ГЛАВА 24
— Дракон! — нехорошо прошипела родительница. — Соблазнил девочку и не женился?
— Мама, это не он! Точнее, он не соблазнял! — попыталась я остановить назревающий скандал.
— Сейчас я тебе крылышки начищу, ящерица! — гневно пообещала мама и протянула руку к чугунной крышке от горшка на плите.
У дракона оказалась хорошая реакция, он успел увернуться, а запущенный в его голову снаряд ударил в деревянный косяк входной двери, издав вибрирующий звук.
— Мамочка! — ахнула я, перепугавшись насмерть.
— Я с тебя сейчас чешую сниму, дракон! — выкрикнула мама в одно время со мной, поняв, что не смогла достать «зятя».
В тот же момент она подскочила к печи и схватила ухват за длинную ручку. И был бой! Мама нападала на несостоявшегося зятя, дракон уворачивался, а я металась между ними, призывая прекратить этот кошмар. В конце концов поняла, что словами делу не поможешь, и резво, насколько мне позволяла нынешняя комплекция, обежала стол и загородила собой Дирка.
— Кетрин, а ну отойди от этого дракона! — приказала мама.
— Ты все не так поняла, — затараторила я.
— Леди Гарлиз Гротт, я хочу жениться на вашей дочери! — рявкнул за моей спиной Дирк, заставив нас с мамой вздрогнуть от неожиданности.
— Почему? — совершенно нелогично спросила воительница.
— Люблю, — коротко ответил дракон.
— А почему раньше не женился? — немного убавила свой пыл она.
— Кетрин ответила мне отказом, — тут же оправдался мужчина.
— Она же беременная! Или это не твой ребенок? — подозрительно спросила мама.
Ничего-то от нее не скроешь!
— Мой! — почти выкрикнул Дирк, чем окончательно ввел меня в ступор.
Что он делает? Зачем врет маме? Неужели настолько испугался ухвата в ее руках? Она, конечно, была очень воинственно настроена, но я уверена, что дракон мог бы легко с ней справиться. Тогда зачем весь этот спектакль?
— Не поверите, еле уломал ее приехать к вам. Очень надеялся, что вы сможете помочь уговорить упрямую Кет, — тем временем продолжал коварный дракон.
— Кетрин, почему отказываешься выходить замуж за этого дракона? — почти успокоившись, спросила меня родительница и опустила ухват.
Выглядела она все еще по-боевому, потому признаваться и говорить всю правду было боязно. Чего доброго, еще за сделку с Дрегасом и Ингрид получу. Допустим, за побег из дома наказание заслужила, тут я не спорю, но вот об остальном говорить не хотелось.
— Я… э-э-э… — пыталась хоть что-то придумать с ходу. Не получалось.
— Может, присядем? Поговорим, — взял инициативу в свои руки Дирк, видя, что мама начала успокаиваться.
— Кетрин, может, все же объяснишь, почему упираешься и не соглашаешься стать женой дракона? — строго, но с ноткой теплоты в голосе спросила меня родительница, усаживаясь за стол.
— Он же дракон, — ляпнула я, не зная, как еще объяснить ситуацию, созданную Дирком, не вдаваясь в подробности.
— У каждого свои недостатки, — отмахнулась от моих слов мама. — Дирк, как же ты не смог уговорить девушку стать тебе женой? Совсем навыки обольщения потерял?
— У нее ваш характер. Чуть что, сразу хватается за то, что потяжелее, — улыбаясь, начал наводить на меня напраслину коварный дракон.
— Неправда! — возмутилась я. — Всего-то пощечину дала!
— У тебя рука знаешь какая тяжелая? — Дирк потер пострадавшее место на лице.
— Я по другой щеке била, — поправила его я.
— Ах да! — тут же исправился дракон и стал тереть вторую щеку.
— Вижу, будет в вашей семье согласие, — довольно произнесла мама. — Все как положено, сначала шум и ссоры, а затем любовь и взаимопонимание. Что ж, дети, даю вам свое согласие на брак. Хоть и поздно вы за ним пришли, живот уже заметен, но ничего, спасибо, что уважили мать.
