Глава 3
Смена закончилась, пора домой. Планов у Игната немало. С одеждой у него все хорошо, обновлять гардероб совсем не обязательно. А вот с автомобилем вопрос решить надо. Без машины мужчина сейчас не воспринимается как таковой. Во всяком случае, такие особи, как Ирочка, по-другому не думают. Он не хотел быть лузером в глазах этой особы, хотя и не воспринимал ее всерьез.
Один важный вопрос Игнат уже решил. Теперь он будет работать сутки через двое, как оно и положено, а не через день. У него появилось дело поинтересней, чем охрана больницы.
Он собирался уходить, когда появился Райков. Весь такой же важный напоказ, но недостаточно уверенный в своих силах. Игнат уже переоделся, поэтому следователь, столкнувшись с ним на лестнице, не сразу его узнал. Если бы Игнат не встал у него на пути, он прошел бы мимо.
— О чем думаешь, капитан? — спросил Каратаев, кивнув в знак приветствия.
— Это ты. — Райков сдержанно улыбнулся.
— Если тебе нужна Калинина, то пользы от нее ноль.
Сегодня утром Игнат пытался завести с ней разговор, но зря. Не помнила она ничего. Да и на контакт шла очень неохотно.
— Да? Это плохо.
— На месте был?
— Да, и зеркало видел. Пальчики с него сняли.
— Кровь на экспертизу взяли? — спросил Игнат.
— Да, и уголовное дело завели, — сказал капитан.
— А преступника повязали?
— Нет.
Игнат цокнул языком и стал спускаться по лестнице. Своим укоризненным молчанием он создавал за собой вакуум, который как магнит тянул Райкова.
Они вместе вышли во двор, где вовсю светило солнце. Погода отличная, теплый ветерок. Только вот тополиный пух настырно лез в глаза.
— А с видеокамер что сняли? — спросил Игнат и остановился.
— Ничего. Видели, как Калинина выбралась из машины и двинулась на выход. Никто за ней не шел.
— Там стоянка во дворе. Оттуда удобно наблюдать за паркингом. Возможно, преступник ждал жертву в автомобиле. Увидел машину Калининой, вышел, забрел в подъезд, затаился между третьим и четвертым этажами.
— И зеркало установил, — добавил Райков.
— Он мог сделать это загодя.
Капитан кивнул, соглашаясь.
— Я тут кое-что узнал, — в раздумье проговорил Игнат и внимательно глянул на Райкова. — Если тебе интересно.
— Да, интересно, — заинтригованно сказал тот.
— Есть один товарищ, которого надо бы проверить на причастность.
Игнат рассказал капитану о своем разговоре с Миронниковым, упомянул Эдика.
— А разве суд признает договор недействительным? — спросил Райков. — Если в этом случае кого-то вводили в заблуждение и обманывали, так это Диану. Насилия в отношении Севрюгина не было.
— А если был сговор между Дианой и Калининой?
— Надо это доказать. Без Калининой оспорить сделку будет очень сложно. Выходит, мотивы были у Дианы и у ее парня. Если у них отношения…
— Все это нужно выяснить.
— Снимем пальчики с этого Эдика.
— Он, конечно, мог оставить отпечатки на зеркале… — в раздумье проговорил Игнат, но фразу не закончил.
Действительно, чего судить-рядить, когда можно просто провести экспертизу и посмотреть на результат.
Райков открыл свою папку, вынул из нее лист бумаги, авторучку, приготовился писать. Он зачем-то облизнул губы. Люди делают так, перед тем как обслюнявить кончик карандаша.
Игнат удивленно повел бровью, заметив это. Откуда у Райкова такой рефлекс? Он что, когда-то химическими карандашами писал? Может, это пришелец из прошлого века? Или такое передалось ему от отца, даже деда?
— Севрюгин, говоришь.
— Севрюгин Аркадий Анатольевич, — подтвердил Игнат.
— Какой там холдинг?
— «Нов-Хаус».
— Хорошая у тебя память.
— А что здесь запоминать? — поскромничал Каратаев. — «Новый дом холдинг». Видно, что-то со строительством связано.
— Разберемся.
— С Миронниковым поговори. Он заинтересован в том, чтобы огласку этому делу придать.
