Глава 38
Ангелы и демоны МГБ
В декабре 1952 года Игнатьев приболел, и Ясный остался исполнять его обязанности. К нему на прием напросился автор дела врачей Рюмин, назначенный уже замминистра по следствию. Он был страшно воодушевлен тем, что принес на утверждение начальства проект письма Сталину о результатах своих многотрудных дел.
Прочитав справку, Василий Степанович поймал себя на мысли, как хорошо бы открыть сейф, вытащить табельный пистолет и разнести пулей череп этого человека. Но быстро взял себя в руки. Нервами делу не поможешь.
В отчете Рюмин представил дополнительный список лиц, оказывавших содействие врагам народа по делу врачей. В том числе тех, на кого указал деморализованный бывший министр Абакумов, которого изводили постоянными допросами. Набралось человек сто пятьдесят.
– Спасибо за проделанную работу, – спокойно произнес Ясный, забирая проект письма. – Я покажу материал Игнатьеву.
В тот же день он поехал на дачу к министру. Тот ознакомился с бумагами и слегка ошалел. В этом списке были десятки сотрудников МГБ и МВД, даже какие-то хозяйственники, – как попали туда, одному черту да Рюмину известно. И белые нитки, которыми сшито дело, торчали отовсюду.
Игнатьев тут же примчался на работу. На совещании заслушал своего новоиспеченного зама по следствию. Тот с пеной у рта вещал о происках врагов народа, которых нужно арестовать немедленно, пока они не свергли советскую власть и не уничтожили товарища Сталина. Он кипел негодованием, однако было понятно, что этому карьеристу хочется выслужиться и напомнить о себе в самых верхах. Ну а заодно под шумок он решил зачистить в родном ведомстве всех, кто его не любит и не уважает. А уважали его очень немногие.
Ясный взял слово и объявил, что оснований для арестов недостаточно. Все обвинения построены на самооговорах и доносах. Если есть что-то за этим, нужно более тщательно искать доказательства.
До конца жизни Ясный так и не определится – было ли что-то реальное в деле врачей. Лекари при царях всегда были в центре заговоров. И после истории с ЕАК, Михоэлсом и Крымской автономией антисоветская радикальная часть мирового сионистского движения жаждала устранения Сталина. Но одно было очевидно – масштабы дела врачей Рюминым раздуты до небес, большинство обвинений сфальсифицированы.
После этого заслушивания Игнатьев и Ясный остались наедине в кабинете.
– Нужно от этого негодяя избавляться, – сказал начальник контрразведки. Он много чего знал о Рюмине и методах его работы. Тот еще в Архангельске зарекомендовал себя мастером подлогов и липы, любителем избивать подследственных. Ходили слухи, что на допросах он даже насиловал женщин.
– Нужно, – кивнул Игнатьев. – Как на пороховой бочке с ним. И нас погубит. И людей сколько невиновных еще под монастырь подведет. Ну какой же мерзавец!
– Страшный интриган… Вот почему так получатся в нашей службе. У нас или герои, принципиальные, справедливые, до последней капли крови верные Отчизне. Или беспринципные карьеристы, готовые отца родного продать, выбивать показания, подхалимничать, чинить произвол. И как-то среднего не дано.
– Власть, Василий Степанович. Большая власть. И большая ответственность. Слишком много нам дано. Но много и спрашивается.
– Верно. Вот только одни цепляются за власть. Другие же несут на себе груз ответственности.
– Ну да. Рыцари ордена НКВД. И паразиты. Таковы люди. Может быть, когда ступим на Марс, там найдем других людей. Но никак не ближе…
У двух руководителей МГБ было явное ощущение опасности, исходящий от зама по следствию. Свежа в памяти история с Абакумовым. И теперь Рюмин снова мог выйти наверх и повторить трюк – объявить, что руководство министерства покрывает врагов народа. Поэтому были проработаны неотложные меры, как донести до окружения Сталина и самого вождя сложившуюся ситуацию. Игнатьев подготовил докладную записку наверх, где осторожно намекнул, что сомневается в объективности расследований, которые ведет Рюмин.
А Рюмин побоялся повторить старый трюк. Понял, что время немножко изменилось и теперь можно попасть не в масть и сесть в камеру рядом с Абакумовым.
Ну а пока министр и начальник контрразведки дистанцировались от зама по следствию. Перестали приглашать его на совещания.