— Мам, а это правда, что ты дракон из рода Лазурных? — неожиданно для самой себя спросила я.
— Что за глупости тебе в голову пришли? Какой я дракон? — изумилась мама и провела рукой по волосам.
Весь ее вид выражал крайнюю степень удивления, и будь я посторонним человеком, никогда бы не заметила, как дрогнули пальцы на натруженных руках, а фигура невольно напряглась. В это же время от нее пришло чувство вины и опасности. Хотя мама старалась держать свои эмоции под контролем, ведь она хорошо знала мои способности к эмпатии, но неожиданный вопрос, заданный в лоб, захватил ее врасплох.
— Так, значит, это правда, — нахмурилась я, правильно истолковав реакцию родительницы.
— Детка, не придумывай, — мягко отмахнулась от моих выводов мама, но внутренне вся насторожилась.
— Трактаты о драконьих связях, двадцать лет работы на фабрике гномов без единой болезни, душегрейка из горного козлика, высокий рост и аристократическая внешность… Вы дракон, леди Гарлиз Гротт, сбежавшая более двадцати лет из рода Лазурных драконов, — безжалостно перечислила я, глядя ей прямо в глаза.
— Твоя работа? — гневно полыхнула взглядом на Дирка леди Гротт.
Теперь это была не простая женщина из народа, а настоящая леди, перворожденная. Зрачки впервые в жизни в моем присутствии стали вертикальными, а радужка окрасилась в интенсивный лазурный цвет. При темных, почти черных волосах контраст стал столь разительным, что я смотрела на происшедшие изменения во внешности родного человека завороженно и с каким-то священным испугом.
Леди из рода Лазурных драконов даже выглядеть стала иначе — плечи неуловимо расправились, сама она подтянулась, став еще более высокой. И весь ее величественный образ никак не вязался с простой домашней одеждой из дешевой, но добротной ткани.
— Прошлое всегда возвращается тогда, когда совершенно не ждешь, и напоминает о нем самое близкое и родное существо, от которого такого не ожидаешь, — с горечью в голосе произнесла мама.
Уголки губ дрогнули и опустились вниз, словно мама посчитала меня предательницей, заставившей вернуться в прошлую жизнь, где она была представительницей рода Лазурных драконов. Отчего-то это воспоминание было для нее самым ужасным и неприятным. Она сидела, внешне спокойная, но в душе ее бушевала буря.
— Ты не хотела, чтобы я знала? — тихо спросила я.
— Я старалась забыть этот период моей жизни, — чуть помедлив, призналась мама.
— Почему? Вы дракон, и этого не изменишь, — сказал Дирк.
— Потому что не хочу быть драконом. Не хочу, чтобы моей дочерью торговали так же, как и мной, выдавая замуж за престарелое ископаемое только потому, что ему срочно понадобился наследник, — глухо произнесла мама и даже согнулась под тяжестью воспоминаний.
— Вам тогда сколько было? — сочувственно поинтересовался Дирк.
— Семнадцать, а ему больше трех сотен лет. Лорд Катран Гротт, мой троюродный прадедушка, решивший взять себе в жены молодую драконицу и основать еще одну ветвь Лазурных драконов, — с болью и печалью отозвалась она.
— Он уже давно мертв, — сказал Дирк, поняв, о ком идет речь.
— Знаю, но это не изменит того, что мои родители с радостью продали меня, — ожесточенно произнесла мама.
Боль от предательства родных ей существ, пропасть, разделившая тогда ее с семьей, горечь от всего происшедшего накатили так сильно, что я едва смогла сделать вдох. Бедная мамочка, мне было ее жаль до слез. И сейчас я понимала причины того, что она скрывалась сама и не говорила правду мне.
— А мой отец? Ты говорила, что он маг-оружейник. Почему вы с ним расстались? — задала вопрос, над которым ломала голову все последнее время.
— Шитль появился в тот момент, когда меня уже продали и все контракты были подписаны, — подняла на меня тяжелый взгляд мама, с неохотой начиная рассказ. — Сильный маг-эмпат, он легко добился моего расположения. Ты же знаешь, что с таким даром можно легко влиять на окружающих? — усмехнулась мама, посмотрев на меня.
