами крупных городов Земли. Собственно, то, что эти громады, похожие скорее на небрежно слепленные комья технического мусора, являются космическими кораблями, стало понятно немного позже, когда появилось обращение национальных правительств и Организации Объединенных Наций ко всем народам Земли о контакте с инопланетными цивилизациями. Долгожданном и дружественном контакте, особо подчеркивалось в обращении.
То, что мирным этот контакт оказался только по причине одновременного выхода из строя всех систем ПВО и прочих боевых структур земных государств, в обращении не упоминалось, хотя в четырех странах приказы о нанесении ударов по пришельцам отданы все-таки были. Выполнить их по техническим причинам оказалось невозможно, но тем не менее…
Люди напряженно ждали последствий. Кто-то уходил с семьей в лес, кто-то пытался строить убежище в подвалах, кто-то готовился к партизанской войне… делали запасы продуктов… пускались в загул… кончали жизнь самоубийством, несмотря на просьбы официальных структур и обещания, что все будет хорошо, что бояться нечего…
Но того, что произошло на самом деле, не ожидал никто.
Во всех странах Земли появились одновременно одинаковые дома, одноэтажные, небольшие, неброские. Возле входа в каждый такой дом висела скромная табличка.
«Галактическая Служба По Трудоустройству» – значилось на этих табличках.
И, что самое странное, Галактическая Служба По Трудоустройству предлагала землянам именно работу. По любой специальности, в любой точке Галактики. И если поначалу, после понятной недоверчивой паузы, в Службу пошли токари-слесари-строители и прочие, имеющие реальные профессии, то потом стало известно, что ГСПТУ предлагает именно ЛЮБУЮ работу, независимо от профессии заказчика.
Бесплатно, но на четко поставленных и зафиксированных в специальных соглашениях условиях.
Человек мог потребовать для себя любое место, от императора до пилота космического корабля, а Служба выполняла заявку. Требовалось некоторое соответствие заказчика той работе, на которую он претендует. Капитану звездолета, например, необходимо было пройти курс подготовки, освоить профессию, налетать членом экипажа некоторое количество времени, и только потом уж, земных лет через десять-пятнадцать, принять под свою команду космический корабль. То же касалось врачей галактических госпиталей, инженеров подпространственной связи и других должностей, требовавших специфических навыков, умений и образования.
Претендент мог согласиться или отказаться. С ним заключался контракт, выплачивался аванс и организовывался трансфер на место будущей работы или учебы.
Но если человеку удавалось придумать для себя такую работу-профессию-должность, что Служба по трудоустройству ни при каких условиях не могла выполнить заявку, то клиент, в компенсацию отказа, получал либо нечто ценное – очень ценное – технологию или артефакт, который мог затем продать на специализированном аукционе, или сразу немаленькую сумму денег.
Желающих получить именно работу в ГСПТУ в общем потоке сразу стало значительно меньше, зато тех, кто решил сыграть со Службой в лотерею и попытаться придумать для себя либо нереальное, либо невозможное по каким-либо причинам трудоустройство, стало много, очень много. На первое время.
Затем этот поток усох – придумать РАБОТУ, которую не могла предоставить Служба, оказалось непросто, а необходимость отработать свою заявку в случае ее удовлетворения подкреплялась целым перечнем штрафных санкций. Каждый контракт заключался на разный срок, иногда на очень маленький, но даже месяц проработать, например, пастухом плотоядных мотыльков, было весьма и весьма непросто. Тем более что заказчик изначально планировал все-таки получить компенсацию, а не работу.
Офисы продолжали функционировать без особого ажиотажа публики и заказчиков, очередей перед входом, таких, как в самом начале Контакта, уже не было, но время от времени желающие находились.
Перед домом Службы было пусто. То ли потому, что все, кто хотел найти работу и не боялся связаться с пришельцами, уже работу нашли, то ли потому, что в чертовой провинциальной дыре, в которой Валера Сысоев был вынужден жить с самого своего рождения, не было людей, с мозгами достаточно сложными, чтобы придумать нечто эдакое, способное поставить инопланетников в тупик и вынудить их раскошелиться просто так, без надрыва на какой бы то ни было работе.
Валера Сысоев работать не любил.
То, что он вынужден был каждый день ходить на службу, унижало Валеру в собственных глазах. Когда состоялся Контакт, Сысоев чуть было не кинулся в этот вот офис вместе с остальными, но его остановило и даже отпугнуло именно «трудоустройство» в названии.
Нет-нет-нет, Валера не был ни тунеядцем, ни безработным, земная зарплата у Валеры была не слишком большая, но должность, предоставленная дядей, была по-родственному непыльной. Денег, конечно, хотелось, но менять налаженную бытовую синицу на черт знает какого трудового журавля Валера не собирался. Он дождался, пока первые добровольцы стали возвращаться на Землю с деньгами и впечатлениями. Потом, когда народ бросился придумывать себе что-нибудь этакое, Валера внимательно изучил результаты мозговых усилий своих земляков и понял, что и тут спешить не стоит.
Тщательно изучая бюллетени ГСПТУ, регулярно выкладываемые в Сети, рассказки бывших работников в социальных сетях и особенно наполненные самолюбованием истории счастливчиков, поимевших тупых инопланетян на их же поле, Валера думал, прикидывал, рассчитывал.
Созидая свой план, Валера Сысоев решил особо не рисковать. Всегда была вероятность, что Служба выполнит самый невероятный заказ. Галактика большая, вариантов существует множество, куда больше, чем жителей Земли, значит, нужно было придумать нечто, одинаково выгодное как при выигрыше, так и в случае неудачи. Если уж выпадет работать, то работа должна быть недолгой, несложной и очень высоко оплачиваемой.
Советоваться ни с кем Валера не стал – даже родственники могут перехватить толковую идею, – свои мысли набрасывал на листках бумаги, которые потом сжигал. И вот, наконец, в голову пришла идея, в которой сам Валера не смог найти изъянов. Очень аккуратная и вполне безопасная идея.
Сысоев отправился в офис Службы, захватив с собой на всякий случай паспорт. Служба работала круглосуточно и даже присылала, при необходимости, машину за теми соискателями, которые жили на окраине или в пригороде, но Валера решил пройтись пешком, благо жил недалеко. Заодно по дороге еще раз мысленно представил себе и разговор с администратором офиса, и результаты этого разговора. Идеально было бы, конечно, просто сразу получить выигрыш.
Но Валера был готов и подождать.
У домика было невысокое, в две ступеньки, крыльцо с металлическими блестящими перилами. Нарочито банальная деревянная дверь, пластиковая табличка с названием учреждения – все обычное, простенькое, без претензий.
Дверь открылась легко, без скрипа. Валера переступил через порог, сознательно игнорируя коврик для вытирания ног у входа. Человек не должен ждать милостей, прозвучало почему-то в голове у Валеры в этот момент. Обычно он был очень аккуратен в выполнении общественных ритуалов типа вытирания ног при входе и снимании головного убора в помещении, но тут решил, что раз уж у него схватка с чужаками, то…
Нечего тут миндальничать. Нечего.
Офис был маленький. Собственно, и сам домик был небольшим, но офис был совсем крохотным. Мягкий стул для посетителя, стол и кресло для менеджера, дверь в туалет, дверь, которая вела куда-то в глубину дома, интерактивные информационные панели на стенах.
– Добрый день, – сказал менеджер, как только Валера переступил через порог.
Наверняка он видел через внешние камеры или что там у него натыкано снаружи, как Сысоев шел к дому. Небось, поджидал. Ладно. Поехали, сказал себе Валера и сел на стул.
Обычная офисная мебель, совершенно земная, привычная и дешевая. У них в Галактике, наверное, тоже экономят на всем, подумал Сысоев. С другой стороны, на одной только Земле несколько тысяч таких офисов – поневоле станешь бережливым.
– Чем могу вам помочь? – спросил менеджер.
Очень похож на человека. Ну просто очень. Кожа, глаза, голос, движения рук и мимика лица – человек, и все. В толпе не узнаешь. Да что там в толпе, один на один – и все равно не верится, что чужак.
Может, робот какой? Биологический. Выращенный в пробирке.
– Я по поводу работы, – сказал Сысоев. Чуть не ляпнул – денег. Не спеши, напомнил себе Валера, дай возможность бюрократии работать. В данном случае – на тебя. Да. – Хотел бы получить работу, знаете ли.
