Тирион
Услышав шум за толстой деревянной дверью своей темницы, Тирион Линнистер приготовился умереть.
Давно пора. Входите скорей, и покончим с этим. Ноги у него затекли от долгого сидения, и он, встав, растер их. Нельзя же спотыкаться на пути к плахе!
Где его казнят? Прямо здесь, во мраке, или поволокут через весь город, чтобы сир Илин Пейн отрубил ему голову прилюдно? После судебной комедии его дражайшая сестрица и любящий отец скорее всего предпочтут прикончить его втихую, не рискуя устраивать публичную казнь. Он бы мог сказать народу пару слов, если ему не заткнут рот, — но пойдут ли они на такое безрассудство?
Загремели ключи, и дверь со скрипом отворилась. Тирион прижался к сырой стене, жалея, что у него нет оружия. Ну ничего, он еще способен лягаться, кусаться и умереть со вкусом крови во рту — это уже кое-что. Плохо, что на ум не приходит никаких возвышенных последних слов. «Пошли вы все» вряд ли обеспечит ему место в истории.
Свет факела упал ему на лицо, и он заслонил глаза рукой.
— Входите же — или вы карлика испугались? Делайте свое дело, сукины дети. — Голос у него заржавел от долгого бездействия.
— Так-то ты отзываешься о своей леди-матери? — В темницу вошел человек, держа факел в левой руке. — Здесь еще гнуснее, чем в моей риверранской тюрьме, хотя и не так сыро.
На миг у Тириона перехватило дыхание.
— Ты?
— Большей частью. — Джейме исхудал и коротко остриг свои волосы. — Руку я оставил в Харренхолле. Выписать Бравых Ребят из-за Узкого моря было не лучшей мыслью нашего отца. — Он поднял руку, показав Тириону обрубок.
Безумный смех сорвался с губ младшего брата.
— О боги… прости, Джейме, но ты посмотри только на нас. Сыны Ланнистера, Безрукий и Безносый.
— Были дни, когда моя рука смердела так, что мне очень хотелось бы не иметь носа. — Джейме опустил факел, осветив лицо брата. — Ничего себе шрам.
Тирион отвернулся от света.
— Меня послали в бой без большого брата. Некому было заступиться.
— Я слыхал, ты чуть не спалил этот город.
— Врут. Я поджег только реку. — Тут Тириону вспомнилось, где и для чего он находится. — Ты пришел убить меня?
— Это еще что за слова? Мне следовало бы оставить тебя гнить здесь за подобные речи.
— Гнить здесь — не та участь, которую уготовила мне Серсея.
— Правда твоя. Тебя должны обезглавить завтра, на старом турнирном поле.
— А есть мне дадут перед этим? — опять засмеялся Тирион. — Тебе придется помочь мне с последним словом — мои мысли мечутся, как крысы в амбаре.
— Последнее слово тебе не понадобится. Я пришел спасти тебя, — до странности торжественным голосом сказал Джейме.
— Кто тебе сказал, что я нуждаюсь в спасении?
— Я уже и позабыл, какой ты вредный человечек. Теперь ты мне напомнил, и я, пожалуй, все-таки дам Серсее отрубить тебе голову.
— Ну уж нет. — Тирион заковылял к двери. — Что там наверху — день или ночь? Я потерял счет времени.
— Три часа пополуночи. Город спит. — Джейме вставил факел обратно в гнездо между дверьми двух темниц.
Свет в коридоре был такой тусклый, что Тирион чуть не споткнулся о тюремщика, распростертого на каменном полу. Он потыкал его ногой.
— Он мертв?
— Дрыхнет. Трое других тоже. Евнух приправил их вино «сладким сном», но не настолько, чтобы убить их. Так он по крайней мере уверяет. Он ждет тебя около лестницы, одетый септоном. Вы с ним спуститесь в клоаку, а оттуда выйдете к реке. В заливе ждет галея. У Вариса в Вольных Городах есть люди, которые позаботятся, чтобы ты ни в чем не нуждался… но старайся держаться в тени. Серсея наверняка пошлет за тобой погоню. Лучше тебе взять другое имя.