Я виновато посмотрела ей в глаза, хотя пользовалась своими способностями только тогда, когда хотела избежать наказания за очередную проделку. Я слишком любила маму, чтобы злоупотреблять ее чувствами ко мне.
— Эмпатия — не так уж и страшно, — сказал Дирк.
— Да? Ты в этом уверен? Посмотрим, как ты запоешь, когда Кет начнет вертеть тобой по своему усмотрению, — усмехнулась мама.
Дракон не обиделся. Кажется, он тоже понял, что сейчас в женщине говорят горечь и обида, направленные на тех людей, которые в прошлом испортили жизнь молодой драконице, и вовсе не «зять» объект ее негативных мыслей. Дирк не стал комментировать замечание мамы, позволяя гой собраться с мыслями и продолжить свой рассказ о нелегких испытаниях, случившихся в ее жизни более двадцати лет назад.
— Шитль умело воспользовался своим даром, убедив меня в своих чувствах. Я влюбилась впервые и по-настоящему, — помолчав и собравшись с силами, продолжала она. — Я рассказала ему о планах своих родителей, и он предложил помощь. Он говорил очень убедительно, дарил поцелуи и обещания, а я верила, всем сердцем верила, что молодой и красивый маг искренне любит меня.
— И что случилось дальше? — спросила ее, видя, что она не торопится продолжать.
— Мы сбежали, — пожав плечами, коротко ответила мама. — Мое очарование умным и решительным возлюбленным продлилось недолго, всего два месяца. Случайно я увидела, как из нашего дома, который мы снимали в уединенном районе столицы, уходил мужчина, закутанный в темный плащ. Я из чистого любопытства поинтересовалась у Шитля о личности таинственного визитера, и совершенно неожиданно получила очень эмоциональную отповедь. С недоумением и удивлением узнала о том, что меня пожалели, выкрали, облагодетельствовали, а сейчас я вмешиваюсь не в свое дело, интересуясь его жизнью. Я попыталась оправдаться, объясниться, и тогда Шитль обозвал меня драконьей подстилкой. Оставаться в этом доме я больше не смогла. Эти слова ударили очень больно, открыв глаза на подоплеку поступка мага. Эмпат прекрасно видел, как надавить на девушку, попавшую в трудную ситуацию, а потому просто воспользовался случаем и соблазнил. Понимаю, что сама была виновата, наивно влюбившись в красивого мужчину. Сбежала с ним, не позаботившись о том, чтобы стать ему женой по закону. Но и возвращаться к родным, которые меня разыскивали, чтобы выдать замуж за Катрана Гротта, я тоже не собиралась. Вскоре я поняла, что беременна. Потратив последние деньги на акушерку, принявшую у меня роды, отправилась строить свою жизнь заново.
— Ты не сменила имя, — тихо сказала я, потрясенная до глубины души тем, что практически повторила все ошибки своей матери.
— Я сменила внешность, — сообщила в ответ она, — этого оказалось достаточно, чтобы на меня не обращали внимания. Здесь, в Аргате, никто не слышал о драконах, именно поэтому мне и понравился этот тихий городок. Работа нашлась, заработка хватало на пропитание, еду и плату за жилье. Чтобы построить жизнь заново, этого было для меня достаточно. Главное — не возвращаться к лазурным драконам.
— Мама, почему ты мне всего этого не рассказала раньше? — спросила я.
— Зачем тебе было знать о моих ошибках? — пожала плечами она.
— Затем, что я почти в точности повторила твои, — сказала я. — Я сбежала из города, польстившись на обещания заезжего красавца о счастливой жизни в столице.
Мама заметно взолновалась. Но если уж тут у нас вечер откровений, не буду скрывать от нее всей правды. Дирк знает о моем прошлом, так что и от нее у меня не будет тайн.
— Потешив свое самолюбие, он выгнал меня из своего дома без гроша в кармане, — продолжала я, — мне пришлось несколько месяцев голодать на улицах столицы, отбиваясь от бандитов и домогательств мужчин.
— Ты могла бы вернуться домой, — произнесла мама взволнованно.
