Глава 31. Опережая солнце

Около десяти телег с провиантом прибыло спустя всего четыре часа после того, как была зачищена очередная деревня, используемая сальгурами в качестве временного укрепления. Временное пристанище для отрядов конных лучников, наносящих значительный урон и пехоте, и всадникам Хольна. Эти мерзавцы постоянно беспокоили воинов на привале и почти всегда избегали потерь. Правда, если командир держал в карауле опытных стрелков, то и враги, бывало, платили жизнями за свою самоуверенность. Жаль только, что раненые сальгурские всадники предпочитали своей же рукой добить себя и редко попадали в плен.

Пехота сальгуров была менее брезглива при окружении. Хоть это и не означало, что хольнские воины были к ним милосердны, но иной раз из какого-нибудь юнца в оленьих шкурах удавалось вытрясти сведения разной степени важности. К сегодняшнему дню подобные случаи не относились – всех, кто был ранен или сдался, добили сразу же.

Добыча была чрезвычайно скудной: несколько сотен стрел, два мешка вяленого мяса и паршивое снаряжение никчемных защитников деревеньки на голом холме. Все знатные вражеские воины ушли от столкновения с отрядом наемников, просто покинув эти места. Мы воевали с бездоспешными ополченцами, которые не смогли организовать никакого мало-мальски значительного сопротивления. Их единственной задачей была попытка задержать нас перед дальнейшим продвижением по Балдагору, и они выполнили ее из ряда вон плохо. Что ж, расплата была соответствующей.

Я выходил из покосившейся хижины, когда услышал отборную ругань капитана Райля, которого мы за лихой нрав и способность осушить бочонок эля, не поморщившись, называли Мельницей. За спиной, конечно. Отважившийся его так назвать в открытую пехотинец Хольна потерял пять зубов и способность видеть правым глазом на несколько дней. Сейчас капитан Райль Мельница ругался с хольнским офицером, который контролировал наши действия на сальгурских землях. Я попятился обратно в хижину.

– Я, может, и безграмотный дурак, но до трех считать умею, – проскрежетал Райль и выпятил перед офицером четыре пальца. – Три поганых дня мои люди не знали отдыха. Ради чего? Много мы потерь нанесли их коннице? Тому, кто бьет по земле сапогами, не догнать того, кто бьет по ней копытами.

– Вот это и проверим через пару дней, Райль. Нам предстоит взять еще одно укрепление, и чем быстрее мы это сделаем, тем больше у нас будет времени на отдых.

– В болото твое укрепление, сукин сын! Возьми своих разгильдяев и сам его атакуй. Ах да – они у тебя слишком нежные, чтобы кровь проливать.

Офицер обреченно вздохнул:

– Если бы мне платили за каждое оскорбление в мою сторону, то я бы уже был богаче консула. Как ни распаляйся, Райль, укрепление должно быть взято и разрушено. Тебе платят именно за это.

– Не раньше, чем мои люди придут в себя. Проведут на одном месте побольше, чем пару часов.

– Три часа?

– Ночь, чертов умник!

– Сальгуры успеют окопаться там, и мы сможем одолеть их лишь с большими потерями, если одолеем вообще.

Райль похлопал собеседника по груди:

– Так а я про что? В козью задницу эти укрепления! Нам надо следовать на запад, присоединиться к главной армии и не спеша давить сальгуров. Давить их, как навозных жуков.

– Посмотри, что это, Райль? – не выдержал офицер, тыча себя по голове.

– Твои уши.

– Правильно! И именно ими я слышал, каков был приказ. Разграбить земли до самых гор; обезопасить перевалы; сделать так, чтобы враги решили, что мы хотим дойти до моря. Они оттянут туда часть сил, поджидая нас, а мы уже вольемся в консульскую армию. В генеральном сражении у них будет меньше сил, а у нас…

– Да-да, я понимаю задумку. Да только грабить тут нечего – чертовы степи и пустыри. Такое чувство, что это сальгуры нас дурят.