— Вот как?
— А зачем он тогда меня к этому делу подключил? — вслух подумал Игнат.
— Да, зачем?
Игнат попытался найти ответ на этот вопрос, но ничего не сказал.
Миронников был первым, кто догадался, что на Калинину могли покушаться. Он пришел к ней в больницу, встретил там своего знакомого Макеева. Тот указал ему на охранника, который накануне удачно раскрыл преступление. Бывший опер легко мог провести дознание, установить факты, необходимые для возбуждения уголовного дела. Поэтому Игнат и получил возможность подзаработать.
В случае успеха Миронников убивал двух зайцев. Он возвышался в глазах Леры, которая могла обрести память в любой момент, и придавал делу с подменой договоров определенный резонанс. Да, Ярослав выставлял своего начальника нехорошим человеком, но при этом помогал ему вернуть состояние.
Все это могло быть так. Если, конечно, Миронников говорил правду. Возможно, он что-то утаивал и даже нарочно вводил следствие в заблуждение.
— Ты поговори с Миронниковым, — повторил Игнат. — А я попробую пообщаться с Ирочкой.
— Кто такая?
— Не знаешь. Миронников тоже о ней не слышал. Мать Калининой удивилась, когда увидела ее, — вспоминал Игнат. — А она появилась и проявила интерес. Что-то с ней не так.
Да, с Ирочкой стоило познакомиться поближе. Для этого требовалась коза, на которой можно было бы к ней подъехать. Еще надо бы узнать адрес, по которому она живет. С первым Игнат разберется сам. Со вторым ему поможет Райков. Если он, конечно, не откажется пробить номер Ирочкиного «Инфинити».
Блейзер от Армани, джинсы от Роберто Кавалли, «оксфорды» от Гуччи. Пусть все не новое, но в отличном состоянии и сидит как надо. Это сейчас Игнат воротил нос от брендовых шмоток. Было время, когда он любил пофорсить. Татьяна его в этом поддерживала, потому как сама обожала модно одеваться.
Деньги на дорогие вещи у них были. Дело даже не в тесте, который мог помочь материально. Хотя он тоже поспособствовал решению, которое принял тогда Игнат. Каратаев взял деньги, которые ему предложил хороший приятель за спасение своей шкуры. Этот выбор нельзя было назвать честным. Хотя и подлым, пожалуй, тоже.
Поступив так, Игнат перешел черту, за которой о дальнейшей службе не могло быть и речи. Во всяком случае, для него. Он уволился из органов, забрал Татьяну и вместе с ней рванул из города Подвойска в Москву. Здесь Каратаев купил квартиру, хорошую машину, часть денег вложил в акции, которые и сейчас приносили дивиденды.
Еще он получил деньги по страховке за дорогую иномарку, в которой погибли его жена и дочь. Игнат не обращался в компанию, не писал заявления, все произошло как будто само собой. Правда, прошло больше года, прежде чем деньги поступили на его счет. За это время интерес к жизни не пробудился, поэтому Игнат едва обратил внимание на это событие. Пришли бабки, да и ляд с ними.
А сейчас у него вдруг появилось желание вложить эти деньги в дело. Если невозможно вернуть жену и дочь, то почему бы не воскресить хотя бы машину. Нет, «Мерседес», какой у них был, он брать не станет, возьмет хороший джип. Ему всегда нравились дорогие внедорожники, просто жена в свое время настояла на «мерине».
— Берите! Не пожалеете!.. — уговаривал его менеджер, паренек среднего роста с бегающими глазками, которые он изо всех сил пытался удержать на месте.
— Да, не пожалею, — согласился Игнат, разглядывая машину изнутри.
Отличный дизайн, тонкая отделка, все по уму. А как головокружительно пахнет новой жизнью!..
— В этом году еще можно будет взять за два двести, а в следующем меньше чем за три миллиона не выйдет.
— Неужели? — Игнат усмехнулся.
— Я серьезно. Будет произведен рестайлинг. Внешний облик останется без изменений, а внутренняя отделка поднимется до уровня бизнес-класса. Базовая исчезнет как вид.
— Пусть исчезает.