Это «знаете ли» Валера еще в юности заметил у своего учителя и активно использовал в своей речи, придавая ей эдакое интеллигентно-хамское звучание.
– Да, конечно, – кивнул менеджер.
Тщательно уложенные волосы на голове не шелохнулись, сохраняя идеальный порядок прически.
– Вы уже ознакомились с нашим каталогом?
Сысоев улыбнулся. Легонько, самым краем рта. Продолжаем выполнять ритуал. Зачем орать с порога, что свой каталог они могут засунуть себе… в общем, зачем нам каталог?
Просматривать сколько-то там миллионов позиций рабочих мест не было ни желания, ни времени, а запускать целевой поиск значило дать инопланетянам информацию заранее, предоставить возможность подготовиться. Ну не могли же эти нелюди вот просто так все пускать на самотек и не контролировать запросы, а также не отслеживать и фиксировать возникающие варианты. Нет, рисковать Сысоев не собирался.
– В каталоге нет ничего, что бы меня заинтересовало, – ровным голосом, глядя в лицо менеджера, произнес Валера. – Я хотел бы попробовать свой вариант.
– Да? – приподнял левую бровь менеджер. – Вы совершенно уверены, что…
– Да, – подтвердил Сысоев. – Уверен.
– Хорошо. Хочу напомнить, что по правилам Службы вы можете только один раз самостоятельно придумать должность, которую хотели бы занять…
– Да-да, я знаю, – попытался Сысоев перебить администратора, но тот спокойно, не повысив голоса и не изменившись в лице, закончил фразу.
– После этого вы в любом случае теряете возможность быть клиентом Галактической Службы По Трудоустройству.
Валерик молча кивнул.
– Вы сами заполните небольшую анкету или продиктуете? – осведомился менеджер, подвигая к себе клавиатуру. Клавиатура была самая обычная, и монитор компьютера, насколько мог судить по его обратной стороне Сысоев, был обычный, без указания производителя, но и без всяческих инопланетных наворотов.
– Продиктую, – вежливо улыбнулся Валера. – Сысоев. Валерий. Иванович. Тридцать пять лет. Проживаю…
Анкета и в самом деле была небольшая: краткая информация о себе, о месте жительства, профессии и ныне занимаемой должности. Записав информацию, менеджер подвинул к Сысоеву темно-зеленую сенсорную пластину, сообщив, что полученные отпечатки, биологические пробы и другая информация являются конфиденциальными и не могут быть переданы другим лицам и организациям.
– Да, – сказал Сысоев, прикладывая обе ладони к пластине. – Я знаю.
О буквоедстве и строгости выполнения обязательств Службы знали все. Даже себе во вред инопланетяне отслеживали точность и аккуратность в исполнении контрактов. И если говорили что-то, то этому можно было верить.
– Итак, – отодвинув пластину в сторону, менеджер оперся локтями на стол и соединил пальцы рук кончиками так, будто держал в ладонях невидимый шар. – Вы хотите получить некую особенную работу…
– Да. То есть… – Сысоев на мгновение запнулся, возникло желание прямо сказать, что работу себе он придумал такую, что Служба вряд ли… Посмотреть на выражение лица менеджера, на его изменения. Вначале наверняка легкое пренебрежение по поводу сомнения в принципиальной возможности, а потом, после того как Сысоев изложит, разочарование и горечь поражения. Ну должен же он испытать хоть что-то, когда поймет, что его, пришельца черт знает из каких глубин космоса, представителя Галактического содружества или как там они называют свое объединение, поимел житель какой-то захудалой планеты.
– Да. Работу. Только перед этим я хотел бы уточнить некоторые подробности контракта.
– Конечно. Мы сообщим вам всю необходимую информацию.
– Прекрасно. Значит, безопасность.
– Да. Мы гарантируем вам физическую безопасность, трансфер к месту работы и, при необходимости, обратный. Медицинское обслуживание, страхование рисков, не связанных с выбранной вами работой.
– Простите?
– Ну, если вы вдруг решите поработать пищей для хищников… – улыбка менеджера стала шире, демонстрируя, что он, конечно, шутит, но вы же поняли, что он имеет в виду. – Если работа подразумевает нанесение себе вреда. Конечно, подобная работа спросом на Земле не пользуется, но мы обязаны иметь в виду, как вы, надеюсь…
– Да-да-да, я понял. Конечно. Если я выбираю работу, то вы обязаны мне ее предоставить на моих условиях оклада, выполнить мой заказ точно, так, как это подразумеваю я, без двусмысленностей и передергивания? – Сысоев прищурился. – Не так, как в сказках и анекдотах…
– Извините?
– Ну, когда негр захотел, чтобы было много женщин, воды и чтобы он был белым. А в результате стал унитазом в женском туалете. Выполнение без подвоха?
– Да. Конечно. За время нашей работы в Галактике и на вашей планете выработаны совершенно прозрачные и однозначные формулировки. Так что… И все-таки что за работа?
– Десять миллионов долларов, – сказал Сысоев быстро. – Я хочу получить зарплату в десять миллионов долларов за выполненную работу.
– Десять миллионов долларов за выполненную работу, – повторил менеджер, прикасаясь к клавиатуре. – Есть.
Черт, подумал Сысоев. Как он легко согласился. До обидного легко.
– Извините, я оговорился. Что такое десять миллионов? Так, чушь, мелочь, ерунда. С вашим прилетом курсы валют поехали вниз… Поневоле запутаешься. Сто миллионов.
– Хорошо. – Менеджер, не изменив выражения лица, набрал на клавиатуре: 100 (сто) миллионов долларов.
– По сегодняшнему курсу, – добавил Сысоев. – И не деньгами, а, скажем, драгоценностями. Драгоценными камнями, которые имеют высокий спрос на Земле. Так можно?
– Драгоценными камнями, – повторил менеджер, касаясь пальцами клавиш. – И обслуживание при трансфере по высшему разряду.
– Обслуживание? Да. Обслуживание. Конечно. Да. Отлично. – Сысоев чуть не принялся потирать вспотевшие ладони. Вот сейчас. Сейчас.
– Слушаю внимательно. – Менеджер смотрел на Сысоева, и в его глазах Валера читал скуку и какое-то пренебрежение, что ли…
Или Сысоеву это чудилось?
– Пальцем, – сказал Сысоев. – Я хочу получить сто миллионов долларов в драгоценностях, пошевелив пальцем. Буквально. Движение пальца. Секундное. Вот так – чик.
Сысоев надавил указательным пальцем на столешницу.
– Вот так? – переспросил менеджер, рассматривая побелевший от напряжения палец Сысоева. – Указательным пальцем правой руки? Надавить?
– Ну не цепляйтесь, – отмахнулся свободной рукой Сысоев. – Указательным, большим, мизинцем… Нажать, или просто приложить, или провести… Пошевелить пальцем, как я сказал.
– Пошевелить пальцем, – пробормотал менеджер, снова набирая слова на клавиатуре. – Наш разговор фиксируется еще и в видеорежиме, так что ваше пожелание зафиксировано и в этом формате тоже.
– Хорошо, – сказал Сысоев и вытер руки о штанины. – Когда я могу?..
– Минутку. – Менеджер набрал что-то на клавиатуре, еле слышно загудел принтер, мигнув зеленым глазком. – Сейчас…
Один за другим из принтера в лоток вскользнуло с десяток листков. Менеджер их взял, бегло просмотрел, выровнял, стукнув о столешницу краем, и протянул Валерику:
– Вот, пожалуйста, ваш экземпляр. Ознакомитесь здесь или вам понадобится время?
– Здесь, – почему-то шепотом ответил Сысоев.
В горле пересохло.
Он не ожидал, что все будет так… Нет, не быстро. Все не должно было проходить так обыденно, бюрократично. Они должны были как-то отреагировать… Возмутиться хотя бы… А вместо этого…
– Сысоев Валерий Иванович, в дальнейшем «Заказчик», с одной стороны, Галактическая Служба по трудоустройству, в дальнейшем «ГСПТУ», с другой стороны… – Руки Сысоева дрожали, на лбу выступил пот, да и пальцы были влажными, к ним липла бумага. – Сто миллионов… в случае невыполнения… компенсация Заказчику в размере упущенной выгоды… но не более ста миллионов… безопасность Заказчика…
Сысоев заставил себе перечитать документ несколько раз.
