Джон медленно обошел вокруг Атласа с мечом в руке, вынудив его повернуться.

— Подними щит повыше, — велел он.

— Он такой тяжелый, — пожаловался парень из Староместа.

— Он и должен быть тяжелым, чтобы остановить меч. Подними его. — Джон, шагнув вперед, нанес рубящий удар. Атлас поднял щит вовремя, чтобы принять удар на него, и замахнулся в свой черед, целя Джону по ребрам. — Хорошо, — сказал Джон, подставив собственный щит. — Только бить надо всем телом. Вкладывай в удар весь свой вес, и ты нанесешь больше урона, чем одной рукой. Попробуй еще раз. Нападай на меня, только щит держи повыше, не то так по башке получишь — загудит, что твой колокол.

Но Атлас вместо этого отступил, поднял забрало и сказал с беспокойством:

— Джон…

Джон оглянулся и увидел ее позади себя вместе с полудюжиной людей королевы. Вот почему во дворе сделалось так тихо. Он видел Мелисандру издали и у молитвенных костров, но так близко — ни разу. Она красивая… только очень уж не по себе становится от ее красных глаз.

— Миледи…

— Король желает поговорить с тобой, Джон Сноу.

Джон бросил учебный меч на землю.

— Могу ли я переодеться? Неприлично мне в таком виде являться к королю.

— Мы будем ждать тебя на Стене. — Не «он», — отметил Джон про себя — «мы». Значит, правда то, что все говорят. Настоящая королева — она, а не та, которую Станнис оставил в Восточном Дозоре.

Джон вернул кольчугу и панцирь в оружейную, зашел к себе и сменил пропотевшую черную одежду на чистую. Зная, что в клети будет холодно, а наверху еще холоднее, он надел тяжелый плащ с капюшоном. Напоследок он повесил за спину Длинный Коготь и отправился.

Мелисандра ждала его под Стеной — отпустив людей королевы.

— Что нужно от меня его величеству? — спросил Джон, когда они вошли в клеть.

— Все, что ты сможешь дать, Джон Сноу. Он король.

Он закрыл дверцу и позвонил в колокол. Ворот начал вращаться, и клеть поползла вверх. На ярком солнце Стена проливала слезы, блестя водяными струйками. В тесной железной клети присутствие красной женщины чувствовалось особенно остро. Даже ее запах был красным и напоминал Джону кузницу Миккена: раскаленное докрасна железо тоже пахнет так — дымом и кровью. Вспомнилась ему и его Игритт, награжденная поцелуем огня. Ветер развевал красные одежды Мелисандры, и они хлопали Джона по ногам.

— Вам не холодно, миледи? — спросил он.

— Мне никогда не бывает холодно, — засмеялась она. Ему казалось, что рубин у нее на шее пульсирует в такт с ее сердцем. — Во мне живет огонь Владыки, Джон Сноу. Смотри. — Она приложила руку к его щеке, дав ему почувствовать свое тепло. — Вот какова должна быть жизнь. Только смерть холодна.

Станнис Баратеон стоял один на вершине Стены, созерцая поле выигранной им битвы и зеленый лес за ним. Одет он был во все черное, как брат Ночного Дозора, и только плащ был золотой, отороченный черным мехом и застегнутый пряжкой в виде горящего сердца.

— Я привела вашему величеству Бастарда из Винтерфелла, — сказала Мелисандра.

Станнис повернулся к Джону лицом. Глаза короля под тяжелым лбом походили на бездонные синие колодцы. Впалые щеки и сильную челюсть покрывала иссиня-черная короткая борода, почти не скрывающая изможденности его лица, зубы были крепко сжаты. Такое же напряжение чувствовалось в шее, плечах и правой руке. Джону вспомнилось то, что сказал когда-то Донал Нойе о братьях Баратеонах: «Роберт — это сталь, а Станнис — чугун, черный, тяжелый и твердый, но хрупкий. Если его согнуть, он сломается». Джон с трудом преклонил колени, гадая, зачем он понадобился этому ломкому королю.

— Встань. Я многое слышал о тебе, лорд Сноу.

— Я не лорд, государь, — сказал Джон и встал. — Я знаю, что вы слышали. Что я предатель и трус. Что я убил своего собрата Куорена Полурукого ради того, чтобы одичалые меня пощадили. Что я вступил в войско Манса и взял себе одичалую жену.

— Верно. И не только это. Говорят, что ты к тому же оборотень и по ночам становишься волком. — Станнис раздвинул губы в улыбке. — Так сколько же во всем этом правды?