— Другое имя? Еще бы. Когда ко мне придут Жалостливые, я скажу: «Вы ошиблись, я не тот карлик, хотя у меня и шрам на лице». — Братья оба посмеялись над нелепостью слов Джейме, и старший, став на одно колено, поцеловал младшего в обе щеки, задев губами бугристую ткань рубца.
— Спасибо, брат, — сказал Тирион. — Спасибо за жизнь.
— За мной оставался один должок, — странным голосом сказал Джейме.
— Должок? — Тирион склонил голову набок. — Я не понимаю.
— Вот и хорошо. Некоторые двери лучше не открывать.
— Тут кроется какая-то мрачная тайна? Кто-то плохо говорил обо мне? Скажи — я не стану плакать.
— Тирион…
— Скажи, — повторил Тирион, уловив страх в голосе брата.
— Тиша, — отведя глаза, сказал Джейме.
— Что — Тиша? — с нехорошим чувством в животе спросил Тирион.
— Она не была шлюхой, и я не покупал ее для тебя. Это отец заставил меня солгать. Тиша, как и говорила, была крестьянской дочкой, которую мы случайно встретили на дороге.
Тирион слышал, как его собственное дыхание со свистом проходит сквозь дыру на месте носа. Джейме все так же не смотрел ему в глаза. Тиша. Он попытался вспомнить, какая она была. Девочка, совсем девочка, не старше Сансы.
— Она была моей женой, — прохрипел он.
— Отец сказал, что она вышла за тебя ради золота. Что она подлого рода, а ты Ланнистер. Стало быть, она ничем не отличается от шлюхи, сказал он, так что эта ложь вовсе и не ложь… а тебе нужен хороший урок. Он, мол, пойдет тебе на пользу, и ты еще скажешь мне спасибо.
— Спасибо?! Он отдал ее гвардейцам. Всей казарме. А мне велел смотреть. — И не только смотреть, а и взять ее напоследок… мою жену…
— Я не знал, что он это сделает. Поверь мне.
— Поверить? С чего я должен тебе верить в чем бы то ни было? Она была моей женой!
— Тирион…
Он ударил брата — открытой ладонью, но в этот удар он вложил весь свой страх, всю ярость и всю боль. Джейме, сидевший на корточках, опрокинулся на пол.
— Ну что ж… похоже, я это заслужил.
— И не только это, Джейме. Вы с моей сестрицей и нашим любящим отцом — я даже сказать не могу, чего вы заслуживаете, но вы получите это сполна, клянусь. Ланнистеры всегда платят свои долги. — Тирион заковылял прочь, чуть было снова не споткнувшись о тюремщика. Не пройдя и дюжины ярдов, он наткнулся на решетку, закрывающую проход. О боги! Он едва удержался, чтобы не зареветь.
— Ключи у меня, — сказал, подойдя сзади, Джейме.
— Ну так открывай. — Тирион отошел в сторону.
Джейме отомкнул решетку, прошел на ту сторону и оглянулся через плечо на брата.
— Ты идешь?
— Только не с тобой. Отдай мне ключи и уходи. Я сам найду Вариса. — Тирион наклонил голову набок и посмотрел на Джейме своими разными глазами. — Ты левой рукой драться можешь?
— Не так хорошо, как ты, — с горечью ответил Джейме.
— Это хорошо. Значит, мы будем на равных, если встретимся снова. Калека и карлик.
Джейме подал ему связку ключей.
— Я сказал тебе правду, ответь и ты тем же. Ты это сделал? Ты убил его?
Этот вопрос стал еще одним ножом, пронзившим ему нутро.
