XIV

У Кристины подкосились колени. Доктор Фу подхватил ее привычным движением и усадил на стул. Кристина тяжело задышала, все поплыло перед глазами: яркая неоновая лампа, множество людей на стульях у входа в кабинет врача, белые лакированные стены. Женщины, листающие журналы. Крик ребенка. Строгий голос гинеколога:

– В этом нет никакого сомнения, вы ждете ребенка.

На секунду Кристине показалось, что она теряет сознание. Нет, не от страха. Просто из-под ног вдруг ушла почва, и Кристина полетела в пустоту.

Ребенка? Она? Не может быть. Она давно уже не думала ни о чем подобном. Ей сорок три года, впереди климакс. Какие дети? Но что, если это все-таки правда?

Ее первый ребенок был обречен на смерть, никому и в голову не приходило его оплакивать. Он был ошибкой девятнадцатилетней девушки, последствием мимолетной связи. Ему не было места в ее жизни. Только став матерью, Кристина осознала, что сделала. Вторым был Джош. Незадолго до того, как Джошу исполнилось три года, Кристина снова забеременела. Она не хотела ребенка, муж тоже. Аргументов нашлось множество: частые командировки мужа, ее туристическое бюро, Джош, на которого и так не хватало времени. Кристина подчинилась – неохотно. Позже она узнала, что именно тогда любовница мужа по ту сторону китайской границы родила ему сына. Именно поэтому ее сын должен был умереть. Кошмарные сны преследовали Кристину несколько лет. В одном из них она произвела на свет совершенно здорового младенца, которого желала больше всего на свете, а он вдруг бесследно исчез. Она искала его повсюду. Как сумасшедшая, в окровавленной ночной сорочке, бегала по больнице из одной палаты в другую. Переворачивала вверх дном шкафы в своей квартире. Потом понеслась в метро, где с подозрением таращилась в лица пассажиров и рылась в их сумках, пока, вбежав в последний вагон, не упала в изнеможении на скамью и не проснулась. После этого Кристина больше не хотела детей, подумывала даже о стерилизации.

А сейчас? Что, если доктор Фу все-таки не ошибся? Они с Полом слишком стары, чтобы решиться на такое. В ее возрасте вероятность родить больного ребенка слишком высока. Сможет ли она пойти на такой риск? Как отреагирует Пол? Как это вообще все будет выглядеть? В ее крохотной квартирке? С Джошем? Как быть с бюро? А Пол вообще живет на Ламме. Кто будет заниматься ребенком? Бессонные ночи, колики, первые зубы. Откуда взять на это силы? Вопросы и сомнения так и роились в голове, и, когда Кристина уже чувствовала себя погребенной в этом ворохе страхов и предчувствий, что-то вдруг словно приподнимало ее над землей и уносило прочь. Она вновь обретала равновесие, но словно в ином мире. Там не было места ни горестям, ни заботам – ничему, кроме того состояния, исполненного бесконечной, почти невыносимой легкости, которому Кристина не могла дать точного названия. Кристина как будто приняла наркотик, и эйфория обещала быть вечной. В ней рос человек, пусть даже пока величиной с булавочную головку. И это не ошибка. Собственно, почему бы и нет? Последний шанс, каприз судьбы. Или ее подарок.

Когда же все произошло? Неужели в ту субботу месяц назад, когда они с Полом вместе возились на кухне и Кристина вдруг почувствовала такое желание, что буквально впитывала Пола всем своим существом? И много дней спустя ее кожа покрывалась мурашками при воспоминании об этом вечере. А может, на следующее утро, когда Пол принес ей в постель кофе со свежими круассанами? Они провалялись в постели до полудня и дважды занимались сексом. Не с такой дикой страстью, как накануне вечером, но с большей нежностью, отдаваясь любви целиком и не в силах оторваться друг от друга. Может, это и был момент зарождения новой жизни?

Любовные ласки других мужчин Кристина воспринимала как своего рода прелюдию к одному-единственному неповторимому мгновению. Пол и в этом был особенный. Он единственный уважал ее свободу, потому что и над собой не терпел никакого принуждения. Он единственный поддерживал ее во всем. И не падал в изнеможении по вечерам, уткнувшись носом в подушку и всем своим видом давая понять, что сил на нее у него не осталось. Он внушал ей чувство защищенности. В его присутствии Кристина буквально излучала покой, но именно это ее состояние, как казалось, и пробуждало в нем желание.