— Нет, здесь была одна дорога — на фабрику. Я не хотела такой жизни, — ответила ей.
Мама покачала головой, показывая, что не согласна с моими выводами, но ожидала продолжения, поэтому промолчала.
— Я пошла работать в бордель, — призналась в итоге я.
— Бездна! — грохнула кулаками по столешнице родительница. — Все еще хуже, чем я предполагала. — Затем она посмотрела внимательно на Дирка: — Ты об этом знал?
— Знал, — кивнул в ответ он.
— И все равно хочешь жениться на Кетрин? — Она испытующе прищурилась, подозревая обычный обман с его стороны.
— Не буду скрывать, в самом начале я лишь хотел воспользоваться тем, что Кетрин принадлежит к древнейшей профессии, слишком сильно меня к ней тянуло. Я думал, что, раз она девушка из заведения, я легко смогу провести с ней время и забыть о ее существовании, но она мне отказала. Отказала и тогда, когда я предложил ей стать официальной любовницей.
— Что ж, мне жаль тебя, Дирк, — усмехнулась мама. — Ты даже не представляешь, что с тобой случилось.
— Не пугай меня, — ужаснулась я. — Что с ним могло случиться?
— Вы думаете, что… — внимательно посмотрел на мою родительницу дракон.
— Никто, кроме тебя, не сможет ответить на этот вопрос, — ответила она, глядя прямо в глаза мужчине.
— Да о чем вы говорите? — взорвалась я.
— Кетрин, не переживай, все со временем наладится, — успокоила меня мама. — Даже если этот чешуйчатый откажется от своих слов, помни, я всегда тебя приму и буду любить своего внука, кем бы ни был его отец.
— Ох, мам, — выдохнула благодарно, но в то же время почувствовала себя очень неловко.
Ведь не расскажешь же, в самом деле, что отец ребенка — император Дрегас из рода Изумрудных драконов. Бездна! Чем дальше, тем больше запутываюсь в том, что происходит.
— Напоминаю вам, леди Гротт, что вы тоже из чешуйчатых, — радостно оскалился дракон.
— А вот об этом советую забыть, а то иметь тещей злую драконицу — весьма неприятная перспектива, — с прищуром произнесла мама.
— Боюсь, что, если я забуду, вы мне живо напомните, — сказал «зять».
— Можешь не сомневаться, — хищно улыбнулась «теща».
— Может быть, хватит на первый день? — жалобно посмотрела на обоих я.
Спать хотелось неимоверно. Оказаться дома, вдохнуть родной запах, увидеть маму и почувствовать ее любовь и заботу — что может быть лучше?
— Конечно, дочка, — поспешно согласилась мама. — Пора укладываться спать. Очень рада вашему приезду. А жизнь, она разная бывает. Главное, что все живы, здоровы и еще внука ожидаю.
С этими словами она подошла ко мне и крепко обняла, а после засуетилась, приготавливая нам постель. Как-то неудобно было признаваться, что нам нужны отдельные спальные места, а мама постелила нам вместе. Мы с Дирком переглянулись, и я обреченно вздохнула, понимая, что из паутины нашей лжи теперь так просто не выпутаться, а дракон как-то загадочно сверкнул глазами, причем вид имел очень довольный.
Домик наш небольшой, всего две крохотные спаленки и небольшая общая комната с печкой, где стоял обеденный стол. Здесь принимали пищу, встречали гостей, и вообще практически вся жизнь проходила именно тут. Когда была ребенком, мама за этим столом учила меня читать и писать. Сейчас же нам постелили в моей девичьей спальне, где до сих пор ни разу никаких мужчин не было.
— Дирк, я так и не поняла, что мама имела в виду, когда говорила, что знает о том, что с тобой происходит? — тихим шепотом спросила «жениха», когда мы уже улеглись в одну постель, тесно прижавшись друг к другу.
Слишком узко для двоих, но не признаваться же маме, что все громкие слова о намерениях дракона жениться на мне — всего лишь разыгранный спектакль, чтобы успокоить воинственно настроенную драконицу.
— Правда не поняла? — приблизив свои губы к моему уху, тихим, но очень горячим дыханием опалил его Дирк.