– Последнее укрепление. Последнее укрепление, Райль, и мы двинемся на запад.

Капитан наемников не прекратил ругаться, правда, делал это уже не так уверенно. Подобный маневр означал только одно: Райль недоволен, но поступит так, как того хочет хольнский советник. Мы подкрепимся, подремлем часа два и вновь зашагаем вперед. Новость неприятная, но я не винил Райля. Наш трехтысячный наемный отряд разделился на отдельные группы, и в каждой из них был свой командир. Где-то более опытный, где-то менее. Райль был опытным воином, однако бремя командования принял с неохотой. Я был одним из тех, кто уговорил его на этот шаг. Уговорил потому, что сам являлся одним из первых претендентов на должность командующего, но выслушивать и исполнять все прихоти хольнских ставленников не желал. Лучше, чем Райль, их приструнить никто бы не смог.

Все дело было в тяжелом финансовом положении нашего отряда. Обманутые собственным казначеем, мы лишились средств к существованию, а новообразовавшийся союз вольных городов лишил нас привычной работы. Теперь все жаждали скинуть сальгуров в море, о чем мечтать было гораздо легче, нежели исполнить. Наш отряд слился с бандой из Дорлага и предоставил свои услуги консулу Хольна. До крайности хитрому, двуличному и прозорливому старикану. Я абсолютно уверен, что и после смерти он не попадет в пекло – сумеет как-нибудь выкрутиться. Золота он дал нам в три раза меньше, нежели ожидалось, напевая сладкие речи о том, что из столицы сальгуров каждый унесет столько драгоценного металла, сколько сможет. И, словно этого унижения нам было недостаточно, консул приставил к нам нескольких своих приближенных, приказы которых мы должны выполнять.

Пока все шло относительно гладко, но было так только потому, что сальгуры избегали крупных сражений. Долго это продолжаться не могло – скоро все наши силы сойдутся с силами вражескими, и итог страшной схватки покажет, что будет вывозиться с этих земель – телеги с золотом или телеги с мертвецами. Нам же предстояло провести еще одну бесславную битву среди унылых и малозаселенных равнин Балдагора. Захватить очередное сальгурское городище.

Легкая призрачная дымка стелилась над остывшей землей. Ночь, напряженная тишина которой прерывалась лишь редкими криками хищных птиц, приближалась к своему концу. Несколько холодных часов до рассвета пройдут, сгинут в небытие, как и те, кто будет сейчас не слишком удачлив. Кому предстоит согреть эту землю своей кровью, опережая очнувшееся ото сна солнце.

Я, как и мои соратники, видел лишь неясные очертания каменистого холма, увенчанного стенами с невысокими квадратными башнями. Часть укрепления была деревянной, и в едва уловимом лунном свете заостренные верхушки частокола походили на зубы исполинского чудовища. Дорога, ведущая к воротам, пролегала меж двух скал, одна из которых примыкала к городищу и соединялась висячим мостом с другой. Там, на этой одинокой труднодоступной скале стояла башня, приютившая наиболее знатных сальгуров. Благо не моему отряду придется ее штурмовать.

После того как вернулись разведчики, было принято решение выдвигаться сразу же по наступлении темноты. Количество защитников укрепления осталось неизвестным, но то, что на этот раз попотеть придется больше, являлось бесспорным фактом. Мы, впрочем, были готовы к любому повороту событий – за прошедшие дни наш отряд увеличился вдвое. Главный командир, чье благородство было столь же всеобъемлющим, как и жажда наживы, продолжал грабить поселения близ Дикого Берега, а потому Райль Мельница не сложил с себя полномочий капитана, чему я был несказанно рад.

Собственно, сейчас я и шел с Райлем бок о бок. Вернее, крался, потому что трудно назвать передвижение в темноте и тишине шествием. Мы хотели застать сальгуров врасплох и соблюдали все возможные меры предосторожности. Тем не менее в голове витала мысль о том, что даже ночью трудно не заметить со стен тысячу человек, из которых немногие без конца спотыкаются, сморкаются и бренчат оружием.

