Марианна подписала с Сандугаш контракт.

– Я сделаю из тебя профессиональную модель. Только слушайся. Года через три будешь знаменита. Если, конечно, не выскочишь замуж за миллионера…

– Марианна Николаевна, вы же знаете, что у меня жених, что я все это делаю ради Кости…

Марианна усмехнулась. Она не сомневалась, что после всего того блеска, который Сандугаш видела в Москве, после тех мужчин, с которыми она познакомилась, после встреч с Федором Птичкиным, который отнесся к ней на редкость мягко, девочка разочаруется в выдринском возлюбленном. Впрочем… Она была такая странная, эта девочка, настолько не от мира сего. И Птичкина как-то сумела укротить. И даже ее, Марианну… Вызвала в ней материнские чувства, о наличии которых у себя Марианна и не подозревала! Впрочем, Марианне было удобнее думать, что она все делает по расчету. Ведь красота Сандугаш – это теперь ее сокровище, ее золото, которое она пустит в оборот и получит прибыль… А для этого нужно постараться, чтобы девочка была спокойна и довольна. С другими своими манекенщицами Марианна так не возилась. Но Сандугаш была особенная, во всех отношениях.

Марианна отвезла Сандугаш в Онкоцентр на Каширке – целый медицинский город!

Там девушке подробно объяснили, какой минимум документов необходим, чтобы Костю как можно быстрее госпитализировали на платной основе, чтобы быстрее, быстрее, быстрее… Удобнее всего ему будет добраться до Москвы не поездом, а самолетом, на который у нее когда-то не хватило денег. Теперь Сандугаш могла обеспечить ему все.

Да, миллиона на хорошее лечением мало, это такая детская мечта – миллион. Но если ей удастся сделать карьеру, о которой твердят ей все, она сможет обеспечивать жизнь Кости так долго, как это возможно, а главное – болеть он будет с комфортом и уж точно без мучений.

Только вот дозвониться Косте она никак не могла… Звонок срывался. Все время срывался.

Родителям дозвонилась легко. И бабушке. И Ритке. Бабушка плакала от счастья за нее, Ритка визжала от радости, голос отца был, как всегда, ровным и слегка безразличным, зато мама говорила с ней теплее, чем прежде, – видимо, тоже гордилась за нее, и малыши рвались «поговорить», хотя говорить-то еще и не умели.

Но все, у кого Сандугаш спрашивала, как дела у Кости, как-то странно, нарочито сдержанно отвечали: «У него все в порядке».

Сандугаш паниковала. Неужели он умирает, а они скрывают от нее? Неужели это могло произойти так быстро? Или, скорее, он все еще скрывает от всех свою болезнь… А таким тоном они говорят, потому что считают, что Костя теперь ей не пара.

Надо было ехать в Выдрино, во всем разобраться самой. И родных навестить… Собственно, это было официальным поводом для поездки.

Марианна заявила, что Сандугаш будет сопровождать телохранительница, которую она лично наймет. Не телохранитель, чтобы «в этой вашей деревне Крысино не подумали, что это твой жених», а именно телохранительница.

– Я не настолько знаменита, чтобы мне нужен был телохранитель или телохранительница.

– Пока нет. Но твоя красота – это уже ценное имущество. Так что я приставлю к тебе сторожевую собаку.

Телохранительница оказалась армянкой двухметрового роста. Довольно красивой, несмотря на рельефные мускулы и традиционно выдающийся нос. Звали ее Лола, была она неразговорчива, но видимо, привыкла отвечать на вопрос нанимателей, почему девушка занялась восточными единоборствами, научилась стрелять, драться и выбрала в конце концов профессию телохранителя.

Лола рассказала, что родилась в Сумгаите за год до армянских погромов. Юную мать с малышкой Лолой спрятала у себя русская соседка, но остальных членов семьи убили, и особенно жестоко глумились над женщинами – над бабушкой и тетей. Их обнаженные тела долго лежали во дворе, мать увидела их из окна шестого этажа прежде, чем соседка оттащила ее в глубь комнаты. Мать увезла Лолу подальше от Сумгаита и Нагорного Карабаха, в Подмосковье, где тяжело работала, чтобы дать девочке образование, но не могла удержаться, рассказывала ей обо всем, что пришлось пережить, и Лола с детства решила: она станет бойцом, и если умрет, то в бою. К счастью, физически она была здоровой, ростом удалась в покойного отца, который был настоящим богатырем, и вот теперь в возрасте двадцати восьми лет работала телохранителем. Нанимали ее обычно для юных и прекрасных жен бизнесменов, и больше не для защиты от возможной опасности, а для того, чтобы эти юные и прекрасные не имели шансов наставить бизнесменам развесистые рога. Но если что, защитить она тоже могла, в ее послужном списке были и серьезные эпизоды. Впрочем, не будь Лола отличным профессионалом, Марианна ее бы не наняла. Она всегда выбирала лучших.