Игнат вышел из машины, закрыл дверцу и, не обращая внимания на менеджера, направился к выходу.
Нет, он не станет покупать это искушение. Бренды свои повесит обратно в шкаф или даже выбросит на помойку. Игнат вернет себе привычную убогость, взамен обретет душевный покой и будет доживать свой век в одиночестве.
Навстречу ему шла красивая, жутко эффектная мисс в сопровождении коротконогого папика. Она с интересом посмотрела на Игната, можно даже сказать, обласкала его взглядом. Он остановился так резко, как будто уперся в невидимую стену.
Стоп! Ему всего тридцать восемь лет. Жизнь, можно сказать, еще только начинается, а он уже хоронит себя. Разве ж это честно по отношению к природе?
Нет. Он должен жить и даже получать удовольствие от этого процесса. Вряд ли Татьяна его за это осудит. Если Игнат, конечно, не будет ей изменять. Да, он должен жить. В счастливом браке со своим одиночеством.
Игнат повернул назад. За все время, пока шел к машине, он ни разу не глянул на мисс, которая находилась в поле зрения. Это не стало для него испытанием, тем более проверкой на прочность.
Райков сидел за рабочим столом и что-то писал. Спина прямая, плечи ровные. Авторучку он держал так же изящно, как заправский писарь — гусиное перо. В его роду наверняка были такие персонажи.
Игнат мог побиться об заклад, что почерк у него если не идеальный, то близкий к тому. А вот внимательность не на высоте. Игнат уже переступил порог, а Райков его все не замечал.
— Тук-тук!
Райков сначала положил авторучку и только затем повернул голову к Игнату. Странная реакция для следователя. Самая обыкновенная — для писаря.
Капитан окинул его взглядом, слегка повел бровью, выражая удивление. Как-то не очень похож был Игнат на того охранника.
— Пришел?
— За адресом.
Райков кивнул, вынул из деревянного контейнера свою визитку, протянул Игнату.
— Спасибо, конечно, — принимая карточку, сказал Игнат. — Но мне нужен адрес Ирочки.
— Здесь мой телефон, — с намеком сказал Райков. — Звони, если что.
Игнат мог бы догадаться взять у него номер мобильного или хотя бы служебного телефона.
— Как часто ты раздаешь визитки незнакомым людям?
— Незнакомым людям? — Райков задумался.
— Каратаев Игнат Матвеевич, майор полиции в отставке.
— Майор полиции?.. — удивленно проговорил Райков. — А почему охранником?
— Жизнь в бараний рог скрутила.
— Ты вроде не пьющий.
— Было и это. Адрес установил?
— И адрес, и фамилию. — Райков открыл блокнот, нашел запись. — Севрюгина Ирина Максимовна…
— Севрюгина?
— Бывшая жена Севрюгина Аркадия Анатольевича.
— Уверен?
— Лично наводил справки. — Райков попытался, но не смог сдержать ликующую улыбку.
— Интересно девки пляшут.
— Одна уже допрыгалась.
Игнат ничего не сказал, но на секунду-две навел на капитана палец, отмечая остроту его мысли. Да, и вправду допрыгалась.
Вдруг Калинина подменила брачный контракт по сговору со своей подружкой?.. Если так, то зачем?
— Думаю вызвать Севрюгину к себе, допросить, — сказал Райков.
— Выписывай повестку, отвезу, — сказал Игнат.
— Можно и так.
— Что там по нынешней жене Севрюгина?
Райков снова заглянул в блокнот.
— Севрюгина Диана Михайловна, двадцать лет, уроженка города Дмитрова. Муж — Севрюгин Аркадий Анатольевич, пятьдесят четыре года. Деревенский житель. — Райков усмехнулся.
— А конкретно?
— Деревня Жуковка, Рублево-Успенское шоссе. Домик у него там. Маленький такой, комнат на сто.
— Рай в шалаше. Для девушек до двадцати лет.
— Почему до двадцати?
— А Диане сколько? После двадцати они для него уже старые. Особенно для молодого инфарктника.
— Звонил я в больницу, — деловито сказал Райков. — Состояние у Севрюгина неважное. Сделали шунтирование, но возникли какие-то осложнения.
