Военную технику разрабатывали научные институты, изготовляли ее оборонные предприятия, а принимали военные. Испытания проводили вместе. Дело-то, вроде, общее. Но одни старались как-нибудь сгладить и затушевать проявившиеся недостатки. А другие – их обнаружить. Из-за этого с одной солидной московской фирмой стали возникать трения. Ее руководство требовало от своих сотрудников «военным ничего не говорить». Офицеров заведомо считало ничего не смыслящими дубами, и после неудачных работ начинало втирать очки. Их «светила» раскладывали листы бумаги, расписывали длиннющие и многоэтажные дифференциальные уравнения и принимались глубокомысленно рассуждать, что, наверное, оказало влияние «о малое» или «пси – два штриха», которого не учли. Но у нас-то служили выпускники высших инженерных училищ и тех же самых институтов, которые заканчивали их специалисты – физтеха, МИФИ, МАИ, МЭИ. Кивая, выслушивали их галиматью, потом перелопачивали записи объективного контроля – и подтверждалось то, о чем мы уже сами догадались – их техника опять отказала, автоматика никуда не годится.

Когда очередной раз мы вежливо уличили ученую братию, что наши выводы не совпадают с ихними, заместитель генерального конструктора Мансуров психанул. Объявил – пускай военные не лезут в высокую науку, а займутся делами, в которых они петрят. Пускай получше охраняют самолет, который находился на испытаниях. А то мимо важнейшего и секретнейшего объекта ходят посторонние офицеры, солдаты. Нужны, мол, особые пропуска, круглосуточная вооруженная охрана. Принялся скандалить по этому поводу, письма писать от своей фирмы.

Что ж, замечание учли. Стоянку этого самолета за несколько часов огородили забором из переносных щитов. Батальон охраны выделил одну штатную клетку часового. Чтобы круглосуточно дежурил у входа на стоянку, и он же будет исполнять обязанности контролера, проверять пропуска.

А вскоре приехал тот же Мансуров. Вылез из машины и по-хозяйски зашагал к самолету. Но боец его остановил:

– Ваш пропуск?

Тот лишь отмахнулся – так же, как у себя на фирме отмахнулся бы от новенького вахтера, не знающего в лицо высокое начальство:

– Да пошел ты! Я зам генерального конструктора!

Даже не оглядываясь, уверенно зашагал дальше. Но солдат-то был не только контролером, а еще и часовым. Скинул автомат с плеча и скомандовал:

– Стой, стрелять буду!

Мансуров обернулся, что-то сказать силится, а на него дуло направлено. И затвор лязгнул, досылая патрон в патронник. Штатский начальник брызнул руганью, хотел оскорбленно назад идти к машине. Но часовой хорошо знал Устав. Попытка проникнуть на пост уже совершена. Значит, отпускать нарушителя не положено. Боец приказал:

– Лечь на землю!

Была весна – под ногами снежная мокрая каша с грязью. А Мансуров в новом пальто… Мнется нерешительно, а часовой дулом понукает:

– Давай-давай, ложись!

В общем, полежал. Отдохнул до прихода разводящего. Заодно убедился, что в служебных вопросах военные тоже кое-что понимают.