Радость ощущения новой жизни длилась недолго. Ночью вернулись сомнения и страхи – наглые и отвратительные, как огромные жабы. Комнатка, где едва умещалась двуспальная кровать и стул, стала еще теснее. Куда ставить колыбель? Где найти время на новорожденного? Стоит ей пару дней не появиться на работе, как там начинаются проблемы. Нечего даже и думать о декретном отпуске. Кроме того, они с Полом старые. Очень старые. Ей будет шестьдесят, а ребенок еще не окончит школу. А Полу семьдесят, подумать страшно! Где они возьмут денег на его образование?

Кстати, о Поле. Захочет ли он стать отцом еще раз после смерти Джастина? Чем больше Кристина думала об этом, тем труднее ей было такое представить. Они никогда не заговаривали о детях. Неужели все из-за возраста? Что изменилось бы, повстречайся они лет на десять раньше? Тогда она точно захотела бы ребенка от Пола. Кристина прикрыла глаза, прогоняя ненужные мысли. Сослагательное наклонение – для тех, у кого в запасе уйма времени. Не для нее.

Тогда, может, ей избавиться от этого ребенка, а Полу вообще ничего не рассказывать? На ранней стадии беременности это вопрос нескольких минут. Он ничего не узнает. Как она обычно поступала в таких случаях раньше? Взвешивала «плюсы» и «минусы». Список «минусов» представился бесконечно длинным. Рожать или не рожать – третьего не дано. Но аборт тайком от Пола? Такого Кристина просто не могла себе представить. Она должна ему признаться. Если он скажет «нет», она подчинится.

Не волноваться. Главное – не волноваться. Кристина повторяла это как мантру, словно сама себе шептала на ухо. Она стояла в зале прибытия аэропорта Чхеклапкок и удивлялась тому, что на нее никто не обращает внимания. Как могут все эти люди не замечать того, что с ней происходит? На какое-то мгновение Кристина отдалась во власть бесполезных мечтаний. Мальчик или девочка? Синие глаза Пола или карие, ее? У новорожденных такая нежная кожа… И улыбка, как когда-то у Джоша. Их любовь безусловна, она не знает границ. Стать для кого-то центром вселенной, в последний раз…

Но самолет уже совершил посадку. Еще совсем немного.

Где она ему об этом скажет и когда? На Ламме, во время прогулки, или когда они сядут ужинать при свечах? А может, здесь, в Гонконге, посреди этой суеты? Или на Пике? На последнее надо было решиться. Кристина знала, что Пол поднимался туда вместе с Джастином. С другой стороны, это самая высокая точка в городе, что придало бы моменту особую торжественность. И потом, Пик много значил и в жизни Кристины. Сколько раз он предоставлял ей убежище от городской жары и удушающей влажности! А какой умиротворяющий вид открывается оттуда на гонконгские крыши и Южно-Китайское море! Только там Кристина чувствовала себя по-настоящему свободной. Туда убегала в поисках одиночества. Подняться на вершину по Лугард-роуд, сесть на скамейку, – лучшего места для подобного признания не придумать.

Кристина уже видела эту его улыбку. Этот взгляд, который словно приподнимал ее над землей. Как она только выдержала без него целую неделю! В его объятиях забывались все заботы. И вот ребенок. От него. Да в чем здесь еще можно сомневаться?

– Ну давай рассказывай…

Они только что сели в экспресс. Кристина едва могла дышать от волнения. Медленно протянув руку, она наклонила голову Пола к себе и прошептала ему в ухо:

– Не здесь.

– А где? – удивился Пол. – Куда мы вообще едем?

– К метро. От «Сентрала» возьмем такси до Пика.

Она внимательно разглядывала его лицо, словно вчитывалась.

– Именно туда? Ты уверена?

Судя по голосу, Пол не ожидал ничего плохого.

Она кивнула:

– Да.

Таксист высадил их у самого подножия. Еще в метро Пол купил две бутылки воды. Они свернули на Лугард-роуд – узкую, как лесная тропинка, петляющая вокруг горы. По обеим ее сторонам стояли непроходимые заросли. Белые корни деревьев вздымались над землей ажурными арками. Они шли, словно в туннеле. День выдался теплый, но не жаркий. Вокруг щебетали птицы. Городской шум слился в сплошное приглушенное урчание. Кристина подвела Пола к одной-единственной скамейке, откуда открывался вид на гавань и Коулун.