Во всем укреплении я смог различить лишь пару-тройку огоньков.

– Похоже, наши «друзья» подготовились, – недовольно буркнул Райль, обращаясь ко мне. – Мы уже близко. Вели своим стрелкам взводить арбалеты.

Я поднял руку и остановился. Шестьдесят стрелков, шедших за моей спиной, остановились в ту же секунду. Прочие воины шли мимо нас, походя на горный ручей, обтекающий камни. Когда арбалеты были готовы к бою, я жестом велел своим людям проследовать вперед, на убойную дистанцию.

Яростный крик – приказ на чужом языке – раздался со стен укрепления. Спустя несколько мгновений небо осветилось сотнями горящих стрел, призванных сеять гибель и смятение в рядах атакующих. Сальгурские луки чертовски опасны. Втройне они опасны в сальгурских руках. Если бы Райль Мельница не выкрикнул своевременный приказ поднять щиты, то урожай жизней, отнятых врагом в первые же секунды боя, был бы гораздо богаче.

Но теперь на стенах наконец-то появились цели. Пришла пора отблагодарить сальгуров за «теплый» прием.

– Первые! Залп! – заорал я во всю глотку. Треть арбалетчиков, присев, выпустила снаряды по врагу и тут же отступила назад. Готов поклясться – пара тел со стены слетела.

– Вторые! Залп!

Наши воины побежали вверх по холму. Я потерял капитана из поля зрения, но не сомневался, что он несется в первых рядах и по лестницам полезет первым. За безрассудную храбрость судьба благоволила ему, и я надеялся, что эта ночь не будет исключением.

Пока одна половина наемников лезла на стены по веревочным и деревянным лестницам, другая тащила к воротам городища простейший таран – бревно на цепях. Носильщиков прикрывали щитоносцы, но это не спасало ни тех, ни других от смертоносных вражеских стрел. Когда увидел, что с моста, перекинутого между скалами, на моих соратников обрушивается дождь из снарядов и камней, я сразу же перебросил туда часть своих стрелков.

На стенах завязалась ожесточенная драка. Теперь по врагу можно было стрелять, только тщательно прицелившись, – отправлять к праотцам своих же воинов не хотелось. Я приказал подойти к стенам ближе и рассредоточиться. Это не осталось незамеченным со стороны врага – теперь стрелы летели и в нас. Одна из них вонзилась в землю перед моими ногами, другая просвистела над головой. Я скрежетнул зубами, указывая подчиненным на самых назойливых вражеских лучников.

В пяти метрах от меня внезапно раздался истошный вопль – сальгурская стрела вонзилась воину-арбалетчику прямо в лицо. Пробила череп под самым глазом. Он рухнул на землю и попытался ее вырвать, при этом вереща самым кошмарным образом. Несколько стрелков попятились назад.

– Стоять, где стоите! – разозлился я, после чего обратился к одному из доверенных в мои руки воинов: – Фелис, посмотри, что с ним.

Фелис – молодой, но смышленый паренек из деревеньки под Дорлагом – положил арбалет на землю и склонился над раненым. Взглянул в мою сторону, отрицательно покачал головой. Я все понял и провел пальцем по горлу. Фелис поймет, что делать.

Раненый, конечно, мог и выжить в умелых руках, но уж больно громко он визжал. Да и умелых рук у нас недоставало – два месяца назад полевой врач до смерти залечил пиявками одного приболевшего всадника. А ведь тот всего лишь жаловался на боли в спине.

Как бы то ни было, потери будем считать потом. Стрелы продолжали лететь, а рубка на стенах становилась все яростней и яростней. Скоро все будет кончено – наши воины уже подожгли ворота и принялись бить по ним окованным бревном. Я слышал его размеренные удары и с нетерпением ожидал громкого треска.