– Это типовой договор, – сказал менеджер. – Утвержден вашим минюстом и специальной комиссией ООН. Я вставил только сумму гонорара и ваши данные. Вы, кстати, могли заранее ознакомиться с формой договора, он есть на нашем сайте…
– Да-да… сейчас… Хорошо. – Сысоев достал таки из кармана рубашки носовой платок и промокнул лоб. – Могу подписать… Ваш экземпляр…
– Договор в одном экземпляре. И он остается у вас.
– Понятно. Конечно, я слышал… знаю… – Сысоев достал из кармана ручку, расписался внизу каждой страницы договора. – Сделал.
– Отлично, – провозгласил менеджер. – Со своей стороны, от имени Галактической Службы По Трудоустройству я подтверждаю договор и объявляю его вступившим в силу.
– И когда?.. – Сысоев сглотнул. – Когда я могу?..
Сысоев замялся.
– Пошевелить пальцем? – усмехнулся менеджер. – Напоминаю вам, что, согласно пункту пять ц-восемь раздела два настоящего договора, ГСПТУ имеет право в течение недели провести исследование по изучению психологии клиента, включающие анализ открытой информации, запрос в официальные структуры и опрос окружения клиента, как на работе, так и по месту жительства. Ваш запрет на это исследование ведет к признанию договора недействительным без применения финансовых санкций к обеим сторонам. Вы в курсе?
– Да, – кивнул Валерик судорожно.
Он забыл об этом чертовом пункте. Неделю они могут копаться в его прошлом и настоящем, лезть к сослуживцам и соседям с расспросами, а те… те могут такого понарассказывать уродам… С другой стороны – ну что такого они расскажут? Что он в офисе иногда пользуется чужим сахаром? И это может помешать Валерику получить сто миллионов долларов? Чушь! Известно, что все сомнения тупые пришельцы трактуют в пользу заказчика. Вот и пусть трактуют.
– Семь дней? – откашлявшись, уточнил Валерик.
– Рабочая неделя, – сказал менеджер. – Пять рабочих дней, включая сегодняшний. Если возникнут проблемы, мы сообщим вам заранее… Сегодня понедельник, так что к субботе… Вы сможете собраться к субботнему утру? Скажем, к девяти утра шестнадцатого августа? За вами приедет машина. Просто выйдете из дому в назначенное время.
– Я куда-то?..
– Конечно. Это же Галактическая служба. Мы не конкурируем с вашими бюро по трудоустройству и рекрутинговыми компаниями. Только за пределами Земли. И даже, с прицелом на будущее, – вне пределов Солнечной системы.
– И что с собой брать? – совсем упавшим голосом спросил Сысоев.
– Не знаю… Что-то из одежды… По условиям контракта, мы назначаем место и время исполнения выбранной вами работы. В данном случае перелет займет двадцать восемь с половиной земных дней. Естественно, мы обеспечиваем высший разряд транспортировки по земным стандартам. Двадцать восемь с половиной дней туда, тридцать один день – обратно. Извините, но специфика космических перелетов… Оттуда на три дня дольше.
– А там?
– Как только выполните работу, – сказал менеджер. – Максимально быстро. Гонорар получите на борту корабля сразу после выполнения.
– Двадцать восемь дней… – пробормотал Сысоев.
– Двадцать восемь с половиной и тридцать один, – поправил его менеджер. – Но с другой стороны – икра, шампанское, фуа-гра, омары, трюфели… А на обратном пути сможете заняться изучением своего гонорара.
Сысоев покивал, взял со стола договор, зачем-то перелистал его, сложил и сунул в карман рубахи. Встал со стула. Сделал шаг к двери, не прощаясь. Остановился. Обернулся к менеджеру.
– Да? – спросил тот.
– А что я буду делать?
– Пальцем, – сказал менеджер. – Вот так, как оговорено в тексте договора.
Менеджер с силой надавил указательным пальцем на столешницу.
– Понял, – Сысоев вздохнул со всхлипом. – Я пошел.
– До свидания. И кстати…
– Что? – оглянулся Сысоев снова.
– На будущее… Я бы рекомендовал вам быть внимательнее к заключаемым договорам. – Взгляд менеджера стал холодным и каким-то брезгливым. – Вы не оговорили сроки выполнения договора. Мы вполне могли указать, что вы приступите к работе в случае возникновения вакансии, что трансфер может занять любое количество времени, хоть десятки и даже сотни лет…
Сысоев торопливо потянул договор из кармана.
– Не бойтесь, ничего такого мы не делали. Мы очень тщательно соблюдаем интересы клиента. До свидания.
На завтра Валерик на работу не пошел. Ну ее, в самом деле. Раз уж сделал ставку, то нужно держаться. Все равно работу придется менять, так или иначе. Если после проверок ГСПТУ он снова явится в свой офис – смеяться над ним будут долго и с наслаждением.
Не прошел? Что же ты такого пожелал, Валера, что спалил свой единственный шанс?
Пять дней и ночей Сысоев перечитывал договор, раз за разом убеждаясь, что менеджер не соврал. Договор не таил в себе ловушек.
Когда утром субботы Сысоев с сумкой в руках вышел из дому, машина с надписью ГСПТУ уже ждала возле подъезда. Водитель, кажется, был человеком. Поздоровался с Сысоевым и до самого аэропорта больше не проронил ни слова.
На взлетной полосе стоял небольшой, метров десять в высоту, космический корабль, похожий на иллюстрации из фантастических книг середины двадцатого века, – ракета, с вытянутым корпусом, заостренным носом, небольшими треугольными стабилизаторами на корме. Люк был расположен почти у самой земли, так что Сысоев с удивлением подумал о том, где же могут быть размещены двигатели. За люком была одна комната… э-э, каюта, поправил себя Сысоев – с единственным креслом, глубоким кожаным монстром перед громадным, во всю стену, экраном.
– Присаживайтесь, если хотите, – сказал женский голос откуда-то сверху.
Сысоев сел.
Люк бесшумно закрылся.
Валерик ждал включения двигателей, рева и перегрузок, но когда через минуту зажегся экран, корабль уже был в космосе, во всяком случае, на экране Сысоев увидел удаляющуюся Землю.
Он даже успел испугаться, что весь перелет, все двадцать восемь… двадцать восемь с половиной дней ему придется провести в этом крохотном помещении и в этом кресле, раз у него не хватило ума оговорить габариты своей каюты при трансфере, но тут экран погас, через минуту открылся люк, и женский голос предложил пройти на борт лайнера. Голос так и сказал – лайнера.
– Здравствуйте, я – ваш наблюдатель. – Мужчина, ожидавший Сысоева у люка, поднял руку, словно собирался помахать, Валерику, но потом передумал. – Я буду сопровождать вас во время путешествия в оба конца и обеспечивать выполнение договора с нашей стороны. Следуйте, пожалуйста, за мной.
Это был большой и красивый корабль, не настолько громадный, чтобы чувствовать себя мелкой букашкой, но достаточно просторный, чтобы не угнетать теснотой. Небольшой бассейн, зал тренажеров, бар, комната виртуальной реальности, шикарная спальня, уютный кабинет и много еще чего интересного и удобного. Наблюдатель ознакомил Сысоева со всеми помещениями и оборудованием, сообщил, что Валерик может обращаться за помощью и советом в любое время, сказал, что может составить компанию в столовой или за рюмкой у бара, но если клиент предпочитает уединение, то…
– Хорошо, – сказал Сысоев. – Я осмотрюсь и…
– Просто позовите. В любое время. – Наблюдатель еле заметно кивнул и ушел в свою каюту.
Такие дела, сказал Валерик и сел на постель.
Вот и все, подумал Сысоев. Двадцать восемь суток туда. Двадцать восемь – как бы тут не взвыть…
Но он не взвыл.
Менеджер из офиса не соврал, когда перечислял составляющие обслуживания на высшем уровне. И омары были, и фуа-гра… Валерик целую неделю с удовольствием экспериментировал с корабельным меню, вспоминая все новые и новые экзотические блюда, но к восьмому дню заказал отварного картофеля с селедкой.
Кто другой на его месте, думал Сысоев, спился бы на радостях и в предвкушении, спился бы либо чем-то изысканным и редким, либо обычной и привычной водкой. Хотя, наверное, Наблюдатель предоставил бы и настойку боярышника по требованию клиента.