Сандугаш старалась не слишком глазеть на Лолу, но все же исподтишка разглядывала ее: женщина-телохранитель, интересно же! И заметила, что Лола тоже ее разглядывает с любопытством. Перехватив взгляд Сандугаш, Лола пояснила:

– Пытаюсь понять, в чем ваша уникальность. Я не в первый раз работаю на Марианну Николаевну и в этой сфере, среди вас, красавиц, покрутиться успела. Про вас всякое говорят…

– Что именно?

– У господина Птичкина специфическая репутация, но к вам он относится так, словно вы принцесса Монако. Или еще какая-нибудь принцесса. И с вами нельзя, как с другими.

Сандугаш было приятно услышать от постороннего человека, что Федор так к ней относится. Вообще, все происходящее с ней было так прекрасно и удивительно, что она могла бы от души этим насладиться. Если бы не Костя. Если бы не страх за его жизнь.

Она везла подарки для всех. Нежный синий палантин из чистого шелка – для мамы, ей пойдет. Самый большой флакон «Estee» для бабушки. Все бестселлеры косметики «MAC» для Ритки; хотела купить платье, но побоялась ошибиться с размером и вспомнила, как Ритка когда-то изнывала над статьей про «MAC», про все их замечательные штучки и сложные оттенки. Сандугаш просто зашла в магазин, показала тоненькой девушке в черной униформе фото Ритки, и та подобрала ей полный макияж, с кистями и всем необходимым. Еще Сандугаш нашла целый игровой уголок для близнецов, яркий, платмассовый, с домиком, в который можно залезать, с пирамидками, кубиками и нанизывающимися кольцами; коробка была такой огромной, что ее отправили в грузовой отсек. Валентину Петровну она тоже не забыла, купила ей огромную теплую павловопосадскую шаль. Труднее всего было с подарком для отца. Галстуки он не носил, алкоголь не пил, парфюмом не пользовался. Сандугаш в конце концов купила ему новый планшет. Он же читает книги и смотрит телевизор… Ну, а технические новинки мужчины вроде бы любят.

Для Кости она везла серый кашемировый свитер. Подарок, который согреет его, когда Сандугаш не будет рядом. Ведь она не сможет в больнице сидеть возле его постели, как планировала когда-то. Ей придется работать, чтобы хватало на лечение и можно было перевезти его в Германию, если что-то сложится не так…

Сандугаш с Лолой являли собой такую странную пару, что на них все оборачивались, стоило им выйти из самолета в Иркутске. Для девушек была заказана машина, мощный вездеход. Лола сидела за рулем; Сандугаш в дороге уснула. Проснулась, почувствовав, что телохранительница деликатно теребит ее за руку, а машина стоит.

– Приехали?

– Да. Выдрино. Только куда сначала вас везти? К родителям или к Константину Еремееву?

– Давайте сразу к Косте, а то у своих я застряну и буду изводиться. Мне надо его увидеть. Надо понять, в каком он состоянии, сказать ему, что деньги на лечение есть и я скоро увезу его в Москву.

Лола непроницаемо на нее посмотрела, газанула и свернула налево.

Когда машина остановилась возле Костиного дома, Сандугаш не сразу справилась с сердцебиением и с дрожью в руках. Она снова попыталась набрать его номер – и снова звонок сорвался. Странно, ведь теперь она не из Москвы звонит, их разделяют не тысячи километров, а всего лишь забор и стена… Сандугаш отстегнула ремень безо пасности, но Лола ее удержала.

– Сначала я.

Лола вышла, осмотрела все вокруг, открыла дверцу перед Сандугаш и пошла рядом с ней. Калитка была не заперта. Если бы не Лола, Сандугаш не сразу решилась бы нажать на кнопку звонка, но Лола была рядом, и показывать себя нерешительной овцой Сандугаш не хотелось.

К счастью, открыл Костя.

Выглядел он просто прекрасно: загорелый, румяный, глаза сияют… Никаких признаков ослабления организма. Сандугаш даже рассмеялась от счастья – от того, что видит его и что он пока еще в хорошем состоянии, а значит, шанс на выздоровление велик.