— Честно, — повернула голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Твоя мама очень мудрая драконица, — вместо прямого ответа произнес он. — Она быстрее меня поняла происходящее со мной. Может быть, потому что испытала сильную любовь в своей жизни.
— Только не говори, что ты в меня влюбился, — постаралась отстраниться от его горячих губ, сильнее вдавливаясь в подушку головой.
Стало мгновенно страшно. Просто до жути. В животе что-то ухнуло и стало наполняться холодом. Только этого не хватало!
Бездна! Богиня Судьбы мне никогда этого не простит. Если со своими волнениями рядом с этим драконом я кое-как справлялась, то заставить этого упрямца передумать и разлюбить меня вряд ли получится. Достаточно вспомнить, сколько пришлось приложить усилий, чтобы убедить его старшего брата пойти навстречу плану Ингрид. А ведь там вопрос был намного серьезней, чем просто чувства. А сейчас что я могу сказать Дирку? Не смей меня любить, потому что тебя выбрала богиня Судьбы?
— Все гораздо серьезнее, Кет. Это не любовь, скорее — одержимость тобой, — выдохнул он и приник к моим губам.
Уперлась в его плечи руками, стараясь прервать этот поцелуй, за который придется отвечать перед влюбленной богиней. Бездна, только не это! Меня разрывало на части от желания и осознания невозможности этих чувств. Я сопротивлялась, но не могла не уступить напору и страсти дракона. Руки отталкивали его от себя, а губы отвечали на поцелуй, упиваясь запретностью происходящего.
— Избранная, твоя мать была права. Ты моя избранная, — прервав поцелуй, горячо прошептал Дирк, опалив горячим дыханием влажные губы.
— Это невозможно! Нет! Дирк, только не это, — застонала я, не в силах справиться с его и своими чувствами.
Это было не просто желание или страсть — что-то намного сильнее, чем обычные чувства, и в то же время настолько глубокое, отдающее древним инстинктом, что меня начало колотить от сильных эмоций.
— Ты почувствовала то же самое, — удивленно, но с каким-то торжеством в голосе прошептал Дирк.
— Бездна, Дирк! Это невозможно, это неправильно! — уткнувшись ему в шею, в отчаянии прошептала я.
— Все правильно, так и должно было случиться, — возразил он довольным и каким-то урчащим голосом. — Я не понял в первую встречу, что произошло, но ты настолько потрясла меня, буквально в один момент перевернула все привычное и понятное. Тогда я решил, что ты легкодоступна и вполне можно провести с тобой время и после забыть. Но ты не выходила у меня из головы. Что бы я ни делал, с кем бы ни разговаривал, постоянно преследовал твой образ, запах. Я вновь прилетел, чтобы быть более настойчивым, но братец с Ингрид вступились, запрещая с тобой общаться, чем довели меня до бешенства. Я уже не мог смириться с твоим твердым отказом, решил добиваться тебя любой ценой, потому что начал бредить тобой, представляя, как сжимаю в своих объятиях, скучать по твоим губам, которые хотел целовать. Бездна, Кет! Я заболел тобой. Я старался резче ударить словами, чтобы унизить, заставить самого себя почувствовать, что стою выше, будто ты недостойна меня. Кет!
Дирк остановился, тяжело дыша. Ему не хватало воздуха. Он глубоко вздохнул и продолжал:
— Когда же узнал, что ты носишь ребенка брата, чуть было не разорвал тебя и его от ревности. Спасло лишь то, что старейшины подъезжали к Орлиному гнезду. Потом вы рассказали о причинах, подвигнувших тебя на это… Было больно, душа рвалась на части от злости на тебя, себя, Дрегаса, но я понял тогда очень многое. Для меня стало ясно твое благородство, привязанность к Ингрид. Дрегас рассказал о своем щедром предложении и твоем отказе им воспользоваться. Знаю, как брат сопротивлялся вашему с Ингрид плану, уверенный в том, что лучше принести свою любовь и жизнь в жертву. Даже представить страшно, сколько пришлось потратить усилий, чтобы его убедить, предлагая другой выход из ситуации со старейшинами. Кетрин… Я ведь отказался от брака с ледяной драконицей, потому что все мои мысли занимала ты. Я думал, если ты станешь моей любовницей, то это устроит всех, но ты опять отказала. Железная леди, порвавшая мою привычную жизнь. Не могу я больше без тебя, твоих губ, волнительных линий тела. Ты моя избранная, Кетрин, и я хочу на тебе жениться.