– Дело в том, что я… – Кристина замолчала.

Как это сказать? Я беременна? Я жду ребенка? Слишком банально. Но даже на такую фразу сил не было.

– Сколько будет один плюс один? – неожиданно для себя спросила она.

Пол задумался:

– Один плюс один будет… – в его глазах уже блестели слезы, – три!

Кристина кивнула и почувствовала, как что-то качнулось у нее внутри. Словно грузовой состав проехал по висячему мостику, готовому оборваться в любой момент. Но реакция Пола осталась ей непонятна. Обрадовался он или испугался? «Да» или «нет»?

Кристина вдруг ощутила себя одинокой как никогда. Как будто вложила в руки Пола все, что имела в жизни. И что это за слезы у него на лице, неужели от радости? Даже когда Пол обнял ее, Кристина так и не смогла этого понять. Но это ее ребенок, и она ни за что с ним не расстанется. «Да», Пол. Пожалуйста, скажи «да»…

– И что ты обо всем этом думаешь? – прошептал он.

Кристина пожала плечами:

– Мы не староваты для такого?

– Ты имеешь в виду, есть ли риск для ребенка родиться больным?

– Да… Нет… В конце концов, это можно проверить. Я имела в виду, каково ему будет с такими старыми родителями?

Кристина отвернулась, пряча глаза от Пола.

– Родители могут быть несносными по разным причинам, – продолжал шутить он. – Даже не знаю, на каком месте в этом перечне возраст.

Так, значит, все-таки «да»? Или он таким образом выражает свою радость? Кристина не нашли в себе мужества спросить. Только сказала, как могла сухо:

– Как ты себе вообще это представляешь? Я имею в виду… С этим ведь теперь придется жить каждый день…

Взглянуть на дело с практической точки зрения – только так. За что еще спрятаться, если не за собственные сомнения?

– Все это не важно, – отмахнулся Пол.

– То есть как «не важно»?

– Может, составим список «плюсов» и «минусов»? – Он улыбался.

– Нет, но мы должны отнестись к этому серьезно.

– Разумеется. Мы должны рассчитывать свои силы.

– И ты так просто говоришь об этом? – Кристина будто возмутилась, сама не зная чему.

– Ничего подобного, – возразил Пол. – Просто самые трудные вопросы нужно ставить сразу. Если мы сумеем на них ответить, все остальное решится само собой. – Он посмотрел ей в глаза. – Какова была твоя первая реакция?

Кристина опустила голову и ответила не сразу:

– Я не поверила.

– Я имел в виду не это. Ты обрадовалась или огорчилась?

Кристина понимала, чего он от нее добивается, но никак не могла решиться произнести нужные слова.

– Что сказал тебе внутренний голос, «да» или «нет»?

Он оставался на удивление спокойным. Уверенность Пола как будто даже росла. Во всяком случае, Кристина ощущала ее все явственней. Он определился сразу и уже знал ее ответ.

– Мы с тобой достаточно старые, чтобы доверять собственной интуиции. Кроме того, ничего другого нам просто не остается.

Только теперь Кристина нашла в себе мужество взглянуть Полу в лицо. «И я еще могла сомневаться?» – удивилась она, встретив его взгляд.

На обратном пути говорил Пол. Он вспоминал, как когда-то поднимался на Пик вместе с Джастином и вместе они представляли себя птицами, которые летают над городом и какают на головы прохожим. А потом Джастин ложился на скамейку, а Пол садился рядом, испытывая легкое головокружение от бесконечных «детских» вопросов.

– Однажды он спросил меня, правда ли, что раньше мир был черно-белым.

Кристина улыбнулась:

– Как ему такое только в голову пришло?

– Мы смотрели фильм Чарли Чаплина, естественно, он был черно-белый. Джастин истолковал это по-своему. В другой раз он ошарашил меня вопросом, могут ли взрослые веселиться просто так, как это делают дети, или же им для этого обязательно нужен повод?

– И что ты ему ответил?

– Что не знаю. Сказал, что до сих пор не сталкивался ни с чем подобным, но обязательно сообщу ему, как только увижу.

– Что увидишь?

– Взрослого, который радуется без причины.