— Неслабо сердечко екнуло на фоне чудесной новости о последствиях развода.
— Как же он так облажался? — в раздумье спросил капитан.
— И он, и его юрист. С Дианой разговаривал?.. — спохватился Игнат.
— Пока нет. В Дмитрове она, у родителей. Ехать надо. А с людьми туго. — Райков с надеждой глянул на Игната.
— Если нарисуешь поручение следователя. Как внештатному сотруднику полиции.
Игнат понимал, что просит у Райкова филькину грамоту, но в его случае лучше что-то, чем ничего.
— Может, лучше повестку с печатью?
Игнат кивнул.
Заявку на регистрационные номера и техпаспорт Игнат подал еще вчера, утром все получил. Потом он съездил в ОВД, поговорил с Райковым и отправился к Ирочке, которая жила в Марьиной Роще. Оттуда рукой подать до Бутырского шоссе. Это прямой путь на Дмитров, к Диане.
Именно отсутствие проблем и настораживало Игната. Он уже давно заметил, что чем лучше начинается день, тем хуже заканчивается.
Ирочка жила в элитном доме, стоявшем на охраняемой территории. Игнату даже не пришлось ничего объяснять. Он подъехал к пункту охраны на своей новенькой машине, и шлагбаум поднялся как будто сам по себе.
Двери в подъезд были открыты настежь, а консьержка даже не подумала остановить его. Но Ирочки дома не было, дверь никто не открывал. Вот тебе и хорошее начало дня.
Игнат спустился вниз, подошел к своей машине и увидел, как во двор въезжает красный «Инфинити». Возле него как раз находилось свободное место, на которое Ирочка и нацелилась.
Проезжая мимо Игната, дамочка скользнула по нему липким паточным взглядом. Видный мужчина возле дорогой машины — магнит для одинокой женщины. Но при этом Ирочка не узнала его.
Из машины она выходила, кокетливо поигрывая бедрами, но делала вид, будто не замечала Игната. На этот раз Ирочка не забыла накрасить брови. А волосы ее были уложены совсем недавно. Возможно, Ирочка как раз вернулась из салона красоты. Сарафан на ней стильный, но недорогой, из тех, которые не жалко будет выкинуть, если вдруг его испортит какая-нибудь химия. Мало ли что может случиться в салоне красоты.
Ирочка повернулась к нему спиной, обходя свою машину спереди. Игнат обогнул ее сзади. Они едва не столкнулись.
— Ой! — Он улыбнулся.
— Что это значит? — с кокетливым недовольством спросила она.
— Хотел бы с тобой познакомиться, но уже поздно.
— Да, где-то я тебя видела. Ты охранник из больницы! — Ирочка заставляла себя поверить в очевидное.
— Сейчас я как раз свободен от исполнения. — Игнат улыбнулся, продолжая изображать радость.
— Да? — Ирочка выразительно глянула на его машину.
Он кивнул в ту же сторону и пояснил:
— Подарок от бывшей жены.
— Да?
— Так же, как у тебя.
— У меня нет бывшей жены.
— У тебя есть бывший муж.
— И что? — Ирочка нахмурилась.
— Ничего. Я же не следователь, обвинение не предъявляю. Так что ты зря напряглась.
— Какое обвинение?
— Не знаю. — Из одного кармана Игнат достал повестку, из другого — авторучку.
— Что это?
— Повестка. На допрос к следователю.
— Это что, шутка такая?
— Нет, просто у следователя вопросы к тебе возникли.
— Какие вопросы?
— Вдруг это ты Леру заказала? — с сочувствующим видом предположил Игнат.
— Я?! Леру?! — Ирочка шарахнулась от него.
— Вы же что-то там нахимичили с брачным договором.
— С каким еще договором? — Дамочка не на шутку разволновалась.
— Лера подменила брачный договор, твой бывший муж подписал его, не читая, и сейчас за это расплачивается. Как ты того и хотела.
— Я хотела? Ну знаешь!.. — Ирочка психанула и рванула к своему подъезду.
Игнат не останавливал ее. Он был почти уверен в том, что дамочка никуда не денется. У самой двери она действительно повернула назад и, стараясь держать себя в руках, подошла к нему.