— Дирк, это невозможно, потому что тебя любит другая женщина, и я не встану на ее пути. — Я была потрясена до глубины души, поэтому высказала последнюю, по моему мнению, вескую причину своего отказа.
Что мы можем противопоставить богине Судьбы, даже если признались в своих чувствах?
— Не понимаю, о чем ты говоришь. — Он легко коснулся губами моих волос у виска.
— Это не моя тайна, — ответила я.
Мое сердце стремительно ухнуло вниз. Счастье казалось настолько близко — непомерно огромное, всепоглощающее, а сейчас, при воспоминании об азартной богине, втравившей меня в эту авантюру, чернота разъедала душу. И название этому чувству было «ревность». Во мне взыграла драконья кровь, признавшая в Дирке своего избранного, инстинкт говорил, что это мое, но разум напоминал, что я должна отдать его, как игрушку, божеству, которому стало скучно просто забавляться чужими жизнями. Теперь Судьба решила тешиться нашими чувствами, столкнув их в странной мешанине событий.
— Это все в прошлом, Кет, — тихо говорил Дирк только для меня одной, — все, что происходило раньше, больше не существует. Есть только ты и я, ты сама почувствовала привязку.
— Дирк, ты не понимаешь… — начала возражать ему, но была остановлена поцелуем. Жарким, страстным, полным томления и срывающим все условности.
— Есть только ты и я… Никому не отдам… Моя, — шептал дракон, покрывая меня поцелуями.
— Это невозможно, она не простит нам счастья, — попробовала я достучаться до сознания Дирка.
— Кажется, я знаю, о ком ты говоришь, — замерев надо мной, произнес он.
— Тогда ты должен понимать, что нам невозможно быть вместе, — облизнула я припухшие от поцелуев губы.
— Ошибаешься, ты моя избранная, остальное не важно, — ответил Дирк.
— Она богиня! — сорвалась я. — Если мы будем с тобой, то она постарается разлучить нас.
— Кет, Судьба не станет вмешиваться в жизнь смертных, — тепло улыбнулся Дирк.
— Она мне сама сказала, что обожает тебя, — едва слышно сорвалось с моих губ.
— Серьезное признание, но это не любовь, — еще шире улыбнулся Дирк. — Судьба никогда не станет связывать себя со смертным, даже если он дракон.
— Этого не может быть!
— Это так.
Новый поцелуй.
Я слышала, что у драконов существует привязка, но никогда не думала, что это может произойти со мной, всегда воспринимала себя человеком. Поэтому было странно почувствовать внутри пробудившуюся кровь дракона. С каждым вздохом я словно прирастала к мужчине, ощущала каждое движение его души. Это было больше, чем просто физическое влечение, включился неизвестный мне до сих пор процесс узнавания своего избранного. Это было потрясающе, захватывало всю целиком.
— Я чувствую тебя, — неожиданно произнес Дирк. — У нас с тобой полная связка!
Говорить о том, что давно угадываю его ощущения, не стала, лишь улыбнулась в ответ, понимая, насколько это необычно для него. Жить чужими чувствами — очень волнительно и необычно, словно другое существо становится частью тебя. А с учетом моих способностей к эмпатии мне удалось воспринять все, что произошло не только со мной, но и с Дирком.
— Главное — это мы, остальное не важно, — это были последние слова, что прошептал мой дракон.
Его руки нежно, но твердо прижимали меня к своему мускулистому телу, я слышала биение его сердца, дыхание смешивалось, а жадные губы целовали так, что вскоре я позабыла обо всем на свете: о богине, играющей жизнями смертных, маме, спящей через комнату от нас, о друзьях, оставшихся в Орлином гнезде. Сейчас остались только мы вдвоем.