– Ух ты. Не ожидал. Я… Не ожидал, правда, – пробормотал Костя, оттесняя Сандугаш и Лолу с верхней ступеньки и закрывая за собой дверь. – Ты же теперь звезда, королева красоты. Не думал, что ты приедешь.

От изумления Сандугаш не сразу нашлась, что ответить.

– Да как же ты мог не ожидать? Я же поехала, чтобы заработать тебе деньги на лечение. Я для этого в конкурсе участвовала. И для этого все сделала, чтобы победить. Костя, я договорилась уже в клинике. Тебе надо ложиться на обследование как можно скорее, у них есть методики прогрессивного лечения…

– Подожди, подожди, не части. Так, а подружка не может пока прогуляться? – Костя покосился на Лолу.

– Я не подружка. Я телохранитель. Я на работе и прогуляться не могу.

– Телохранитель… Круто как. Это потому, что ты – звезда? Или покровитель появился богатый?

– Костя, о чем ты вообще говоришь? Я тебе – про клинику, а ты мне…

Дверь позади Кости приоткрылась, выглянула Марина:

– Ну, с кем ты там завис? – и ойкнула при виде Сандугаш.

– Мариш, уйди. Мы сейчас поговорим, и я вернусь.

Марина открыла рот, хотела что-то сказать, но не решилась. Слишком великолепной выглядела Сандугаш. Слишком блистательной. Даже предположить, что вот эта полубогиня может быть ее соперницей, любовницей Кости, Марина не могла. Потому не могла обругать ее и прогнать. И она отступила в дом, в надежное тепло, в бормотание телевизора, к требовательному «Мама! Мама!» Юлечки.

– Костя, послушай, в твоей ситуации время дорого…

– Нет, Сандугаш. Это ты меня послушай. Я нехорошо с тобой поступил, каюсь. Но я ж мужик. Как говорит тетя Валя, порода моя кобелиная… Сандугаш, нету у меня никакого рака. Соврал я тебе. Я, собственно, хотел просто соскочить, закончить наши отношения как-то по-доброму, ну, красиво, чтобы не просто бросить тебя, а чтобы ты сама ушла, потому что будущего нет, я болен, все такое. Ну, а потом сказал бы, что все стабилизировалось, вот скриплю пока. Да я даже не думал, что потом буду врать. В тот момент мне хотелось уйти без скандалов и соплей. Не мог я дальше с тобой. Потому что… Ну, жениться на такой, как ты, надо. А мне хотелось с тобой только любиться. Я бы не смог тебе хорошим мужем стать. Я даже для Маринки плохой муж. Но она меня терпит и будет терпеть. Так что ты прости. Но на самом деле для тебя это даже хорошо получилось. Ты теперь королева красоты. Мисс Страна! И миллионерша заодно. Раз миллион получила. Так что ты даже поблагодарить меня можешь. – Костя криво усмехнулся.

– На материальную благодарность намекаешь? – поинтересовалась Лола.

– Не лезла бы ты, а? Охраняешь – вот и охраняй. Молча.

– Не ты мой наниматель. Если она скажет мне молчать – замолчу.

Но Сандугаш ничего не могла сказать. Она сошла с крыльца дома, в котором прожила самый счастливый месяц в своей жизни, и направилась к машине. Лола мгновенно оказалась рядом. Распахнула перед ней дверцу…

Пришибленный вид Сандугаш и ее молчание родителей и бабушку не насторожили: устала девочка, из такой дали приехала. Распаковали подарки, полюбовались еще раз на фотографии Сандугаш в короне, которые Лола помогла найти через Интернет на новом планшете. Поужинали. Сандугаш отказалась от всего, что для нее наготовили, попросила омлет. Потом улеглись спать. Лола настояла на том, чтобы ночевать в предельной близости от Сандугаш, так что произошли перестановки: кроватки близнецов перенесли в спальню родителей, а из спальни притащили оленью шкуру, служившую там ковром; на ней телохранительница и уснула.

Сандугаш даже не плакала, настолько опустошенной она себя чувствовала.

Дура. Какая же она дура.

Но Костя… Как он мог? Почему?

Глупый вопрос. Понятно почему. Трахнуть ее хотел, как и все. Только, в отличие от всех, не желал платить за удовольствие. Да и не мог заплатить ничем, кроме женитьбы. И решил не платить. Легко ведь она ему досталась, даже ухаживать не пришлось. Поманил – она и пошла. Любовь с первого взгляда, да…

Девчонка, дура! О любви мечтала, и показалось, что вот он, ее герой…

А герой оказался – кем? Подлецом? Трусом? Нет. Обычным мужиком. Почему бы не взять, если хочется и взять можно. Вот он и взял.