— У меня был лютоволк. Призрак. Я бросил его, когда перебирался через Стену у Серого Дозора, и с тех пор не видел. Примкнуть к одичалым мне приказал сам Куорен. Он знал, что они заставят меня убить его, и наказал делать все, чего бы от меня ни потребовали. Ту женщину звали Игритт. Я нарушил с ней свой обет, но клянусь вам именем моего отца, что никогда не был предателем.

— Я верю тебе, — сказал король.

— Верите? Но почему? — опешил Джон.

— Я знаю Яноса Слинта, — фыркнул Станнис, — и Неда Старка тоже знал. Мы не были друзьями, но только дурак усомнился бы в его честности. Ты похож на него. — Станнис Баратеон возвышался над Джоном, но был до того изнурен, что казался лет на десять старше своего настоящего возраста. — Я знаю больше, чем ты думаешь, Джон Сноу. Я знаю, что это ты нашел кинжал из драконова стекла, которым сын Рендилла Тарли убил Иного.

— Его нашел Призрак. Клад был завернут в черный плащ разведчика и зарыт под Кулаком Первых Людей. Там было много разного: ножи, наконечники для стрел и копий — все из драконова стекла.

— Я знаю, что ты отстоял здешние ворота, — продолжал король. — Если бы не ты, я бы пришел слишком поздно.

— Ворота отстоял Донал Нойе. Он погиб там, в туннеле, сражаясь с королем великанов.

Станнис скорчил гримасу.

— Нойе выковал мне мой первый меч, а Роберту — боевой молот. Останься он жив, из него вышел бы куда лучший лорд-командующий, чем из тех дураков, что тщатся занять это место теперь.

— Коттер Пайк и сир Деннис Маллистер — не дураки, ваше величество, — возразил Джон. — Они хорошие воины и надежные люди. Отелл Ярвик тоже, на свой лад. Лорд Мормонт им всем доверял.

— Слишком уж он был доверчив, твой лорд Мормонт, — иначе не погиб бы такой смертью. Но сейчас мы говорим о тебе. Я не забыл, что это ты принес нам волшебный рог и взял в плен жену и сына Манса-Разбойника.

— Далла умерла. — Это обстоятельство до сих пор печалило Джона. — Вель — ее сестра. Взять в плен ее и ребенка не стоило никакого труда, ваше величество. Вы обратили одичалых в бегство, а колдун, которого Манс оставил стеречь его королеву, обезумел, когда загорелся его орел. — Джон посмотрел на Мелисандру. — Говорят, что это вы подожгли его.

Она улыбнулась. Ветер швырял длинные медные волосы ей в лицо.

— У Владыки Света огненные пальцы, Джон Сноу.

— Ваше величество, — снова обратился к королю Джон, — вы упомянули о Вель. Она просит разрешения повидать Манса, показать ему сына. Это было бы… доброе дело.

— Этот человек дезертировал из ваших рядов. Твои братья настаивают на его смерти. Зачем мне оказывать ему подобную милость?

На это у Джона не было ответа.

— Не ради него — ради Вель. И ее сестры, матери ребенка.

— Ты влюблен в нее, в эту Вель?

— Я ее едва знаю.

— Говорят, она хороша собой.

— Очень, — подтвердил Джон.

— Красота может быть коварной. Мой брат узнал это на себе, связавшись с Серсеей Ланнистер. Это она убила его, можешь не сомневаться, как убила твоего отца и Джона Аррена. Ты долго пробыл с одичалыми — имеют ли они какое-то понятие о чести?

— Да, государь, но не такое, как мы.

— И Манс-Разбойник тоже?

— Думаю, что да.

— И Костяной Лорд?

Джон заколебался.

— Мы звали его Гремучей Рубашкой. Он вероломен и кровожаден. Если он и обладает честью, то хорошо прячет ее под своими костяными доспехами.

— А тот другой, Тормунд с множеством имен, который ушел от нас после битвы? Отвечай правдиво.

— Тормунд Великанья Смерть кажется мне человеком, из которого выйдет хороший друг и опасный враг, ваше величество.

Станнис коротко кивнул.

— Твой отец был человеком чести. Мы не были друзьями, но я знал ему цену. Брат твой был изменником, мятежником и хотел отнять у меня полкоролевства, но в мужестве его никто не сомневался. А ты?

Чего он ждет — признания в любви?

— Я брат Ночного Дозора, — учтиво и сдержанно ответил Джон.

— Слова, пустые слова. Почему, ты думаешь, я покинул Драконий Камень и отплыл к Стене, Джон Сноу?