Ясный поручил передопросить свидетелей по делу врачей в обход Рюмина. Сам участвовал в допросах. И ощущение того, что большинство материалов липовые, постепенно приобретало характер стойкой уверенности.
Дело врачей начинало трещать по швам. И все шло к тому, что оно развалится с треском, большую часть обвиняемых выпустят. Уже начали освобождать людей, большинство из которых были заслуженные и преданные стране. И Сталин не возражал. У него отношение к этому делу постепенно начало меняться. Он видел перегибы. И последующая за этим делом вакханалия, борьба с космополитизмом, когда школьники отказывались учиться вместе с гнусными космополитами, тоже вышла за рамки разумного и беспокоила вождя.
Правда, эскулапов опасался Сталин все так же. Он занимался самолечением. Ни одной таблетки не брал из рук кремлевских врачей. Посылал свою охрану покупать лекарства в городских аптеках.
В связи со всеми этими событиями внутри страны и усиливающимся противостоянием с Западом Сталин был озабочен эффективностью спецслужб. Он пригласил к себе на совещание на Ближнюю дачу руководство силовых ведомств, в том числе и Ясного, и предложил:
– Товарищи. Давайте посоветуемся. Не стоит ли реорганизовать силовые ведомства и создать одну специальную службу, как ЦРУ. Объединить ГРУ, Министерство обороны, разведку, контрразведку и дипломатическую разведку в одном ведомстве, создать мощный ударный кулак.
Практически все присутствовавшие выразили сомнение в эффективности этой меры. Слишком громоздкое получается образование. И не будет межведомственной конкуренции, которая иногда благотворно сказывалась на работе, хотя часто и мешала.
– Надо улучшать работу ведомств, – настаивал Сталин. – Вы подумайте об этом…
Вскоре подоспела новая «радость». Первый секретарь Ленинградского обкома партии Василий Андрианов – известный любитель пускать пыль в глаза и устраивать показательные акции, порки, бесполезные, но громкие – решил отличиться и продемонстрировать свою бескомпромиссность по отношению к врагам народа. То есть устроить показательный акт подхалимажа. Обязал начальника Ленинградского УМГБ генерал-майора Николая Ермолаева, тоже известного проходимца, составить список проживающих в Ленинграде родственников репрессированных по Ленинградскому делу, записать их скопом в оппозицию и принять меры к выселению.
Выявили около двух сотен кандидатов на расправу. Андрианов по правительственной связи с утра пораньше позвонил Ясному и приказным тоном заявил:
– Срочно ставьте этих врагов народа на особое совещание при МГБ.
То есть на судопроизводство по упрощенной процедуре. Особое совещание не входило в систему судов, состояло из руководителей МГБ СССР, заседания проходили без участия адвокатов, чаще в отсутствие обвиняемых. Игнатьев еще в 1951 году предлагал резко ограничить его полномочия, дабы не провоцировать следственные органы на поверхностное расследование.
Следом за этим пришли соответствующие материалы из Ленинграда. Председателем особого совещания был Игнатьев, но он болел, и решение пришлось принимать Ясному. Он со злостью посмотрел на вложенный в письмо готовый проект решения: выселить, посадить, поразить в правах. А за что? Да, в войну выселяли членов семей предателей. Но времена уже другие.
Изучив материалы, генерал позвонил Андрианову:
– Нет никаких оснований в представленных документах для особого совещания.
Секретарь обкома вышел из себя:
– Я на тебя буду жаловаться Сталину!
– Жалуйтесь!
Андрианов начал названивать в ЦК, потом нашел союзника в лице начальника Управления делами Совмина Михаила Помазнева. Двое ленинградских авантюристов так накрутили последнего, что он искренне поверил – МГБ не дает бороться с контрреволюцией.
Помазнев, весь такой строгий и принципиальный, позвонил Ясному, затребовал документы и зловеще пообещал:
– Мы доведем до сведения Сталина.
Начальник контрразведки, особо не возражая, собрал документы в пакет и фельдсвязью отправил ему. Помазнев продержал их дней десять. К его чести, разобрался, что все это полная чушь. И вернул документы со словами:
– Мы считаем, что вы сами должны решать. В рамках закона.
Больше вопрос не возникал. А Ясный нажил себе еще несколько влиятельных врагов. Что впоследствии сказалось на его судьбе.