— Ты правильно все поняла, — сказал Игнат. — Я не следователь, а всего лишь спецкурьер. Мое дело маленькое. Вот здесь распишись!
Но Ирочка даже не глянула на повестку.
— Не буду я расписываться! И не получала я ничего!
— Приводом доставят. В наручниках. А люди будут видеть. — Игнат бесстрастно обвел рукой пространство вокруг себя.
— В наручниках? За что? — Ирочка готова была вот-вот топнуть ножкой.
— Ты спрашивай, не стесняйся. Может, что-нибудь посоветую. Я же тебе не враг.
— Но и не друг. — Голос ее звучал утвердительно, а на Игната она смотрела с вопросом.
Вдруг он совсем не прочь подружиться с ней?
— Давай так. Ты расскажешь мне правду, и мы вместе подумаем, что нам делать.
— Не заказывала я Леру!.. Зачем?
— Вот! Это уже грамотный вопрос. Давай попробуем найти на него ответ.
— Ты о чем? Лера собиралась расторгнуть договор, который мне совсем не выгоден!
— А зачем же вы его тогда заключили?
— Мы заключили? — Ирочка жалобно глянула на него.
— Ты попросила Леру, она подменила договор.
— Может, и попросила. — Дамочка вздохнула.
— Она послушалась, подменила. А потом пошла и во всем призналась.
— А кто ее об этом попросил?
— Кто?
— Я!
— Да? Тогда придется задать удивительный вопрос. Зачем?
— А вот взяла и попросила!
— Нет, ты меня не удивила. Может, со следователем прокатит?
— Вдруг на меня раскаяние нашло?
Игнат покачал головой. Нет, раскаяние здесь ни при чем. Достаточно заглянуть Ирочке в глаза, чтобы понять это.
— Что, не веришь?
— А давай-ка я поверю в твое прозрение. Вот повестка и ручка.
— Хорошо. — Ирочка расписалась в получении, забрала повестку, оставила Игнату отрывной корешок. — А почему ты бумажки разносишь? — спросила она, в раздумье глядя на него.
— Я же охранник, нас обязали помогать следствию.
— Ты говорил, что тебя кто-то нанял.
— Нанял — это сильно сказано. Просто попросил узнать, что произошло с Лерой.
— Миронников попросил?
— Я узнал, он заплатил, и мы разошлись. Потом появился следователь, попросил помочь.
— Ты так и делаешь?
— Да, с желанием помочь невиновному человеку.
— Это как раз я и есть, — не задумываясь выдала Ирочка.
— Тогда почему бы тебе не сказать, почему вы с Лерой повернули назад?
— Если ты настоящий мужчина, то поймешь. Машина у тебя, прикид, — сказала она и окинула Игната одобрительным взглядом. — Мужчина ты не простой. С кольцом.
Игнат кивнул. Обручальное кольцо поблескивало на своем законном месте. Оно по-прежнему означало его статус женатого мужчины. Он не был свободен для других женщин.
— И со странностями, — продолжала Ирочка, неторопливо разжевывая собственные мысли. — Потому как работаешь непонятно кем. Да и выглядел ты, извини, как полное фуфло. Да, странный ты мужик. Но я не думаю, что ты хотел бы оставить свою жену с голым задом.
— Это ты о чем?
— Как думаешь, я имею право на достойную жизнь?
— Смотря что ты под этим подразумеваешь.
— Я знала, что ты так скажешь. — Она усмехнулась.
— Зато я не знаю, что ты ответишь.
— Может, зайдем ко мне?
Игнат кивнул. Да, он хотел осмотреть квартиру Ирочки. Его интересовал мужчина, который мог с ней жить или навещать ее. Сама она не справилась бы с Лерой. Может, та потому и смогла выжить, что имела дело со слабой женской рукой?
Разве любовь к юным прелестницам — это преступление? Аркадий Анатольевич Севрюгин не чувствовал себя виновным. Он же не насиловал девушек, а женился на них, содержал в настоящем и даже обеспечивал на будущее. Пусть по брачному контакту они не могли претендовать на его состояние, но ни одну из них он не оставил на бобах.