— Я хочу надеяться, что вы сделали это по нашей просьбе, хотя не могу понять, почему вы так медлили.

Станнис, как ни странно, улыбнулся.

— Ты смел — настоящий Старк. Да, мне следовало бы прибыть сюда раньше. Если бы не мой десница, я бы и вовсе не пришел. Лорд Сиворт — человек низкого рода, однако он напомнил мне о моем долге, когда я думал только о своих правах. Давос сказал, что я ставлю повозку впереди лошади. Пытаюсь завоевать трон, чтобы спасти королевство, тогда как мне нужно спасать королевство, чтобы завоевать трон. Вот он, враг, с которым мне суждено сразиться. — Станнис указал на север.

— Тот, чье имя запретно, — тихо добавила Мелисандра. — Он Бог Ночи и Ужаса, Джон Сноу, и эти существа в снегу — его воинство.

— Говорят, ты убил одного из этих живых мертвецов, спасая лорда Мормонта, — сказал Станнис. — Может статься, это и твоя война тоже, Лорд Сноу — если ты согласен мне помочь.

— Мой меч отдан Ночному Дозору, ваше величество, — осторожно ответил Джон.

Королю это явно не понравилось. Он скрипнул зубами и сказал:

— Мне нужен не только твой меч.

— Милорд? — в растерянности молвил Джон.

— Мне нужен Север.

— Но… Королем Севера был мой брат Робб…

— Твой брат был законным лордом Винтерфелла. Если бы он остался дома и выполнял свой долг, вместо того чтобы возлагать на себя корону и идти покорять речные земли, он жил бы и по сей день. Но чему быть, того не миновать. Ты не Робб, как и я не Роберт.

Эти слова разрушили всякую приязнь, которую Джон мог бы возыметь к Станнису.

— Я любил моего брата, — сказал он.

— И я любил своего. Но они были такими, какими были, а мы таковы, какие мы есть. Я единственный истинный король Вестероса, и севера его, и юга. А ты — бастард Неда Старка. — Станнис впился в Джона своими темно-синими глазами. — Тайвин Ланнистер назначил Русе Болтона своим Хранителем Севера в награду за то, что тот предал твоего брата. Железные Люди после смерти Бейлона Грейджоя передрались между собой, но Ров Кейлин, Темнолесье, Торрхенов Удел и почти весь Каменный Берег по-прежнему остаются за ними. Земли твоего отца истекают кровью, а у меня нет ни сил, ни времени врачевать эти раны. Винтерфеллу нужен лорд — преданный мне лорд.

Джон, совсем растерявшись под его взглядом, сказал:

— Винтерфелла больше нет. Теон Грейджой предал его огню.

— Гранит не так-то легко сгорает. Замок со временем можно будет восстановить. Не стены делают лорда. Твои северяне меня не знают, и у них нет причин меня любить, однако они понадобятся мне в грядущих битвах. Нужен сын Эддарда Старка, чтобы привести их под мое знамя.

Он хочет сделать меня лордом Винтерфелла. Джон почувствовал себя таким легким, что побоялся, как бы ветер не сдул его со Стены.

— Ваше величество забывает, что я Сноу, а не Старк.

— Это ты кое о чем забываешь.

Теплая рука Мелисандры легла на плечо Джона.

— Король может снять с тебя клеймо бастарда одним мановением руки, лорд Сноу.

Лорд Сноу. Так прозвал его в насмешку сир Аллисер Торне, и многие братья тоже пользовались этим прозвищем — одни с любовью, другие с издевкой. Но теперь это прозвучало совсем по-иному — по-настоящему.

— Да, — неуверенно произнес он, — короли и прежде делали бастардов законными детьми, но ведь я остаюсь братом Ночного Дозора. Я преклонил колени перед сердце-деревом и поклялся не владеть землями и не иметь детей.

— Джон. — Мелисандра стояла так близко, что он чувствовал тепло ее дыхания. — Единственный истинный бог — это Рглор. Клятва, данная дереву, имеет не больше силы, чем если бы ты принес ее своим башмакам. Открой свое сердце и впусти в него свет Владыки. Сожги свои чардрева и прими Винтерфелл как дар Владыки Света.