Наблюдатель, кстати, и не мешал Валерику. Поначалу, когда Сысоеву было нужно не просто вкушать какие-нибудь трюфеля, а делать это при свидетелях, демонстрируя… ну, в общем, чтобы хоть кто-то видел… Наблюдатель принимал пищу одновременно с клиентом, но потом, когда первый гастрономический восторг прошел, Валерик все больше кушал в одиночестве.
Только к исходу двадцать восьмых суток полета Наблюдатель подошел к краю бассейна, в котором плавал Сысоев, и напомнил, что завтра к полудню они прибывают на место.
– Вам нужно время на подготовку или сможете приступить сразу? – спросил Наблюдатель.
Валерик встал на дно бассейна.
– А как сразу? Ну… Сюда принесут? Нужно ехать?.. Как далеко?
– От точки нашей посадки до места вашей работы – около десяти километров. Нужно точнее?
– Нет, ну его! Мне самому нужно будет пройти?..
– Нет, что вы! – улыбнулся вежливо Наблюдатель. – Трансфер обеспечивает вашу доставку на расстояние до полукилометра от места назначения. А вот там…
– Ясно-ясно-ясно… – пробормотал Валерик. – Безопасность и все такое… Не нужно будет лезть на отвесные стены или там нырять?
Наблюдатель покачал головой.
– Как-то переодеваться нужно? Там не очень холодно? Или жарко?
– Влажность – шестьдесят процентов, температура – двадцать один градус, сила притяжения – девяносто девять процентов от земной, ветер…
– Нормальный? Не ураган? Дождя не будет? И ладно. – Сысоев оперся руками о край бассейна и вылез из воды. – Завтра в полдень… И сразу обратно?
– Согласно договору.
– Хорошо, – сказал Валерик, обтираясь полотенцем. – Прекрасно.
Хотя, если честно, ни хорошо, ни прекрасно ему не было. Он мог сколько угодно демонстрировать Наблюдателю свое великолепное расположение духа, но внутри у Валерика все было неспокойно. Он все никак не мог поверить в то, что вот завтра – ЗАВТРА – он просто так получит драгоценностей на сто миллионов долларов. На сто миллионов, мать вашу! Сто гребаных миллионов.
Любого начнет трясти в предвкушении такого гонорара, говорил себе Сысоев. Вот и его трясет из-за этого. Не боится он ни черта! Чего тут бояться? Инопланетяне из дурацкого ГСПТУ его таки кинут? Ерунда. Разве что местные попытаются…
Валерик замер с поднятыми руками – он как раз вытирал голову. Впервые пришла в голову мысль, а для кого, собственно, он будет нажимать ту самую кнопку? Для Галактической Службы или для каких-нибудь зеленокожих аборигенов?
За каким бесом вообще нужно было тянуть его на другую сторону Галактики, чтобы пошевелить пальцем за сто миллионов? У местных не было желающих заработать? Пальцев у них не было, чтобы пошевелить ими?
Ерунда какая-то получается, подумал Валерик, и мысль эта так и не дала ему заснуть в ночь накануне.
В одиннадцать тридцать по корабельному времени Валерик вместе с Наблюдателем вошел в странное сооружение в форме куба, поставленного на угол. Куб оказался двухместным космическим кораблем.
В двенадцать ноль-ноль люк корабля открылся, и Валерик сквозь него увидел чужое небо.
А ведь до меня тут никого не было, подумал вдруг Валерик. Получается, я – первопроходец. Маленький шаг человека и все такое…
И все такое, пробормотал Валерик, выходя из корабля.
Небо. На Земле бывают полярные сияния, это Валера знал и даже видел по телевизору. По небу ползали разноцветные сполохи. Говорили, что это очень красиво, но по телевизору на Валерика это особенного впечатления не производило.
Здесь же неба не было – было сплошное… это самое полярное сияние. Яркое, цветное, переливчатое… Или нет, сказал себе Валерик, не сияние. Это словно в лужу плеснули бензина. Маслянистые разводы, как на поверхности речушки в его городке.
Ага, это как глянуть – или красотища, или грязь. Нет, посмотреть можно. И город вон невдалеке…
И город был разноцветный, под стать небу. Отдельных зданий от корабля было не разглядеть, но общая линия города была одновременно и похожа на абрисы земных городов, и одновременно чем-то неуловимо отличалась. Она, эта линия, похоже, не была застывшей, она вроде как колебалась, как луг под ветром, меняла оттенки и рисунок.
Красиво.
Мать твою!
Рявкнуло будто над самым ухом у Валерика. Словно кошка и собака одновременно заорали, пытаясь перекричать друг друга.
А это было похоже на танк. И похоже и не похоже одновременно, как тутошнее небо и как город вдали были похожи и не похожи на земные.
Приземистая платформа, свободно висящая над самой поверхностью космодрома, метров шесть в длину и три в ширину. Приплюснутый и вытянутый шар, цветом совпадающий с окрасом космодромного покрытия. Несколько выпуклостей наверху, пять, если точно, и все вроде бы вращаются.
Понятно, что военная штука, но ведь совсем не похожа на земные танки. Или похожая настолько, что не спутаешь. Не свадебный автомобиль и не правительственный членовоз. Танк он и в космосе танк.
В нижней части аппарата открылось отверстие, неправильной, изломанной формы, похожей на ромб, по которому долго и с удовольствием топтались, а потом взяли и воткнули в бок мыльному пузырю.
– Вовнутрь, пожалуйста, – ровным голосом сказал Наблюдатель. – Если можно – быстрее.
Из танка пахло резко, но не слишком противно. Озоном пахло, смешанным с чем-то еще, горьковатым и… или сладковатым… или…
Изнутри выглянул человек и что-то сказал.
Вроде как человек. И вроде как сказал. Некто с голубоватым отливом кожи что-то прошелестел. И снова скрылся в танке.
– Быстрее, – сказал Наблюдатель.
Что-то громыхнуло невдалеке, Сысоев оглянулся и увидел, как на фоне далекого города гаснет желто-красная вспышка.
Блин, подумал Сысоев, влетая в танк, тут что – война?
Вокруг корабля, на котором он прилетел, оказывается, стояли еще танки. Десятки танков, может быть, даже тысячи.
Валерик опустился на сиденье… или это сиденье подхватило его, не дало упасть, заботливо обхватило его за талию и поддержало спину. Рядом с ним в такое же кресло сел Наблюдатель, люк закрылся, и танк двинулся с места.
– Так и будет темно? – спросил Сысоев.
– Нет-нет, конечно – нет, – ответил Наблюдатель. – Как скажете.
И стенки танка вокруг Валерика исчезли. Он даже вздрогнул от неожиданности, но быстро успокоился. Как называется, когда несколько боевых машин едут вместе? Колонна? Так вот, тут была ни фига не колонна. Поток. Десятки и сотни танков двигались одновременно, меняясь местами, лавируя, притормаживая и снова ускоряясь, как рыбы, которые рвутся на нерест, что ли, попытался Сысоев описать себе самому происходящее.
Сплошная масса подвижных пузырей, меняющих цвет и фактуру в зависимости от того, по какой поверхности движутся. Броуновское движение, в котором почти невозможно отличить одну молекулу от другой.
Снова полыхнуло, на это раз – чуть ближе. Огненный пузырь повис в воздухе метрах в двадцати над землей… над поверхностью, поправил себя Валерик, Земля отсюда в двадцати восьми с половиной днях пути. Над поверхностью, мать ее так.
Будто тени скользнули над самой головой Валерика. Точно – тени. Почти невидимые на фоне неба продолговатые… сгустки воздуха? Ну не нанимался Сысоев придумывать новые слова для описания увиденного. Местные самолеты? Или вертолеты. Рванули в сторону вспышки, набирая высоту. Потом снова полыхнуло, на этот раз на месте одного из самолетов-вертолетов.
Драка у них тут, поди разбери, кто есть кто. Сысоев поежился. А ведь это наверняка из-за него. До Валерика Сысоева пытаются добраться. Черт. Об этом он не подумал, когда соглашался с договором. Ведь… Ведь так могут и его… Или не могут? Менеджер обещал ведь, а они не врут… Не врут же, правда?
И если бы война – ну ведь не так ведь просто добрался бы враг к месту посадки? Его бы останавливали не тут, над космодромом, а где-нибудь на подходе… Да и зачем самолеты посылать, если просто хотят убить… От слова «убить» стало зябко. Ну вас, в самом деле. Ну вас…
Еще несколько раз полыхнуло – то ли десять, то ли больше, Валерик не считал. Но подальше. Далеко от его танка.