Темная фигура, всплеснув руками, свалилась с моста. Не успел я порадоваться этому факту, как стрела с пылающей паклей вонзилась в грудь еще одному арбалетчику, стоящему подле меня. Точно в сердце – бригантина не спасла его. Когда следующую стрелу поймал щитом, я рассердился не на шутку. Еще бы – я ее и увидел только из-за того, что она горела.

– Приглядывайтесь лучше – ищите проклятых лучников! – крикнул я и схватил арбалет убитого соратника.

За стенами уже вовсю пылали дома, на крыши которых упали факелы. Теперь было не суть важно, что кругом царит ночь, – в лицо смерти смог бы заглянуть даже полуслепой старик. Я смог попасть в одного из защитников поселения, но не был уверен в его гибели. Впрочем, это уже не имело значения – ворота были уничтожены, и толпа жаждущих крови воинов прорвалась внутрь городища. Для моих стрелков не было смысла торчать здесь, как флюгер на ветру, поэтому я повел их вперед.

Тем, кто заходит в захваченный город последними, обиднее всего. Тяжело найти что-то действительно ценное, а довольные морды самых пронырливых воинов так и просят кулака. Хоть лучшая добыча все равно останется в руках благородных, кое-какой куш может отхватить и воин менее знатный. В случае с Райлем все было еще проще: хватай все, что способен унести в руках. Никто этого не отнимет. Все прочее надлежит отнести к общим трофеям.

Укрепление, конечно, еще держалось. Продолжали падать со стен наемники и сальгуры, отбивались от атак защитники одинокой башни, но итог схватки уже предрешен. Я мог приказать своим воинам отступить к обозу, но они не преминули бы затаить на меня обиду. Пусть повоюют еще немного. Вдруг в кармане какого-нибудь мертвеца найдут золото, и все равно, за какую из враждующих сторон воевал этот самый мертвец.

Моя команда миновала дымящиеся обломки ворот и остовы горящих смотровых башенок. Огонь завоевывал все больше и больше строений, однако наши воины действовали еще быстрее. Они теснили врага в центр поселения, где смогли бы окружить его со всех сторон. Я хотел как можно быстрее присоединиться к избиению сальгуров, но пока на пути мне попадались лишь трупы.

Первозданный вознаградил мое терпение в тот момент, когда я обогнул отвратительного вида сараи, которые сальгуры использовали в качестве жилищ, и вышел к каменным строениям – остаткам старинного форта. Здесь меня и поджидал сюрприз в лице четверых сальгуров, прорвавшихся из окружения. Бедолаги посчитали меня легкой целью и с устрашающими криками бросились в атаку. Естественно, растерялись, когда из-за угла появился с десяток-другой арбалетчиков. Мои ребята были всецело готовы к бою – я даже приказа никакого не отдал. Махнул мечом в сторону врагов, и все. Три сальгура были тут же сметены смертоносным залпом.

Четвертый сальгур – «везунчик», вооруженный длинным копьем, – застыл как вкопанный. Он был облачен в чешуйчатый панцирь, но щита не имел. Впору было броситься наутек, но я знал, что он этого не сделает. Слева – горящие дома, справа – стена в человеческий рост. Фелис и еще несколько парней с заряженными арбалетами только и ждали, когда враг покажет спину. Но враг продолжал стоять, собираясь с духом.

– Не стреляйте, – сказал я, извлекая меч. Что-что, а считать этот штурм самым унылым в своей жизни я не хотел. Беспечной походкой направился к сальгуру с копьем.

Этот жест доброй воли противник принял с великим воодушевлением. Страх бесславной смерти сменился на боевую ярость, а смятение – на решимость. Он что-то выкрикнул на своем варварском языке и кинулся в атаку.