Когда Джон был еще мал, слишком мал, чтобы понимать, что такое «бастард», он мечтал, что когда-нибудь Винтерфелл будет принадлежать ему. Позже, став старше, он устыдился этих мечтаний. Винтерфелл перейдет к Роббу и его сыновьям или Брану с Риконом, если он умрет бездетным. А дальше идут Санса и Арья. Желать другого даже в мечтах было нехорошо, как будто он в душе обрекал их всех на смерть. «Нет, я не хотел этого, — думал Джон, стоя перед синеглазым королем и красной женщиной. — Я любил Робба, любил их всех. Я никогда не желал им зла, но оно случилось. Теперь остался только я». Стоит ему только сказать слово, и он станет Джоном Старком, навеки расставшись с именем Сноу. Стоит ему присягнуть этому королю на верность, и Винтерфелл будет его. Стоит ему только… в который раз преступить свою клятву.

И теперь это уже не будет военной хитростью. Чтобы получить отцовский замок, он должен отречься от богов своего отца.

Король снова устремил взгляд на север. Его золотой плащ полоскало на ветру.

— Быть может, я ошибаюсь в тебе, Джон Сноу. Оба мы знаем, что говорят о бастардах. Быть может, ты не так дорожишь честью, как твой отец, и не так искусен в военном деле, как твой брат. Но ты — то орудие, которое вручил мне Рглор. Я нашел тебя, как ты нашел драконово стекло под Кулаком, и намерен воспользоваться тобой. Даже Азор Ахаи выиграл свою войну не один. Я перебил тысячу одичалых, взял в плен еще тысячу, а остальных разогнал, но ты, как и я, знаешь, что они еще вернутся. Мелисандра видела это в пламени. Этот Тормунд Громовой Кулак, должно быть, уже собирает остатки своего войска и готовится к новому наступлению. И чем больше мы будем пускать друг другу кровь, тем слабее мы все окажемся, когда нагрянет настоящий враг.

Джон пришел к такому же заключению.

— Это верно, ваше величество, — сказал он, не совсем понимая, к чему ведет король.

— Пока твои братья спорят о том, кто будет их главой, я веду беседы с Мансом-Разбойником. — Станнис скрипнул зубами. — Упрямый человек и гордый. Придется предать его огню — иного выбора он мне не оставляет. Но мы взяли в плен и других вожаков. Того, кто именует себя Костяным Лордом, нескольких клановых вождей и нового магнара теннов. Твоим братьям, как и лордам твоего отца, мое намерение не придется по нраву, но я хочу пропустить одичалых за Стену… тех, кто присягнет мне на верность, поклянется соблюдать мир и королевские законы и примет Владыку Света как своего бога. Даже великанов, если они способны согнуть свои здоровенные колени. Я поселю их на Даре, когда мне удастся забрать его у вашего нового лорда-командующего. Скоро задуют холодные ветры, и нам придется либо жить, либо умирать вместе. Пришло время нам заключить союз против общего врага. Ты согласен со мной?

— Мой отец мечтал о том, чтобы вновь заселить Дар, — признался Джон. — Он говорил об этом с дядей Бендженом. — Он никогда не намеревался, правда, заселять его одичалыми… но ведь он не знал их. Джон не обманывал себя: одичалые будут непокорными подданными и опасными соседями, но выбор между огненными волосами Игритт и холодными синими глазами упырей напрашивается сам собой. — Я согласен с вами.

— Хорошо, но самый верный способ скрепить новый союз — это брак. Я намерен женить моего Винтерфеллского лорда на принцессе одичалых.

Джон, слишком долго, возможно, пробывший с вольным народом, не сдержал смеха.

— Если ваше величество думает, что может просто так отдать мне Вель, пленница она или нет, то вы, боюсь, плохо знакомы с женщинами вольного народа. Тот, кто хочет жениться на ней, должен взобраться к окну ее башни и выкрасть ее оттуда.

— Тот, кто хочет? — Король окинул Джона испытующим взглядом. — То есть не ты? Предупреждаю тебя: она входит в цену, которую ты должен уплатить за имя своего отца и его замок. Этот брак необходим, чтобы обеспечить нам верность наших новых подданных. Ты отказываешь мне, Джон Сноу?

— Нет, — с излишней поспешностью ответил Джон. Король говорит о Винтерфелле, а от Винтерфелла так легко не отказываются. — Но… это все так неожиданно, ваше величество. Могу ли я немного подумать?

— Думай, только побыстрее. Я не из терпеливых, что скоро почувствуют на себе твои черные братья. — Станнис положил Джону на плечо тонкую, почти бесплотную руку. — Не открывай никому, о чем мы с тобой говорили. Когда же ты придешь ко мне вновь, тебе нужно будет только склонить колено, положить свой меч к моим ногам и присягнуть мне на верность. Сделав это, ты поднимешься Джоном Старком, лордом Винтерфелла.