Поток машин влился в город, фасады домов мелькали мимо Сысоева, странной окраски, с непонятными окнами и дверями, если это были окна и двери. Танк тряхнуло, сзади слева дом вдруг обрушился, рухнул крупными обломками на дорогу. Пыль повисла в воздухе яркими разноцветными облаками.
– Все в порядке, – сказал Наблюдатель ровным, бесстрастным голосом, увидев, что Сысоев смотрит на него. – Все под контролем.
– Конечно, – ответил Валерик. – Как же иначе?
И добавил беззвучным шепотом – сто миллионов. Сто, мать его, миллионов.
Десять километров от корабля до места работы. Движение пальца – и сто миллионов. Вот так вот. И все. И домой. Вернусь на корабль – напьюсь. «Дом Периньоном» напьюсь. И потребую икры. Этой, которая дико дорогая, золотая из Ирана, что ли, в Интернете писали. И говядины мраморной из Японии. Но перед этим – напьюсь.
Танк несколько раз свернул, поток вырвался на простор площади, рванулся по кругу, формируя нечто вроде водоворота или вихря. Сотни одинаковых пузырей, наверное, даже те, кто сидел в соседних, не мог с уверенностью указать, в каком именно едет гость с далекой Земли, прилетевший сюда немного заработать. Да, именно – немного. С такой дальней дорогой, да еще и с этой нервотрепкой – сто миллионов не кажутся такой уж большой суммой. Они даже достаточной не кажутся. Нужно было просить больше… Они дали бы миллиард? Ведь обидно – можно было попросить миллиард, а он взял только сто миллионов. Сволочи жадные, зажали денежки…
Несколько танков столкнулись, один из них, кажется, загорелся, в этой сутолоке вспышек и теней огонь так сразу и не определишь. Точно, загорелся. Танк Сысоева резко отклонился в сторону, ускорился. Взрыв – беззвучный, было только видно, как клубок огня вырвался из колеблющейся горы… оранжевый сгусток вдруг потемнел, застыл на мгновение, и всю площадь захлестнула слепяще-белая вспышка.
Несколько домов рухнуло.
Твою мать, пробормотал Сысоев, проводя ладонью по своему лицу, мокрому от пота. Ни фига ж себе…
Танк снова стал непрозрачным.
– Так лучше? – спросил Наблюдатель.
– Да, лучше, – выдохнул Валерик. – Чего это они? Из-за меня? Это – из-за меня?
Наблюдатель молча пожал плечами.
Танк качнуло. Потом еще раз. Остановился.
– Быстро покидаем машину и движемся за сопровождающим, – сказал Наблюдатель. – Просто быстро идем, хорошо?
– Я могу и побежать, если что. – Валерик пригладил волосы. – Но предупреждать надо было. Еще на Земле. Я бы…
– Вы бы отказались?
В голосе Наблюдателя прозвучало что-то, похожее на иронию.
Валерик хотел ответить резко, может быть, даже с оскорблением, но тут рядом с ним будто сварка вспыхнула, на мгновение, словно сварщик пробовал электрод.
Местный, сидевший вроде как перед пультом, свесился на бок из кресла, на пол из руки со стуком выпала… выпал… что-то упало, что-то черного цвета, матовое… И черное пятно на виске у этого местного. И запах горелой плоти, разом заполонивший внутренности танка.
– Это он чего? – спросил Валерик хриплым голосом. – Это он сам себя? Какого?..
Люк открылся, Наблюдатель вышел наружу, не ответив на вопрос Сысоева.
Война, говоришь, пробормотал Сысоев, выбираясь из танка. А чего тогда в себя? Не в меня, мать его, а в себя? В свою башку…
Низкий широкий зал. Плохо освещен. Узкие полосы света под самым потолком. Люди. То есть местные жители. Десятки… сотни вдоль стен. Или это статуи? Рисунки на стенах? Не шевелятся… Замерли… Нет, все-таки живые. Вон, кажется, дышит. И другие…
Сдавленный крик, Сысоев оглянулся – один из местных вдруг ожил и бросился к Валерику, в его сторону… И еще трое.
– Смотри! – крикнул Валерик Наблюдателю. – Это!..
Он даже не успел спрятаться за Наблюдателя, так и смотрел потрясенно на приближающихся…
Трое настигли бегущего первым. Опрокинули на пол. Долгий протяжный крик. Упавший вырывался, что-то шелестел, потом всхлипнул и затих, замер. Трое стояли над ним, затем один из них вдруг взмахнул рукой, ударил себя в грудь и рухнул навзничь.
Сысоев зажмурился и потряс головой.
– Сюда, пожалуйста, – сказал Наблюдатель спокойно, так, будто ничего не случилось. – В лифт.
Никто из местных с ними в лифт не вошел. Дверь за спиной Валерика не закрылась, просто исчезла. Лифт рухнул вниз.
Сысоев схватился за грудь, сердце прыгнуло к самому горлу и замерло там, не способное даже шелохнуться.
– Ничего, – сказал Наблюдатель, – это ненадолго. Тридцать секунд.
Тридцать бесконечных секунд.
Он ведь говорил, что трансфер… пятьсот метров от места работы. От танка до лифта – метров пятьдесят. Получается, что лететь они будут четыреста метров? Или внизу их еще ждет длиннющий коридор?
Лифт явственно затормозил, потом остановился. Сысоев глубоко вздохнул, посмотрел на свои дрожащие руки.
– Уже скоро, – пообещал Наблюдатель. – Тут совсем рядом.
Коридор от лифта до небольшой комнаты длиной был всего метров пятнадцать. За небольшой дверью был круглый зал… Полусферический, зачем-то припомнил правильное название Валерик.
Ровный пол, купол над ним. Купол равномерно светился неярким желтым светом. Все нормально. Еще бы успокоиться. Чтобы пальцы перестали дрожать, и ледяной холод ушел из желудка.
Стоп. Сысоев остановился и сделал шаг назад. Глянул на дверной проем, сквозь который только что прошел. Почти метр толщиной была открытая дверь. Метр матово поблескивавшего металла.
А еще пыль на полу. Тут, возле самого входа, ее почти не было, пол отблескивал, а вот чуть в сторону – пыль. Толстенный слой пыли, будто не год и не два не заходили сюда люди… эти… инопланетяне. Десять лет, двадцать…
Посреди зала – возвышение. Нарост, словно небольшой сталактит… нет, поправил себя Сысоев, сталактит – то, что растет в пещерах сверху, а вот так, снизу, сталагмит. Вот, точно сталагмит. Только небольшой. Оплывшая свечка высотой сантиметров в пятьдесят и диаметром около сорока.
И местные в зале тоже были. Чуть в стороне. Их Сысоев не сразу заметил в слабом освещении. Автоматически проследил за следами в пыли. Узкая дорожка от входа к сталагмиту, будто прошло две или три пары ног. И в сторону, к дальней стене, – широкая, хоженая.
Прислонившись, кажется, спинами к стене, стояло два или три десятка серых фигур. Неподвижно.
Хотя да, знаем мы эту неподвижность. Перед лифтом, в гараже, тоже стояли-стояли, пока…
– Вам сюда, – сказал негромко Наблюдатель, указав рукой на огарок посреди зала. – Наверху там небольшой выступ, отличается цветом от общей массы. Голубой на темно-синем. Прикоснуться пальцем, как и указано в договоре. Любым пальцем, на ваш выбор.
Наблюдатель сказал негромко, но слова под куполом прозвучали неожиданно четко. Оглушительно.
– Сто миллионов, – пробормотал Сысоев, и в зале прозвучало: сто миллионов.
Все ждали.
Лица местных, стоявших вдоль стены, рассмотреть было невозможно, но фигуры их были напряжены, словно в ожидании чего-то… страшного?.. опасного?.. Или перед броском, подумал Сысоев.
До возвышения – метров пятьдесят.
Сысоев сделал шаг и замер. Ему показалось, что кто-то застонал. Кто-то из тех, что стояли возле стены. Как перед расстрелом. Они боятся? Если боятся, то за каким бесом вся эта каша заварилась? Просто сказали бы, что нет такой работы, что не могут предоставить они ее умному парню Валерику Сысоеву, отдали бы ему драгоценностей на сто миллионов долларов… И все. И не взрывались бы их летающие танки на площади, а водитель не прострелил бы себе голову. И никого не пришлось бы убивать в зале перед лифтом. И…
Просто подойти и дотронуться пальцем до выступа. Голубое на темно-синем. Прикоснуться и… Что произойдет? Взрыв? Вспышка? Что, мать вашу, произойдет? Исчезнет город наверху? Погибнут миллионы и миллионы людей? Солнце погаснет?