– И что, увидел?

Пол покачал головой:

– Нет. Радости видел много, но чтобы без причины… Боюсь, что нет.

И тут Кристина поняла, что у их ребенка будет не один старший брат. Джастин давно стал частью их семьи. В том смысле, в каком мертвые становятся частью каждого из нас, – одни в большей степени, другие в меньшей.

– Мастер Вон знал об этом заранее. – Тон его голоса сразу изменился, будто Пол говорил с самим собой.

– О чем?

– О твоей беременности.

– Об этом ты мне не рассказывал, – удивилась Кристина.

– Разве?

Откуда это смущение в его голосе?

– Нет. А что именно он говорил?

– Он сказал, что я подарю жизнь.

– Подаришь жизнь?

– Да.

– Что-нибудь еще?

– Нет.

Три дня спустя Пол впервые встретился с ее матерью. Кристина рассказала ей о беременности, и та захотела немедленно познакомиться с отцом ребенка. В город, однако, ехать отказалась. Поэтому договорились встретиться в «Доме высшей гармонии» – китайском ресторане в торговом центре в Ханхау.

Кристина нервничала, вспоминая свой первый ужин в компании матери и бывшего мужа, вылившийся в двухчасовую пытку. Мать с первого взгляда невзлюбила будущего зятя и устроила ему настоящий допрос. Как ни старался бедняга, ничего изменить не смог. Но особенно неприятные воспоминания были связаны с поведением самой Кристины, которая не решилась перечить матери и превратилась вдруг в тихую, послушную девочку, внимавшую разговорам взрослых с открытым ртом. Меньше всего она хотела пережить нечто подобное во второй раз.

Отношение к Полу Лейбовицу оставалось подозрительным с самого начала. Не то чтобы мать имела что-то против иностранцев, просто очень сомневалась в их способности понять китайцев с их образом мысли, культурой, обычаями. «Уж слишком они не похожи на нас, – говорила она. – Лучше держаться от них подальше».

«Дом высшей гармонии» был любимым рестораном матери. Зал имел размеры небольшого футбольного поля, с красным ковром на полу и такого же цвета лакированными стенами, на которых висели панно с изображениями карпов и позолоченные светильники. За большими круглыми столами, идеально подходящими для семейных ужинов, почти никогда не было мест. На ковре под столами темнели жирные пятна, валялись крошки. Чем шумнее и многолюднее ресторан, чем грязнее его залы, тем лучше кухня – так полагала мать Кристины.

Кристина не пыталась ее переубедить и старалась не замечать крикливой публики за соседними столами. Но сегодня шум как никогда действовал ей на нервы. Накануне Пол всячески старался ее успокоить, говорил, что отлично понимает свою задачу. Произвести хорошее впечатление на китайскую маму – чего уж проще, ему не впервой играть роль будущего зятя. Возможно, это была не самая уместная шутка в сложившейся ситуации, однако Кристину она успокоила. И сейчас вздох облегчения вырвался из ее груди, стоило только Полу переступить порог зала.

Он был в черных льняных брюках и белой рубашке. Свежевыбрит. Седые волосы едва прикрывали уши. Очевидно, Пол побывал у парикмахера. В одной руке он держал коробку любимых конфет Кристины, в другой – булочку в форме персика с начинкой из семян лотоса – китайское традиционное лакомство и символ долгой жизни. Мать ни слова не говоря приняла подарок и положила его на стол. Потом коротко взглянула на Пола и села.

– Пол, это моя мама, У Цзе, – представила Кристина. – Мама, это…

– Сколько вы зарабатываете? – перебила У Цзе дочь.

– Мама!

От стыда Кристина чуть сквозь землю не провалилась. Теперь стало ясно, что этот вечер добром не кончится. Как ни предупреждала Кристина мать, как ни умоляла ее последние два дня воздержаться от подобных вопросов – все оказалось напрасно.

– Человек – живое сокровище, деньги – мертвое, – смущенно улыбаясь, заметил Пол.

Худшего ответа не могло быть. Оставалось только добавить, что деньги для него ничего не значат, что живет он скромно и вот уже несколько лет нигде не работает, так как оплакивает своего умершего сына. Этого было бы достаточно, чтобы семейный ужин закончился, не успев начаться. Хотя, возможно, мать из вежливости дождалась бы заказа, поела и без промедления попросила бы дочь вызвать такси. Она потеряла мужа, сына, родину и тем не менее работала, пока оставались силы. Как могла она понять затворничество Пола?