— Ты уверен, что хочешь это знать? Джоффри стал бы королем похуже Эйериса. Он украл у своего отца кинжал и дал его наемнику, чтобы тот перерезал горло Брандону Старку — известно это тебе?
— Я… догадывался.
— Что ж, яблочко от яблони недалеко падает. Джоффри и меня убил бы, как только пришел к власти. За то, что я мал ростом и безобразен — этого ведь не скроешь.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Бедный ты, глупый калека. Я что, должен все тебе разжевать и в рот положить? Будь по-твоему. Серсея — лживая шлюха, она спала с Ланселем, с Осмундом Кеттлблэком, а может, и с Лунатиком, почем мне знать. А я именно то чудовище, каким меня все считают. Да, это я убил твоего мерзкого сына. — Тирион заставил себя ухмыльнуться — жуткое, должно быть, зрелище при свете факела.
Джейме молча повернулся и пошел прочь.
Тирион посмотрел, как он шагает своими длинными ногами, и частью души ему захотелось окликнуть брата, сказать, что это неправда, попросить у него прощения. Но он вспомнил Тишу и промолчал. Когда шаги Джейме утихли, он отправился искать Вариса.
Евнух ждал в темноте у винтовой лестницы, одетый в побитую молью бурую рясу с капюшоном, скрывавшим его бледное лицо.
— Как вы долго. Я уж думал, что-то пошло не так, — сказал он, увидев Тириона.
— Ну что ты. Все в полном порядке, — ядовитым тоном заверил его Тирион и задрал голову, глядя на лестницу. — Я посылал за тобой во время суда.
— Я не мог прийти. Королева следила за мной денно и нощно. Я не посмел помочь вам.
— Теперь-то, однако, помогаешь.
— Вы заметили? — Смешок Вариса прозвучал странно среди холодного камня и гулкой тьмы. — Ваш брат может быть очень убедителен.
— Варис, тебя никто еще не называл скользким слизняком? Ты сделал все, чтобы меня уморить, и мне, пожалуй, следовало бы отплатить тебе тем же.
— Верная собака получает пинки, — вздохнул евнух, — и паука никто не любит, как бы искусно он ни ткал. Но если вы убьете меня сейчас, то рискуете никогда не найти дороги к дневному свету, милорд. — Его темные влажные глаза блестели при неверном свете факела. — Эти ходы полны ловушек для неосторожного.
— Неосторожного? — фыркнул Тирион. — Я самый осторожный человек на свете, и это в большой степени твоя заслуга. Скажи, кудесник: где моя невинная дева-жена?
— Я не нашел следов леди Сансы в Королевской Гавани, как это ни грустно. Не нашел и сира Донтоса Холларда, которому давно полагалось бы отыскаться где-нибудь мертвецки пьяному. Их видели вместе на дворцовой лестнице в ночь, когда она исчезла. После этого — ничего. Той ночью в замке все смешалось, и мои пташки безмолвствуют. — Варис потянул Тириона за рукав, увлекая его к лестнице. — Пойдемте, милорд. Спустимся вниз.
Вниз так вниз. Тирион последовал за евнухом, шаркая подошвами по грубому камню. Холод на лестнице пронизывал до костей, и его сразу бросило в дрожь.
— Что это за место? — спросил он.
— Мейегор Жестокий устроил в своем замке четыре яруса темниц. На верхнем содержатся в больших камерах обычные преступники. Там высоко в стенах пробиты узкие окна. На втором ярусе помещаются одиночные камеры для узников знатного рода. Окон там нет, но сквозь решетки на дверях проникает свет факелов. На третьем ярусе камеры меньше, и двери в них деревянные — это каменные мешки. Там были заключены вы, а до вас Эддард Старк. Но есть еще один ярус, самый нижний. Тот, кто сходит туда, никогда больше не увидит солнца, не услышит человеческого голоса и не испытает ничего, кроме мук. Нижние камеры Мейегор предназначил для пыток. — Они спустились до самого низа, и перед ними возникла неосвещенная дверь. — Дайте руку, милорд. Здесь лучше не зажигать огня, чтобы не видеть того, что находится вокруг.