Я знал, что его первый удар будет выпадом в область моей груди, а потому отклонился вправо. За выпадом тут же последовал рассекающий воздух замах, но его сила из-за стойки воина не была достаточной, поэтому я с легкостью отразил этот удар. Я ожидал еще одного выпада, но, к моему удивлению, враг решил повторить рассекающую атаку. Только теперь к силе рук он приложил силу всего своего тела, подпрыгнув и развернувшись в воздухе.

Полученный удар поколебал меня. Но не мою самоуверенность. Первое впечатление бывает обманчивым – я пошатнулся под напором противника, но в ту же секунду контратаковал. Чудеса прыткости, демонстрируемые копейщиком-сальгуром, проявились вновь. Он отскочил от меня столь же ловко, как и напал.

У врага была прекрасная реакция, однако во взгляде этого северного воина я уловил новое чувство – удивление. Сальгур осознал, что я быстрее его. Это было мне на руку, но простое удивление не поможет моему мечу проложить путь к победе.

Нужно действовать решительнее. Именно поэтому я отбросил в сторону щит. Как и ожидалось, подобное действие озадачило врага. Он занервничал и не решился атаковать меня даже тогда, когда я начал обходить его сбоку. Чтобы отяготить и без того тяжелые мысли сальгура, я изобразил маску невозмутимости. Я следил за движениями противника, смотрел в его глаза, но ни один мускул не дрогнул на моем лице. И тем более неожиданным был мой бросок.

От невозмутимости не осталось и следа. Мое лицо перекосилось от напряжения. Я наносил разящие удары слева, справа, бросался на врага с занесенным над головой мечом, а враг лишь оборонялся. Он пятился назад, уводил мой клинок в сторону, но не успевал сделать ни одного выпада. Я просто не оставлял ему ни мгновения на какой-либо маневр.

Удерживать равновесие при столь яростной атаке всегда непросто, но я не собирался затягивать бой. Вместо удара, который бы враг вновь отразил, я крутанул перед его глазами свой клинок и, припав на колено, рубанул сальгура по голени. Удар достиг своей цели – я почувствовал, как меч рассекает мягкую плоть и оставляет глубокий рубец на кости. Враг закричал сквозь зубы и упал на колени. Он был повержен. Мне оставалось лишь вырвать копье из его ослабших рук и довершить начатое. Меч, уже обагренный кровью, теперь насытился ею вдоволь.

– Кто видел, что его стрела точно попала по врагам? – обратился я к своим подчиненным.

Откликнулось как минимум шестеро. Мое расположение духа значительно улучшилось, а потому я позволил этим ребятам обобрать трупы. Остальных повел вперед.

– Здорово ты его, Фосто, – восхищенно пробормотал Фелис, семеня рядом.

Я улыбнулся уголком рта.

– Научишь меня драться так же? – не унимался паренек.

– И потратить на это десять лет своей жизни? Да я загнусь быстрее.

– Кому-то надо передать свое мастерство…

– Обратись к Мельнице, он тебя научит большему.

– А разве он владеет такими приемами?

– О нет, – ухмыльнулся я, – такими не владеет. Но пойди он против десяти сальгуров – его бой закончился бы победой раньше моего.

Фелис задумался. И совершенно зря, поскольку не до размышлений сейчас было. Метрах в ста от нас кипела битва, и по округе разносились громкие крики. Правда, судя по тому, что ни одного слова в этих криках я не разобрал, – битва превратилась в избиение. Просто жители и защитники этого отдаленного сальгурского форпоста очень не хотели расставаться с жизнью.

Я приближался к последнему очагу сопротивления, когда вместо лязга оружия услышал восторженные крики наших воинов, заглушающие предсмертные вопли раненых врагов. Укрепление взято, как того и хотели надзиратели Хольна. Мы наконец-то хорошенько выспимся. А до того хорошенько промочим глотки.

Эти благостные мысли вмиг исчезли, когда я вышел на маленькую площадь, где всего полчаса назад неистово рубили друг друга враждующие стороны. То тут, то там валялись окровавленные тела, поэтому я не сразу узрел нависшую надо мной опасность.