Теперь Кристина спрашивала себя, как ей дожить до конца этого ужина. Может, лучше пожаловаться на тошноту и удалиться восвояси? Ее мать не тот человек, на которого можно произвести впечатление китайскими поговорками, тем более такими. У Цзе никогда не смотрела на человека как на сокровище, люди и сокровища для нее – понятия из разных сфер, не имеющих друг с другом ни единой общей точки. Этому научила ее жизнь.

Мать запыхтела. Быстрый взгляд исподлобья не предвещал ничего хорошего.

– С деньгами ты дракон, без денег – земляной червь, – угрюмо пробормотала она.

– Вы правы, – кивнул Пол. Он уже понял свою ошибку и быстро взял подходящий случаю уверенно-почтительный тон. – Поэтому спешу добавить, что доходы мои вполне достаточны.

– Хм… – хмыкнула мать, с шумом глотнув чая, и подозрительно посмотрела на Пола поверх круглых очков. Она была в традиционном красном жакете с драконами, редкие седые волосы подобраны и закреплены двумя похожими на палочки для еды заколками.

Кристина знала, как плохо сочетаются в сознании ее матери понятия «достаточно» и «деньги». Дело было даже не в непомерной жадности, просто деньги были для нее естественной основой жизни, единственным, что обеспечивало уверенность в завтрашнем дне. Только они сделали возможным для нее и дочери переезд в Гонконг, потому что с деньгами летают даже бескрылые птицы.

– Достаточно для пятерых, я имел в виду, – спешно поправился Пол, поняв, что его ответ не удовлетворил будущую тещу. – У меня дом на Ламме и ценные бумаги, на проценты от которых вполне можно жить.

У Цзе вскинула голову. Теперь она решила, что имеет дело с ловким мошенником.

– Сколько долга на вашем доме? – спросила она.

Что за наказание! Кристина безуспешно попыталась поймать взгляд Пола. Потом сделала вид, что ее это не касается, и рассеянно уставилась в меню.

– У меня совсем нет долгов, – покачал головой Пол в ответ на вопрос ее матери.

У Цзе удовлетворенно кивнула:

– Вы играете?

– Нет, – отвечал он, как будто с самого начала ждал этого вопроса.

– Совсем нет? – У Цзе подозрительно сощурилась.

– Ну… разве иногда, на скачках в Хэппи-Вэлли или Шатин.

Мать снова кивнула. Она и сама делала ставки на скачках. И любого, кто стал бы отрицать, что хотя бы время от времени не занимается этим, сочла бы обманщиком.

– Где вы работаете? – задала мать следующий вопрос.

– Провожу исследования, – пожал плечами Пол.

– Что за исследования?

– Ну… теоретические исследования основ…

У Цзе повернулась к дочери, но та понятия не имела, к чему клонит Пол.

– Теоретические исследования основ, мама, – повторила Кристина с некоторым раздражением и снова углубилась в изучение меню.

– И вам за это платят? – возвысила голос мать.

Пол кивнул:

– Не волнуйтесь, пожалуйста. Я вполне в состоянии прокормить семью.

У Цзе продолжала мрачно смотреть на Пола:

– Но вы такой старый… и хотите быть отцом?

– Нельзя рассчитывать на то, что стебель сахарного тростника с обоих концов окажется одинаково сладким, – невозмутимо ответил Пол.

Кристина стала искать способ вразумить его и попыталась нащупать под столом его колено. К несчастью, оно оказалось слишком далеко. Однако на мать последняя поговорка произвела неожиданно благоприятное действие. У Цзе ласково улыбнулась:

– Ваш китайский безупречен. И вы так хорошо знаете наши афоризмы. Нашу кухню тоже?

– Он прекрасный повар, мама, – подала голос Кристина, радуясь возможности сменить тему.

– Да, готовлю немного, – скромно признался Пол. Он понял намек и тоже схватился за меню. – Предлагаете мне что-нибудь выбрать?

Мать кивнула. Пол посоветовался с официанткой, потом внимательно изучил предложения сегодняшнего дня и заказал тушеную рыбу с жареными овощами, высушенных на солнце крабов из Тай-О, пирожки с устрицами, тофу и куриные ножки.