Тирион помедлил. Варис уже предал его однажды — кто знает, что теперь у него на уме? И где удобнее убить человека, чем здесь, во мраке, в этом месте, о существовании которого никто не знает? Тела жертвы никогда не найдут.
С другой стороны, какой у него выбор? Снова подняться наверх и выйти из замка через главные ворота?
Джейме не побоялся бы, подумал Тирион, но тут же вспомнил, что сделал с ним Джейме. Он подал евнуху руку и пошел за ним, ничего не видя во тьме. Варис шел быстро, шепча время от времени: «Осторожно, впереди три ступеньки» или: «Здесь туннель идет под гору, милорд». «Я прибыл сюда десницей короля, — размышлял Тирион, — во главе собственных воинов, а ухожу во тьме, словно крыса, об руку с пауком».
Впереди забрезжил свет, слишком тусклый для дневного, но становившийся ярче по мере приближения. Вскоре Тирион разглядел арку, загороженную еще одной решеткой. Варис достал ключ, и они оказались в маленьком круглом помещении, где было еще пять дверей, запертых на железные засовы. Перекладины, вделанные в стену, вели к отверстию в потолке. Сбоку стояла жаровня в виде драконьей головы, и угли в пасти чудовища тлели оранжевым светом, отрадным после темноты подземного хода.
На полу Тирион увидел выложенного из черных и красных плиток трехглавого дракона и вспомнил, что об этом месте рассказывала ему Шая, когда Варис впервые привел ее к нему в спальню.
— Мы находимся под Башней Лестницы.
— Да. — Варис отпер одну из дверей. Давно бездействующие петли недовольно заскрипели, и ржавчина осыпалась на пол. — Этим ходом мы выйдем к реке.
Тирион подошел к лестнице и взялся за нижнюю перекладину.
— А по ней я попаду в свою спальню.
— Теперь это опочивальня вашего лорда-отца.
Тирион взглянул наверх.
— Долго ли подниматься?
— Милорд, вы слишком слабы для таких упражнений, да и времени у нас нет. Надо идти.
— У меня есть дело наверху. Далеко ли?
— Двести тридцать ступенек, но что бы вы ни намере…
— Двести тридцать, а потом?
— Левый коридор, но послушайте…
— Сколько идти по коридору? — Тирион поставил ногу на перекладину.
— Не более шестидесяти футов. Держитесь рукой за стену — там есть двери. В спальню ведет третья. Это безумие, милорд, — вздохнул Варис. — Ваш брат подарил вам жизнь, а вы швыряетесь ею, а заодно и моей.
— Варис, единственное, что я ценю сейчас меньше своей жизни — это твоя. Жди меня здесь. — Он повернулся к евнуху спиной и полез наверх, считая про себя.
Лестница вела во тьму. Сначала он еще различал смутные очертания каждой перекладины и шершавый серый камень позади, но мрак постепенно сгущался. Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать. На тридцатой у него начали дрожать руки. Тирион перевел дыхание и посмотрел вниз. Далеко под ним виднелся круг слабого света, наполовину заслоненный его собственными ногами. Он полез дальше. Тридцать девять, сорок, сорок одна. На пятидесятой он почувствовал жжение в ногах, а лестнице не было конца. Шестьдесят восемь, шестьдесят девять, семьдесят. На восьмидесятой боль вступила в спину, но он продолжал подниматься, сам не зная зачем. Сто тринадцать, сто четырнадцать, сто пятнадцать.