– Мы победили, Фосто, – закидывая арбалет за спину, довольно пробормотал Фелис.

Даже не знаю, что я хотел ему ответить. Я повернул голову налево и увидел раненого, но еще живого сальгура. Он сидел на земле, прислонившись спиной к деревянной стене. Вокруг него было месиво из грязи и крови, а лицо его было белее погребального савана. Однако в руках он держал натянутый из последних сил лук. Я смотрел прямо на наконечник стрелы и понимал, что сальгур не промахнется.

Все это длилось лишь долю секунды. В следующее мгновение стрела с бешеной скоростью вырвалась на волю и рассекла воздух. Тяжко захрипел Фелис. Не я стал целью умирающего лучника.

Я склонился над пареньком. Стрела вонзилась ему в шею. Фелис греб землю пальцами – его тело было напряжено до крайности. Он смотрел прямо в мои глаза, будто ища поддержки, которой я не смог бы ему оказать, даже если бы желал этого. Я просто молчал.

Небо светлело – парень умирал в тот момент, когда солнце озарило землю первыми отблесками своего света.

Агония длилась недолго. Когда глаза Фелиса затянула пелена, а душа его отправилась в мир предков, я почувствовал досаду. Такую, от которой не избавиться простыми размышлениями. Эта досада требовала немедленных действий, иначе проклятый сальгур испустит дух без моей помощи.

В руках у врага уже не было лука. Слабеющими, дрожащими пальцами он сжимал тонкий кинжал, пытаясь поднести его к собственному горлу. Но силы были на исходе – он истратил их все на последний выстрел. Тем хуже для него.

Под ключицей у врага торчал обломок арбалетного болта. Я хмыкнул: вполне возможно, что это тот самый защитник укрепления, которого подстрелил я. Судьба позволила мне завершить начатое. Жаль только, что ценой жизни Фелиса.

Нависая над врагом, я размышлял о том, какую часть ноги ему отсечь для начала. Прикладывал клинок то к голени, то к колену. За этим занятием меня и застал один из наемников.

– Мм… Фосто, там тебя Райль зовет, – поглядывая на сальгура, произнес озадаченный воин.

– Чего он хочет? – спросил я, даже не глядя в его сторону.

– То мне неведомо.

– Уже иду, – процедил я сквозь зубы. Резким движением вскинул меч и воткнул его в шею сальгура. Черт с ней, с досадой – Райль не любит ждать.

На самом деле причина была не то чтобы стоящей – просто Райль мог передать мне ее содержание через своих помощников, чем не отвлек бы меня от насущных дел.

Капитан отряда стоял перед каменным зданием главного склада и тряпкой вытирал с лица кровь.

– Райль, ты опять умудрился выжить! – мотнув головой, задорно крикнул я.

– Чтобы какая-нибудь из этих крыс смогла меня убить – она должна продать душу Эрхивиану. И значительно дороже, чем я! – Иного ответа я и не ждал.

– Ты звал меня? – Я приблизился к капитану вплотную и похлопал его по плечу.

– Да. – Райль поковырялся тряпкой в ухе. – Скажи своим ребятам, чтобы всех пленных не сразу убивали. Если кто-то знает наш язык – доставить ко мне или к принцессе. Остальных в расход.

«Принцессой» он, конечно, называл хольнского ставленника. Тот в штурме не участвовал.

– Будет сделано.

За спиной Райля раздалась грязная фристийская ругань. Седой наемник тащил за тощую руку десятилетнего сальгурского мальчугана. Если я и ошибся в оценке возраста, то не больше чем на год.

– Поганец мелкий! – негодовал наемник. – Представляешь, Райль, куском кремня мне руку порезал!

– Что ты его сюда тащишь? Он по-имперски понимает?

– Да ничего он не понимает. Посмотри на его сорочку – на ней необычные узоры. Это сын кого-то знатного, я точно говорю.

– И что? – нахмурился Райль.