Еще шаг. Еще. Снова стон в стороне, но на него можно не обращать внимания. Что бы ни произошло после того, как он прикоснется к выступу, – ему гарантировано возвращение домой. Получение драгоценностей и возвращение домой через тридцать одни сутки. И все.
А эти… Это их дело… Они же сами хотели, чтобы кто-то… Валера Сысоев просто успел первым, а они ведь сами хотели, и давно… вон, приготовились, охрану собрали… В конце концов, не дядя же какой-то эту шахту вырыл, дверь из металла сделал, этот самый вырост, голубой на темно-синем… Они сами этого хотят – значит, чего тут дергаться? Они заявку подали в Галактическую Службу и ждали. Долго ждали, если судить по пыли на полу… и на самом этом возвышении.
Шаг за шагом, несмотря на стоны, все громче звучавшие под сводом зала, Сысоев дошел-таки до возвышения. Остановился перед ним.
К поверхности этого сталагмита так никто и не прикоснулся. Пыль сантиметров в десять покрывала поверхность. Это ж сколько времени к ней никто не дотрагивался?
Сысоев протянул руку. Опустил. Снова протянул.
Мертвая тишина.
– Вот так, – сказал Сысоев и прикоснулся подушечкой указательного пальца правой руки к голубому выступу в самом центре чуть наклонной поверхности сталагмита.
Дотронулся и замер, втянув голову в плечи и зажмурившись.
Тишина.
Сысоев открыл глаза – ничего в зале не изменилось. Все? И всех делов, как говорил его дед?
– Все, – сказал Сысоев, и под купол громко прозвучало – ВСЕ!
Негромкий шелест, местные, наконец, заговорили, все громче и громче. Вибрирующий крик взлетел к центру купола и, отразившись, рухнул на пол, разлетелся на сотни осколков.
Несколько фигур отделились от стены, от общей линии силуэтов, медленно двинулись к центру зала, к Сысоеву.
– Черт, – шепнул Сысоев, но даже испугаться толком не успел, фигуры замерли. В руках у них появились… Оружие, что ли? Какие-то кинжалы вроде бы… Но ведь Наблюдатель справится, так? Все под контролем?
Взмах руки – еле слышный хруст – тело рухнуло на пол. И еще одно. И еще. Пять тел лежали на полу, в луже темной крови, расползавшейся все шире и шире.
– Что? – спросил Сысоев, поняв наконец, что Наблюдатель ему что-то говорит.
– Можно уходить, – сказал Наблюдатель. – Все. Вы закончили работу. Можно уходить.
Еще несколько фигур отделились от стены.
– Да-да, – кивнул Сысоев, не отрывая взгляда от темного пятна на полу.
Они быстро и без помех поднялись на лифте в гараж. Там было шумно – кто-то кричал, кто-то, кажется, пел, несколько тел было распростерто на полу, двое местных то ли танцевали посреди помещения, то ли боролись, в руках у обоих поблескивали клинки.
Возле танка, на котором сюда приехал Сысоев, лежало тело водителя. Или это кто-то другой тоже выстрелил себе в висок.
На месте самоубийцы перед пультом сидел живой. Когда Валерик и Наблюдатель заняли свои места и люк закрылся, танк тронулся с места. По пандусу выехал на площадь. Несколько машин, стоявших черными безжизненными грудами возле домов. Люди, бесцельно бродящие среди машин и копошащиеся в руинах, поднимая разноцветные облака пыли. Полупрозрачные летательные аппараты, неподвижно висящие над всем этим.
И небо, играющее яркими, нестерпимо яркими цветами. Все-таки больше похоже на полярное сияние, подумал Сысоев, когда остановился перед люком корабля и оглянулся на город.
Город и город. Ни дымка, ни звука, только ветер.
– Можем лететь? – спросил Наблюдатель, – Или вы хотите прогуляться?
Сысоев вздрогнул, вспомнив падающие тела и эхо предсмертных хрипов, вибрирующее под куполом.
– Полетели, – сказал Сысоев. – И в договоре про гонорар…
– Прямо за люком, – Наблюдатель указал пальцем. – Вот там.
Деревянная коробка была наполнена разноцветными камнями. Сысоев никогда не был специалистом в ювелирном деле, вряд ли отличил бы настоящие камешки от какой-нибудь бижутерии. Валерик присел на корточки, потом просто сел на пол, зачерпнул камешки ладонью и поднес к глазам.
Он не видел, как мимо него в корабль прошел Наблюдатель, не ощутил старта и перелета к основному кораблю. Только в ангаре услышал, как Наблюдатель окликнул его.
– Ага, – сказал Валерик, не отрывая взгляда от камней. – Иду.
Высыпая камни с ладони в коробку, выронил несколько штук на пол, пару минут возился, подбирая. Пальцы плохо слушались, дрожали.
Ничего, пробормотал Валерик, все уже. Теперь домой. Напьюсь. Пересчитаю камни и напьюсь…
Зачем ему было считать все свое богатство – Валерик даже не задумался, просто высыпал камни на покрывало своей кровати и стал сортировать камни по цвету – красные к красным, синие к синим… были еще зеленые и ярко-оранжевые. Потом сообразил, что камни меняют цвет, что камень, который только что был темно-красным, вдруг стал бирюзовым, а после этого – вдруг непроницаемо-черным.
Ладно, Валерик вытер вспотевший лоб шторой, просто посчитаем. С первого раза не получилось, тогда он просто стал раскладывать камешки в кучки по десять штук рядами по десять кучек. Потом сгреб все, не считая – какая, на фиг, разница?
Сколько бы тут их ни было – это сто миллионов. Сто миллионов. Через тридцать один день он сойдет на плиты аэродрома, обменяет эти стекляшки… нет, не все, несколько штук он оставит себе на память. Жаль, что нет фотографий…
Валерик спохватился, что за все время полета не делал снимков, которые можно было потом предъявить… да кому угодно предъявить – коллегам, соседям, родственникам… Не «Порш» какой-нибудь, не «Ролекс» с золотым браслетом, а вот эти вот играющие цветом камни. Вот так вот, на ладони. И пусть они все обзавидуются…
А еще было бы неплохо, если бы Наблюдатель все-таки сфоткал бы то, как они ехали в прозрачном танке… Эти рушащиеся дома… инопланетян этих синерожих, убивающих друг друга и себя самих… Нужно будет спросить. Не сообразил сразу потребовать, придурок, теперь этот урод может состроить постную рожу и сказать, что договором это не предусмотрено…
Ладно, как будет – так будет. Валерик и без фотографий не забудет всего, что с ним случилось. Запах горелой плоти, бьющиеся в судорогах тела, шелестящие голоса, небо, похожее на… ни на что не похожее, если честно.
– Слышь, – наклонившись к переговорному устройству на письменном столе, позвал Валерик. – Наблюдатель!
– Да, – мгновенно, без малейшей задержки ответил Наблюдатель.
– Хочу сегодня банкет небольшой устроить, есть повод, как полагаешь?
Наблюдатель не ответил.
– Есть-есть, – хрипло засмеялся Сысоев. – Я тут набросаю меню. Составь компанию. Составишь?
– Да, конечно. – Голос Наблюдателя, как обычно, был ровен и спокоен.
И то верно, это у меня праздник, подумал Валерик, а у него… Получит зарплату свою обычную… Максимум – командировочные. Или что там у них… Деньги же у них какие-то есть? Ради чего-то они тусуются на Земле, возятся с клиентами, летают хрен знает куда не пойми зачем…
– Через час давай… Хотя, нет, давай через два – я еще душ приму, пропотел весь… Надо бы вам в контору рекламацию направить – нельзя же так нормального человека без предупреждения… Вот тебя оштрафуют, ты ведь мог…
– В договоре… – начал Наблюдатель, но Сысоев не дал ему закончить, засмеялся.
– Зануда ты, парень! Все вы зануды! Пошутил я, понятно? Или для ваших инопланетных мозгов наши шутки недоступны? Успокойся – просто выпьем и закусим.
И они выпили и закусили.