Вспомнился вдруг «Жестокий романс». Этот фильм очень любила бабушка, и всякий раз, когда его по телевизору показывали, они смотрели.

В памяти возникли широко распахнутые зеленые глаза красавицы Ларисы Гузеевой и ее отчаянное: «Вещь… да, вещь! Они правы, я вещь, а не человек. Наконец слово для меня найдено, вы нашли его. Всякая вещь должна иметь хозяина, я пойду к хозяину. Уж если быть вещью, так одно утешение – быть дорогой, очень дорогой…»

Лариса – забавно, что и героиню, и актрису зовут Ларисой, – хочет отдаться богачу Кнурову, который увезет ее в Париж, на выставку, и даст ей такое содержание, что никто ее не посмеет осудить.

Что ж, Сандугаш может теперь забыть о своей глупенькой девичьей любви, вернуться в Москву и поступить на содержание к Леопольду Вертинскому. Он богат. Он добр. Он положит весь мир к ее ногам. И не будет требовать от нее чего-то особенно неприятного… Ничего, кроме ответной доброты и верности.

Она сделает карьеру, ее лицо появится на обложках «Vogue» и «Harper's Bazaar», она станет пить жизнь полной чашей, и чаша эта будет из чистого золота.

Если бы только не…

Федор. Загадочный, опасный, злой Федор. Человек, в глазах которого она однажды увидела космос, всю непознаваемую глубину Вселенной. Человек, в глазах которого она однажды увидела хищного зверя, спрятавшегося в смертную плоть, древнего и страшного зверя. Человек, в глазах которого она видела душу, искореженную, измученную. И, наконец, только в его глазах она видела свое отражение таким… таким красивым. Сияющим.

Федор. Он без нее… Сандугаш чуть было не произнесла мысленно «пропадет» – и тут же рассмеялась. Это про Костю она думала, что он без нее пропадет. Но Костя не пропал и даже процветает. Федор же не пропадет точно. Нет. Но все же она чувствовала, что нужна ему. Иначе, чем Вертинскому. Не только как красивая женщина. Между ней и Федором было что-то еще. И он тоже был ей нужен… Только Сандугаш не могла понять почему. Вспомнилась песня из «Жестокого романса» про Снегурочку.

Вот, точно. Это про нее. Она – Снегурочка. Федор – огонь. Ничем хорошим это не кончится. Он или попортит ей кожу плеткой, а ведь кожа – это часть ее капитала, или вовсе убьет, заигравшись.

И тут словно кто-то шепнул Сандугаш на ухо: «Не в этот раз. Теперь все должно быть иначе. Ты больше не шаманка. Ты сможешь…»

Что она сможет?

И что это за голоса?

Наверное, она уже спит и ей снится?

Да нет же, не спит, она совершенно точно бодрствует.

«Я помогу тебе поймать его. Это будет даже интересно. Настоящая охота!» – сказал Федор, когда Сандугаш решилась рассказать ему о своих снах и тревогах.

И поймал. И сдал полиции.

«Если еще что-нибудь интересное во сне увидишь – говори мне. Я с удовольствием поохочусь снова!»

Да. Должно быть, в этом все дело. Поэтому ее так тянет к Федору.

Или все же – как в той песне? Да, да! Какие верные, какие точные слова! Словно про нее, Сандугаш, писалось. И она чуть слышно замурлыкала песенку в тишине своей спальни.

…Когда Сандугаш уснула, ей приснилась темная московская улица. Молодая женщина шла домой. Она слишком устала, чтобы бояться темноты, тем более в своем районе. Она не знала, что за ней охотится мерзкая тварь, считающая себя мужчиной, но на самом деле утратившая право называться человеком. Это существо планировало напасть, придушить, изнасиловать и задушить окончательно, когда оно будет внутри у женщины, чтобы последние спазмы умирающего организма подарили ему оргазм: другим способом получить разрядку оно не могло.

Женщина не знала, что за ней охотится тварь. А тварь не знала, что за ней охотятся двое. Мисс Страна в сверкающей короне королевы красоты и огромный белый волк с серебряными глазами. Они были напарниками. Они были любовниками. Возможно, придет миг, когда волк повернется и нападет на свою возлюбленную… Но возможно, ей удастся окончательно приручить его. И совместная охота продолжится.