У Цзе согласно закивала.

– Когда предполагаете жениться на моей дочери? – спросила она.

– Но, мама! – не выдержала Кристина. – Немедленно прекрати этот допрос! Я сама еще ничего не знаю.

Мать лишь неопределенно махнула рукой. Кристина не знала, стоит ли затевать спор на эту тему, мать все равно бы ее не поняла. Они пришли сюда не затем, чтобы наслаждаться едой или обществом друг друга. Пол держал экзамен на зятя, а Кристина была чем-то вроде ассистентки. Разумеется, все уже решено. Кристина оставит ребенка, что бы там ни решила мама. Но согласие У Цзе упростит им жизнь, а это не так мало. Пока мать жива, Кристина остается дочерью, со всеми вытекающими из этого положения ограничениями и обязанностями.

– Сразу после того, как я переговорю с астрологом и он назовет наиболее благоприятную дату, – отвечал Пол.

Кристина остановила на нем полный благодарности взгляд. Пол хитро сощурил глаза.

– Вы верите в китайскую астрологию? – удивилась У Цзе.

– Иногда, – улыбнулся Пол. – Просто я решил, что это не повредит.

Мать рассмеялась. Это был прагматизм как раз в ее духе. «У нас, китайцев, – говорила она, – в ходу сразу четыре религии: конфуцианство, даосизм, буддизм и прагматизм. Последняя – самая распространенная».

– Чем занимаются ваши родители? – спросила У Цзе.

– К сожалению, они умерли.

– И как часто вы навещаете их могилы?

– Их могилы очень далеко, в Нью-Йорке, – вздохнул Пол. – Разумеется, здесь у меня есть небольшой домашний алтарь, на который я каждый день кладу свежий банан и яблоко – их любимые фрукты. А по утрам зажигаю курительные свечи.

– Это хорошо, – довольно закивала У Цзе. – Надеюсь, вы жили с ними в согласии?

– Я любил их.

– У вас есть братья и сестры?

– Нет, никого.

– А племянники? Кузены? – (Пол покачал головой.) – Дяди? Тети? – Она уставилась на него в недоумении.

– Нет, к моему большому сожалению.

Кристина отчаянно заморгала. Одиночка без семьи – что может быть хуже с точки зрения ее матери? За что судьба так наказала Пола Лейбовица? Ничто не могло вселить в душу У Цзе более страшные подозрения. Другой вариант – жалость, – пожалуй, даже худший. Кристина вглядывалась в лицо матери, но оно оставалось непроницаемым.

– Вы играете в маджонг? – вдруг спросила У Цзе.

– Охотно. Хотя и не очень хорошо.

В этот момент официантка принесла рыбу. У Цзе наполнила тарелку Пола и только потом свою и тут же проглотила первый кусочек, демонстрируя наслаждение громким чавканьем, а кости выплюнула на тарелку. Два официанта поставили на стол блюда с куриными ножками, тофу и овощами. Глаза матери разгорелись.

Кристина поняла, что главное уже сказано. Мать ловкими движениями набрала в тарелку еды и довольно захрустела куриной косточкой. Какими бы глупыми ни были ее вопросы, Кристина любила мать и питала к ней искреннее уважение. И совсем не была уверена, что Пол когда-нибудь сможет понять ее чувства. Кристина помнила, чем обязана этой малосимпатичной чавкающей старухе – жизнью. И даже не один раз. Во-первых, когда та родила ее. Во-вторых, когда протащила через границу. Это за ее плечи цеплялась Кристина, когда тонула в море. А потом эта старуха надрывалась на фабрике, в кровь стирая пальцы, чтобы Кристина могла учиться в хорошей школе. И даже учебу в Ванкувере Кристина оплачивала из ее скромных сбережений.

Поэтому Кристина считала невозможным переезд на Ламму без мамы. Долг дочери не позволял оставить У Цзе одну в Ханхау, пусть даже ради ребенка и мужа. От Пола Кристина ждала только понимания.

А мать? Один из немногих любимых ею китайских афоризмов гласил: «Одни ловят рыбу, другие только мутят воду». И к какому именно из двух типов относится тот или иной человек, видно только по его делам. Чтобы это понять, требуется время.

По поведению матери в ресторане Кристина поняла, что та решила предоставить Полу Лейбовицу шанс.