Гулять так гулять, тем более – за чужой счет.
Валерик заказал для банкета все, что только смог вспомнить: одной икры на столе оказалось видов десять, здоровенная рыбина, всякого разного мяса пятнадцать сортов, экзотические фрукты и овощи, пара тортов, пирожные, конфеты в коробках, – все, что ассоциировалось у Сысоева с шикарным столом.
Ну и, ясное дело, выпивка.
Сысоев совершенно искренне пожалел, что все это изобилие достается ему бесплатно, было бы классно все это оплатить из собственного кармана, с заработка, полученного от инопланетных жлобов, чтобы увидели они, как может гулять…
Хотя, выпив первый бокал, подумал Валерик, пожалуй, за свои рука бы могла и не подняться.
– Ладно, – провозгласил он, по-быстрому опростав фужер шампанского. – Без тостов пить – впадать в алкоголизм. За мозги раба божьего Сысоева Валерки!
Наблюдатель подставил свой бокал под удар посуды Сысоева, выпил. Как всегда – без выдохов, затаенного дыхания или, наоборот, сладострастного причмокивания. Будто воду пил. Наверное, поэтому Сысоев и перестал в начале полета звать инопланетянина к столу. И больше звать не будет. Вот отметят выполнение работы, и пусть даже на глаза не появляется. Обойдемся.
– И между первой и второй… в смысле, второй и третьей… – Валерик разлил оставшееся в бутылке вино в два фужера, бутылку сунул под стол. – За бестолковых мудаков с синими рожами!
И выпил, не чокаясь, не обратив внимания – выпил Наблюдатель или нет.
Пьет – пусть пьет. Не хочет – ему же хуже. Хрен ему разрешают в командировке питаться так, как клиент. Не могут своему мальчику на побегушках разрешать то же самое, что и человеку, заработавшему сто миллионов… Вот с завтрашнего дня будет Наблюдатель у себя в каюте какую-нибудь пасту белковую жрать, а господин Сысоев – всякие изыски. Из принципа будет изыски трескать, пусть хоть через не могу или тошноту… Потому что – заработал.
Во-первых, придумал эту работу для себя. А во-вторых…
Если подумать, то он смог сделать то, на что не решились эти типы на планете… Не хватило у них храбрости, чтобы нажать на кнопку… да, на кнопку, на голубое на темно-синем. Сколько их на той планете было? Миллионы? Миллиарды? А никто… Никто…
Сысоев налил себе несколько раз подряд водки в рюмку и выпил, не закусывая.
Слабаки! И еще… Получается, что во всей долбаной Галактике… А ведь точно – во всей Галактике никто не смог такого… чтобы кнопку нажать… А почему? Ведь в Галактике народу должно быть до фигища… Твое здоровье, Валера! Твое здоровье!
Сколько, говоришь, народу в Галактике? Ну не миллиарды, миллиарды миллиардов миллиардов – вот сколько народу в Галактике, а никто не нажал кнопку, пришлось ждать, пока Валера Сысоев согласится… Додумается. Конечно… Ваше здоровье!.. Конечно додумается… А потом нажмет…
– А ты чего не пьешь?
– Спасибо, я пью. – Наблюдатель действительно налил себе водки и выпил. – Вот.
– Это правильно. За упокой, как я полагаю. Это скольких же я ухлопал, а? Я же убил? Это же оружие было?
Наблюдатель молча посмотрел в глаза Сысоеву и не ответил.
– Да ну ладно! Понятно же – придумали хреновину такую смертоубийственную, что даже сами боялись стрельнуть… Кнопочку нажать. Да ты не бойся, мне это без разницы, сколько на тот свет ушло синерожих, правда. Просто знать хочется. Всех противников на ноль помножил? Сколько лет они воевали? Ты же сам видел – пыли там полно было, значит, построили пункт управления, подключили кабеля к кнопке, а нажать – в носу не кругло, как мой дед говорил. Пришлось кого-то со стороны звать… Что, никого не нашлось на других планетах? Да ну брось, не может быть, чтобы я один такой умный… – Сысоев засмеялся. – Нет, понятно, что я да-ле-ко не дурак, но такая тьма народу… Если бы у нас понадобилось шарахнуть по кому-то ракетой… сотней ракет… что, не нашлось бы желающего? Даже не за камешки… не за сто миллионов, а так, по приказу и дисциплине. Ну не единственные же мы уроды во Вселенной, чтобы убивать вот так… пальцем нажать, и нет – миллиардов нет или миллионов… Из-за меньшего количества они не стали бы так беситься, правда? Ну колись – скольких я угробил?
Наблюдатель молчал.
– Ну одну-то страну – уж точно в дребезги. Сколько у них война длилась? Десять лет? Двадцать? Или у них, как у нас при Союзе, – холодная война была? А тут я… – Сысоев хихикнул. – Страну угробил? Или больше?
– На этой планете единое правительство уже более пятисот ваших лет, – сказал вдруг Наблюдатель.
– Врешь… Как это – единое правительство? Как это – пятьсот лет? А кто же стрелял? Я тебя спрашиваю – кто стрелял? Ведь и по мне стреляли… и по тебе заодно… Что же это – гражданская война получается? Или как?.. – Сысоев растерянно посмотрел на собеседника. – Если бы война у них была гражданская, так руины, наверное, были, нет? Город же был целым, пока мы по нему не проехали… Да и то… Сколько там домов разрушили… Не, ты не молчи, сволочь, не молчи!.. Что это было?
– Мы не обязаны, согласно договору, сообщать вам подробности выполненной работы. Вы подрядились… – Наблюдатель произнес это слово с нажимом, – подрядились нажать кнопку за сто миллионов долларов в драгоценных камнях. Работа была вам предоставлена, вознаграждение за нее – выплачено. Даже налог мы взяли на себя, все сто миллионов остаются у вас.
– Но…
– И никакой информации. Извините. – Наблюдатель отложил салфетку в сторону и встал. – Я пойду, пожалуй, спать.
– Спать… – пробормотал Сысоев, глядя на закрывшуюся за Наблюдателем дверь. – И хрен с тобой! А я вот…
Но пить не хотелось. И есть – тоже.
Выбросят они свою хавку. Или в холодильник сунут. Сысоев никогда не видел, как убирают со стола. И как накрывают, готовят, хранят продукты – тоже не видел. Наверное, клепают они эти деликатесы из какого-нибудь дерьма… Из космической пыли. И ржут потом, видя, как Валерка причмокивает, лопая все это… изысканное…
Да и черт с ними! Можно и котлету из опилок потерпеть, дома вон тоже никогда не видел, что именно в колбасу на заводе кладут… Не видел, а слышал разное. Похоже на икру – значит, икра… Валерик зачерпнул рукой из мисочки золотистую иранскую икру, облизал пальцы.
Не было, говоришь, войны? На планете не было, так, значит, с другой планетой воевали. Вон, танки у них без колес и крыльев летали, в космос тоже, наверное, вышли. Вот и…
Тогда какого они друг друга мочили, Валера? Нет, правда, зачем? Друг в друга… Этот, водитель, он ведь мог не в висок себе шарахнуть, а в тебя, Валерик. Ты бы и мяукнуть не успел. Нет, возможно, Наблюдатель такой крутой, что шансов у водителя не было до тебя добраться, но мог же он, скажем, танк в дом вогнать. Ломаются ведь танки, горят и взрываются, ты же сам, Валерик, видел… А он себе в висок. Почему? Зачем?
И те, что в гараже… Один-то не выдержал, бросился на Валерика… Бросился или просто так побежал, обычай у них такой, чтобы не самоубийство, а чтобы кто-то из ближних помог… ни хрена, ведь один из тех, кто побежавшего убил, сам себя потом… и в зале, где кнопка…
– Какого хрена? – спросил Валера у своего отражения в ванной.
Он, оказывается, уже пришел в ванную, между прочим.
– Какого черта они творили? – Валера прямо в одежде стал под душ. – Они меня сами привели, а потом… потом сами же себя и… или я включил часовой механизм? И вот я лечу, пьяный в дымину, а шестеренки в часиках крутятся, стрелка подходит и – бац! Только на хрена? И зачем кого-то для этого звать? А может…
Валерик стащил с себя мокрую одежду, бросил ее на пол ванной, вытерся и пошел в спальню.