На двухсот тридцатой вокруг стало черным-черно, но он почувствовал теплый воздух, идущий слева, как дыхание большого зверя. Тирион пошарил вокруг ногой и сошел с лестницы. Ход был еще теснее, чем шахта. Человеку обыкновенного роста пришлось бы ползти по нему на четвереньках, но Тирион шел как ни в чем не бывало. Вот наконец место, устроенное для карликов. Он шел медленно, считая шаги и ощупывая стену. Вскоре он услышал голоса, сперва глухие и неразборчивые, потом более ясные. Он прислушался. Двое отцовских гвардейцев шутили насчет шлюхи Беса — какая она, должно быть, сладкая и как ей охота поспать с настоящим мужчиной после маленькой штучки карлика.
— Да он у него, поди, еще и кривой, — сказал Лам. Потом они принялись обсуждать завтрашнюю казнь Тириона. — Он будет рыдать, как баба, и молить о пощаде, вот увидишь, — утверждал Лам. Лестер возражал, что карлик, будучи Ланнистером, встретит смерть храбро, как лев, и готов был поставить на это свои новые сапоги. — На кой они мне, — сказал Лам, — все равно не налезут. Если я выиграю, будешь неделю чистить мою кольчугу.
С расстояния нескольких футов Тирион слышал каждое их слово, но как только он двинулся дальше, голоса утихли. Неудивительно, что Варис не хотел пускать меня на эту лестницу, подумал он, улыбаясь в темноте. Вот где пташки гнездятся!
Он долго шарил по третьей двери, пока не нащупал маленький железный крючок. Откинув его, он услышал слабый шорох, показавшийся ему оглушительным, и увидел слева от себя прямоугольник оранжевого света.
Очаг! Он чуть не рассмеялся вслух. Очаг был полон горячей золы, и в нем тлело черное полено с оранжевой сердцевиной. Тирион быстро, мелкими шажками пробрался мимо, боясь, как бы не загорелись сапоги. Зола тихо похрустывала под ногами. Он выбрался в комнату, которая раньше была его спальней, и постоял, впитывая в себя тишину. Слышал отец что-нибудь или нет? И что он сделает, если слышал? Схватится за меч или поднимет тревогу?
— Милорд? — позвал женский голос.
Это могло бы ранить его прежде, когда он еще чувствовал боль. Первый шаг был самым трудным. Дойдя до кровати, Тирион раздвинул занавески, и она повернулась к нему с сонной улыбкой на лице. При виде его улыбка померкла, и она натянула одеяло до подбородка, как будто это могло ее защитить.
— Ты ждала кого-то повыше, милая?
Ее глаза наполнились слезами.
— Я не хотела говорить эти вещи, меня королева заставила. А твой отец на меня страх нагоняет. — Она села, и одеяло соскользнуло с нее. Под ним она была голая, если не считать цепи на шее. Цепь состояла из золотых рук, каждая из которых сжимал запястье другой.
— Миледи Шая, — тихо произнес Тирион. — Все время, пока я сидел в каменном мешке и ждал смерти, я вспоминал, как ты красива — и в шелках, и в холстине, и вовсе без ничего.
— Милорд скоро вернется. Уходи лучше. А может… ты пришел за мной?
— Тебе это нравилось хоть немного? — Он погладил ее по щеке, вспоминая все те минуты, когда он обнимал ее за талию, и тискал ее маленькие твердые груди, и гладил короткие темные волосы, и трогал ее губы, щеки и уши, и пробовал пальцем, готова ли она, исторгая у нее стон. — Нравилось, как я тебя ласкал?
— Больше всего на свете, мой гигант Ланнистер.
Хуже, милая, ты ничего не могла сказать.
Тирион закрутил отцовскую цепь вокруг ее шеи.
— Золотые руки всегда холодны, а женские горячи. — Холодные руки сжались еще туже, а горячие били его по лицу, стряхивая слезы с глаз.