Да не так уж и много у него было молодых жен, всего три. Не считая Дианы. У всех квартиры, машины. Мало того, он упомянул их в своем завещании. Аркадий Анатольевич не собирался менять эту свою волю, хотя, если предчувствия его не обманывали, уже находился на пороге смерти. И на грани разорения.
Он лежал на удобной кровати в комфортабельной палате. Воздух здесь охлаждался, освежался, ионизировался, но пах почему-то сырой землей. В окно весело светило солнце, но в душе царил полный мрак. Где-то в углу палаты стояла костлявая старуха в балахоне. Коса у нее уже была наточена.
Дверь открылась, и в палату вошел Миронников. Когда-то Аркадий Анатольевич ценил его и даже уважал, а сейчас смотрел как на прохиндея.
— Можно?
Севрюгин едва заметно кивнул. Миронников подошел к кровати, остановился и провел рукой по спинке кресла, давая понять, что в ногах правды нет. Но Севрюгин не подавал ему знак садиться.
— Вы, главное, не унывайте, Аркадий Анатольевич. Все будет хорошо.
Севрюгин усмехнулся. Где же хорошо, когда главная виновница всего происходящего не может дать показания в его пользу? Калинина заварила кашу, она же могла и расхлебать ее, но у девочки амнезия. Или притворяется?
— Да, Калинина не может говорить, но к ее случаю привлечено резонансное внимание. Возбуждено уголовное дело. Если мы еще и злодея возьмем…
— Кто это мы?
— Я же говорил, что нанял охранника. Он у них там, в больнице, местный Коломбо.
— Надо было посерьезней человека найти.
— Кто под руку подвернулся. Да и мужик сам по себе серьезный, с ходу во всем разобрался, со следователем вроде бы спелся. Работа идет полным ходом. Уверяю вас, Аркадий Анатольевич, все будет хорошо.
Севрюгин смотрел на Миронникова и жалел о том, что не мог сказать ему: «Ты уволен!» Ему очень хотелось увидеть на его лице досаду, злость, недоумение, все то, что испытал сам, когда понял, в какую западню попал. Он угодил в яму, которую рыл для Дианы. Для этой сучки, которая теперь уперлась рогом и не хотела идти на мировую.
Но сейчас нельзя увольнять Миронникова. Тот допустил непростительную оплошность, чувство вины заставляло его искать выход из ситуации. Может, лапками он шевелил и бестолково, но быстро. Глядишь, и взобьет молоко в масло. Они выберутся на поверхность жизни.
При разводе Севрюгин мог претендовать всего на десять процентов от подконтрольного ему финансового оборота. С одной стороны, это крохи, с другой — рычаг воздействия.
— Ты говорил с Дианой?
— Она не хочет меня видеть, — сказал Миронников.
— Достучись до нее и скажи, что если компромисса не будет, то я пойду на принцип. Пока это возможно, разорю свою собственную компанию! Ей достанутся только долги!
— Да я говорил. Не понимает!
— Еще скажи!
— Я-то скажу. Но вы же видите, что появилась возможность отбить все!
— Эта возможность даже не помнит, как ее зовут! — выдал Севрюгин и закрыл глаза.
В нем иссякли и силы, и эмоции. Закружилась голова, навалилась одышка. Он махнул рукой, отсылая Миронникова. Пусть проваливает. Но если до завтра компромисс не будет достигнут, то придется прибегнуть к крайним мерам.
Развод еще не узаконен, условия брачного договора не вступили в силу. Рычаги управления холдингом все еще в руках законного хозяина. Более того, уже определены активы, которые можно будет вывести в офшор на подставную фирму. Есть люди, которые этим занимаются. Севрюгину не хотелось убивать свое родное детище, но раз уж Диана не оставляла ему выбора, то ему придется сделать страшный для себя шаг и разорить свою компанию.
— Нет, я, конечно, поговорю, — как будто бы откуда-то издалека донесся до него голос Миронникова. — Но я не торопился бы.
Севрюгин мрачно усмехнулся краешками губ. О какой торопливости речь, когда уже поздно пить боржоми?! Не в том он сейчас состоянии, чтобы вершить великие дела. Счет уже идет на часы. Или даже на минуты. А на том свете миллионы не нужны.