Камешки светились в полумраке, словно он приволок с собой кусочек того неба…
– В коробку, сволочи! – прикрикнул Валерик. – Сто миллимонов… миллионов не могут просто так валяться…
Коробку пришлось вынести в кабинет, чтобы отсветы не мешали спать. Хотя…
Уснуть сразу не удалось – в голову лез один и тот же вопрос, не отпускал, лупил в виски и подкатывался тошнотой к горлу. Что я сделал? Что я, суки, сделал?
Пальцем пошевелил, да? И все? Все. Пальчиком в вот так…
Сысоев лежал на кровати, глядя в потолок и повторял раз разом:
– Что? Что? Что?
К утру он, наверное, уснул, потому что вдруг оказался в кабине того танка, хлопнул по плечу водителя и спросил:
– Зачем меня привезли? Что за кнопка? Что?..
Водитель усмехнулся болезненно, вытащил из-за спины свою странную матово-черную пушку… скользкую очень пушку, Валерик попытался отобрать ее у водителя, но не смог – скользкая, никак не удавалось ее схватить и вырвать из руки… Вспышка, мертвое тело свешивается с кресла…
Потом Валерик вошел в гараж, а фигуры, стоявшие вдоль стен, вдруг пошли к нему, замкнули в кольцо… шли-шли-шли-шли… приближались к нему… в руках – клинки, осколки радужного неба… а потом, когда до Валерика оставался один шаг, все фигуры – без глаз, без лиц – разом подняли осколки неба и вонзили в себя… И рухнули. А за ними оказались еще безликие силуэты, а за этими – еще… кровь текла, поднялась по щиколотки Сысоеву, потом выше, выше…
Сысоев закричал и проснулся.
Наблюдатель к завтраку не вышел. Да и сам Сысоев есть не хотел, выпил только чашку кофе и вернулся к себе в спальню.
Чего это его так?
Не мог же он и в самом деле совершить нечто такое – ужасное? Не мог? Ведь эта Галактическая служба – просто контора по трудоустройству. Ведь правда? Да, говорят, что через них можно и в наемники записаться на войну в другую звездную систему. Ну и что? Ну не миллионы и миллиарды людей убивать? И что за чушь – вот так приготовить кнопку и сто лет… даже пусть пятьдесят или тридцать… десять лет ждать, чтобы кто-то прилетел и нажал… Так ведь не бывает, это ведь бессмысленно… Правда ведь, бессмысленно?
Стоп. Стоп, мать твою!
А если… Если так – хотели кого-то замочить… целую планету или даже галактику… но ведь у них все по закону? За все нужно будет потом расплатиться… И никто не хотел становиться преступником, а нашелся умненький Валерик Сысоев, сам напросился… Его привезли к кнопке, подставили, даже камни дали, а на самом деле… на финише его уже будут ждать парни с наручниками… или как там у них выглядит арест?
Подставили. Вот теперь – похоже. Валерик вскочил, замер, пытаясь сообразить, что же теперь делать, потом метнулся в свои апартаменты, дрожащими руками, матерясь, вытащил из кармана рубашки, висевшей в шкафу, договор, листал-листал-листал… вот… в рамках закона, блин, не несет ответственности… заказчик не несет ответственности, а ГСПТУ гарантирует, что предоставленная работа совершенно законна и так далее…
И еще дальше – пункт, по которому Служба гарантирует, что предоставленные услуги не могут нанести вреда всему сообществу Земли. А ему ведь примерещилось, что это он мог и по Земле врезать, чтобы… ну просто, чтобы вроде как свой по своим ударил… Нет, все чисто. И славненько, простонал Сысоев, падая спиной на кровать.
Все, забыли.
Ничего такого не было. Может, это такая религиозная заморочка у них на планете была? Может быть такое? Типа, призвать бога… или дьявола… Или там новый реактор включить… или… Да не знаю я, что там могло быть, не знаю! И не интересно мне это ни хрена! Есть камни на сто миллионов. Есть мое будущее богатство. Бабы – любые, самые недоступные. Жратва – настоящая, не эта, сделанная из вакуума, а настоящая… Весь мир в его распоряжении – нормальный мир, с простым голубым небом, с нормальными людьми, которые не станут рыть колодцы, чтобы потом…
Перестать об этом думать.
И он перестал.
Только таскал каждый вечер с собой из бара бутылку чего-нибудь крепкого. Не важно чего, лишь бы крепкого, вырубающего с первого… ну со второго стакана. Утром вставал с ясной головой и без следа похмелья, выпивал чашку кофе, и снова пил-пил-пил… И снова просыпался здоровым и бодрым.
Сволочи! Сволочи, даже напиться толком не дают.
Не было ничего! Не могло быть такого… Он же не знал. Он не хотел ничего такого – ни водителя, запрокидывающегося с кресла, ни тех убивших себя… ни взрывов, ни рушащихся домов… Ничего он не хотел, кроме денег.
Он же все рассчитал, все-все-все-все… Он придумал работу, которая… невозможную работу, он не хотел убивать… или становиться причиной… причиной чего, мать вашу? Причиной чего он стал? Зачем была эта кнопка, почему люди убивали, чтобы он к ней попал, а потом сами себя…
Это не укладывается в голове. Не укладывается. Он не может ничего придумать. А если даже и сможет – как он поймет, что это вот… что эта его мысль – правильная, как выделит ее из десятков кошмаров, приходивших к нему в голову ночами?
– Открой! Слышишь, открой! – Сысоев несколько раз ударил кулаком в дверь комнаты Наблюдателя. – Открой.
– Да, конечно. – Дверь открылась, за ней стоял Наблюдатель, безукоризненно одетый и расчесанный, несмотря на поздний… или ранний час. – Я могу вам чем-то помочь?
– Ты… – Сысоев ступил через порог, отодвигая Наблюдателя в сторону. – Можешь. Должен, твою мать! Ты должен мне сказать – что там было? Что я сделал?
– Вы нажали кнопку. Пошевелили пальцем.
– Нет… Не-ет!.. Ты не выкручивайся. Не ври мне. Просто скажи – что я сделал? Что произошло после того, как я…
– Мы вернулись на корабль и улетели, – спокойно сказал Наблюдатель.
Сысоев завыл, сжав свою голову руками. Крутанулся на месте, замер, согнувшись почти вдвое.
– Ладно, – пробормотал он, не разжимая рук. – Ты не хочешь говорить просто так… Хорошо. Тогда сделаем по-другому… Вот…
Валерик сунул руку в карман брюк, вытащил горсть драгоценных камней, светившихся, как уголья. Протянул их Наблюдателю.
– Вот. Я не считал, взял, сколько в руку вместилось. И вот еще, – он выгреб камни из другого кармана. – Тут, наверное, половина всего… Возьми. Хочешь – себе, хочешь – отдай своему начальству… Только скажи, что я сделал! Скажи, прошу… Мало? Тебе этого мало? Да все забери! Все! Я же не смогу жить дальше… не смогу… Я хочу знать! Ты должен… Ваша контора должна… Все забирайте! Я хочу расторгнуть договор. Да. Я хочу расторгнуть договор. Вот, смотри…
Сысоев вытащил из нагрудного кармана рубахи мятый, потертый на сгибах договор, сунул его в лицо Наблюдателю.
– Вот, смотри! Это ваш чертов договор! И нет его! – Сысоев несколькими движениями разорвал договор в клочья. – Нету договора! Нету!
Наблюдатель молчал.
– Что? Что не так?
– Договор может быть расторгнут только по обоюдному согласию сторон, – сказал Наблюдатель. – И до начала его выполнения. Сейчас договор расторгнут быть не может. Извините.
– Сволочи… – простонал Сысоев.
Он повернулся и вышел из комнаты.
– Вы забыли камни, – сказал ему вдогонку Наблюдатель.
– Я знаю, – сказал Сысоев.
Утром Сысоев нашел все камни в миске на обеденном столе.
Последний завтрак.
– Я не смогу жить, – тихо сказал Сысоев, глядя сухими глазами в стену перед собой. – Так никто не сможет жить.
– Вы сможете, – так же тихо сказал Наблюдатель. – Вы – сможете.
– Такая я сволочь? – спросил Сысоев.
– Да, – ответил Наблюдатель, – именно такая. Галактическая Служба По Трудоустройству благодарит вас за то, что вы воспользовались нашими услугами.
– Какие же вы… – начал Сысоев. – Какие вы…
– Мы только предоставляем работу. Ничего более, – прервал его Наблюдатель. – А выбираете вы ее сами.