После он нашел на столике у кровати кинжал лорда Тайвина и сунул его за пояс. На стенах висели палица с львиной головой, топор и арбалет. Топор был слишком велик, чтобы орудовать им в замке, а палица висела слишком высоко, зато прямо под арбалетом стоял большой окованный железом сундук. Тирион, взобравшись на него, снял со стены самострел и кожаный колчан, отвел вниз тетиву, помогая себе ногой, и вставил на место стрелу.
Джейме рассказывал ему о многочисленных недостатках арбалетов. Если сюда вдруг явятся Лам и Лестер, он не успеет перезарядить, но кого-нибудь одного на тот свет с собой прихватит. Лама, если у него будет выбор. Придется тебе самому чистить свою кольчугу, Лам. Ты проиграл.
Подойдя к двери, он прислушался и медленно приоткрыл ее. В каменной нише горела лампа, озаряя слабым желтым светом пустой коридор. Тирион тихо вышел, держа арбалет у ноги.
Отца он нашел там, где и думал — тот сидел в башенке, где помещалось отхожее место, задрав халат на колени. Услышав шаги, лорд Тайвин поднял глаза.
— Милорд, — с насмешливым полупоклоном сказал Тирион.
— Тирион. — Если он испугался, то виду не показал. — Кто освободил тебя из темницы?
— Я бы сказал, да не могу: дал клятву.
— Евнух, — решил отец. — Это будет стоить ему головы. Арбалет мой? Положи его.
— Вы накажете меня, отец, если я не послушаюсь?
— Ты поступил глупо, совершив этот побег. Тебя не казнят, если ты этого боишься. Я по-прежнему намерен послать тебя на Стену, но не могу это сделать без согласия лорда Тирелла. Положи арбалет, мы вернемся ко мне и поговорим.
— Поговорить можно и здесь. Мне, пожалуй, не хочется отправляться на Стену, отец. Там зверски холодно, а холода мне и от вас хватает. Скажите мне кое-что, и я пойду. Один-единственный вопрос — уж на него-то вы обязаны ответить.
— Я ничем тебе не обязан.
— За всю жизнь вы дали мне меньше, чем ничего, но на этот вопрос вы ответите. Что вы сделали с Тишей?
— С Тишей?
Он даже имени ее не помнит.
— С девушкой, на которой я женился.
— А, это та твоя первая шлюха.
Тирион прицелился отцу в грудь.
— Если вы еще раз скажете это слово, я вас убью.
— У тебя духу не хватит.
— Не попробовать ли нам? Одно короткое словцо, которое вы произносите с такой легкостью. — Тирион нетерпеливо повел арбалетом. — Итак, что вы сделали с Тишей, преподав мне мой маленький урок?
— Не помню.
— Напрягите память. Вы велели убить ее?
— Не было нужды, — поджал губы отец. — Она уже поняла, где ее место… и ей, насколько я помню, хорошо заплатили за труды. Кажется, я приказал стюарду отправить ее прочь.
— Отправить куда?
— Куда все шлюхи отправляются.
Палец Тириона дернулся, и арбалет выстрелил в тот самый миг, как лорд Тайвин попытался встать. Стрела попала ему чуть выше паха, и он со стоном хлопнулся назад. Древко вошло глубоко, по самое оперение. Кровь, проступившая вокруг него, капала на лобок и голые ляжки.
— Ты убил меня, — недоверчиво произнес отец с остекленевшими от потрясения глазами.
— Вы всегда быстро схватываете самую суть, милорд, — недаром же вы десница короля.
— Ты… ты… не мой сын.
— А вот здесь вы заблуждаетесь, отец. Я — вылитый вы, только помельче. Окажите мне любезность, умрите поскорее. Мне надо успеть на корабль.
Раз в жизни отец выполнил просьбу Тириона. Доказательством послужил сильный смрад, когда его кишечник опорожнился в миг смерти. Ну что ж, место как раз подходящее. Однако эта вонь доказывала, что часто повторяемая шутка относительно отца — еще одна ложь.
Лорд Тайвин Ланнистер испражнялся не золотом.