– Ну, это… выкуп.

– Какой, к черту, выкуп?! От кого ты собрался его получить? Мы пойдем на запад по разоренным землям – там не у кого требовать награды. Убей щенка, Фредо, иначе вырастет волком.

– Ну уж нет. Я его поймал, а марать руки не собираюсь. – Фредо отшвырнул мальчишку от себя и отправился прочь.

– Видишь, Фосто, с кем приходится работать? – ухмыльнулся Райль. – Скоро еще и баб откажутся портить. Хотя этот и так уже ничего не может. Тебе придется прикончить мелкого.

– Я только что заколол весьма искусного сальгурского лучника. Хочешь, чтобы во время сегодняшней попойки я хвалился, что последний убитый мною враг – десятилетний ребенок?

Райль хохотнул и с хитрецой в глазах произнес:

– Дам казнить тебе еще какого-нибудь лучника.

– Избавь меня от этого, Райль.

– Да что за ерунда? Может, мне кошель золотых пообещать за простейшее убийство? – Райль обращался ко всем стоящим вокруг него воинам. Один из них тут же откликнулся.

– Давайте его сюда, – прохрипел наемник с лицом, покрытым оспинами. – Не то этот спор затянется до полудня. За складом как раз стоит удобная колода.

Воин потащил сопляка с собой, а к Райлю в это время подошел чумазый посыльный.

– Капитан, нашли того, кто понимает по-нашему. Он у высокой башни, – доложил воин.

– Отлично. Фосто, когда передашь приказ стрелкам, подходи туда же.

Я кивнул, но стоило капитану удалиться, как я проник на склад. Выходя оттуда со шлемом, полным крепкого сальгурского пойла, я отчего-то решил заглянуть на задний двор, где пять минут назад состоялась казнь мальчишки. К своему удивлению, обнаружил там лишь тело наемника, уткнувшееся лицом в землю. Сделав несколько могучих глотков, я отбросил шлем и подошел к телу ближе. Перевернул его.

Лицо в оспинах. Незадачливый палач не справился со своей миссией. Кто-то нанес ему множество ран и спас мальчишку. Я вытащил меч и огляделся по сторонам – из-под обломков ближайшей постройки на меня смотрело два немигающих черных глаза. Сальгурский мальчишка был один. Он сжимал в руках окровавленный нож и не сводил с меня взгляда.

Если паренек в столь юном возрасте смог одолеть взрослого воина, то, достигнув зрелости, он станет очень опасным противником. Может забрать кучу фристийских жизней. Впрочем, мне до этого нет никакого дела. Фристийцы режут друг друга куда эффективнее.

Я указал пальцем в сторону. Там, за несколькими домами обвалилась деревянная стена. Не выдержала огня. Через нее мальчишка сможет покинуть укрепление и скрыться среди холмов. Не сразу этот звереныш поверил в мое великодушие. Я вложил меч в ножны и вновь обратился к языку жестов.

– Там стена. Рухнула. Выход.

Мальчуган стрелой сорвался с места и скрылся за углом. Я хмыкнул и задумался на мгновение. Покачал головой и направился к одинокой башне.

Пленный сальгур, понимающий имперский язык, был в неважном состоянии. Дорлагские наемники подошли к захвату укрепления творчески – они подожгли башню со всех сторон, так что сейчас она походила на печную трубу. Дым валил из всех ее проемов, и тот, кто не покинул ее, – задохнулся.

Пленник сломал обе ноги, но держался мужественно. Настолько, насколько позволяло его положение. Вероятно, он планировал побег, однако место для прыжка с башни выбрал неудачное – в дополнение ко всем несчастьям еще и с каменистого склона скатился. Я присвистнул, представляя это акробатическое зрелище.

– Ну как, он сказал что-нибудь важное? – спросил я у Райля, скрестившего руки на груди.

– Для нас – пока нет, но сейчас скажет. Либо умрет.

– Дорога уже подвела меня к краю, – вдруг подал голос покалеченный сальгур. – Вы все равно не оставите меня в живых.

– Может, и оставим. Где ты нашему языку обучился?

– Раб из вашего города. – Сальгур скривился от боли.

– И где он сейчас?

– В башне.

Райль посмотрел на меня и усмехнулся.

– В конюшнях мы обнаружили лишь несколько боевых лошадей, – продолжил он. – Это значит, что все ваши конники просто ушли отсюда, а вас оставили в качестве прикрытия. Оставили вас умирать.

– Оставили умирать? – злобно прошипел сальгур. – Да вы ничего не знаете о нас, жалкие торгаши.

Насмешливое выражение лица Райля не изменилось ни капли, когда он, размахнувшись, пнул пленника по поломанной ноге. Там вновь что-то хрустнуло. Сальгур зарычал, как медведь в капкане.

– Куда отправилась твоя конница? – как ни в чем не бывало спросил Райль.

– В Хазран, – сквозь зубы промычал пленник.

– Брешешь, собака! – Лицо Райля посерело, и он вновь замахнулся ногой.

– Нет! Нет, я не вру. Им нет нужды уходить к основным силам. Там и без нас будет кому сразиться с вами.

– Что за дела, а, Фосто? Видишь, какие упрямцы попадаются? Совсем не цепляется за жизнь. – Райль вновь ударил сальгура по ноге. В то же место, что и в первый раз. Теперь в крике раненого послышались звонкие птичьи мотивы.

Я почесал бороду и поинтересовался у пленника:

– Ты хочешь сказать, что ваши правители столь самоуверенны, что не желают выставить против нас все свое войско?

– Вы-то еще не знаете, – сальгур выдавил из себя зловещую улыбку, – что не сможете победить. Мы не сможем выставить против вас все войско, потому что не хватит земли, чтобы уместить всех.

– Ты сейчас про могилы? Не волнуйся, ваши трупы пойдут на корм рыбам, – подал голос Райль Мельница.

– Я говорю про народы, что совсем недавно ступили на эту землю. И про народы, что придут после. И капля может расколоть камень, если будет падать на него непрерывно.

– Что за чушь он несет, Фосто?

– Он хочет сказать, что у них грандиозное пополнение.

– Ха, и Хольн прохлопал это? Не верю. Ублюдок хочет напугать нас. – Райль начал разминать кулаки.

– Ваши правители уже знают это, и вы скоро узнаете. Все то, что вы тут завоевали, – дымка над водой. Все возвратится назад. У нас нет другого пути.

– Все бегаете от своих невидимых врагов? – Я пристально глядел в глаза сальгура. – А у нас есть простое объяснение на этот счет: вы бежите от собственной слабости, от собственной трусости. Глупыми сказками пытаетесь оправдать никчемность своего рода. Вы раздаете земли другим народам, надеетесь на их защиту, но им не нужны ваши подачки. Вас изгнали с Пансеги – изгонят и отсюда.

Сальгур тяжело вздохнул:

– Ты не видел их, наемник, и не поверишь мне, как бы красноречив я ни был. А я их видел, и нет зрелища страшнее. Они не ищут ни золота, ни рабов, а смерть для них – лишь развоплощение. Когда-нибудь они придут и сюда, только вам бежать уже будет некуда. Горы, моря, стены – не преграда для них.

– Так, – наморщил лоб Райль, – нужно найти другого толмача – этот совсем спятил. Давайте, на телегу его – и к принцессе. Живее!

– Чего же хотят те ужасные создания? – задал я последний вопрос сальгуру. – У всего есть какая-то причина.

– Если бы мы знали, то не искали бы сейчас спасения здесь. Может быть, боги прогневались на нас. Может, они решили уничтожить все человечество. В этом случае все, что здесь происходит, – пустая трата времени.

Я хотел издевательски улыбнуться, но отчего-то уголки губ остались неподвижны. Мне пришлось отвести взгляд.